Лучше всего было бы перерезать ему горло.
Здоровенный иллианский контрабандист бросил на женщину изумленный взгляд, а у Джуилина и вовсе челюсть отвисла. Том, однако, задумчиво кивнул. Задумчивость его внушала Илэйн опасения.
– Мы сюда не для того явились, чтобы резать шончанские глотки, – заявила Найнив таким тоном, будто могла и передумать. – Байл, Джуилин, вынесите его в проулок за гостиницей. Этому проходимцу сильно повезет, если к тому времени, когда он придет в себя, на нем останется хотя бы исподнее. А ты, Том, сходи к Рендре и скажи, чтобы в Палату падающих лепестков подали крепкого чаю. И спроси, не найдется ли у нее ивовой коры или ацемы – я приготовлю отвар для твоей шишки.
Трое мужчин растерянно переглянулись, и Найнив прикрикнула:
– Пошевеливайтесь же, а мы займемся своими делами.
Илэйн едва успела войти в комнату, как Найнив захлопнула дверь и принялась натягивать через голову платье. Эгинин тоже торопливо одевалась, словно мужчины до сих пор на нее смотрели.
– Эгинин, ты бы лучше не обращала на них внимания, – промолвила Илэйн. Эгинин была даже постарше Найнив, но при всей своей многоопытности в других отношениях ничего не смыслила в мужчинах, почему Илэйн и сочла возможным дать ей совет. – Уж не знаю почему, но смущение их только подстегивает. Да и выглядела ты вполне прилично.
– Прилично? Я не служанка и не танцовщица ши!.. – негодующе воскликнула она, просунув голову в ворот платья, а потом смущенно добавила:
– А он довольно симпатичный. Раньше я этого не замечала.
И нтересно, кто они такие, эти танцовщицы ши? – подумала Илэйн, помогая Эгинин застегнуть платье.
– Рендре может не понравиться, если ты позволишь Джуилину ухаживать за тобой.
– Ловцу воров? – искренне удивилась шончанка. – Нет, я имела в виду Байла Домона. Кажется, он надежный человек, только не в ладах с законом.
Илэйн лишь покачала головой. Вкусы у всех разные. Найнив, например, влюблена в Лана, а вид у Стража довольно устрашающий. А уж о Байле Домоне и говорить нечего – поперек себя шире. Здоровенный, как огир!
– Ты разболталась, словно Рендра, – раздраженно заявила Найнив, обращаясь к Илэйн. – Может, ты кончишь разглагольствовать о мужчинах и тряпках да вспомнишь о том, что нам необходимо выработать план действий. Причем поскорее, а то вернутся мужчины и наверняка захотят сделать по-своему. У меня нет охоты с ними препираться. Ты еще не кончила возиться с этой шончанкой? Мне тоже не помешала бы помощь.
Быстро застегнув последнюю пуговку на спине Эгинин, Илэйн подошла к Найнив и принялась возиться с тремя рядами пуговиц на ее платье. Найнив хмуро косилась на подругу из-за плеча, придерживая косы на затылке. Вид у девушки был невозмутимый, хотя внутри все клокотало. Сначала Найнив по подсказке Рендры выряжается в наимоднейшее платье с узким лифом, которое без посторонней помощи не наденешь, а потом заявляет, будто другие только и делают, что болтают о нарядах. А она, Илэйн, между прочим, думала о деле.
– Найнив, у меня есть соображения насчет того, как незаметно пробраться во дворец. Слушай…
По мере того как Илэйн раскрывала свой замысел, лицо Найнив светлело. К тому же и у Найнив нашлось что предложить. Кое-что подсказала Эгинин. Найнив при этом поджала губы, но отвергать с ходу дельные советы не стала. К тому времени, когда женщины полностью оделись и собрались спуститься в Палату падающих лепестков, у них уже был готов детальный план, и они не намеревались позволять мужчинам изменить его хоть на йоту. Могидин заправляет в Панаршем Дворце или Черные сестры – они и глазом моргнуть не успеют, как останутся с носом.
