— Мой вороной самый сильный, — пояснил Брахт. — У него крепкие ноги. А Дагган-Вхе временами очень крут и узок. Держись за меня покрепче, а если боишься высоты, то закрой глаза.
— Хорошо, — пообещала она.
Каландриллу вовсе не понравилось, что Брахт распоряжается девушкой, как своей собственностью, но он тут же отругал себя за глупость. Брахт совершенно прав, так безопаснее и быстрее. Каландрилл подавил приступ ревности, но не мог не пожалеть о том, что руки её будут обнимать Брахта.
Они закончили завтрак, затушили огонь и оседлали лошадей. Каландрилл галантно помог Ценнайре забраться на вороного, и от её прикосновения у него опять закружилась голова — кожа у неё была мягкой и гладкой. Она поблагодарила, и Каландрилл поклонился, как когда-то при дворе Секки. Заметив на себе насмешливо-задумчивый взгляд Кати, он покраснел и вскочил в седло.
— Кто впереди? — спросил Каландрилл, думая о том, что Рхыфамун мог оставить за собой колдовских стражей. — Он мог устроить засаду.
— В Кандахаре Аномиус ослаб от слишком частого использования колдовства, — возразил Брахт. — Ты думаешь, Рхыфамуну это не грозит?
— Но Аномиусу все же достало сил создать великана, а Рхыфамун во много раз его сильнее. — Каландрилл поравнялся с керниицем и дотронулся рукой до рукоятки меча. — У меня есть меч. Так что лучше впереди пойти мне.
Брахт пожал плечами.
— Будь по-твоему, — сказал он так, словно понимал, что Каландриллу надо произвести впечатление на Ценнайру. — Только поосторожнее.
Каландрилл кивнул, повернул коня к оврагу и ступил в тень, где начиналась почти отвесная тропа.
Кесс-Имбрун производил жуткое впечатление. Особенно теперь, когда Каландрилл ступил на тропу. Впечатление было такое, будто он стоит на краю света, а под ним зияет бесконечная пустота. Справа от него скала резко уходила вниз. Отвесные стены и массивные хребты представляли собой настоящий лабиринт; каньоны хаотически падали вниз, закрывая собой реку на дне. Вдали скалы скрывались за синеватой дымкой. Птицы висели в потоках воздуха, создавая впечатление, будто небо прямо под ним. Гнедой его заволновался, чувствуя состояние всадника, и он направил его влево, ближе к стороне оврага. Позади раздался цокот копыт по камням.
— В чем дело? — крикнул Брахт.
Каландрилл откашлялся: от такой высоты у него перехватило дыхание.
— Все в порядке, — ответил он. — Можно спускаться. Вот только это место…
Он подстегнул коня. Брахт и Катя последовали за ним. Оказавшись на тропе, Ценнайра вскрикнула. У Кати перехватило дыхание.
— Это самый широкий участок, — как ни в чем не бывало сказал Брахт. — Ниже тропа сужается.
Тропинка, на которую ступил конь Каландрилла, была настолько узкой, что юноша ехал, сжимая зубы до боли в челюстях. Слева зиял обрыв. Рядом, пристально вглядываясь в него жёлтыми немигающими глазами, кружил орёл. Поднимающееся солнце залило расселину светом, переливаясь на отвесных стенах красным, коричневым и жёлтым. Свет проникал все ниже и ниже и наконец высветил далёкую голубую нитку реки. Каландрилл тут же усомнился, что когда-нибудь до неё доберётся. А уж о том, что потом надо подниматься, он предпочитал и не думать.
Петляя по узкой тропинке, они спускались все ниже и ниже. Местами им приходилось спешиваться и вести лошадей в поводу. Все молчали, поражённые бездонной глубиной Кесс-Имбруна.
Свет ослабевал. Позади поползли длинные тени. Воздух колебался под лучами солнца, достигшего западного горизонта.
— Остановимся на ближайшем расширении, — сказал Брахт. — В темноте нам не спуститься.
Место для ночёвки они нашли за ближайшим отрогом. Тропинка и здесь была узкой, но расширялась настолько, что для них всех, включая и лошадей, хватило места.
— Здесь? — спросил Каландрилл и с облегчением вздохнул, когда керниец кивнул.
Площадка была словно выложена по периметру камнями. Унылое место, лишённое всякой растительности и воды, но для ночёвки вряд ли здесь можно было найти что-то лучше. А сумерки быстро сгущались, солнце уже опускалось за западные скалы.
— Придётся ночевать без костра, — заметил Брахт, вытаскивая конские путы.
Каландрилл кивнул, стреноживая мерина, и спросил:
— С лошадьми ничего не случится?
— Будем надеяться, — ответил керниец, заглядывая за дальний выступ скалы, где уже собирались тени.
