Повернувшись к Зеду, он кивнул и произнёс:
— Я видел комнату.
Зеду ответил не сразу:
— И все же путешествовать только по памяти другого…
Каландрилл вмешался:
— Вы обещали.
— Истинно, — устыдился Зеду. — Мы попытаемся сделать все, что в нашей власти.
Каландрилл предпочёл бы не слышать последней фразы колдуна, но он заставил себя не обращать на неё внимания. Он взял Ценнайру за руку.
Очен проговорил:
— Ценнайра поведёт нас. Я пойду… Кто ещё?
— Я, — вызвался Каландрилл.
— Я, — сказал Брахт.
— Я, — вторила им Катя.
— Нас должно быть семеро, дабы удержать заклята — замялся Очен. — В тебе достаточно силы, друг мой, но вы, Брахт и Катя… Боюсь, ваше присутствие только помешает нам.
— Я пойду, — сказал Зеду и тут же ещё трое вазирей дали своё согласие.
— Тогда начнём, не будем тянуть, — произнесла Ценнайра.
Очен кивнул и поманил их за собой. Они отошли чуть в сторону от остальных и стали кругом, прижавшись плечом к плечу. Каландрилл крепко прижал Ценнайру к себе, колдуны запели речитативом, произнося древние слоги. В комнате замелькали огоньки, подобные мерцанию свечи, когда на неё смотрят через мокрое от дождя стекло. Запах миндаля усилился…
…Они оказались в другой палате, ярко освещённой осенним солнцем, богатой, несмотря на пыль на посеревшем полу, мебели, холодном камине, несмотря на запах запустения.
— Палата Аномиуса, — пояснила Ценнайра. Она цеплялась за руку Каландрилла. — Он привёл меня сюда.
— Шкатулка должна быть здесь, — сказал Очен и добавил чуть тише: — Я надеюсь.
— Скоро объявятся те, кого наше явление сильно удивит, — сказал Зеду. — Вряд ли Аномиус просто спрятал шкатулку. Скорее всего, он воспользовался колдовством. Соединим нашу волю и попробуем найти её прежде, чем нам помешают.
Как гончие, выискивающие добычу, вазирь-нарумасу принялись осматривать комнату. Каландрилл и Ценнайра ничем не могли им помочь и посему стояли, обнявшись за плечи. Одной рукой Каландрилл сжимал эфес меча, готовый выхватить его при первой необходимости. Он не обладал магией, которая бы помогла ему найти шкатулку, и чувствовал себя лишним, ненужным. Не отпуская от себя Ценнайру, Каландрилл подошёл к двери, приложил ухо, прислушиваясь. Поняв, что он делает, она с улыбкой оттащила его от двери и сказала:
— Оставь это мне, я слышу лучше тебя.
— И то верно, — согласился он, но не мог смириться с бездействием — им овладевали страхи: что, если вазирь-нарумасу не найдут шкатулку? А что, если заклятие, наложенное Аномиусом, окажется им не по силам? А что, если её уже забрали колдуны тирана? Он перевёл взгляд с Ценнайры на колдунов, желая про себя, чтобы они побыстрее отыскали шкатулку.
— Кто-то идёт, — произнесла Ценнайра.
Каландрилл уже наполовину вытащил меч из ножен, но замер, поняв, что лучше положиться на силу вазирь-нарумасу. Он спрятал меч в ножны и тихо позвал Очена, сообщив ему о шагах. Очен выругался.
— Ты не можешь воспользоваться колдовством? — спросил Каландрилл. — Скрой нас, запри дверь.
— Я не могу вступать в схватку с другими магами, — ответил Очен.
— А если они попытаются помешать?
— Это уже крайний случай.
— Надеюсь, твоя магия поможет, — сказал Каландрилл. — Я видел тебя за работой.
Очен хмыкнул и бросил через плечо:
— Тогда я был вазирем, теперь я вазирь-нарумасу и не могу использовать магию в военных целях.
Теперь выругался Каландрилл.
— Они уже у двери, — сказала Ценнайра, — они разговаривают.
Дверь была толстой, и Каландрилл ничего не слышал, но в ноздри ему ударил запах миндаля, и он понял, что произнесено заклятие. В двери повернулся ключ; Каландрилл загородил собой Ценнайру, опустив ладонь на эфес.