Глава 53. ЦЕНА УХОДА
На весь общий зал постоялого двора "Винный Ручей" горело всего три свечи да две лампы – и свечей, и масла было в обрез. У стен больше не красовались копья и алебарды, да и бочка со старыми мечами опустела. Сдвинутые вместе лампы стояли на высокой каминной полке. В их свете Дейз Конгар, Марин ал'Вир и другие из Круга Женщин просматривали списки скудных запасов провизии. Еды в Эмондовом Лугу оставалось совсем немного. Перрин старался не слышать женщин.
За одним из столов Фэйли мягко, но настойчиво водила ножом по точильному камню – вжик-вжик, вжик-вжик. Перед ней лежал лук, а на поясе висел ощетинившийся стрелами колчан. Оказалось, что Фэйли неплохо стреляет. Правда, лук ей дали такой, из каких стреляли мальчишки, но Перрин надеялся, что девушка об этом не догадается. Натянуть двуреченский длинный лук ей не под силу, но разве Фэйли это признала бы!
Сдвинув топор, чтобы он не врезался в бок, Перрин попытался сосредоточиться на том, о чем говорили сидевшие за одним столом с ним мужчины. Правда, и их внимание не всегда было приковано к тому, что его заслуживало.
– У них там лампы, – бурчал Кенн, – а мы должны обходиться сальными свечами. – Старик покосился на пару свечек в медных подсвечниках.
– Да будет тебе, Кенн, – устало проговорил Там, доставая из-за пояса, на котором висел меч, трубку и кисет с табаком. – Можешь ты хоть когда-нибудь не ворчать?
– Кабы это нам приходилось читать, писать да подсчитывать, – добавил Абелл, не вполне сумев скрыть раздражение, – так и лампы были бы у нас. – Голова его была обвязана тряпицей.
Словно для того, чтобы напомнить кровельщику, кто здесь мэр, Бран поправил висевший на своей груди серебряный медальон:
– Не отвлекайся на ерунду, Кенн. Я не допущу, чтобы ты впустую тратил время Перрина.
– Да я просто подумал, что нам бы и самим лампы не помешали. Что тут худого? Пусть Перрин сам скажет, занимаю я его время попусту или нет.
Перрин вздохнул – было уже поздно, и глаза у него слипались. А тут еще Кенн со своим нытьем. Хоть бы сегодня выпала очередь представлять Совет Деревни кому-нибудь другому – Харалу Лухану, Джеку Тэйну, Сэмилу Кро. Кому угодно, кроме этого зануды. Порой Перрину хотелось, чтобы кто-нибудь из этих людей обернулся к нему и заявил: "Это дело мэра и Совета, малец, а твое место в кузнице. Ступай туда, а коли понадобишься, за тобой пошлют". А они вместо этого заботились, как бы не занять напрасно его драгоценное время… Да, время. Сколько раз нападали троллоки за семь дней, прошедших с первого налета? Кажется, прошло не больше семи дней.
Повязка на голове Абелла вызывала у Перрина досаду. Айз Седай Исцеляли только самые тяжелые раны – всех, кто мог обойтись без их помощи, отсылали к Дейз. Правда, особо тяжело пока еще никто ранен не был, но, как с кривой усмешкой заметила Верин, возможности Айз Седай вовсе не безграничны. Видимо, хитрость с камнями для катапульт стоила им немалых усилий и они слишком устали, чтобы Исцелять всех подряд. Перрину не хотелось думать о пределах возможностей Айз Седай. Тяжелораненых не так уж много. Пока.
– Стрел у нас в достатке? – спросил Перрин. Вот о чем ему следовало заботиться.
– Хватает, – отозвался Тэм, зажигая трубку от одной из свечей. – Большую часть выпущенных стрел мы подбираем и возвращаем назад. Во всяком случае те, что успеваем собрать, пока светло. По ночам они оттаскивают своих мертвецов – думаю, чтобы потом их сожрать, – и эти стрелы, понятное дело, пропадают.