Каландрилл тоже подошёл, но, кроме темнеющих, цвета высохшей крови, скал, ничего не увидел в наступающей ночи. Катя разложила одеяла и накидки, и они уселись между лошадьми и обрывом.
— Вану такая же? — спросил Брахт.
— Отчасти, — сказала Катя, откидывая с лица прядь волос, переливавшихся в опускающейся ночи как старинное серебро. — Я видела подобные тропинки, но у нас горы выше. А тропинки — шире.
— Ахрд! С меня теперь гор хватит на всю жизнь, — грустно, но с усмешкой пробормотал Брахт.
— Ничего, они тебе понравятся, — усмехнулась Катя и кивнула в сторону расселины.
— Только бы добраться до Джессеринской равнины, — улыбнулся ей в ответ Брахт.
Каландрилл вытаскивал продукты. Ценнайра подошла к нему и спросила:
— Тебе помочь?
Он передал ей сухое мясо.
— Возьми, — сказал он, вздрагивая от прикосновения её рук и безуспешно пытаясь скрыть смущение. — На большее сегодня рассчитывать не приходится.
Ценнайра кивнула, понимая и без сверхъестественных способностей, что её присутствие возбуждает его, но продолжая играть роль скромной девушки. Если он её полюбит, то пусть это случится само по себе, постепенно, без усилий с её стороны. Заманить его в свои сети будет проще простого — не раз она прибегала к своим чарам, — но лучше не делать этого в присутствии двух свидетелей. Брахт явно ей не доверяет, а Катя… Катя вообще сбивает её с толку. Хотя явного неудовольствия вануйка не выказала и даже поддержала решение о включении её в компанию, однако она многого не договаривала. Ценнайра улыбнулась, взяла мясо и отошла.
Каландрилл смотрел ей вслед, восхищаясь её плавной походкой, чёрными как вороново крыло волосами, из которых луна выбивала серебристые искорки. Надама никогда бы не сподобилась на подобное путешествие, подумал он. А уж тем более не смогла бы перенести его без жалоб. Он встряхнул головой, ругая самого себя: сейчас не время поддаваться очарованию женщины и думать о любовных утехах.
«А после? — спросил внутренний голос. — Когда вы выберетесь из Кесс-Имбруна, что потом?»
Каландрилл не знал, как не знал и того, что думает о нем Ценнайра. Он для неё, скорее всего, просто воин, меченосец, которому она благодарна за помощь, и не больше того. Он плохо, если не сказать совсем не знал женщин и, если уж быть честным до конца, к изысканным манерам прибегал как к спасательному кругу. Вёл себя как стеснительный мальчишка. Сожалея о своей застенчивости, он взял лепёшки и присоединился к остальным.
Брахт и Катя сидели на одеяле, Ценнайра пристроилась слева от вануйки. Каландрилл опустился рядом и кинжалом разрезал лепёшки и сыр на большие ломти. Брахт передал каждому по куску сухого мяса.
Утолив голод, они договорились об очерёдности дежурства. Первым выпало дежурить Брахту. Они были измотаны не столько от самого физического усилия, сколько от постоянного нервного напряжения. Перекусив всухомятку, Каландрилл и Катя улеглись, прижимаясь друг к другу, чтобы хоть как-то согреться. Для Ценнайры холод был просто объективной реальностью, да и уставшей она себя не чувствовала, но все же передёрнула плечами и, зевнув, закуталась в одеяло, предложенное Каландриллом.
— А ты? Ты не замёрзнешь? — спросила она, смеясь и восхищаясь его галантностью.
— У меня есть плащ, — стоически заявил он. — Этого мне хватит.
— Ты добрый, — пробормотала Ценнайра, укладываясь так, чтобы быть поближе к нему. — Благодарю тебя за все.
— Что ещё я могу для тебя сделать? — с трудом произнёс Каландрилл: от прикосновения её бёдер сердце бешено заколотилось у него в груди. Несмотря на толстое одеяло и плащ, он чувствовал тепло её тела.
Ему безудержно захотелось обнять Ценнайру и прижать к себе, но он сдержался, подумав, что ей это может не понравиться. Интересно, а как бы повёл себя на моем месте Брахт? — подумал он. До знакомства с Катей керниец не особенно церемонился с женщинами. Но Ценнайра вовсе не служанка, подумал он про себя. Её в кровать не затащить. Да и он на это не пойдёт, хотя запах её волос дурманил, близость её тела влекла. Он усердно боролся с похотью, пытаясь уснуть.
