– Пошли.
Адам опять застонал.
– Спурий! – позвала Лилита.
– Не…когда ждать, – с натугой выдохнула Берегиня и, чуть пошатываясь под тяжестью ноши, заковыляла к лестнице.
Навстречу ей выплыл Безумный Проповедник. Он все еще не мог говорить, но глаза его полезли на лоб при виде Адама.
– Охраняй, – приказала ему Берегиня.
Лилита осталась возле каморки, ожидая Спурия, а я пошел вместе с Берегиней. Адам не шевелился и не стонал. Руки и ноги его болтались, словно у мертвого, голова беспомощно запрокинулась. Боевой маг шла медленно, ступая очень осторожно, а я только семенил рядом, понимая, что ничем не смогу помочь. Я видел, с каким трудом даются ей шаги, особенно последний подъем к медпункту. Дважды Берегиня споткнулась, но устояла на ногах. Лицо ее словно окаменело, и мне казалось, что она с трудом сдерживает слезы. Адам Лекс был ее любимцем, и если он умрет, она будет переживать больше нас всех, вместе взятых.
На наше счастье, Невея Виевна сразу почувствовала наше присутствие. Берегиня со своей ношей еще не успела переступить порог больницы, как лихоманка уже выплыла навстречу. Глубокие провалы на месте ее глаз сузились, когда она увидела ожоги и раны на груди юноши.
– Клади, – распорядилась Невея, указывая на ряд пустых коек. Болеть в ЭТОЙ больнице никому не хотелось.
Берегиня со стоном уронила тяжелого Адама на постель и начала раздевать. Упал на пол стеганый доспех, за ним последовали сапоги, поддоспешник и рубашка, потом штаны. Все это время Невея вертелась подле, то и дело заглядывая через плечо боевого мага, а однажды приблизилась к постели с другой стороны, и я затаил дыхание. Наша целительница сразу может определить, будет жить больной или нет. Если она хоть раз подойдет к изголовью – все, можно заказывать гроб. Человек промучается еще несколько часов или дней, но умрет, несмотря ни на что. Невея остановилась у груди Адама, покачала маленькой сухой головой и отошла.
Вскоре она вернулась, протянула Берегине горшочек:
– Натри ему грудь. – И встала, делая пассы руками. Я отступил подальше, чтобы меня не задело потоком ее целительных сил.
Мазь была жуткой на вид. При свете двух свечей она напоминала болотную тину и воняла так же отвратительно. Закончив дело, Берегиня уселась в изножье Лексовой кровати. Юноша лежал бледный, не подавая признаков жизни. Только хриплое дыхание, вырывавшееся из его груди, говорило, что он еще жив.
– Чего сидишь? – Невея опять закружила вокруг постели, как стервятник возле падали. – Иди к себе.
– Он будет жить? – каким-то странным, надломленным голосом спросила Берегиня.
– Утром узнаешь. Уведи ее, – кивнула лихоманка мне.
Я робко тронул боевого мага за плечо. Старуха нехотя поднялась, и мы попятились к дверям. Последнее, Что я увидел, была нежить, склонившаяся над самым лицом Лекса.
Враз постарев, Берегиня цеплялась за мой локоть. Я видел, как блестят ее глаза. Лекс был ее любимцем. Боевой маг не имела детей и ко всем своим ученикам относилась, как к родным внукам. Вряд ли она сможет работать в школе, если Адам умрет.
– Я провожу вас? – осторожно предложил я.
Старуха кивнула.
Весть о ночной трагедии разнеслась по школе, как вихрь. Уже за завтраком все знали о ней, и история обрастала подробностями с каждым пересказом. Сюжет был таков: на боковом этаже была обнаружена тайная комната, где прятался тот, кто пакостил в школе. Адам Лекс выследил злодея и сразился с ним, но тот оказался сильнее и ранил юношу. Теперь Лекс умирает в медпункте, и ничто не в силах ему помочь.