Остальные мужчины тоже полезли в карманы за трубками. Кенн недовольно заметил, что, оказывается, забыл свой кисет. Бран с ворчанием угостил кровельщика табаком. Лысина мэра поблескивала в свете свечей. Перрин почесал лоб – о чем еще он должен спросить? О частоколе? Теперь стычки происходили в основном у самого частокола, особенно ночные. Сколько раз троллоки чуть не прорвались в деревню? Три? Четыре?
– А копья да алебарды у всех есть? И можем ли мы из чего-нибудь наделать новых? Ответом ему было молчание.
– Ты спрашивал об этом вчера, – мягко заметил Абелл, – и Харал сказал, что давно переделал на оружие все вилы и косы. Сказать начистоту, оружия у нас больше, чем тех, кто может сражаться.
– Ах да, верно. Просто вылетело из головы. Внимание Перрина привлек обрывок разговора, который вели женщины.
– Главное, чтобы мужчины не прознали, – тихонько промолвила Марин.
– Само собой, – хмыкнула Дейз. – Ежели эти остолопы проведают, что мы сидим на половинном пайке, то сдуру и сами станут есть вдвое меньше, а мы не можем…
Перрин закрыл глаза. Ему бы хотелось закрыть и уши. Все понятно: мужчины сражаются, и им необходимо поддерживать силы. Женщины едят вдвое меньше, потому что не участвуют в схватках. Кроме, конечно. Дев и Фэйли. Правда, у той все-таки хватало ума не лезть в рукопашную. Перрин специально отыскал для нее лук, чтобы она держалась за частоколом. У этой девушки хватило бы отваги и на двоих мужчин.
– По моему разумению, Перрин, тебе надобно выспаться, – предложил Бран. – Это не дело – спать урывками, часок здесь, полчасика там.
Перрин яростно поскреб бороду, стараясь придать себе бодрый вид:
– Высплюсь потом, когда все закончится. А кстати, все ли мужчины высыпаются? Я видел, как некоторые…
Передняя дверь со стуком распахнулась, и на пороге появился сухопарый Даннил Левин. Он был одет в кожу, в руке держал лук, а на поясе у него висел взятый из бочки меч. Когда выдавалась свободная минутка, Тэм учил молодых людей сражаться мечом, а иногда им давал уроки и кто-нибудь из Стражей.
Не успел Левин открыть рот, как Дейз крикнула:
– Эй, Даннил, тебя что, в амбаре воспитывали?
– Ты бы уж не ломал мою дверь, – добавила Марин, одновременно делая замечание пареньку и напоминая Дейз, чей это дом.
Даннил кивнул головой и откашлялся.
– Прошу прощения, госпожа Марин, – поспешно сказал он. – Прошу прощения. Мудрая. Извините, что вломился, но у меня известие для Перрина. – Он торопливо, словно боялся, что женщины выставят, направился к столу. – Перрин, Белоплащники привезли человека, который хочет поговорить с тобой. Только с тобой – с другими он говорить отказывается. Они довезли его лишь до околицы, а он очень тяжело ранен. Боюсь, до постоялого двора ему не добраться.
Перрин вскочил с места:
– Я иду.
Хорошо еще, что это не нападение. Ночные атаки отражать было труднее всего.
Фэйли схватила свой лук и догнала Перрина, прежде чем он дошел до двери. Из темного угла у подножия лестницы поднялся и Айрам. Порой Перрин и вовсе забывал о молодом Лудильщике. Выглядел Айрам страннопестрый кафтан перепачкан сажей, за спиной меч, а на лице никакого выражения, немигающие глаза сверкают. С того дня, как Айрам взял меч, ни Раин, ни Ила не разговаривали со своим внуком. И с Перрином тоже.
– Если ты собрался идти, идем, – грубовато бросил Перрин, и Айрам пристроился сзади.
Молодой Лудильщик таскался за Перрином повсюду, словно пес, а если и отставал, то тут же цеплялся к Тэму, Айвону или Томасу, чтобы те научили его лучше владеть мечом. Кажется, Перрин заменил ему и семью, и родной народ. Сам Перрин предпочел бы обойтись без этого, но деваться было некуда.
