Около него на коленях стоял Очен с воздетыми к небу руками, губы его шевелились.
Брахт, Катя и Ценнайра сидели на корточках рядом с вазирем. Лагерь не спал — Чазали и воины тоже наблюдали за манипуляциями колдуна. Только угрюмым часовым не было дела до того, что происходит с Каландриллом.
Юноша опустился и вошёл в свою телесную форму.
Он открыл глаза. Очен с опущенными от усталости плечами улыбался.
— Хоруль, я уж боялся, мы тебя потеряли.
— Ахрд, что произошло?
— Да будут благословенны боги за то, что ты вернулся.
Они говорили все вместе: Очен, Брахт и Катя, только Ценнайра молчала, её огромные глаза были полны ужаса. Каландрилл слабо улыбнулся, попытался что-то сказать, но во рту у него было сухо, в глаза тёк пот. По телу его пробежала дрожь; Брахт поднёс к его губам кубок и, поддерживая друга за плечи, смочил губы водой.
Вода придала Каландриллу сил; он жадно сделал несколько глотков и глубоко вздохнул.
— Что это было? — спросил он.
Движение губ, вибрация связок в горле, холодная вода на языке, его собственный голос — все это было так удивительно, как и жар, исходивший от костра, и запахи людей, лошадей, дыма и кожаных доспехов. Сознание того, что он вернулся, наполнило его радостью, и он рассмеялся.
Очен взял его за подбородок и пристально посмотрел ему в глаза. Каландриллу было приятно прикосновение его сухой руки. На какое-то мгновение он опять потерялся в глубоком взгляде колдуна, от которого веяло добром, как от того света, который указал ему путь назад. Вазирь забормотал какие-то странные, непонятные старинные слова.
— Все хорошо, — наконец произнёс старец. — Я уничтожил все следы.
— Следы? — Каландрилл резко поднялся, высвобождаясь из объятий Брахта. Голос его звучал хрипло. — Какие следы?
— Боюсь, — мягко сказал вазирь, — наш враг приготовил тебе ловушку. Он хотел обмануть или соблазнить тебя, но ему это не удалось. Все следы его присутствия уничтожены.
У Каландрилла вновь пересохло в горле. Брахт протянул ему кубок с водой, и Каландрилл выпил, на сей раз без посторонней помощи. Очен продолжал:
— Поведай, что с тобой произошло. Может, тогда я смогу все объяснить.
Каландрилл кивнул и рассказал. Очен слушал молча, с серьёзным видом и, когда рассказ был окончен, сказал:
— Рхыфамун становится сильнее и сильнее. Я предупреждал, что так оно и будет. Он подходит к воротам, за коими покоится Фарн, и Безумный бог чувствует это и помогает своему любимцу. Бог и колдун совместными усилиями попытались отобрать у тебя душу и ввергнуть тебя в забытьё. Если бы ты вошёл в ту мглу, если бы ты пересёк грань между двумя мирами, сомневаюсь, что ты бы когда-нибудь вернулся.
— За это я благодарю тебя, — прошептал Каландрилл, — ибо один я бы не смог оказать им сопротивление.
— Но ты его оказал, — рассмеялся Очен, и узкие глаза его победоносно сверкнули. — Да, я помог тебе, но совсем немного. Вазирь-нарумасу из Анвар-тенга тоже помогли тебе. Но победил врага ты.
— Я ничего не мог поделать, — возразил Каландрилл. — Я был как листок, летящий по ветру, не больше.
— Намного больше, — возразил Очен, — значительно больше. В тебе есть силы, способные противостоять колдовству Рхыфамуна и даже самому Фарну. Представляю, как они сейчас злятся.
— Ты говоришь о какой-то силе во мне, — нахмурился Каландрилл. — Но разве не благодаря её наличию Рхыфамун выманил мою душу?
— Истинно, — согласился Очен. — Именно твоя близость к эфиру позволила ему найти тебя. Но эта же сила позволила тебе противостоять ему и Фарну. А это великий дар!
— Ты называешь это даром? — удивился Каландрилл. — Какой же это дар, если такой колдун, как Рхыфамун, может вытащить мою душу из тела? Я бы назвал это проклятием.
