– Ты все еще носишь мой знак? – проворковала Ланфир. – Может, сделать его постоянным?
– Что ты сделала с айильцами в Алкайр Дал? И с остальными?
Улыбка сохранилась на лице Отрекшейся, но заботливое выражение исчезло. Она пошевелила пальцами, будто намереваясь вцепиться Ранду в горло.
– С кем, например? Я думала, ты уже понял, что не любишь эту глупую девчонку с фермы. Или тебя интересует айильская шлюха?
Г адюка, подумал Ранд, смертельно ядовитая гадюка. И она меня любит! Помоги мне. Свет, ведь я не знаю, как остановить ее, если ей вздумается укусить – меня или кого-нибудь другого.
– Я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал, – заявил Ранд. – Все эти люди мне еще нужны. Я намерен их использовать.
Ему было неприятно, даже больно произносить эти слова – тем более что в них содержалась и доля правды. Но он готов был сказать что угодно, лишь бы обезопасить Эгвейн, Морейн и Авиенду. Это не слишком высокая плата.
Ланфир откинула назад голову и рассмеялась – мелодично, словно зазвенел серебряный колокольчик.
– Я помню те времена, когда ты был слишком мягкосердечен, чтобы хоть кого-то использовать. Яростный в битве, твердый, как камень, высокомерный, как горный пик, но открытый и мягкосердечный, словно девушка! Не бойся. Я не тронула ни твоих драгоценных Айз Седай, ни твоих драгоценных айильцев. Я не убиваю без надобности, Льюс Тэрин, и даже никому не делаю плохого без причины.
Ранд осмотрительно не оглянулся на Асмодиана – тот тяжело дышал и, приподнявшись на одной руке, утирал другой кровь с губ и подбородка. Медленно повернувшись, Ланфир окинула взглядом площадь:
– Вы разгромили город почище целой армии, – пробормотала она. Но Отрекшаяся лишь делала вид, будто смотрит на разрушенные дворцы: на самом деле взгляд ее шарил по разбросанным обломкам тер'ангриалов и невесть чего еще. Когда она вновь обернулась к Ранду, уголки ее губ были натянуты, а в глазах еще вспыхивала искорка подавленного гнева. – Учись у него как следует, Льюс Тэрин. Остальные – Саммаэль с его завистью, Демандред с его ненавистью и злобой и Равин с его жаждой власти, – узнав, что ты раздобыл это, будут преследовать тебя с удвоенной силой, горя желанием низвергнуть тебя.
Она бросила взгляд на статуэтку в его руках, и Ранд понял: она размышляет, не отобрать ли у него это сокровище. И не для того, чтобы обезопасить Ранда от других Отрекшихся, – ведь, обладая им. Ранд мог оказаться опасным и для нее. Вздумай Ланфир отнять у него фигурку, Ранд, скорее всего, не смог бы оказать сопротивления, даже если бы она действовала голыми руками. Сколько бы ни говорила Ланфир о любви, она предпочла бы оказаться подальше от Ранда, когда он восстановит силы в достаточной мере, чтобы использовать эту штуковину. А насколько он вымотан и на что способен сейчас, она не знала.
Впрочем, это продолжалось лишь краткий миг. Поджав губы, Ланфир вновь принялась озирать площадь, а затем перед ней неожиданно открылась дверь.
Это было вовсе не отверстие, ведущее в бездонную черную бездну, – за проемом виднелось нечто похожее на дворцовый чертог, с мраморными статуями и белыми шелковыми драпировками на стенах.
– Кем из них ты была? – спросил Ранд, когда Ланфир. уже направилась к двери. Она глянула через плечо с почти застенчивой улыбкой:
– Конечно, ты и подумать не мог, что я предстану в виде гадкой толстухи Кейлли? – Она огладила ладонями свое стройное тело. – Полагаю, ты подозревал эту красотку Изендре. И напрасно – гордость не помешает мне обернуться уродиной, если это нужно для дела. – Улыбка ее превратилась в хищный оскал. – Изендре тоже просчиталась – она думала, что имеет дело с обычными Приспешниками Тьмы. Я не удивлюсь, если как раз сейчас она изо всех сил пытается объяснить разгневанным айильским женщинам, каким образом множество их золотых украшений оказалось на дне ее сундука. Некоторые из этих безделушек она и в самом деле украла.