Луна освещала крытые соломой крыши. Мало в каком доме светилось больше одного окна. Деревня была погружена в сон, но постоялый двор снаружи охраняли Спутники, вооруженные луками и мечами. Их было около трех десятков. Хотя поначалу Перрина коробило от одного слова "Спутники", в последнее время он стал ловить себя на том, что и сам им пользуется. Охраняли Перрина, куда бы он ни направился, неспроста. На Лужайке больше не паслись коровы и козы. Над Винным Ручьем, за этим обвисшим сейчас дурацким знаменем с волчьей головой, горели походные костры и белели плащи окружавших их людей. Никто не хотел принимать Белоплащников на постой в свои и без того переполненные дома, да и Борнхальд не позволил бы своим солдатам рассредоточиться. Похоже, этот человек опасался, что жители деревни нападут на него и его людей. Он считал, что если они следуют за Перрином, стало быть, являются Приспешниками Темного. Сейчас даже Перрин не мог разглядеть лиц собравшихся у костров людей, но ему чудилось, что он ощущает на себе взгляд Борнхальда – неотрывный, выжидающий, полный ненависти.
Даниил отрядил десятерых Спутников сопровождать Перрина. Молодые парни, которым следовало бы делить с ним юношеские забавы, должны были составить его эскорт. Даниил возглавил Спутников и зашагал вперед по темной улочке, но Айрам не присоединился к нему. Он держался Перрина, и никого больше. Фэйли тоже не отходила от Перрина ни на шаг. Темные глаза девушки поблескивали в лунном свете. Она озирала окрестности с таким видом, будто только в ней была его единственная защита.
Перегораживавшие Старый Тракт фургоны были отодвинуты в сторону, чтобы пропустить в Эмондов Луг возвратившийся патруль Белоплащников. Два десятка воинов в снежно-белых плащах и сверкающей броне сидели верхом, сжимая в руках копья. Кони били копытами, да и всадники явно не желали ждать. В лунном свете любой мог увидеть этих солдат издалека, а троллоки и в темноте – глаза у них были не хуже, чем у Перрина. Однако Белоплащники настаивали на том, чтобы выезжать на патрулирование, и, возможно, в этом был свой резон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175
Здоровенный иллианский контрабандист бросил на женщину изумленный взгляд, а у Джуилина и вовсе челюсть отвисла. Том, однако, задумчиво кивнул. Задумчивость его внушала Илэйн опасения.
– Мы сюда не для того явились, чтобы резать шончанские глотки, – заявила Найнив таким тоном, будто могла и передумать. – Байл, Джуилин, вынесите его в проулок за гостиницей. Этому проходимцу сильно повезет, если к тому времени, когда он придет в себя, на нем останется хотя бы исподнее. А ты, Том, сходи к Рендре и скажи, чтобы в Палату падающих лепестков подали крепкого чаю. И спроси, не найдется ли у нее ивовой коры или ацемы – я приготовлю отвар для твоей шишки.
Трое мужчин растерянно переглянулись, и Найнив прикрикнула:
– Пошевеливайтесь же, а мы займемся своими делами.
Илэйн едва успела войти в комнату, как Найнив захлопнула дверь и принялась натягивать через голову платье. Эгинин тоже торопливо одевалась, словно мужчины до сих пор на нее смотрели.
– Эгинин, ты бы лучше не обращала на них внимания, – промолвила Илэйн. Эгинин была даже постарше Найнив, но при всей своей многоопытности в других отношениях ничего не смыслила в мужчинах, почему Илэйн и сочла возможным дать ей совет. – Уж не знаю почему, но смущение их только подстегивает. Да и выглядела ты вполне прилично.
– Прилично? Я не служанка и не танцовщица ши!.. – негодующе воскликнула она, просунув голову в ворот платья, а потом смущенно добавила:
– А он довольно симпатичный. Раньше я этого не замечала.
И нтересно, кто они такие, эти танцовщицы ши? – подумала Илэйн, помогая Эгинин застегнуть платье.
– Рендре может не понравиться, если ты позволишь Джуилину ухаживать за тобой.
– Ловцу воров? – искренне удивилась шончанка. – Нет, я имела в виду Байла Домона. Кажется, он надежный человек, только не в ладах с законом.