— И ты был бы прав, если бы эта сила не помогла тебе оказать сопротивление. — Очен кивнул, рассеянно похлопывая Каландрилла по плечу, как отец и учитель. — Но ты им противостоял, как ты не понимаешь? Хотя ты прав. Прости, понимать ты этого и не должен. Но поверь, большинство людей, не обладающих твоим даром, не смогли бы оказать ни малейшего сопротивления. С ними все было бы покончено. Обычный человек, вроде Брахта, — он с извиняющимся видом улыбнулся кернийцу, — защищён от таких попыток именно тем, что он самый обыкновенный человек. Он настолько далёк от эфира, что его почти невозможно разглядеть. Ты же, как я и говорил, стоишь так близко к эфиру, что Рхыфамун видит ту часть тебя, что существует в оккультном плане.
— Благодарю Ахрда за то, что я обыкновенный человек, — пробормотал Брахт. — Я, пожалуй, соглашусь с Каландриллом: это — скорее проклятие, чем благословение.
— Проклятие и благословение очень часто являются сторонами одной и той же медали, — возразил Очен. — Твоя сила, Каландрилл, позволяет Рхыфамуну знать о тебе все больше и больше по мере того, как он приближается к своему хозяину. Но в равной степени эта сила позволяет тебе бороться с ним. Не обладай ты ею, ты пересёк бы грань между мирами и был бы потерян для нас навсегда. И сейчас мы смотрели бы на тело, лишённое души, на никому ненужную оболочку. Но ты обладаешь этой силой, как ты этого не понимаешь? Хоруль, ты не поддался Безумному богу, ты противостоял махинациям Рхыфамуна.
— Я испытывал ярость, — пожав плечами, сказал Каландрилл, — ярость и омерзение ко всему, за что стоит Фарн, не больше того.
— И твои праведные ярость и омерзение позволили тебе воспротивиться богу, — вставил Очен. — Я считаю, что это великий дар.
— Когда мы впервые увидели вануйское военное судно, — медленно и задумчиво сказал Брахт, — когда мы ещё считали Катю нашим врагом… ты вызвал бурю и отогнал от нас корабль.
— А в Гаше, когда на нас напали дикари, — подхватила Катя с широко раскрытыми от удивления серыми глазами, — ты отогнал их лодки. Ты тогда вызвал страшный ветер.
— А в Харасуле, — продолжил Брахт, — когда Ксанфезе и чайпаку намеревались убить нас, ты, как в Гаше, дрался как обречённый.
— А может, я просто испугался? — спросил Каландрилл.
— Гадалка в Харасуле, Элльхина, тоже говорила про некую силу, — пробормотал Брахт. — Помнишь?
— Мы думали тогда, что это все — камень Варента, вернее, Рхыфамуна, — покачал головой Каландрилл.
— Элльхина видела в тебе другую силу. — Катя не сводила с него задумчивого взгляда. — Я помню её слова.
«В тебе есть сила, помимо камня. Но ты не ведаешь, как ею воспользоваться».
— Ну и что? — не сдавался Каландрилл.
— Менелиан в Вышат’йи говорил тебе то же самое — настаивал Брахт. — Ты сам рассказывал.
— Ты призвал нам на помощь Бураша, — вставила Катя, — когда чайпаку чуть не утопили нас.
Каландрилл замахал руками — возражать им было так же трудно, как сопротивляться Рхыфамуну и Фарну, а то и труднее, поскольку они его друзья.
— Пусть вы правы, — согласился он. — Пусть во мне действительно есть некая сила, суть коей я не понимаю. Но пока она лишь делает меня уязвимым для колдовства и позволяет Рхыфамуну отыскать меня и вытащить из тела, как вампир высасывает из человека кровь.
— Против этого есть обереги, — мягко сказал Очен, — и я научу тебя им, если пожелаешь.
— Если пожелаю? — горько усмехнулся Каландрилл. — Могу ли я отказаться от заговоров, которые освободят меня от страха? Я скорее откажусь от сна, чем рискну вновь отправиться во владения Фарна.