– Ты, кажется, говорила, что не повредила никому.
– Вот ты и снова выказываешь свое мягкосердечие. Но я, когда хочу, по-женски добросердечна. От хорошей трепки ты ее уже не избавишь. Она ее заслужила – вспомни хотя бы, как она на меня смотрела. Но если ты вернешься вовремя, то, может быть, еще успеешь помешать им прогнать ее в Пустыню с одним бурдюком воды. Я слышала, что айильцы очень сурово обходятся с ворами. – Ланфир усмехнулась и покачала головой:
– Просто удивительно, как они переменились. Прежде ты мог дать Да'шайн пощечину, и он спросил бы, в чем перед тобой провинился. Ударь его еще раз, и он спросит, что он сделал не так. И продолжай в этом духе хоть целый день, ничего другого бы не услышал. – Она искоса взглянула на Асмодиана и добавила:
– Учись хорошенько, Льюс Тэрин, и не теряй времени. Я хочу править миром вместе с тобой и не желаю, чтобы тебя прикончил Саммаэль или чтобы Грендаль добавила тебя к своей коллекции молодых красавцев. Учись хорошенько и не теряй времени.
Она вступила в беломраморный чертог, и проем, сузившись, исчез. Впервые с того момента, как появилась Ланфир, Ранд позволил себе глубоко вздохнуть. Майрин. Он слышал это имя, когда находился среди стеклянных колонн. Так звали Айз Седай, в Эпоху Легенд нашедшую узилище Темного и пробившую туда ход. Знала ли она тогда, что сделала? Как убереглась от всепожирающего пламени? Неужто она уже в то время предалась Темному?
Асмодиан с трудом поднялся и стоял, покачиваясь и едва не падая снова. Кровь больше не текла, но шея и подбородок были перепачканы ею. Испачканный красный кафтан с кружевной отделкой был изодран в клочья.
– Только связь с Великим Повелителем позволяла мне касаться саидин и не сойти с ума, – хрипло пробормотал он. – Теперь я так же уязвим, как и ты. Лучше тебе отпустить меня. Я плохой учитель. Она выбрала меня только потому, что… – Губы его скривились, будто он хотел проглотить сказанные слова.
– …потому, что не нашлось никого другого, – закончил за него Ранд и отвернулся.
Он сделал несколько неуверенных шагов на дрожащих ногах. Схватка с Асмодианом произошла как раз на полпути от Авендесоры к лесу стеклянных колонн. Высившиеся на площади статуи мужчин и женщин попадали, многие разбились на мелкие куски. Огромное кольцо из серебристого металла оказалось заброшенным на вершину кучи непонятных металлических, каменных и стеклянных изделий, по большей части вдребезги разбитых или покореженных. Только тонкий, словно древко копья, столбик из черного металла, хотя и не был закреплен в мостовой, почему-то не упал и продолжал стоять вертикально. Вся площадь выглядела разгромленной.
Однако, поискав среди хлама и мусора неподалеку от огромного дерева, Ранд нашел то, что ему было нужно. Отпихнув в сторону осколки завитой спиралью стеклянной трубки и чего-то больше всего похожего на стул из красного кристалла, он вытащил статуэтку. Вырезанная из белого камня женщина держала в поднятой руке хрустальную сферу. Фигурка была цела. И совершенно бесполезна для него и для любого мужчины, точно так же, как парная к ней
мужская статуэтка была бесполезна для Ланфир. Одно движение руки, и этот тер'ангриал разлетится вдребезги. Разбить?
– Вот это она искала. – Ранд и думать забыл о том, что Асмодиан смотрит на него. – Она вырвет тебе сердце, лишь бы заполучить эту вещь, – пробормотал Отрекшийся, покачиваясь и вытирая окровавленный подбородок.