Илэйн лишь покачала головой. Вкусы у всех разные. Найнив, например, влюблена в Лана, а вид у Стража довольно устрашающий. А уж о Байле Домоне и говорить нечего – поперек себя шире. Здоровенный, как огир!
– Ты разболталась, словно Рендра, – раздраженно заявила Найнив, обращаясь к Илэйн. – Может, ты кончишь разглагольствовать о мужчинах и тряпках да вспомнишь о том, что нам необходимо выработать план действий. Причем поскорее, а то вернутся мужчины и наверняка захотят сделать по-своему. У меня нет охоты с ними препираться. Ты еще не кончила возиться с этой шончанкой? Мне тоже не помешала бы помощь.
Быстро застегнув последнюю пуговку на спине Эгинин, Илэйн подошла к Найнив и принялась возиться с тремя рядами пуговиц на ее платье. Найнив хмуро косилась на подругу из-за плеча, придерживая косы на затылке. Вид у девушки был невозмутимый, хотя внутри все клокотало. Сначала Найнив по подсказке Рендры выряжается в наимоднейшее платье с узким лифом, которое без посторонней помощи не наденешь, а потом заявляет, будто другие только и делают, что болтают о нарядах. А она, Илэйн, между прочим, думала о деле.
– Найнив, у меня есть соображения насчет того, как незаметно пробраться во дворец. Слушай…
По мере того как Илэйн раскрывала свой замысел, лицо Найнив светлело. К тому же и у Найнив нашлось что предложить. Кое-что подсказала Эгинин. Найнив при этом поджала губы, но отвергать с ходу дельные советы не стала. К тому времени, когда женщины полностью оделись и собрались спуститься в Палату падающих лепестков, у них уже был готов детальный план, и они не намеревались позволять мужчинам изменить его хоть на йоту. Могидин заправляет в Панаршем Дворце или Черные сестры – они и глазом моргнуть не успеют, как останутся с носом.
Глава 53. ЦЕНА УХОДА
На весь общий зал постоялого двора "Винный Ручей" горело всего три свечи да две лампы – и свечей, и масла было в обрез. У стен больше не красовались копья и алебарды, да и бочка со старыми мечами опустела. Сдвинутые вместе лампы стояли на высокой каминной полке. В их свете Дейз Конгар, Марин ал'Вир и другие из Круга Женщин просматривали списки скудных запасов провизии. Еды в Эмондовом Лугу оставалось совсем немного. Перрин старался не слышать женщин.
За одним из столов Фэйли мягко, но настойчиво водила ножом по точильному камню – вжик-вжик, вжик-вжик. Перед ней лежал лук, а на поясе висел ощетинившийся стрелами колчан. Оказалось, что Фэйли неплохо стреляет. Правда, лук ей дали такой, из каких стреляли мальчишки, но Перрин надеялся, что девушка об этом не догадается. Натянуть двуреченский длинный лук ей не под силу, но разве Фэйли это признала бы!
Сдвинув топор, чтобы он не врезался в бок, Перрин попытался сосредоточиться на том, о чем говорили сидевшие за одним столом с ним мужчины. Правда, и их внимание не всегда было приковано к тому, что его заслуживало.
– У них там лампы, – бурчал Кенн, – а мы должны обходиться сальными свечами. – Старик покосился на пару свечек в медных подсвечниках.
– Да будет тебе, Кенн, – устало проговорил Там, доставая из-за пояса, на котором висел меч, трубку и кисет с табаком. – Можешь ты хоть когда-нибудь не ворчать?
– Кабы это нам приходилось читать, писать да подсчитывать, – добавил Абелл, не вполне сумев скрыть раздражение, – так и лампы были бы у нас. – Голова его была обвязана тряпицей.
Словно для того, чтобы напомнить кровельщику, кто здесь мэр, Бран поправил висевший на своей груди серебряный медальон:
– Не отвлекайся на ерунду, Кенн. Я не допущу, чтобы ты впустую тратил время Перрина.
– Да я просто подумал, что нам бы и самим лампы не помешали. Что тут худого? Пусть Перрин сам скажет, занимаю я его время попусту или нет.