— Несмотря ни на что, — сказал вазирь, — нам это может помочь.
— Помочь? — Каландрилл недоверчиво уставился на древнее лицо, пытаясь проникнуть в мысли колдуна. — Я бы предпочёл сохранить душу, Очен, если ты не возражаешь.
Очен улыбнулся и кивнул.
— Я вовсе не хочу, чтобы ты потерял душу, — успокоил он Каландрилла. — Но полагаю, что ты можешь проникнуть туда, куда мало кому суждено попасть. Я обладаю немалой оккультной силой, но даже я не смог бы сопротивляться потоку, который уносил тебя.
— Ты помог мне вернуться, — едва не выкрикнул Каландрилл, начиная понимать, куда клонит колдун, и ему это вовсе не понравилось. — Не прибегни ты к своим чарам, я бы погиб.
— Повторяю ещё раз, — тихо, но настойчиво заявил Очен: — Ты вернулся с моей помощью, но благодаря своей силе. В одиночку я бы ничего не смог.
— Но тебе же помогали вазирь-нарумасу, ты же сам говорил! — с дрожью в голосе воскликнул Каландрилл. — Ты говорил, что твоё волшебство соединилось с их волшебством.
— И это верно, — согласился вазирь. — И все же, не обладай ты этой непонятной мне силой, наши чары не смогли бы противостоять тому волшебству, которое пыталось тебя уничтожить. А они намерены уничтожить тебя, потому что ты представляешь для них опасность.
— Что ты хочешь сказать? — почти смирившись, спросил Каландрилл: он был почти уверен, что ответ ему не понравится.
— Что ты можешь противостоять Рхыфамуну и наблюдать за ним лучше, чем любой вазирь в этой земле, — ответил Очен. — Я не могу объяснить, как это происходит. Скорее всего, это дар Молодых богов. А может, это твой долг. Но в одном я уверен: ты можешь побывать там, где не может побывать никто, и вернуться оттуда.
— Я тебя не понимаю. — Каландрилл опять покачал головой. — Ты говоришь загадками.
Он повернулся к Брахту в надежде, что тот его поддержит, но керниец молчал. Все внимательно слушали вазиря.
— Колдовство, оно все состоит из загадок, — с неподобающей в этот момент весёлостью согласился вдруг Очен. — Колдовство — загадка сама по себе, так мне временами кажется. Но главное — ты приблизился к Фарну и вернулся назад. А ведь Рхыфамун направил тебя туда в надежде покончить с угрозой, которую ты для них представляешь. А сие значит, что ты можешь слетать к Рхыфамуну. Ты обладаешь для этого достаточной силой, и он это знает…
— Я бы предпочёл проткнуть его мечом, — резко возразил Каландрилл.
— Я тебя понимаю, — с отсутствующим видом кивнул Очен, явно думая о своём. — Не исключено, что дело дойдёт и до битвы. Но заточенная сталь не единственное средство против Рхыфамуна. Ежели нам удастся вытащить из него душу, как он поступил с твоей, то мы сможем заманить его в его же ловушку.
Неприятное предчувствие, трепет, ужас — все это разом навалилось на Каландрилла.
— Ты хочешь, чтобы я охотился за ним в оккультном плане? — спросил он.
— Но только после того, как я научу тебя оберегам, — заявил Очен. — Только после того, как вооружу тебя заклятиями, которые оберегут тебя. И только с помощью вазирь-нарумасу.
— Слишком многого ты от меня хочешь. — Каландрилл опустил голову, не сводя глаз с прямого меча, лежавшего в ножнах перед ним. Коснувшись эфеса, он продолжал: — Я бы предпочёл встретиться с ним как мужчина с мужчиной, но тогда…
— Это тоже возможно, — сказал Очен. — Возможно, тебе придётся биться с ним мечом. Но если ты можешь победить его в эфире… Разве не к этому мы стремились?
Каландрилл поднял глаза, чувствуя, что у него нет выхода, и кивнул.
— Да.
