Но Мин едва расслышала последние слова, потому что взгляд ее неожиданно упал на высокого мужчину с вьющимися черными волосами, ниспадавшими на понуро опущенные плечи. Он бесцельно брел по тропинке под бдительным оком Принятой. Мин случалось видеть Логайна и прежде. Его всегда сопровождала Принятая, чтобы предупредить попытку самоубийства или побега. Впрочем, трудно было ожидать подобного от этого некогда могучего, а ныне сломленного и впавшего в уныние человека. Но никогда раньше Мин не замечала вокруг его головы голубоватого, с золотыми искорками свечения. Оно появилось лишь на миг, но и этого было достаточно.
Логайн провозгласил себя Возрожденным Драконом, но был пленен посланницами Башни и укрощен. Каким бы могуществом он ни обладал как Лжедракон, ныне все это было в прошлом. Ему осталась лишь горечь утраты, не сравнимая даже с отчаянием человека, лишившегося способности видеть, слышать и осязать. Он ждал смерти как избавления, которое не замедлит прийти, ибо укрощенные долго не живут. Глаза Логайна скользнули по Мин и принцам, но он как будто никого и ничего не видел. Так откуда же взялось это сияние, предвещавшее ему величие и славу? Об этом следовало известить Амерлин.
– Бедняга, – пробормотал Гавин, – жаль мне его. Было бы милосерднее позволить ему умереть. Зачем они заставляют его жить?
– Он не заслужил ни жалости, ни милосердия, – возразил Галад, – разве ты забыл, кто он и что натворил? Сколько народу погибло, прежде чем его удалось укротить. Он должен жить в назидание другим.
Гавин нехотя кивнул:
– Все верно, но ведь люди последовали за ним. Несколько городов было сожжено за поддержку этого Лжедракона.
– Мне нужно идти, – промолвила Мин, поднимаясь с места.
Галад посмотрел на нее и участливо заметил:
– Простите нас, госпожа Элминдреда, мы не хотели напугать вас своими разговорами. Уверяю вас, Логайн не причинит вам вреда.
– Я… Да, все это так страшно. Я даже почувствовала слабость. Извините, мне, пожалуй, лучше прилечь.
Гавин скептически усмехнулся, но подхватил корзинку, прежде чем Мин успела ее коснуться.
– Позвольте мне проводить вас, госпожа Элминдреда, – проговорил он с фальшивой заботой в голосе, – при такой слабости и головокружении корзинка может быть слишком тяжела. Я не могу допустить, чтобы вы упали в обморок.
Больше всего Мин хотелось врезать ему как следует этой дурацкой корзинкой, но Элминдреда, увы, не могла позволить себе ничего подобного.
– Благодарю вас, лорд Гавин. Вы так добры. Нет, нет, лорд Галад, я не хочу затруднять вас обоих. Лучше присядьте и почитайте свою книжку. Пожалуйста. – И Мин захлопала длинными ресницами.
В конце концов ей удалось убедить Галада остаться, но Гавин все же увязался за ней. Длинная юбка раздражала Мин, ей хотелось задрать ее повыше и пуститься бегом, но Элминдреда ни за что бы так не поступила. Да и Ларас строго-настрого ее предупреждала, что девице бегать не годится. Ох уж этот Гавин!..
– Отдай корзинку, ты, кретин безмозглый, – прошипела она, как только они отошли подальше от Галада, и вырвала ее, прежде чем Гавин успел возразить. – Ты что, спятил? Вздумал расспрашивать меня про Илэйн и Эгвейн. При Галаде. Элминдреда отродясь о них не слыхала, знать о них ничего не знает и не желает, чтобы ее имя хоть как-то связывали с ними. Можешь ты это уразуметь?
– Нет, – сказал юноша, – не могу, пока ты мне не объяснишь, в чем дело. Но я прошу прощения.
Однако Мин это не удовлетворило – в его голосе не прозвучало достаточного раскаяния.
– Ты пойми, – продолжал Гавин, – я места себе не нахожу, все думаю: где она, что с ней? А тут еще известие, что в Тире объявился Лжедракон. А что если она окажется в центре такого же пожара, какой устроил Логайн в Гэалдане?
– А что если Дракон в Тире не ложный? – осторожно спросила Мин.
– Ты так говоришь оттого, что все твердят, будто он овладел Твердыней? Но ведь это только слухи. Я не поверю в это, пока не увижу собственными глазами, да и то не знаю. Возможно, меня не убедит и падение Твердыни. О Свет, мне все кажется, что Илэйн и Эгвейн уже не в Тире, и именно неизвестность терзает меня. Если с ней что-то случилось…
Мин не знала, кого из девушек он имел в виду, и подозревала, что этого не знал и сам Гавин. Ей было от души жаль юношу, несмотря на все его ехидные проделки, но она ничем не могла ему помочь.