Дверь открылась, в проёме её стояло семь человек, все в черно-серебристых халатах, разукрашенных каббалистическими знаками. А за ними — толпа солдат с арбалетами в руках. Каландрилл приготовился дорого себя продать.
Пожилой человек с благородными чертами лица поднял руку, словно предупреждая пришельцев и отдавая приказ тем, кто был с ним, не стрелять. Он сказал:
— Я Рассуман, колдун тирана Кандахара. Кто вы и что здесь делаете? — Голос его звучал повелительно, но в нем слышалось и любопытство.
Каландрилл, привыкший к языку джессеритов, не сразу узнал кандийский. Затем кивнул и со всей возможной дипломатичностью, не сводя глаз с лица колдуна, ответил:
— Мы ищем шкатулку…
— Творение Аномиуса! — Толстый человек, стоявший за Рассуманом, тыкал пальцем в Ценнайру. — Убейте её.
— Нет! — Меч вспыхнул в руках Каландрилла. — Очен, — крикнул он, — обереги нас, ради Деры.
— Стойте, стойте! — воскликнул Рассуман. — А ты, Ликандер, попридержи язык. Здесь творится чудо, и я хочу знать какое. Им нас не обмануть, а следовательно, они безвредны.
Он говорил уверенно, и толстый колдун, что-то хмыкнув, погладил себя по залитой вином бороде.
Рассуман вновь посмотрел на Каландрилла и Ценнайру и произнёс:
— Женщину я узнаю, и, как правильно сказал Ликандер, она зомби, творение Аномиуса. Но ты, мой воинственный молодой друг, кто ты?
— Я Каландрилл ден Каринф. Аномиус мёртв.
— Да, я вижу, — кивнул Рассуман, — в тебе есть что-то от лиссеанца.
— Брат домма! — воскликнул Ликандер. — Следовательно, наш враг. Убей его! И наложницу тоже.
— Принимая во внимание его имя, можно полагать, что он действительно брат домма Лиссе. — Рассуман говорил мягко, и Каландриллу даже показалось, что он подмигнул, словно ему доставляло удовольствие поддразнивать толстяка. — Но является ли он нашим врагом? В этом я сомневаюсь, ибо брат поставил его вне закона, а бедняга Менелиан называл его своим другом. А другие? Боюсь, убить их будет очень непросто, ибо в их присутствии я ощущаю великую магию. Так, может, поговорим, прежде чем попытаемся уничтожить друг друга колдовством? — Он спокойно улыбнулся и жестом попросил Каландрилла продолжать. — Так ты говоришь, Аномиус мёртв?
— Да, — ответил Каландрилл, чуть успокаиваясь. — Он убит Рхыфамуном в момент борьбы за «Заветную книгу».
Молодой маг, стоявший по правую руку от Рассумана, довольно улыбнулся и потёр руки. Тот, что стоял слева от Рассумана, пробормотал:
— Он тот, про кого говорил нам Менелиан.
Рассуман кивнул и вновь спросил:
— А богопротивная книга, где она сейчас?
— В Анвар-тенге, на Джессеринской равнине. — Каландрилл опустил меч и вкратце рассказал им о победе над Рхыфамуном, о смерти Аномиуса и обо всем, что произошло до и после того.
Когда он замолчал, Рассуман задумчиво проговорил:
— И вы намерены забрать шкатулку и вернуть зомби сердце. Если все, что ты рассказал, — правда, девушка вполне этого заслуживает.
— Ты забываешь про Менелиана, — возмутился Ликандер.
— Как забываю я и о том, что ты был благосклонен к Аномиусу! — заявил Рассуман таким тоном, что толстяк побледнел и замолчал. — Мы тоже искали шкатулку, — продолжал Рассуман, — но безуспешно. Наша цель, — он с извиняющимся видом посмотрел на Ценнайру, — была другая, мы хотели уничтожить её. Когда Аномиус сбросил наши путы и бежал, мы воздвигли вокруг этой палаты колдовскую стену, дабы не мог он сюда вернуться. То, что вы здесь, для нас удивительно. Эти… вазирь-нарумасу, так, кажется?., видимо, обладают великой колдовской мощью, если смогли преодолеть наши заклятия. Если мы вступим в битву, боюсь, никому из нас не победить и многие пострадают.