– Или тебе – за то, что утаил это от нее. Не забывай – меня она любит. О Свет, это все равно что любовь бешеной волчицы!
Еще немного поколебавшись. Ранд сунул женскую статуэтку под мышку, рядом с мужской. Вполне возможно, ей еще найдется применение. Ранду не хотелось ничего больше разрушать.
Однако, оглядевшись по сторонам, он увидел, что принес в Руидин не только разгром. Стена окружавшего город тумана почти напрочь исчезла – лишь клочья его парили между освещенными опускающимся к западу солнцем уцелевшими дворцами. Дно долины теперь резко клонилось к югу, и из расколовшей весь город глубокой трещины под уклон текла вода. Видимо, глубокий разлом достиг подземного океана. Южная оконечность долины уже была частично затоплена. Озеро. Озеро, которое со временем подступит к границе города. Озеро не менее трех миль в поперечнике, возникшее там, где каждая капля воды была дороже золота, не говоря уж о луже шириной в десять футов. Сюда, в эту долину, придут люди и поселятся здесь. Ранд чуть ли не воочию увидел зеленые купы деревьев на склонах окружавших долину гор. Люди будут жить здесь, станут заботиться об Авендесоре – последнем дереве чоры на земле. Возможно, они даже восстановят Руидин. В Пустыне возникнет город, и, может быть. Ранду удастся до этого дожить.
С помощью ангриала – фигурки толстяка с мечом – Ранд открыл дверь во тьму. Появилась лишь одна резная каменная ступень, но она была достаточно широка для двоих. Асмодиан, хмыкнув, ступил на нее с явной неохотой. Он оставался самим собой, человеком, предавшимся Тени. Брошенные искоса оценивающие взгляды Отрекшегося напомнили Ранду об этом, хотя юноша вряд ли нуждался в такого рода напоминаниях.
Пока ступень скользила сквозь мрак. Ранд и Асмодиан разговаривали лишь дважды.
– Я не могу называть тебя Асмодианом, – промолвил Ранд.
Отрекшийся поежился.
– Меня зовут Жоар Аддам Несоссин, – наконец произнес он с таким видом, будто разделся донага или отдал что-то ценное.
– Я не могу называть тебя и так. Кто знает, кому и чем запомнилось это имя? Я не хочу, чтобы тебя убили, узнав, что ты – Отрекшийся, – пояснил Ранд. Не хотел он и чтобы кто-нибудь узнал, что он. Ранд, в качестве учителя держит при себе Отрекшегося. – Так что придется тебе остаться Джасином Натаэлем. Станешь менестрелем Возрожденного Дракона – это хорошее объяснение тому, что ты всегда будешь рядом со мной.
"Натаэль" поморщился, но не проронил ни слова.
Немного позже Ранд заговорил снова:
– Прежде всего ты должен научить меня ограждать сны.
Асмодиан угрюмо кивнул. Из-за этого человека определенно возникнут трудности, но не такие большие, как из-за невежества Ранда.
Ступень замедлила движение. Ранд сложил пространство, и дверь открылась на уступе Алкайр Дал.
Дождь уже прекратился, хотя дно каньона оставалось мокрым, глина раскисла под ногами айильцев. А их – айильцев – было меньше, чем раньше. Пожалуй, на целую четверть. Но они не дрались друг с другом. Морейн, Эгвейн и Хранительницы Мудрости стояли на уступе, разговаривая с вождями кланов и Ланом. Мэт сидел на корточках на некотором расстоянии от них. Поля его шляпы были опущены вниз, черное копье лежало на плече. Аделин и ее Девы стояли вокруг него. Они ахнули, когда на уступ из темноты шагнул Ранд, и вытаращились с еще большим удивлением, когда следом появился Натаэль в драном красном кафтане с изорванными кружевами. Мэт, заулыбавшись, вскочил на ноги, Авиенда порывисто подняла руку, будто собираясь броситься Ранду навстречу. Айильцы в каньоне молча взирали на него.
Прежде чем кто-то успел прийти в себя, заговорил Ранд:
– Аделин, пошли кого-нибудь к купеческому каравану и скажи, чтобы перестали бить Изендре. Она не такая большая воровка, какой кажется.