Ценнайра притворилась, что спит, и шевельнулась, ближе прижимаясь к нему. Сделала она это отчасти по привычке, отчасти умышленно. Она ещё не была готова к тому, чтобы совратить Каландрилла. Сначала надо решить, что делать, когда они отберут у Рхыфамуна «Заветную книгу». Так что пока лучше не рисковать и не настраивать против себя его товарищей. Время ещё есть, успокоила она себя. Вряд ли они быстро догонят колдуна в этом проклятом богом месте.
С этой мыслью она позволила себе погрузиться в некое подобие сна, наслаждаясь теплотой тела Каландрилла и прислушиваясь к его ровному дыханию.
Когда его разбудила Катя, небо было ещё чёрным. Каландрилл встал осторожно, чтобы не разбудить Ценнайру, не подозревая, что она не спит, а размышляет о том, присоединиться к нему или нет. Решив, что все же не стоит, Ценнайра сонно заворочалась и натянула на плечи одеяло. Он отошёл к краю площадки и сел на камни, вслушиваясь в тишину. Кесс-Имбрун молчал. Лишь изредка всхрапывала лошадь или завывал холодный ветер. Каландрилл поплотнее закутался в плащ, не снимая руки с эфеса меча и пытаясь не вспоминать о том, что чувствовал, когда тело Ценнайры прижималось к нему.
Он был рад наступлению рассвета и поспешил разбудить товарищей. Небо над головой быстро голубело. Они съели завтрак, покормили лошадей, расстреножили их и продолжили спуск.
Кровавая тропа все так же круто уходила вниз. И вдруг путники оказались на дне каньона. Он был завален камнями, словно та сила, что вырубила его в земле, не позаботилась убрать щебень после работы. И эти каменные обломки образовывали хаотичные овраги и каньоны — тот самый лабиринт, о котором говорил Брахт. Огромные валуны и камни громоздились, как заброшенные, никому ненужные дома. Дорога замысловато петляла по тени, отбрасываемой красным камнем. Внезапно, обогнув последнюю глыбу, она выбежала на каменистый берег, о который плескалась река. С высоты Кесс-Имбруна она казалась тоненькой ниточкой, далёкой синей ленточкой. Сейчас же перед ними оказался яростный кипящий поток воды шириной в пол-лиги, бушевавший меж сжимающих его скал. Поток угрожающе урчал, словно не подпуская их к себе. Каландрилл натянул удила гнедого и, сунув меч в ножны, посмотрел в воду в свете умирающего дня.
— Дера! И как мы переберёмся на тот берег?! — воскликнул он, когда Брахт и Катя остановились рядом.
— В лиге или двух на запад есть брод, — уверенно заявил керниец.
Каландрилл повернул коня на запад, но Брахт остановил его.
— Утро вечера мудрёнее. Переночуем здесь.
— Но ещё светло, — нетерпеливо возразил Каландрилл и указал рукой на последние лучи солнца, окрашивавшие скалы в разные тона красного. — Чем дольше мы задерживаемся, тем больше шансов оставляем Рхыфамуну.
— А если он оставил засаду на переправе? — возразил Брахт. — До сумерек мы вряд ли туда доберёмся. А пытаться пересечь такую реку ночью глупо, даже если Рхыфамун не наслал никаких чар. Лучше дождаться дня.
Голос его звучал дружески, но твёрдо, не допуская возражений. Каландриллу стало неприятно. Он взглянул на небо. Солнце клонилось к западу. Небо серело. Впечатление было такое, будто они оказались в чреве мира. Рассвет придёт сюда с опозданием. И они задержатся ещё дольше. Каландрилл хотел возразить, но Брахт уже спешился и помогал Ценнайре. Керниец, конечно, прав. Даже без колдовства Рхыфамуна реку просто так не перейти. Так что лучше оставить это на день. Он в смущении что-то промычал и соскочил с лошади, сердясь на собственное безрассудство, которое принижало его в глазах Ценнайры. От этой мысли он ещё больше на себя рассердился и решил не думать о ней.
Стараясь не смотреть ей в глаза, он повернулся к Брахту и спросил:
— Здесь? — Голос его прозвучал резко.
— Неплохое место, — кивнул керниец. — Разведём костёр, а воды тут хоть отбавляй.
Каландрилл только сейчас разглядел чахлые кустарники и худосочные ели, росшие на берегу среди скал. Кое-где пробивалась травка.
— Истинно, — согласился он. — Ты прав.
Каландрилл расседлал мерина. Когда три лошади были протёрты и напоены, он отвёл их на самую сочную траву, стреножил и принялся усердно собирать хворост, пытаясь победить одолевавшую его злость.
Скоро к нему присоединилась Катя. С мгновение она смотрела на него непроницаемым взглядом, а затем сказала:
— Не надо так, Каландрилл.
— Что? — Он опустил клинок и повернулся к ней.
— Боюсь, сейчас тебя подгоняет не столько желание поймать Рхыфамуна, — едва слышно пробормотала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61