Каландрилл не счёл нужным рассказывать ему о мирной направленности джессеритской магии, он лишь кивнул, улыбнулся и произнёс:
— Я не вижу необходимости в битве. Ежели вы позволите нам продолжить, мы удалимся, как только найдём шкатулку.
— Мы даже можем вам помочь, — сказал Рассуман. — Если Кандахар объединится с Джессеринской равниной, ваша задача может увенчаться успехом.
С началом диалога вазирь-нарумасу прекратили поиски и сейчас ждали, приготовившись защищаться. Каландрилл повернулся к ним и объяснил смысл предложения Рассумана. За вазирь-нарумасу ответил Очен:
— Мы будем благодарны за вашу помощь. Надеюсь, объединив усилия, мы найдём шкатулку. Но для начала подарим друг другу язык, дабы обойтись без перевода.
Колдуны тирана выслушали объяснения Каландрилла, отпустили стражу и ступили в палату. В течение некоторого времени воздух трещал и благоухал миндалём.
— Бураш! — вскрикнул Рассуман, когда все было кончено. — Подобное заклинание чрезвычайно полезно. А теперь объясните, как вам удалось сюда попасть?
Каландрилл нетерпеливо постукивал ногой, дожидаясь, когда они обменяются колдовскими знаниями. Ценнайра держала его за руку, все ещё опасаясь колдунов, кои так давно пытались её уничтожить. А некоторые, подумал Каландрилл, наблюдая за их лицами, и сегодня бы сделали это с величайшим удовольствием. Ликандер и тот, коего звали Лемомалем, все ещё смотрели враждебно; ещё один, по имени Каранф, пребывал в нерешительности, остальные же были на стороне Ценнайры и искренне старались помочь.
Несмотря на все нетерпение, Каландриллу хотелось послушать о событиях, произошедших в мире. В Кандахаре восстановили порядок, Файн был сровнен с землёй, а голова Сафомана эк'Хеннема все ещё гнила на колу, выставленном на крепостной стене Нхур-Джабаля. Мечтам брата о завоевании мира был положен конец штормом, — «Уж не Бураш ли его устроил?» — подумал Каландрилл, — который уничтожил весь флот ещё до того, как он вышел в открытое море. Тобиас в ярости вернулся в Лиссе, где Надама родила ему сына, уже объявленного новым наследником высокого престола. Мир уладил свои великие дела, и оставалось только одно, последнее, что для Каландрилла имело наибольшее значение.
Время шло, Каландрилл нервничал все сильнее. Катившееся к западу солнце заглянуло в окна.
Наконец колдуны наговорились и принялись за поиски; в палате стало трудно дышать из-за миндального запаха. И вдруг среди мирного речитатива послышался радостный возглас Зеду, работавшего вместе с Рассуманом.
Каландрилл и Ценнайра забыли о всех приличиях и, растолкав колдунов, бросились в опочивальню, где находились Зеду и Рассуман. Джессерит с брезгливым выражением на лице держал в руках шкатулку.
Это была очень простая коробка из чёрного дерева, лишённая всяких украшений. Зеду поставил её на столик с таким видом, словно она была ядовитой. Остальные с широко раскрытыми глазами собрались вокруг.
— Заклятия, скрепляющие её, сильно поколеблены смертью Аномиуса, — пробормотал Рассуман. — Но, даже несмотря на это, её будет нелегко расколдовать. Попробуем все вместе, так безопаснее.
Они переглянулись, затем посмотрели на Ценнайру. Колдун по имени Ценобар мягко сказал:
— Снятие заклятия опасно. И это только первый шаг.
— Второй, — едва слышно возразила она. — Первый уже сделан: вы её нашли. Приступайте ко второму, я хочу дойти до конца.
— Как пожелаешь, — проговорил Рассуман.
Ценнайра впилась ногтями в руку Каландрилла. Колдуны окружили шкатулку. Чёрные халаты кандийцев перемешивались с яркими одеяниями джессеритов; их спины скрыли шкатулку. Каландрилл чуть не задохнулся от миндального запаха; воздух дрожал, переливаясь голубым и серебряным. Солнце закатилось за Кхарм-Рханну, небо покраснело, но в комнате было по-прежнему светло от колдовского света. Затем наступило молчание, плечи колдунов опустились, свет погас, запах миндаля развеялся. Кто-то хрипло произнёс:
— Клянусь всеми богами, Аномиус обладал огромной силой.