Насчет умирания Адама Лекса дети, конечно, преувеличили, но остальное оказалось чистой правдой. В каморке при свете дня нашли пропавшие из библиотеки книги по черной магии, кое-какие колдовские вещи и баночку с кровью. Владельца этих вещей отыскать не удалось – Спурий, кинувшийся в погоню, за первым же поворотом потерял след и, как ни гонялся по школе до утра, выследить преступника не сумел. Правда, его можно было вычислить – среди книг нашли несколько старых, двадцатилетней давности, брошюр и листовок, которые печатала секта Белого Мигуна. На обложках брошюр отыскался ЗНАК Мигуна…
– Мы должны немедленно поставить в известность Инквизиторский Совет, – бушевала дама Морана. – Совершено нападение на ученика! В школе действует секта! Необходимо изолировать всех детей, чьи родители были в секте!
– Но это же дети! Поймите, они…
Но завуч не слышала директора.
– Они вышли на тропу войны! Сегодня пострадал Лекс, кто следующий?
– Ученик Лекс пострадал по собственной вине! Никто не просил его самостоятельно заниматься поисками преступника.
– За это он понесет наказание, когда поправится, – кивнула дама Морана. – Но мы обязаны принять меры. Это наш долг!
– А я бы повременил с таким решением, – стоял на своем директор. – В конце концов, у нас есть шанс…
– Какой? Что преступник раскается и сам придет с повинной?
– Да! Не забывайте – это ребенок! Ни в одном ребенке зло не может сидеть НАСТОЛЬКО глубоко, чтобы он не осознавал, что натворил!
– Дети более жестоки, чем взрослые. Они действуют по велению души, в то время как…
– В то время как души их еще не отравлены ядом взрослой жизни. Каждый ребенок добр – просто не у всех получается проявлять свою доброту. Я работаю педагогом уже несколько веков, я знаю, что говорю. Злых детей нет!
– Скажите это Адаму Лексу!.. Нет, я завтра же поставлю в известность Инквизиторский Совет!..
Я не стал дослушивать спор директора и завуча до конца и тихо ушел к себе. Мне было особенно тяжело, потому что это напрямую касалось меня. Ведь Белый Мигун – или его сообщники здесь – охотился за мной как за потенциальным Хранителем Тайны Мортонов. Уже несколько раз я мог оказаться в их руках – всякий раз меня спасала случайность. Но однажды все случайности будут учтены и тогда…
В тот день на шестом курсе у меня была контрольная по хищникам. Я раздал опросные листы, засек время и стал наблюдать, как школьники скрипят перьями. Обе группы – девушки и юноши – сидели вместе. И я заметил, что Кристиан Шульц вместо того, чтобы отвечать на вопросы, смотрит куда-то через плечо.
– Ученик Шульц, в чем дело?
Он так и подпрыгнул:
– Н-ничего.
– Тогда займитесь делом.
– Но мастер Мортон, Крис…
– Что?
Кристиан смотрел не на меня… Проследив за его взглядом, я увидел, что его сестра-близнец Кристина полулежит на парте, закрыв лицо руками. Вероника, сидевшая с нею, осторожно обнимала подругу за плечи.
Я подошел к девушкам:
– Что случилось?
– Это из-за Адама, – объяснила Вероника, и Кристина громко всхлипнула. – Они… ну, в общем, они дружили и…
Контрольная была забыта. Кое-кто на задних партах даже вскочил, чтобы лучше видеть и слышать. Я потрепал Кристину по плечу:
– Ученица Шульц… Кристина!
Девушка подняла голову. Она плакала, и цветные дорожки от размазавшейся косметики бежали по ее щекам. Вероника глядела на меня жалобными глазами.
– Контрольную можешь не писать, – сказал я Кристине. – Сходи умойся в живом уголке и посиди там немного. Когда успокоишься, вернись в класс… А все остальные продолжают заниматься делом!
После уроков мы с Кристиной отправились в больницу к Лексу. Вероника увязалась с нами – якобы поддержать подругу. Но на самом деле в глубине души я знал, что девушка пошла ради меня. Я ей нравился и кажется, она мне…
В больнице народу было неожиданно много. В коридоре торчал весь седьмой курс в полном составе, а у постели больного столпились остальные «Царевичи» во главе с Берегиней. Боевой маг была в своей учительской мантии, и я понял, что она тоже только что вела уроки. Просто удивительно, какая у нее сила воли!