– Гавин, послушайся меня…
– Я знаю. Ты просишь верить Амерлин, – вздохнул юноша. – Верить! А ты знаешь, что Галад водит компанию с Белоплащниками. Пьет с ними вино по тавернам. В город через мосты пускают всех, кто идет с миром. Пускают даже этих проклятых Детей Света!
– Галад? – недоверчиво переспросила Мин. – Пьет? По тавернам?
– Ну, пьет-то он немного, чашу-другую, в этом я уверен. Больше он не стал бы пить и на собственных именинах. – Гавин нахмурился, будто задумавшись, похвалой или порицанием Галаду прозвучали его слова. – Дело в том, что он все время проводит в разговорах с Белоплащниками. А теперь еще эта книга. Она надписана: "С верой в то, что ты найдешь истинный путь. Эамон Валда". Понимаешь, ее подарил ему сам Эамон Валда, тот самый, что командует теми Белоплащниками, за рекой. А неизвестность терзает Галада не меньше, чем меня. Вот еще наслушается Белоплащников… И если с сестрой или с Эгвейн что-то случится… – Гавин покачал головой. – Мин, ты знаешь, где они? А если бы знала, сказала бы мне? Почему ты молчишь?
– Потому что никак не могу выбрать между двумя поклонниками, которых свела с ума своей красотой, – язвительно промолвила девушка.
Гавин горестно вздохнул, но тут же заставил себя усмехнуться:
– Ладно, в это я, пожалуй, могу и поверить. – Он усмехнулся и легонько погладил ее по щеке:
– Ты ведь прехорошенькая барышня, прехорошенькая и умненькая, Элминдреда.
Мин сжала кулак и попыталась было засветить ему в глаз, но Гавин играючи увернулся, а она наступила на собственный подол и чуть не упала.
– Обормот несчастный! – вскричала она. – Дубина безмозглая!
– О, какое грациозное движение, госпожа Элминдреда, – рассмеялся Гавин, – а какой сладкий голосок. С ним не сравнятся ни трели соловья, ни воркование горлицы на закате. У какого мужчины не загорятся глаза при виде прекрасной Элминдреды. – Насмешливость пропала, и голос его зазвучал серьезно:
– Мин, если хоть что-нибудь узнаешь, скажи мне, прошу тебя. Умоляю тебя. Мин.
– Я скажу тебе, – пообещала она. Если это не повредит им. О Свет! До чего я ненавижу это проклятое место! Почему мне нельзя вернуться к Ранду? Мин рассталась с Гавином и в Башню, как и следовало, вошла одна. Ей приходилось опасаться любознательности Айз Седай и Принятых, которые вполне могли поинтересоваться, с какой стати горожанка поднимается наверх без приглашения. Но новость о Логайне была слишком важна, чтобы отложить ее до якобы случайной встречи с Амерлин. Обычно такие встречи происходили ближе к вечеру. Во всяком случае. Мин уверяла себя, что дело не терпит отлагательства. Сама она чуть не лопалась от нетерпения.
Она увидела впереди нескольких Айз Седай, но те или сворачивали в боковые коридоры, или заходили в комнаты, так и не заметив девушку, что было ей на руку. Трудно было бы объяснить, почему она без вызова направляется в покои Амерлин. Правда, по дороге ей попалось несколько служанок, но те были заняты своей работой и, мельком глянув на нее, ограничились торопливыми реверансами.
Подходя к передней Амерлин, девушка уже имела наготове вполне правдоподобную историю на тот случай, если Лиане будет не одна и придется объяснять свое появление, но передняя оказалась пуста. Мин подбежала к внутренней двери, приоткрыла ее и просунула голову. Амерлин и Хранительница сидели друг против друга за столом, усыпанным ворохом бумаг. Обе подняли головы и сердито уставились на Мин.
– А ты что здесь делаешь? – возмутилась Амерлин. – Забыла, что выдаешь себя за легкомысленную красотку, а не за мою закадычную подругу? Все наши встречи должны выглядеть случайными, и если ты не в состоянии усвоить такие простые вещи, мне придется попросить Ларас приглядывать за тобой как за малым дитем. Ручаюсь, ей это придется по вкусу, а вот тебе – едва ли.
Представив такую перспективу. Мин поежилась. Ей вдруг подумалось, что она, наверное, зря запаниковала из-за этого Логайна. Маловероятно, чтобы он стяжал ожидающую его славу в ближайшие дни. На самом деле Логайн был только предлогом, но отступать уже поздно. Закрыв за собой дверь, она единым духом выпалила, что видела и что означало это видение, чувствуя неловкость из-за того, что делает это в присутствии Лиане.