Очен возразил:
— Но мы его расколдовали.
— Надо торопиться, — сказал Рассуман и повернулся к Ценнайре. — Мы сняли заклятие со шкатулки, но с этого момента начинают ослабевать заговоры, кои поддерживают в тебе жизнь. У тебя мало времени. Я молю Бураша, чтобы тебе его хватило.
Ценнайра молча кивнула, не сводя широко раскрытых глаз со шкатулки. Холодный пот выступил у Каландрилла на лбу. Зайти так далеко и потерять все из-за того, что не хватит времени! Дера! Неужели Аномиус все ещё мстит? Пересохшим ртом он хрипло воскликнул:
— Так поторопимся!
— Далее мы не можем вам помочь, — пробормотал Рассуман. — Надеюсь, боги на вашей стороне.
— Истинно.
Вазирь-нарумасу уже стояли вокруг. Очен взял Ценнайру за руку. Каландрилл встал рядом, прижимая её к себе. Послышался речитатив. Темнеющая комната колыхнулась, вспыхнула, стала превращаться…
…в зал заседаний в Анвар-тенге. Брахт и Катя отшатнулись, когда из воздуха перед ними образовалось семь фигур. На их вопросительный взгляд Каландрилл поднял руку и повернулся к Очену.
— Сколько времени у нас осталось? Что делать?
— Я не знаю. — Очен осмотрелся. Остальные вазирь-нарумасу уже суетились, выполняя приказы Зеду. — Боюсь, немного. Хоруль, Аномиус продумал все далеко вперёд. Надо действовать быстро, без колебаний.
— Ты хочешь сказать, что мы можем проиграть? — Каландрилл крепче прижал к себе Ценнайру. Девушка молчала, словно, приняв решение, полностью отдала себя в руки судьбы. — Что даже сейчас… — Он прикусил язык, а затем спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
— Я видел комнату.
Зеду ответил не сразу:
— И все же путешествовать только по памяти другого…
Каландрилл вмешался:
— Вы обещали.
— Истинно, — устыдился Зеду. — Мы попытаемся сделать все, что в нашей власти.
Каландрилл предпочёл бы не слышать последней фразы колдуна, но он заставил себя не обращать на неё внимания. Он взял Ценнайру за руку.
Очен проговорил:
— Ценнайра поведёт нас. Я пойду… Кто ещё?
— Я, — вызвался Каландрилл.
— Я, — сказал Брахт.
— Я, — вторила им Катя.
— Нас должно быть семеро, дабы удержать заклята — замялся Очен. — В тебе достаточно силы, друг мой, но вы, Брахт и Катя… Боюсь, ваше присутствие только помешает нам.
— Я пойду, — сказал Зеду и тут же ещё трое вазирей дали своё согласие.
— Тогда начнём, не будем тянуть, — произнесла Ценнайра.
Очен кивнул и поманил их за собой. Они отошли чуть в сторону от остальных и стали кругом, прижавшись плечом к плечу. Каландрилл крепко прижал Ценнайру к себе, колдуны запели речитативом, произнося древние слоги. В комнате замелькали огоньки, подобные мерцанию свечи, когда на неё смотрят через мокрое от дождя стекло. Запах миндаля усилился…
…Они оказались в другой палате, ярко освещённой осенним солнцем, богатой, несмотря на пыль на посеревшем полу, мебели, холодном камине, несмотря на запах запустения.
— Палата Аномиуса, — пояснила Ценнайра. Она цеплялась за руку Каландрилла. — Он привёл меня сюда.
— Шкатулка должна быть здесь, — сказал Очен и добавил чуть тише: — Я надеюсь.
— Скоро объявятся те, кого наше явление сильно удивит, — сказал Зеду. — Вряд ли Аномиус просто спрятал шкатулку. Скорее всего, он воспользовался колдовством. Соединим нашу волю и попробуем найти её прежде, чем нам помешают.