Перрин вздохнул – было уже поздно, и глаза у него слипались. А тут еще Кенн со своим нытьем. Хоть бы сегодня выпала очередь представлять Совет Деревни кому-нибудь другому – Харалу Лухану, Джеку Тэйну, Сэмилу Кро. Кому угодно, кроме этого зануды. Порой Перрину хотелось, чтобы кто-нибудь из этих людей обернулся к нему и заявил: "Это дело мэра и Совета, малец, а твое место в кузнице. Ступай туда, а коли понадобишься, за тобой пошлют". А они вместо этого заботились, как бы не занять напрасно его драгоценное время… Да, время. Сколько раз нападали троллоки за семь дней, прошедших с первого налета? Кажется, прошло не больше семи дней.
Повязка на голове Абелла вызывала у Перрина досаду. Айз Седай Исцеляли только самые тяжелые раны – всех, кто мог обойтись без их помощи, отсылали к Дейз. Правда, особо тяжело пока еще никто ранен не был, но, как с кривой усмешкой заметила Верин, возможности Айз Седай вовсе не безграничны. Видимо, хитрость с камнями для катапульт стоила им немалых усилий и они слишком устали, чтобы Исцелять всех подряд. Перрину не хотелось думать о пределах возможностей Айз Седай. Тяжелораненых не так уж много. Пока.
– Стрел у нас в достатке? – спросил Перрин. Вот о чем ему следовало заботиться.
– Хватает, – отозвался Тэм, зажигая трубку от одной из свечей. – Большую часть выпущенных стрел мы подбираем и возвращаем назад. Во всяком случае те, что успеваем собрать, пока светло. По ночам они оттаскивают своих мертвецов – думаю, чтобы потом их сожрать, – и эти стрелы, понятное дело, пропадают.
Остальные мужчины тоже полезли в карманы за трубками. Кенн недовольно заметил, что, оказывается, забыл свой кисет. Бран с ворчанием угостил кровельщика табаком. Лысина мэра поблескивала в свете свечей. Перрин почесал лоб – о чем еще он должен спросить? О частоколе? Теперь стычки происходили в основном у самого частокола, особенно ночные. Сколько раз троллоки чуть не прорвались в деревню? Три? Четыре?
– А копья да алебарды у всех есть? И можем ли мы из чего-нибудь наделать новых? Ответом ему было молчание.
– Ты спрашивал об этом вчера, – мягко заметил Абелл, – и Харал сказал, что давно переделал на оружие все вилы и косы. Сказать начистоту, оружия у нас больше, чем тех, кто может сражаться.
– Ах да, верно. Просто вылетело из головы. Внимание Перрина привлек обрывок разговора, который вели женщины.
– Главное, чтобы мужчины не прознали, – тихонько промолвила Марин.
– Само собой, – хмыкнула Дейз. – Ежели эти остолопы проведают, что мы сидим на половинном пайке, то сдуру и сами станут есть вдвое меньше, а мы не можем…
Перрин закрыл глаза. Ему бы хотелось закрыть и уши. Все понятно: мужчины сражаются, и им необходимо поддерживать силы. Женщины едят вдвое меньше, потому что не участвуют в схватках. Кроме, конечно. Дев и Фэйли. Правда, у той все-таки хватало ума не лезть в рукопашную. Перрин специально отыскал для нее лук, чтобы она держалась за частоколом. У этой девушки хватило бы отваги и на двоих мужчин.
– По моему разумению, Перрин, тебе надобно выспаться, – предложил Бран. – Это не дело – спать урывками, часок здесь, полчасика там.
Перрин яростно поскреб бороду, стараясь придать себе бодрый вид:
– Высплюсь потом, когда все закончится. А кстати, все ли мужчины высыпаются? Я видел, как некоторые…
Передняя дверь со стуком распахнулась, и на пороге появился сухопарый Даннил Левин. Он был одет в кожу, в руке держал лук, а на поясе у него висел взятый из бочки меч. Когда выдавалась свободная минутка, Тэм учил молодых людей сражаться мечом, а иногда им давал уроки и кто-нибудь из Стражей.