Белый как полотно, Адам Лекс лежал на постели. Кристина, ахнув, кинулась к нему, и Берегиня еле успела перехватить девушку, удерживая на месте.
– Он еще не приходил в себя, – сказала она.
Невея Виевна, вся в белом, как никогда сильно напоминая хрестоматийный образ Смерти – не хватало только косы в костлявых пальцах, – курсировала туда-сюда между коек и ворчала:
– Даже во время эпидемии бубонной чумы у меня в больнице не было столько народа! Куда катится мир? – однако к постели Адама она не приближалась, и я счел это добрым знаком.
Из– за ширмы, где обычно хранились лекарственные препараты, вышел Черный Вэл собственной персоной, неся пробирку, которая воняла нашатырем и еще чем-то. Решительно отстранив ревниво встрепенувшуюся Берегиню, он склонился над больным:
– Сейчас он очнется…
Действительно, Адам вздохнул и медленно открыл глаза. Кристина молча заплакала, а Вероника крепко схватила меня за руку.
Берегиня устремилась к своему любимцу:
– Адам! Адам, ты меня слышишь?
Юноша повел глазами по сторонам и остановился на Черном Вэле.
– Вы были правы, – прошептал он еле слышно. – Это был он… Я хотел его остановить… Простите меня…
– Все хорошо. – Вэл погладил юношу по волосам.
– Он ушел, – прошептал тот. – Я не сумел…
– Тебе не за что себя винить.
– Все равно…
Услышав разговор, Невея встрепенулась.
– Это что еще такое? – завопила она, кидаясь к постели. – Что за допросы на моей территории? Вэл, ты опять? Уйди немедля!
– Не подходи, – прошипел зелейник, вскакивая и вставая между лихоманкой и Адамом.
– Ты его убьешь своей вонючкой!
– А ты – своим прикосновением!
– У него лихорадка!
– Нет! Он будет жить. Он важный свидетель!
– В самом деле, Невея, – подала голос Берегиня, – ты хочешь убить ученика?
– Кое-кто уже чуть не убил его, когда послал на смерть, – парировала та. – Насколько я понимаю, твой «Царевич» не случайно оказался возле тайной комнаты? Его туда послали!
Боевой маг обернулась на Вэла. Как и я, она слышала слова Адама: «Вы были правы». Значит, Адам и Черный Вэл знали, кто находится в комнате.
– Вэл, – видимо, мы с Берегиней подумали об одном и том же, – что это значит?
Зелейник скривился, словно от зубной боли.
– Я должен был кое-что проверить, – процедил он и вышел.
Вероника все еще цеплялась за мою руку. Я отодвинул от себя девушку. Мне надо было хорошенько подумать.
До самого вечера я не находил себе места. И даже после ужина продолжал мерить шагами свою комнату. Адам и Черный Вэл были союзниками. Они вместе следили за… за кем?
Ответ на первый вопрос напрашивался сам собой – в школе происходят странные события, и связаны они с возрождением секты Белого Мигуна. Черный Вэл – бывший боевик этой секты, он любил Мигуна и до сих пор сохранил светлые воспоминания о своей юности. И он…
Я остановился, как будто напоролся на стену, и хлопнул себя по лбу. Цепочка выстроилась мгновенно и была такой четкой, что мне стало страшно.
Адам Лекс. «Иван-Царевич» Берегини, ее любимец и будущий боевой маг. Недели три назад он попросил о дополнительных занятиях, чтобы защищаться. Попросил после того, как с ним о чем-то переговорили Эмиль Голда и Антон – приятели Даниила Мельхиора. Даниила Мельхиора, чей отец тоже был сектантом и отдал жизнь за свободу Белого Мигуна. Совсем недавно Черный Вэл допрашивал Даниила о том, как умер его отец.