Как гончие, выискивающие добычу, вазирь-нарумасу принялись осматривать комнату. Каландрилл и Ценнайра ничем не могли им помочь и посему стояли, обнявшись за плечи. Одной рукой Каландрилл сжимал эфес меча, готовый выхватить его при первой необходимости. Он не обладал магией, которая бы помогла ему найти шкатулку, и чувствовал себя лишним, ненужным. Не отпуская от себя Ценнайру, Каландрилл подошёл к двери, приложил ухо, прислушиваясь. Поняв, что он делает, она с улыбкой оттащила его от двери и сказала:
— Оставь это мне, я слышу лучше тебя.
— И то верно, — согласился он, но не мог смириться с бездействием — им овладевали страхи: что, если вазирь-нарумасу не найдут шкатулку? А что, если заклятие, наложенное Аномиусом, окажется им не по силам? А что, если её уже забрали колдуны тирана? Он перевёл взгляд с Ценнайры на колдунов, желая про себя, чтобы они побыстрее отыскали шкатулку.
— Кто-то идёт, — произнесла Ценнайра.
Каландрилл уже наполовину вытащил меч из ножен, но замер, поняв, что лучше положиться на силу вазирь-нарумасу. Он спрятал меч в ножны и тихо позвал Очена, сообщив ему о шагах. Очен выругался.
— Ты не можешь воспользоваться колдовством? — спросил Каландрилл. — Скрой нас, запри дверь.
— Я не могу вступать в схватку с другими магами, — ответил Очен.
— А если они попытаются помешать?
— Это уже крайний случай.
— Надеюсь, твоя магия поможет, — сказал Каландрилл. — Я видел тебя за работой.
Очен хмыкнул и бросил через плечо:
— Тогда я был вазирем, теперь я вазирь-нарумасу и не могу использовать магию в военных целях.
Теперь выругался Каландрилл.
— Они уже у двери, — сказала Ценнайра, — они разговаривают.
Дверь была толстой, и Каландрилл ничего не слышал, но в ноздри ему ударил запах миндаля, и он понял, что произнесено заклятие. В двери повернулся ключ; Каландрилл загородил собой Ценнайру, опустив ладонь на эфес.
Дверь открылась, в проёме её стояло семь человек, все в черно-серебристых халатах, разукрашенных каббалистическими знаками. А за ними — толпа солдат с арбалетами в руках. Каландрилл приготовился дорого себя продать.
Пожилой человек с благородными чертами лица поднял руку, словно предупреждая пришельцев и отдавая приказ тем, кто был с ним, не стрелять. Он сказал:
— Я Рассуман, колдун тирана Кандахара. Кто вы и что здесь делаете? — Голос его звучал повелительно, но в нем слышалось и любопытство.
Каландрилл, привыкший к языку джессеритов, не сразу узнал кандийский. Затем кивнул и со всей возможной дипломатичностью, не сводя глаз с лица колдуна, ответил:
— Мы ищем шкатулку…
— Творение Аномиуса! — Толстый человек, стоявший за Рассуманом, тыкал пальцем в Ценнайру. — Убейте её.
— Нет! — Меч вспыхнул в руках Каландрилла. — Очен, — крикнул он, — обереги нас, ради Деры.
— Стойте, стойте! — воскликнул Рассуман. — А ты, Ликандер, попридержи язык. Здесь творится чудо, и я хочу знать какое. Им нас не обмануть, а следовательно, они безвредны.
Он говорил уверенно, и толстый колдун, что-то хмыкнув, погладил себя по залитой вином бороде.
Рассуман вновь посмотрел на Каландрилла и Ценнайру и произнёс:
— Женщину я узнаю, и, как правильно сказал Ликандер, она зомби, творение Аномиуса. Но ты, мой воинственный молодой друг, кто ты?
— Я Каландрилл ден Каринф. Аномиус мёртв.
— Да, я вижу, — кивнул Рассуман, — в тебе есть что-то от лиссеанца.
— Брат домма! — воскликнул Ликандер. — Следовательно, наш враг. Убей его! И наложницу тоже.