Хотя Аделин и выглядела удивленной, вопросов она задавать не стала. В следующее мгновение одна из Дев уже бежала вниз.
– Откуда ты об этом узнал? – спросила Эгвейн одновременно с Морейн, тоже задававшей вопросы:
– Где ты был? Что это такое? Как… Темные глаза Морейн перебегали с Ранда на Натаэля, от хваленой невозмутимости Айз Седай не осталось и следа. А уж Хранительницы Мудрости… Солнечноволосая Мелэйн, казалось, готова была вырвать из Ранда ответ голыми руками, а Бэйр выглядела так, будто вознамерилась выколотить из него всю правду. Эмис спустила на плечи шаль и схватилась за голову; возможно, она и сама не знала, облегчение испытывает или тревогу. Аделин протянула Ранду кафтан, все еще мокрый, и он завернул в него обе каменные статуэтки. Морейн поглядывала на них с немалым интересом. Ранд понятия не имел, догадывается ли Айз Седай, что это такое, но твердо вознамерился спрятать оба тер'ангриала как можно дальше ото всех. И сам собирался держаться от них подальше. Если он не мог положиться на себя, пользуясь Калландором, то что говорить о великом са'ангриалв. Нет, он не воспользуется им, пока не научится всему и не будет уверен в своей способности контролировать и Силу, и себя.
– Что здесь случилось? – спросил Ранд, и Айз Седай, вопрос которой так и остался без ответа, поджала губы. Эгвейн тоже не выглядела довольной.
– Шайдо ушли за Сованной и Куладином. Все оставшиеся признали тебя Кар'а'карном. – сказал Руарк.
– Но ушли не одни Шайдо, – угрюмо добавил Ган. – Некоторые из моих Томанелле тоже покинули Алкайр Дал. Нашлись такие и среди Гошиен, Шаарад и Чарин.
Джеран и Эрим кивнули так же мрачно, как и Ган.
– За Шайдо они не последовали, – прогрохотал Бэил, – но все же ушли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175
– Что ты сделала с айильцами в Алкайр Дал? И с остальными?
Улыбка сохранилась на лице Отрекшейся, но заботливое выражение исчезло. Она пошевелила пальцами, будто намереваясь вцепиться Ранду в горло.
– С кем, например? Я думала, ты уже понял, что не любишь эту глупую девчонку с фермы. Или тебя интересует айильская шлюха?
Г адюка, подумал Ранд, смертельно ядовитая гадюка. И она меня любит! Помоги мне. Свет, ведь я не знаю, как остановить ее, если ей вздумается укусить – меня или кого-нибудь другого.
– Я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал, – заявил Ранд. – Все эти люди мне еще нужны. Я намерен их использовать.
Ему было неприятно, даже больно произносить эти слова – тем более что в них содержалась и доля правды. Но он готов был сказать что угодно, лишь бы обезопасить Эгвейн, Морейн и Авиенду. Это не слишком высокая плата.
Ланфир откинула назад голову и рассмеялась – мелодично, словно зазвенел серебряный колокольчик.
– Я помню те времена, когда ты был слишком мягкосердечен, чтобы хоть кого-то использовать. Яростный в битве, твердый, как камень, высокомерный, как горный пик, но открытый и мягкосердечный, словно девушка! Не бойся. Я не тронула ни твоих драгоценных Айз Седай, ни твоих драгоценных айильцев. Я не убиваю без надобности, Льюс Тэрин, и даже никому не делаю плохого без причины.
Ранд осмотрительно не оглянулся на Асмодиана – тот тяжело дышал и, приподнявшись на одной руке, утирал другой кровь с губ и подбородка. Медленно повернувшись, Ланфир окинула взглядом площадь:
– Вы разгромили город почище целой армии, – пробормотала она. Но Отрекшаяся лишь делала вид, будто смотрит на разрушенные дворцы: на самом деле взгляд ее шарил по разбросанным обломкам тер'ангриалов и невесть чего еще. Когда она вновь обернулась к Ранду, уголки ее губ были натянуты, а в глазах еще вспыхивала искорка подавленного гнева. – Учись у него как следует, Льюс Тэрин. Остальные – Саммаэль с его завистью, Демандред с его ненавистью и злобой и Равин с его жаждой власти, – узнав, что ты раздобыл это, будут преследовать тебя с удвоенной силой, горя желанием низвергнуть тебя.