Адам Лекс следил за Даниилом по просьбе Черного Вэла! Круг подозреваемых сузился до пары имен – Вэл и Даниил. Оба связаны с сектой, оба могут способствовать ее возрождению. У Черного Вэла колоссальный опыт, а у Даниила – черная магия, которой лишен Вэл. Сначала они могли быть даже союзниками, но когда встал вопрос о власти, их пути разошлись. Маг, лишенный магии, ничто в волшебном мире. По возрасту и опыту именно Даниил должен подчиняться Вэлу, но мальчишка не захотел этого. И тогда лорд-зелейник решил применить силу. А то и вовсе задумался об устранении конкурента. И подговорил на это Адама.
Да, все так и происходило. Я чувствовал это, но одновременно меня не оставляла мысль, что где-то в стройные ряды умозаключений вкралась ошибка.
Адам Лекс не умер, хотя все еще находился в больнице. И дама Морана все еще не сообщила о делах в школе Инквизиторскому Совету. Наверное, она тоже проводила собственное расследование или же хотела, чтобы директор совершил ошибку и можно было обставить дело так, чтобы мессира Леонарда сместили с должности. Но, как бы то ни было, жизнь шла своим чередом.
Несмотря на то что здесь было намного севернее, чем у меня на родине, в воздухе чувствовалась весна. Сугробы начали оседать и таять. Небо синело, в полдень сладко пахло сырой водой и прелью, а воздух в роще звенел от птичьих голосов. У самца-единорога испортилось настроение – начинался период гона. Он стал злобным, пробовал кусаться и подчинялся только девушкам. Самка тоже нервничала и, напротив, слушалась только меня.
Я выгуливал единорогов в школьном парке. Правда, я был не один – самца пасли сразу две девушки, по очереди окликая огромного зверя. Самочка бегала кругами, игриво подкидывая задние ноги, и самец то кидался за подругой, то рыскал вокруг в поисках соперника. Причем всякий раз за неимением других единорогов врагом номер один он выбирал меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Адам опять застонал.
– Спурий! – позвала Лилита.
– Не…когда ждать, – с натугой выдохнула Берегиня и, чуть пошатываясь под тяжестью ноши, заковыляла к лестнице.
Навстречу ей выплыл Безумный Проповедник. Он все еще не мог говорить, но глаза его полезли на лоб при виде Адама.
– Охраняй, – приказала ему Берегиня.
Лилита осталась возле каморки, ожидая Спурия, а я пошел вместе с Берегиней. Адам не шевелился и не стонал. Руки и ноги его болтались, словно у мертвого, голова беспомощно запрокинулась. Боевой маг шла медленно, ступая очень осторожно, а я только семенил рядом, понимая, что ничем не смогу помочь. Я видел, с каким трудом даются ей шаги, особенно последний подъем к медпункту. Дважды Берегиня споткнулась, но устояла на ногах. Лицо ее словно окаменело, и мне казалось, что она с трудом сдерживает слезы. Адам Лекс был ее любимцем, и если он умрет, она будет переживать больше нас всех, вместе взятых.
На наше счастье, Невея Виевна сразу почувствовала наше присутствие. Берегиня со своей ношей еще не успела переступить порог больницы, как лихоманка уже выплыла навстречу. Глубокие провалы на месте ее глаз сузились, когда она увидела ожоги и раны на груди юноши.
– Клади, – распорядилась Невея, указывая на ряд пустых коек. Болеть в ЭТОЙ больнице никому не хотелось.
Берегиня со стоном уронила тяжелого Адама на постель и начала раздевать. Упал на пол стеганый доспех, за ним последовали сапоги, поддоспешник и рубашка, потом штаны. Все это время Невея вертелась подле, то и дело заглядывая через плечо боевого мага, а однажды приблизилась к постели с другой стороны, и я затаил дыхание. Наша целительница сразу может определить, будет жить больной или нет. Если она хоть раз подойдет к изголовью – все, можно заказывать гроб. Человек промучается еще несколько часов или дней, но умрет, несмотря ни на что. Невея остановилась у груди Адама, покачала маленькой сухой головой и отошла.
Вскоре она вернулась, протянула Берегине горшочек:
– Натри ему грудь. – И встала, делая пассы руками. Я отступил подальше, чтобы меня не задело потоком ее целительных сил.