— Но пока это все в будущем, — успокоил его Очен. — А до тех пор тебе предстоит многому научиться. Я обучу тебя заговорам и оберегам, я должен обезопасить тебя. Только когда ты будешь во всеоружии, я попрошу тебя отправиться в эфир. А это будет не раньше, чем мы доберёмся до Анвар-тенга.
— Тогда оберегай меня, — устало сказал Каландрилл, — я измотан и поспал бы, если это не опасно.
— Пока не опасно, — пообещал Очен. — Сегодня ночью он не предпримет другой попытки. А мы продолжим наш разговор завтра утром.
Каландрилл кивнул и повалился на спину, и Очен оставил его в покое. Чазали и его воины вернулись к своим одеялам, Брахт и Катя что-то бормотали, успокаивая Каландрилла. Он зевнул. Ценнайра сказала:
— Ты очень храбр.
И он улыбнулся, понимая, что это просто комплимент, потому что в глубине души он был страшно напуган.
Глава седьмая
Каландрилл про себя порадовался тому, что Анвар-тенг ещё далеко и что Очен не скоро попросит его оставить тело. Он был уверен, что совершенно не подходит для этой роли, и ему вовсе не хотелось вновь оказаться среди злых сил. Да он и не очень чётко представлял себе, зачем это нужно. За завтраком Очен торопливо объяснил ему, что власть вазирь-нарумасу не безгранична, что она не может переступить через злость, скопившуюся вокруг города. Эта отрицательная энергия укрепляет Безумного бога, и Очен полагал, что без поддержки вазирь-нарумасу им успеха не добиться. Каландрилл был доволен уже тем, что попытка откладывалась.
Последующие дни и ночи он проводил в основном в компании Очена. В нем вновь проявилась тяга к знаниям, подогреваемая новыми и новыми рассказами вазиря. Только теперь эти знания перестали быть чем-то абстрактным, сейчас они приобрели жизненно важное значение.
Под руководством терпеливого колдуна он познавал природу эфира. Он понял, что эфир является продолжением физического плана. Очен утверждал, что эти два мира смежные, но один — эфир — не виден для большинства тех, кто населяет другой. Он открывается только тому, у кого есть талант проникать в соседние измерения через окна, открываемые их собственной чудодейственной силой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Брахт, Катя и Ценнайра сидели на корточках рядом с вазирем. Лагерь не спал — Чазали и воины тоже наблюдали за манипуляциями колдуна. Только угрюмым часовым не было дела до того, что происходит с Каландриллом.
Юноша опустился и вошёл в свою телесную форму.
Он открыл глаза. Очен с опущенными от усталости плечами улыбался.
— Хоруль, я уж боялся, мы тебя потеряли.
— Ахрд, что произошло?
— Да будут благословенны боги за то, что ты вернулся.
Они говорили все вместе: Очен, Брахт и Катя, только Ценнайра молчала, её огромные глаза были полны ужаса. Каландрилл слабо улыбнулся, попытался что-то сказать, но во рту у него было сухо, в глаза тёк пот. По телу его пробежала дрожь; Брахт поднёс к его губам кубок и, поддерживая друга за плечи, смочил губы водой.
Вода придала Каландриллу сил; он жадно сделал несколько глотков и глубоко вздохнул.
— Что это было? — спросил он.
Движение губ, вибрация связок в горле, холодная вода на языке, его собственный голос — все это было так удивительно, как и жар, исходивший от костра, и запахи людей, лошадей, дыма и кожаных доспехов. Сознание того, что он вернулся, наполнило его радостью, и он рассмеялся.
Очен взял его за подбородок и пристально посмотрел ему в глаза. Каландриллу было приятно прикосновение его сухой руки. На какое-то мгновение он опять потерялся в глубоком взгляде колдуна, от которого веяло добром, как от того света, который указал ему путь назад. Вазирь забормотал какие-то странные, непонятные старинные слова.
— Все хорошо, — наконец произнёс старец. — Я уничтожил все следы.
— Следы? — Каландрилл резко поднялся, высвобождаясь из объятий Брахта. Голос его звучал хрипло. — Какие следы?
— Боюсь, — мягко сказал вазирь, — наш враг приготовил тебе ловушку. Он хотел обмануть или соблазнить тебя, но ему это не удалось. Все следы его присутствия уничтожены.