Она бросила взгляд на статуэтку в его руках, и Ранд понял: она размышляет, не отобрать ли у него это сокровище. И не для того, чтобы обезопасить Ранда от других Отрекшихся, – ведь, обладая им. Ранд мог оказаться опасным и для нее. Вздумай Ланфир отнять у него фигурку, Ранд, скорее всего, не смог бы оказать сопротивления, даже если бы она действовала голыми руками. Сколько бы ни говорила Ланфир о любви, она предпочла бы оказаться подальше от Ранда, когда он восстановит силы в достаточной мере, чтобы использовать эту штуковину. А насколько он вымотан и на что способен сейчас, она не знала.
Впрочем, это продолжалось лишь краткий миг. Поджав губы, Ланфир вновь принялась озирать площадь, а затем перед ней неожиданно открылась дверь.
Это было вовсе не отверстие, ведущее в бездонную черную бездну, – за проемом виднелось нечто похожее на дворцовый чертог, с мраморными статуями и белыми шелковыми драпировками на стенах.
– Кем из них ты была? – спросил Ранд, когда Ланфир. уже направилась к двери. Она глянула через плечо с почти застенчивой улыбкой:
– Конечно, ты и подумать не мог, что я предстану в виде гадкой толстухи Кейлли? – Она огладила ладонями свое стройное тело. – Полагаю, ты подозревал эту красотку Изендре. И напрасно – гордость не помешает мне обернуться уродиной, если это нужно для дела. – Улыбка ее превратилась в хищный оскал. – Изендре тоже просчиталась – она думала, что имеет дело с обычными Приспешниками Тьмы. Я не удивлюсь, если как раз сейчас она изо всех сил пытается объяснить разгневанным айильским женщинам, каким образом множество их золотых украшений оказалось на дне ее сундука. Некоторые из этих безделушек она и в самом деле украла.
– Ты, кажется, говорила, что не повредила никому.
– Вот ты и снова выказываешь свое мягкосердечие. Но я, когда хочу, по-женски добросердечна. От хорошей трепки ты ее уже не избавишь. Она ее заслужила – вспомни хотя бы, как она на меня смотрела. Но если ты вернешься вовремя, то, может быть, еще успеешь помешать им прогнать ее в Пустыню с одним бурдюком воды. Я слышала, что айильцы очень сурово обходятся с ворами. – Ланфир усмехнулась и покачала головой:
– Просто удивительно, как они переменились. Прежде ты мог дать Да'шайн пощечину, и он спросил бы, в чем перед тобой провинился. Ударь его еще раз, и он спросит, что он сделал не так. И продолжай в этом духе хоть целый день, ничего другого бы не услышал. – Она искоса взглянула на Асмодиана и добавила:
– Учись хорошенько, Льюс Тэрин, и не теряй времени. Я хочу править миром вместе с тобой и не желаю, чтобы тебя прикончил Саммаэль или чтобы Грендаль добавила тебя к своей коллекции молодых красавцев. Учись хорошенько и не теряй времени.
Она вступила в беломраморный чертог, и проем, сузившись, исчез. Впервые с того момента, как появилась Ланфир, Ранд позволил себе глубоко вздохнуть. Майрин. Он слышал это имя, когда находился среди стеклянных колонн. Так звали Айз Седай, в Эпоху Легенд нашедшую узилище Темного и пробившую туда ход. Знала ли она тогда, что сделала? Как убереглась от всепожирающего пламени? Неужто она уже в то время предалась Темному?
Асмодиан с трудом поднялся и стоял, покачиваясь и едва не падая снова. Кровь больше не текла, но шея и подбородок были перепачканы ею. Испачканный красный кафтан с кружевной отделкой был изодран в клочья.