— Принимая во внимание его имя, можно полагать, что он действительно брат домма Лиссе. — Рассуман говорил мягко, и Каландриллу даже показалось, что он подмигнул, словно ему доставляло удовольствие поддразнивать толстяка. — Но является ли он нашим врагом? В этом я сомневаюсь, ибо брат поставил его вне закона, а бедняга Менелиан называл его своим другом. А другие? Боюсь, убить их будет очень непросто, ибо в их присутствии я ощущаю великую магию. Так, может, поговорим, прежде чем попытаемся уничтожить друг друга колдовством? — Он спокойно улыбнулся и жестом попросил Каландрилла продолжать. — Так ты говоришь, Аномиус мёртв?
— Да, — ответил Каландрилл, чуть успокаиваясь. — Он убит Рхыфамуном в момент борьбы за «Заветную книгу».
Молодой маг, стоявший по правую руку от Рассумана, довольно улыбнулся и потёр руки. Тот, что стоял слева от Рассумана, пробормотал:
— Он тот, про кого говорил нам Менелиан.
Рассуман кивнул и вновь спросил:
— А богопротивная книга, где она сейчас?
— В Анвар-тенге, на Джессеринской равнине. — Каландрилл опустил меч и вкратце рассказал им о победе над Рхыфамуном, о смерти Аномиуса и обо всем, что произошло до и после того.
Когда он замолчал, Рассуман задумчиво проговорил:
— И вы намерены забрать шкатулку и вернуть зомби сердце. Если все, что ты рассказал, — правда, девушка вполне этого заслуживает.
— Ты забываешь про Менелиана, — возмутился Ликандер.
— Как забываю я и о том, что ты был благосклонен к Аномиусу! — заявил Рассуман таким тоном, что толстяк побледнел и замолчал. — Мы тоже искали шкатулку, — продолжал Рассуман, — но безуспешно. Наша цель, — он с извиняющимся видом посмотрел на Ценнайру, — была другая, мы хотели уничтожить её. Когда Аномиус сбросил наши путы и бежал, мы воздвигли вокруг этой палаты колдовскую стену, дабы не мог он сюда вернуться. То, что вы здесь, для нас удивительно. Эти… вазирь-нарумасу, так, кажется?., видимо, обладают великой колдовской мощью, если смогли преодолеть наши заклятия. Если мы вступим в битву, боюсь, никому из нас не победить и многие пострадают.
Каландрилл не счёл нужным рассказывать ему о мирной направленности джессеритской магии, он лишь кивнул, улыбнулся и произнёс:
— Я не вижу необходимости в битве. Ежели вы позволите нам продолжить, мы удалимся, как только найдём шкатулку.
— Мы даже можем вам помочь, — сказал Рассуман. — Если Кандахар объединится с Джессеринской равниной, ваша задача может увенчаться успехом.
С началом диалога вазирь-нарумасу прекратили поиски и сейчас ждали, приготовившись защищаться. Каландрилл повернулся к ним и объяснил смысл предложения Рассумана. За вазирь-нарумасу ответил Очен:
— Мы будем благодарны за вашу помощь. Надеюсь, объединив усилия, мы найдём шкатулку. Но для начала подарим друг другу язык, дабы обойтись без перевода.
Колдуны тирана выслушали объяснения Каландрилла, отпустили стражу и ступили в палату. В течение некоторого времени воздух трещал и благоухал миндалём.
— Бураш! — вскрикнул Рассуман, когда все было кончено. — Подобное заклинание чрезвычайно полезно. А теперь объясните, как вам удалось сюда попасть?
Каландрилл нетерпеливо постукивал ногой, дожидаясь, когда они обменяются колдовскими знаниями. Ценнайра держала его за руку, все ещё опасаясь колдунов, кои так давно пытались её уничтожить. А некоторые, подумал Каландрилл, наблюдая за их лицами, и сегодня бы сделали это с величайшим удовольствием. Ликандер и тот, коего звали Лемомалем, все ещё смотрели враждебно; ещё один, по имени Каранф, пребывал в нерешительности, остальные же были на стороне Ценнайры и искренне старались помочь.