У Каландрилла вновь пересохло в горле. Брахт протянул ему кубок с водой, и Каландрилл выпил, на сей раз без посторонней помощи. Очен продолжал:
— Поведай, что с тобой произошло. Может, тогда я смогу все объяснить.
Каландрилл кивнул и рассказал. Очен слушал молча, с серьёзным видом и, когда рассказ был окончен, сказал:
— Рхыфамун становится сильнее и сильнее. Я предупреждал, что так оно и будет. Он подходит к воротам, за коими покоится Фарн, и Безумный бог чувствует это и помогает своему любимцу. Бог и колдун совместными усилиями попытались отобрать у тебя душу и ввергнуть тебя в забытьё. Если бы ты вошёл в ту мглу, если бы ты пересёк грань между двумя мирами, сомневаюсь, что ты бы когда-нибудь вернулся.
— За это я благодарю тебя, — прошептал Каландрилл, — ибо один я бы не смог оказать им сопротивление.
— Но ты его оказал, — рассмеялся Очен, и узкие глаза его победоносно сверкнули. — Да, я помог тебе, но совсем немного. Вазирь-нарумасу из Анвар-тенга тоже помогли тебе. Но победил врага ты.
— Я ничего не мог поделать, — возразил Каландрилл. — Я был как листок, летящий по ветру, не больше.
— Намного больше, — возразил Очен, — значительно больше. В тебе есть силы, способные противостоять колдовству Рхыфамуна и даже самому Фарну. Представляю, как они сейчас злятся.
— Ты говоришь о какой-то силе во мне, — нахмурился Каландрилл. — Но разве не благодаря её наличию Рхыфамун выманил мою душу?
— Истинно, — согласился Очен. — Именно твоя близость к эфиру позволила ему найти тебя. Но эта же сила позволила тебе противостоять ему и Фарну. А это великий дар!
— Ты называешь это даром? — удивился Каландрилл. — Какой же это дар, если такой колдун, как Рхыфамун, может вытащить мою душу из тела? Я бы назвал это проклятием.
— И ты был бы прав, если бы эта сила не помогла тебе оказать сопротивление. — Очен кивнул, рассеянно похлопывая Каландрилла по плечу, как отец и учитель. — Но ты им противостоял, как ты не понимаешь? Хотя ты прав. Прости, понимать ты этого и не должен. Но поверь, большинство людей, не обладающих твоим даром, не смогли бы оказать ни малейшего сопротивления. С ними все было бы покончено. Обычный человек, вроде Брахта, — он с извиняющимся видом улыбнулся кернийцу, — защищён от таких попыток именно тем, что он самый обыкновенный человек. Он настолько далёк от эфира, что его почти невозможно разглядеть. Ты же, как я и говорил, стоишь так близко к эфиру, что Рхыфамун видит ту часть тебя, что существует в оккультном плане.
— Благодарю Ахрда за то, что я обыкновенный человек, — пробормотал Брахт. — Я, пожалуй, соглашусь с Каландриллом: это — скорее проклятие, чем благословение.
— Проклятие и благословение очень часто являются сторонами одной и той же медали, — возразил Очен. — Твоя сила, Каландрилл, позволяет Рхыфамуну знать о тебе все больше и больше по мере того, как он приближается к своему хозяину. Но в равной степени эта сила позволяет тебе бороться с ним. Не обладай ты ею, ты пересёк бы грань между мирами и был бы потерян для нас навсегда. И сейчас мы смотрели бы на тело, лишённое души, на никому ненужную оболочку. Но ты обладаешь этой силой, как ты этого не понимаешь? Хоруль, ты не поддался Безумному богу, ты противостоял махинациям Рхыфамуна.
— Я испытывал ярость, — пожав плечами, сказал Каландрилл, — ярость и омерзение ко всему, за что стоит Фарн, не больше того.
— И твои праведные ярость и омерзение позволили тебе воспротивиться богу, — вставил Очен. — Я считаю, что это великий дар.
— Когда мы впервые увидели вануйское военное судно, — медленно и задумчиво сказал Брахт, — когда мы ещё считали Катю нашим врагом… ты вызвал бурю и отогнал от нас корабль.