– Только связь с Великим Повелителем позволяла мне касаться саидин и не сойти с ума, – хрипло пробормотал он. – Теперь я так же уязвим, как и ты. Лучше тебе отпустить меня. Я плохой учитель. Она выбрала меня только потому, что… – Губы его скривились, будто он хотел проглотить сказанные слова.
– …потому, что не нашлось никого другого, – закончил за него Ранд и отвернулся.
Он сделал несколько неуверенных шагов на дрожащих ногах. Схватка с Асмодианом произошла как раз на полпути от Авендесоры к лесу стеклянных колонн. Высившиеся на площади статуи мужчин и женщин попадали, многие разбились на мелкие куски. Огромное кольцо из серебристого металла оказалось заброшенным на вершину кучи непонятных металлических, каменных и стеклянных изделий, по большей части вдребезги разбитых или покореженных. Только тонкий, словно древко копья, столбик из черного металла, хотя и не был закреплен в мостовой, почему-то не упал и продолжал стоять вертикально. Вся площадь выглядела разгромленной.
Однако, поискав среди хлама и мусора неподалеку от огромного дерева, Ранд нашел то, что ему было нужно. Отпихнув в сторону осколки завитой спиралью стеклянной трубки и чего-то больше всего похожего на стул из красного кристалла, он вытащил статуэтку. Вырезанная из белого камня женщина держала в поднятой руке хрустальную сферу. Фигурка была цела. И совершенно бесполезна для него и для любого мужчины, точно так же, как парная к ней
мужская статуэтка была бесполезна для Ланфир. Одно движение руки, и этот тер'ангриал разлетится вдребезги. Разбить?
– Вот это она искала. – Ранд и думать забыл о том, что Асмодиан смотрит на него. – Она вырвет тебе сердце, лишь бы заполучить эту вещь, – пробормотал Отрекшийся, покачиваясь и вытирая окровавленный подбородок.
– Или тебе – за то, что утаил это от нее. Не забывай – меня она любит. О Свет, это все равно что любовь бешеной волчицы!
Еще немного поколебавшись. Ранд сунул женскую статуэтку под мышку, рядом с мужской. Вполне возможно, ей еще найдется применение. Ранду не хотелось ничего больше разрушать.
Однако, оглядевшись по сторонам, он увидел, что принес в Руидин не только разгром. Стена окружавшего город тумана почти напрочь исчезла – лишь клочья его парили между освещенными опускающимся к западу солнцем уцелевшими дворцами. Дно долины теперь резко клонилось к югу, и из расколовшей весь город глубокой трещины под уклон текла вода. Видимо, глубокий разлом достиг подземного океана. Южная оконечность долины уже была частично затоплена. Озеро. Озеро, которое со временем подступит к границе города. Озеро не менее трех миль в поперечнике, возникшее там, где каждая капля воды была дороже золота, не говоря уж о луже шириной в десять футов. Сюда, в эту долину, придут люди и поселятся здесь. Ранд чуть ли не воочию увидел зеленые купы деревьев на склонах окружавших долину гор. Люди будут жить здесь, станут заботиться об Авендесоре – последнем дереве чоры на земле. Возможно, они даже восстановят Руидин. В Пустыне возникнет город, и, может быть. Ранду удастся до этого дожить.
С помощью ангриала – фигурки толстяка с мечом – Ранд открыл дверь во тьму. Появилась лишь одна резная каменная ступень, но она была достаточно широка для двоих. Асмодиан, хмыкнув, ступил на нее с явной неохотой. Он оставался самим собой, человеком, предавшимся Тени. Брошенные искоса оценивающие взгляды Отрекшегося напомнили Ранду об этом, хотя юноша вряд ли нуждался в такого рода напоминаниях.
Пока ступень скользила сквозь мрак. Ранд и Асмодиан разговаривали лишь дважды.
– Я не могу называть тебя Асмодианом, – промолвил Ранд.
Отрекшийся поежился.
– Меня зовут Жоар Аддам Несоссин, – наконец произнес он с таким видом, будто разделся донага или отдал что-то ценное.