Не успел Левин открыть рот, как Дейз крикнула:
– Эй, Даннил, тебя что, в амбаре воспитывали?
– Ты бы уж не ломал мою дверь, – добавила Марин, одновременно делая замечание пареньку и напоминая Дейз, чей это дом.
Даннил кивнул головой и откашлялся.
– Прошу прощения, госпожа Марин, – поспешно сказал он. – Прошу прощения. Мудрая. Извините, что вломился, но у меня известие для Перрина. – Он торопливо, словно боялся, что женщины выставят, направился к столу. – Перрин, Белоплащники привезли человека, который хочет поговорить с тобой. Только с тобой – с другими он говорить отказывается. Они довезли его лишь до околицы, а он очень тяжело ранен. Боюсь, до постоялого двора ему не добраться.
Перрин вскочил с места:
– Я иду.
Хорошо еще, что это не нападение. Ночные атаки отражать было труднее всего.
Фэйли схватила свой лук и догнала Перрина, прежде чем он дошел до двери. Из темного угла у подножия лестницы поднялся и Айрам. Порой Перрин и вовсе забывал о молодом Лудильщике. Выглядел Айрам страннопестрый кафтан перепачкан сажей, за спиной меч, а на лице никакого выражения, немигающие глаза сверкают. С того дня, как Айрам взял меч, ни Раин, ни Ила не разговаривали со своим внуком. И с Перрином тоже.
– Если ты собрался идти, идем, – грубовато бросил Перрин, и Айрам пристроился сзади.
Молодой Лудильщик таскался за Перрином повсюду, словно пес, а если и отставал, то тут же цеплялся к Тэму, Айвону или Томасу, чтобы те научили его лучше владеть мечом. Кажется, Перрин заменил ему и семью, и родной народ. Сам Перрин предпочел бы обойтись без этого, но деваться было некуда.
Луна освещала крытые соломой крыши. Мало в каком доме светилось больше одного окна. Деревня была погружена в сон, но постоялый двор снаружи охраняли Спутники, вооруженные луками и мечами. Их было около трех десятков. Хотя поначалу Перрина коробило от одного слова "Спутники", в последнее время он стал ловить себя на том, что и сам им пользуется. Охраняли Перрина, куда бы он ни направился, неспроста. На Лужайке больше не паслись коровы и козы. Над Винным Ручьем, за этим обвисшим сейчас дурацким знаменем с волчьей головой, горели походные костры и белели плащи окружавших их людей. Никто не хотел принимать Белоплащников на постой в свои и без того переполненные дома, да и Борнхальд не позволил бы своим солдатам рассредоточиться. Похоже, этот человек опасался, что жители деревни нападут на него и его людей. Он считал, что если они следуют за Перрином, стало быть, являются Приспешниками Темного. Сейчас даже Перрин не мог разглядеть лиц собравшихся у костров людей, но ему чудилось, что он ощущает на себе взгляд Борнхальда – неотрывный, выжидающий, полный ненависти.
Даниил отрядил десятерых Спутников сопровождать Перрина. Молодые парни, которым следовало бы делить с ним юношеские забавы, должны были составить его эскорт. Даниил возглавил Спутников и зашагал вперед по темной улочке, но Айрам не присоединился к нему. Он держался Перрина, и никого больше. Фэйли тоже не отходила от Перрина ни на шаг. Темные глаза девушки поблескивали в лунном свете. Она озирала окрестности с таким видом, будто только в ней была его единственная защита.
Перегораживавшие Старый Тракт фургоны были отодвинуты в сторону, чтобы пропустить в Эмондов Луг возвратившийся патруль Белоплащников. Два десятка воинов в снежно-белых плащах и сверкающей броне сидели верхом, сжимая в руках копья. Кони били копытами, да и всадники явно не желали ждать. В лунном свете любой мог увидеть этих солдат издалека, а троллоки и в темноте – глаза у них были не хуже, чем у Перрина. Однако Белоплащники настаивали на том, чтобы выезжать на патрулирование, и, возможно, в этом был свой резон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175