— А в Гаше, когда на нас напали дикари, — подхватила Катя с широко раскрытыми от удивления серыми глазами, — ты отогнал их лодки. Ты тогда вызвал страшный ветер.
— А в Харасуле, — продолжил Брахт, — когда Ксанфезе и чайпаку намеревались убить нас, ты, как в Гаше, дрался как обречённый.
— А может, я просто испугался? — спросил Каландрилл.
— Гадалка в Харасуле, Элльхина, тоже говорила про некую силу, — пробормотал Брахт. — Помнишь?
— Мы думали тогда, что это все — камень Варента, вернее, Рхыфамуна, — покачал головой Каландрилл.
— Элльхина видела в тебе другую силу. — Катя не сводила с него задумчивого взгляда. — Я помню её слова.
«В тебе есть сила, помимо камня. Но ты не ведаешь, как ею воспользоваться».
— Ну и что? — не сдавался Каландрилл.
— Менелиан в Вышат’йи говорил тебе то же самое — настаивал Брахт. — Ты сам рассказывал.
— Ты призвал нам на помощь Бураша, — вставила Катя, — когда чайпаку чуть не утопили нас.
Каландрилл замахал руками — возражать им было так же трудно, как сопротивляться Рхыфамуну и Фарну, а то и труднее, поскольку они его друзья.
— Пусть вы правы, — согласился он. — Пусть во мне действительно есть некая сила, суть коей я не понимаю. Но пока она лишь делает меня уязвимым для колдовства и позволяет Рхыфамуну отыскать меня и вытащить из тела, как вампир высасывает из человека кровь.
— Против этого есть обереги, — мягко сказал Очен, — и я научу тебя им, если пожелаешь.
— Если пожелаю? — горько усмехнулся Каландрилл. — Могу ли я отказаться от заговоров, которые освободят меня от страха? Я скорее откажусь от сна, чем рискну вновь отправиться во владения Фарна.
— Несмотря ни на что, — сказал вазирь, — нам это может помочь.
— Помочь? — Каландрилл недоверчиво уставился на древнее лицо, пытаясь проникнуть в мысли колдуна. — Я бы предпочёл сохранить душу, Очен, если ты не возражаешь.
Очен улыбнулся и кивнул.
— Я вовсе не хочу, чтобы ты потерял душу, — успокоил он Каландрилла. — Но полагаю, что ты можешь проникнуть туда, куда мало кому суждено попасть. Я обладаю немалой оккультной силой, но даже я не смог бы сопротивляться потоку, который уносил тебя.
— Ты помог мне вернуться, — едва не выкрикнул Каландрилл, начиная понимать, куда клонит колдун, и ему это вовсе не понравилось. — Не прибегни ты к своим чарам, я бы погиб.
— Повторяю ещё раз, — тихо, но настойчиво заявил Очен: — Ты вернулся с моей помощью, но благодаря своей силе. В одиночку я бы ничего не смог.
— Но тебе же помогали вазирь-нарумасу, ты же сам говорил! — с дрожью в голосе воскликнул Каландрилл. — Ты говорил, что твоё волшебство соединилось с их волшебством.
— И это верно, — согласился вазирь. — И все же, не обладай ты этой непонятной мне силой, наши чары не смогли бы противостоять тому волшебству, которое пыталось тебя уничтожить. А они намерены уничтожить тебя, потому что ты представляешь для них опасность.
— Что ты хочешь сказать? — почти смирившись, спросил Каландрилл: он был почти уверен, что ответ ему не понравится.
— Что ты можешь противостоять Рхыфамуну и наблюдать за ним лучше, чем любой вазирь в этой земле, — ответил Очен. — Я не могу объяснить, как это происходит. Скорее всего, это дар Молодых богов. А может, это твой долг. Но в одном я уверен: ты можешь побывать там, где не может побывать никто, и вернуться оттуда.
— Я тебя не понимаю. — Каландрилл опять покачал головой. — Ты говоришь загадками.
Он повернулся к Брахту в надежде, что тот его поддержит, но керниец молчал. Все внимательно слушали вазиря.