Несмотря на все нетерпение, Каландриллу хотелось послушать о событиях, произошедших в мире. В Кандахаре восстановили порядок, Файн был сровнен с землёй, а голова Сафомана эк'Хеннема все ещё гнила на колу, выставленном на крепостной стене Нхур-Джабаля. Мечтам брата о завоевании мира был положен конец штормом, — «Уж не Бураш ли его устроил?» — подумал Каландрилл, — который уничтожил весь флот ещё до того, как он вышел в открытое море. Тобиас в ярости вернулся в Лиссе, где Надама родила ему сына, уже объявленного новым наследником высокого престола. Мир уладил свои великие дела, и оставалось только одно, последнее, что для Каландрилла имело наибольшее значение.
Время шло, Каландрилл нервничал все сильнее. Катившееся к западу солнце заглянуло в окна.
Наконец колдуны наговорились и принялись за поиски; в палате стало трудно дышать из-за миндального запаха. И вдруг среди мирного речитатива послышался радостный возглас Зеду, работавшего вместе с Рассуманом.
Каландрилл и Ценнайра забыли о всех приличиях и, растолкав колдунов, бросились в опочивальню, где находились Зеду и Рассуман. Джессерит с брезгливым выражением на лице держал в руках шкатулку.
Это была очень простая коробка из чёрного дерева, лишённая всяких украшений. Зеду поставил её на столик с таким видом, словно она была ядовитой. Остальные с широко раскрытыми глазами собрались вокруг.
— Заклятия, скрепляющие её, сильно поколеблены смертью Аномиуса, — пробормотал Рассуман. — Но, даже несмотря на это, её будет нелегко расколдовать. Попробуем все вместе, так безопаснее.
Они переглянулись, затем посмотрели на Ценнайру. Колдун по имени Ценобар мягко сказал:
— Снятие заклятия опасно. И это только первый шаг.
— Второй, — едва слышно возразила она. — Первый уже сделан: вы её нашли. Приступайте ко второму, я хочу дойти до конца.
— Как пожелаешь, — проговорил Рассуман.
Ценнайра впилась ногтями в руку Каландрилла. Колдуны окружили шкатулку. Чёрные халаты кандийцев перемешивались с яркими одеяниями джессеритов; их спины скрыли шкатулку. Каландрилл чуть не задохнулся от миндального запаха; воздух дрожал, переливаясь голубым и серебряным. Солнце закатилось за Кхарм-Рханну, небо покраснело, но в комнате было по-прежнему светло от колдовского света. Затем наступило молчание, плечи колдунов опустились, свет погас, запах миндаля развеялся. Кто-то хрипло произнёс:
— Клянусь всеми богами, Аномиус обладал огромной силой.
Очен возразил:
— Но мы его расколдовали.
— Надо торопиться, — сказал Рассуман и повернулся к Ценнайре. — Мы сняли заклятие со шкатулки, но с этого момента начинают ослабевать заговоры, кои поддерживают в тебе жизнь. У тебя мало времени. Я молю Бураша, чтобы тебе его хватило.
Ценнайра молча кивнула, не сводя широко раскрытых глаз со шкатулки. Холодный пот выступил у Каландрилла на лбу. Зайти так далеко и потерять все из-за того, что не хватит времени! Дера! Неужели Аномиус все ещё мстит? Пересохшим ртом он хрипло воскликнул:
— Так поторопимся!
— Далее мы не можем вам помочь, — пробормотал Рассуман. — Надеюсь, боги на вашей стороне.
— Истинно.
Вазирь-нарумасу уже стояли вокруг. Очен взял Ценнайру за руку. Каландрилл встал рядом, прижимая её к себе. Послышался речитатив. Темнеющая комната колыхнулась, вспыхнула, стала превращаться…
…в зал заседаний в Анвар-тенге. Брахт и Катя отшатнулись, когда из воздуха перед ними образовалось семь фигур. На их вопросительный взгляд Каландрилл поднял руку и повернулся к Очену.
— Сколько времени у нас осталось? Что делать?
— Я не знаю. — Очен осмотрелся. Остальные вазирь-нарумасу уже суетились, выполняя приказы Зеду. — Боюсь, немного. Хоруль, Аномиус продумал все далеко вперёд. Надо действовать быстро, без колебаний.
— Ты хочешь сказать, что мы можем проиграть? — Каландрилл крепче прижал к себе Ценнайру. Девушка молчала, словно, приняв решение, полностью отдала себя в руки судьбы. — Что даже сейчас… — Он прикусил язык, а затем спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61