– Я не могу называть тебя и так. Кто знает, кому и чем запомнилось это имя? Я не хочу, чтобы тебя убили, узнав, что ты – Отрекшийся, – пояснил Ранд. Не хотел он и чтобы кто-нибудь узнал, что он. Ранд, в качестве учителя держит при себе Отрекшегося. – Так что придется тебе остаться Джасином Натаэлем. Станешь менестрелем Возрожденного Дракона – это хорошее объяснение тому, что ты всегда будешь рядом со мной.
"Натаэль" поморщился, но не проронил ни слова.
Немного позже Ранд заговорил снова:
– Прежде всего ты должен научить меня ограждать сны.
Асмодиан угрюмо кивнул. Из-за этого человека определенно возникнут трудности, но не такие большие, как из-за невежества Ранда.
Ступень замедлила движение. Ранд сложил пространство, и дверь открылась на уступе Алкайр Дал.
Дождь уже прекратился, хотя дно каньона оставалось мокрым, глина раскисла под ногами айильцев. А их – айильцев – было меньше, чем раньше. Пожалуй, на целую четверть. Но они не дрались друг с другом. Морейн, Эгвейн и Хранительницы Мудрости стояли на уступе, разговаривая с вождями кланов и Ланом. Мэт сидел на корточках на некотором расстоянии от них. Поля его шляпы были опущены вниз, черное копье лежало на плече. Аделин и ее Девы стояли вокруг него. Они ахнули, когда на уступ из темноты шагнул Ранд, и вытаращились с еще большим удивлением, когда следом появился Натаэль в драном красном кафтане с изорванными кружевами. Мэт, заулыбавшись, вскочил на ноги, Авиенда порывисто подняла руку, будто собираясь броситься Ранду навстречу. Айильцы в каньоне молча взирали на него.
Прежде чем кто-то успел прийти в себя, заговорил Ранд:
– Аделин, пошли кого-нибудь к купеческому каравану и скажи, чтобы перестали бить Изендре. Она не такая большая воровка, какой кажется.
Хотя Аделин и выглядела удивленной, вопросов она задавать не стала. В следующее мгновение одна из Дев уже бежала вниз.
– Откуда ты об этом узнал? – спросила Эгвейн одновременно с Морейн, тоже задававшей вопросы:
– Где ты был? Что это такое? Как… Темные глаза Морейн перебегали с Ранда на Натаэля, от хваленой невозмутимости Айз Седай не осталось и следа. А уж Хранительницы Мудрости… Солнечноволосая Мелэйн, казалось, готова была вырвать из Ранда ответ голыми руками, а Бэйр выглядела так, будто вознамерилась выколотить из него всю правду. Эмис спустила на плечи шаль и схватилась за голову; возможно, она и сама не знала, облегчение испытывает или тревогу. Аделин протянула Ранду кафтан, все еще мокрый, и он завернул в него обе каменные статуэтки. Морейн поглядывала на них с немалым интересом. Ранд понятия не имел, догадывается ли Айз Седай, что это такое, но твердо вознамерился спрятать оба тер'ангриала как можно дальше ото всех. И сам собирался держаться от них подальше. Если он не мог положиться на себя, пользуясь Калландором, то что говорить о великом са'ангриалв. Нет, он не воспользуется им, пока не научится всему и не будет уверен в своей способности контролировать и Силу, и себя.
– Что здесь случилось? – спросил Ранд, и Айз Седай, вопрос которой так и остался без ответа, поджала губы. Эгвейн тоже не выглядела довольной.
– Шайдо ушли за Сованной и Куладином. Все оставшиеся признали тебя Кар'а'карном. – сказал Руарк.
– Но ушли не одни Шайдо, – угрюмо добавил Ган. – Некоторые из моих Томанелле тоже покинули Алкайр Дал. Нашлись такие и среди Гошиен, Шаарад и Чарин.
Джеран и Эрим кивнули так же мрачно, как и Ган.
– За Шайдо они не последовали, – прогрохотал Бэил, – но все же ушли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175