— Колдовство, оно все состоит из загадок, — с неподобающей в этот момент весёлостью согласился вдруг Очен. — Колдовство — загадка сама по себе, так мне временами кажется. Но главное — ты приблизился к Фарну и вернулся назад. А ведь Рхыфамун направил тебя туда в надежде покончить с угрозой, которую ты для них представляешь. А сие значит, что ты можешь слетать к Рхыфамуну. Ты обладаешь для этого достаточной силой, и он это знает…
— Я бы предпочёл проткнуть его мечом, — резко возразил Каландрилл.
— Я тебя понимаю, — с отсутствующим видом кивнул Очен, явно думая о своём. — Не исключено, что дело дойдёт и до битвы. Но заточенная сталь не единственное средство против Рхыфамуна. Ежели нам удастся вытащить из него душу, как он поступил с твоей, то мы сможем заманить его в его же ловушку.
Неприятное предчувствие, трепет, ужас — все это разом навалилось на Каландрилла.
— Ты хочешь, чтобы я охотился за ним в оккультном плане? — спросил он.
— Но только после того, как я научу тебя оберегам, — заявил Очен. — Только после того, как вооружу тебя заклятиями, которые оберегут тебя. И только с помощью вазирь-нарумасу.
— Слишком многого ты от меня хочешь. — Каландрилл опустил голову, не сводя глаз с прямого меча, лежавшего в ножнах перед ним. Коснувшись эфеса, он продолжал: — Я бы предпочёл встретиться с ним как мужчина с мужчиной, но тогда…
— Это тоже возможно, — сказал Очен. — Возможно, тебе придётся биться с ним мечом. Но если ты можешь победить его в эфире… Разве не к этому мы стремились?
Каландрилл поднял глаза, чувствуя, что у него нет выхода, и кивнул.
— Да.
— Но пока это все в будущем, — успокоил его Очен. — А до тех пор тебе предстоит многому научиться. Я обучу тебя заговорам и оберегам, я должен обезопасить тебя. Только когда ты будешь во всеоружии, я попрошу тебя отправиться в эфир. А это будет не раньше, чем мы доберёмся до Анвар-тенга.
— Тогда оберегай меня, — устало сказал Каландрилл, — я измотан и поспал бы, если это не опасно.
— Пока не опасно, — пообещал Очен. — Сегодня ночью он не предпримет другой попытки. А мы продолжим наш разговор завтра утром.
Каландрилл кивнул и повалился на спину, и Очен оставил его в покое. Чазали и его воины вернулись к своим одеялам, Брахт и Катя что-то бормотали, успокаивая Каландрилла. Он зевнул. Ценнайра сказала:
— Ты очень храбр.
И он улыбнулся, понимая, что это просто комплимент, потому что в глубине души он был страшно напуган.
Глава седьмая
Каландрилл про себя порадовался тому, что Анвар-тенг ещё далеко и что Очен не скоро попросит его оставить тело. Он был уверен, что совершенно не подходит для этой роли, и ему вовсе не хотелось вновь оказаться среди злых сил. Да он и не очень чётко представлял себе, зачем это нужно. За завтраком Очен торопливо объяснил ему, что власть вазирь-нарумасу не безгранична, что она не может переступить через злость, скопившуюся вокруг города. Эта отрицательная энергия укрепляет Безумного бога, и Очен полагал, что без поддержки вазирь-нарумасу им успеха не добиться. Каландрилл был доволен уже тем, что попытка откладывалась.
Последующие дни и ночи он проводил в основном в компании Очена. В нем вновь проявилась тяга к знаниям, подогреваемая новыми и новыми рассказами вазиря. Только теперь эти знания перестали быть чем-то абстрактным, сейчас они приобрели жизненно важное значение.
Под руководством терпеливого колдуна он познавал природу эфира. Он понял, что эфир является продолжением физического плана. Очен утверждал, что эти два мира смежные, но один — эфир — не виден для большинства тех, кто населяет другой. Он открывается только тому, у кого есть талант проникать в соседние измерения через окна, открываемые их собственной чудодейственной силой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61