Суан выслушала ее и устало покачала головой:
– Только этого не хватало, будто у нас и без того мало неприятностей. В Кайриэне голод. В Тарабоне бесследно пропала одна из сестер. В Порубежье участились набеги троллоков. Этот безумец, именующий себя Пророком, пытается сеять смуту в Гэалдане и утверждает, что Дракон уже возродился в образе шайнарского лорда. Куда ни глянь, всюду плохо: салдэйская торговля расстроилась из-за войны в Арад Домане, а в результате в Марадоне зреют голодные бунты и Тенобия может даже лишиться трона. Единственная добрая весть, что вроде бы почему-то отступило Запустение. Зелень появилась даже за две-три мили за линией пограничных камней. Вдоль всей границы – от Салдэйи до Шайнара – земля вновь становится плодородной. Такого на моей памяти еще не было. Однако на всякую добрую весть найдется и худая. Коли лодка качнулась в одну сторону, качнется и в другую. По мне, и то ничего, лишь бы дурные вести не перевесили, а то лодке и опрокинуться недолго. Лиане, прикажи усилить наблюдение за Логайном. Не представляю, каких неприятностей можно ожидать от него сейчас, но не хочу, чтобы они свалились на меня как снег на голову. Но все-таки чего ради ты влетела сюда точно перепуганная чайка? Логайн мог бы малость и подождать, сомневаюсь, чтобы он вернул себе могущество и славу до заката.
Амерлин словно читала ее мысли, и Мин смутилась под ее пронзительным взором.
– Я знаю, – промолвила она. Лиане предупреждающе приподняла брови, и Мин торопливо добавила уважительное:
– Мать. – Хранительница Летописей одобрительно кивнула.
– Так почему же ты тогда явилась, дитя? – спросила Суан.
Мин набралась решимости:
– Мать, за все то время, что я здесь, мне не удалось увидеть ничего заслуживающего интереса, и уж определенно ничего имеющего отношение к Черным Айя. – При упоминании о Черных сестрах у нее, как всегда, мурашки пробежали по коже. – Я рассказывала обо всем, что видела, но от всего этого не было никакого толку. – Поеживаясь под буравящим взглядом Амерлин, Мин сглотнула и набрала в легкие воздуху:
– Мать, мне нет никакого резона оставаться здесь, зато есть веские основания, чтобы уйти. Мой дар мог бы послужить Ранду ал'Тору. Если он и впрямь овладел Твердыней… Мать, он нуждается во мне, – закончила она с жаром. Или я нуждаюсь в нем, чтоб мне сгореть за дурость! При упоминании о Ранде Хранительница содрогнулась, а Амерлин громко фыркнула.
– С чего это ты взяла, что твои видения бесполезны? – заявила она. – Сведения о Логайне очень важны. К тому же ты помогла разоблачить проворовавшегося конюха и благодаря этому оправдать невиновного, на которого пало подозрение. С твоей помощью мы узнали, что та рыжая послушница задумала завести ребенка… Шириам живо выбила из нее дурь – девушкам не положено думать о мужчинах, пока не закончат ученье. А если бы не ты, мы бы узнали об этом, лишь когда было бы слишком поздно. Нет, тебе никак нельзя уходить. Рано или поздно твои видения приведут меня к Черным Айя, а до той поры ты более чем оправдываешь расходы на твое пребывание в Башне.
Мин вздохнула, и не только потому, что Амерлин решила не отпускать ее. Последний раз, когда она видела ту рыжеволосую послушницу, та кралась в рощицу в компании здоровенного стражника. Мин точно знала, что эта парочка поженится еще до исхода лета, хотя послушницам – даже если они не проявляли способностей к дальнейшему обучению – не разрешалось выходить замуж без дозволения Башни. Мин знала, что в будущем они обзаведутся фермой и кучей ребятишек, но говорить об этом Амерлин было совершенно бесполезно.
– Но вы можете хотя бы успокоить Гавина и Галада, дать им знать, что с их сестрой все в порядке. – Мин злилась на себя из-за того, что приходится выступать в роли просительницы, и не сумела скрыть раздражения:
– Скажите им, по крайней мере, что-нибудь поубедительнее, чем та нелепая история про то, что они отбывают наказание в деревне.
– Я уже говорила, что это не твоя забота. Не заставляй меня повторять.
– Но они верят этому не больше, чем я, – запротестовала Мин, однако не сулившая ничего доброго улыбка Амерлин заставила ее умолкнуть.
– Итак, ты предлагаешь, чтобы я, распустив повсюду слух, что они отбывают наказание в деревне, принялась рассказывать что-нибудь другое?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175