Мазь была жуткой на вид. При свете двух свечей она напоминала болотную тину и воняла так же отвратительно. Закончив дело, Берегиня уселась в изножье Лексовой кровати. Юноша лежал бледный, не подавая признаков жизни. Только хриплое дыхание, вырывавшееся из его груди, говорило, что он еще жив.
– Чего сидишь? – Невея опять закружила вокруг постели, как стервятник возле падали. – Иди к себе.
– Он будет жить? – каким-то странным, надломленным голосом спросила Берегиня.
– Утром узнаешь. Уведи ее, – кивнула лихоманка мне.
Я робко тронул боевого мага за плечо. Старуха нехотя поднялась, и мы попятились к дверям. Последнее, Что я увидел, была нежить, склонившаяся над самым лицом Лекса.
Враз постарев, Берегиня цеплялась за мой локоть. Я видел, как блестят ее глаза. Лекс был ее любимцем. Боевой маг не имела детей и ко всем своим ученикам относилась, как к родным внукам. Вряд ли она сможет работать в школе, если Адам умрет.
– Я провожу вас? – осторожно предложил я.
Старуха кивнула.
Весть о ночной трагедии разнеслась по школе, как вихрь. Уже за завтраком все знали о ней, и история обрастала подробностями с каждым пересказом. Сюжет был таков: на боковом этаже была обнаружена тайная комната, где прятался тот, кто пакостил в школе. Адам Лекс выследил злодея и сразился с ним, но тот оказался сильнее и ранил юношу. Теперь Лекс умирает в медпункте, и ничто не в силах ему помочь.
Насчет умирания Адама Лекса дети, конечно, преувеличили, но остальное оказалось чистой правдой. В каморке при свете дня нашли пропавшие из библиотеки книги по черной магии, кое-какие колдовские вещи и баночку с кровью. Владельца этих вещей отыскать не удалось – Спурий, кинувшийся в погоню, за первым же поворотом потерял след и, как ни гонялся по школе до утра, выследить преступника не сумел. Правда, его можно было вычислить – среди книг нашли несколько старых, двадцатилетней давности, брошюр и листовок, которые печатала секта Белого Мигуна. На обложках брошюр отыскался ЗНАК Мигуна…
– Мы должны немедленно поставить в известность Инквизиторский Совет, – бушевала дама Морана. – Совершено нападение на ученика! В школе действует секта! Необходимо изолировать всех детей, чьи родители были в секте!
– Но это же дети! Поймите, они…
Но завуч не слышала директора.
– Они вышли на тропу войны! Сегодня пострадал Лекс, кто следующий?
– Ученик Лекс пострадал по собственной вине! Никто не просил его самостоятельно заниматься поисками преступника.
– За это он понесет наказание, когда поправится, – кивнула дама Морана. – Но мы обязаны принять меры. Это наш долг!
– А я бы повременил с таким решением, – стоял на своем директор. – В конце концов, у нас есть шанс…
– Какой? Что преступник раскается и сам придет с повинной?
– Да! Не забывайте – это ребенок! Ни в одном ребенке зло не может сидеть НАСТОЛЬКО глубоко, чтобы он не осознавал, что натворил!
– Дети более жестоки, чем взрослые. Они действуют по велению души, в то время как…
– В то время как души их еще не отравлены ядом взрослой жизни. Каждый ребенок добр – просто не у всех получается проявлять свою доброту. Я работаю педагогом уже несколько веков, я знаю, что говорю. Злых детей нет!
– Скажите это Адаму Лексу!.. Нет, я завтра же поставлю в известность Инквизиторский Совет!..
Я не стал дослушивать спор директора и завуча до конца и тихо ушел к себе. Мне было особенно тяжело, потому что это напрямую касалось меня. Ведь Белый Мигун – или его сообщники здесь – охотился за мной как за потенциальным Хранителем Тайны Мортонов. Уже несколько раз я мог оказаться в их руках – всякий раз меня спасала случайность. Но однажды все случайности будут учтены и тогда…
В тот день на шестом курсе у меня была контрольная по хищникам. Я раздал опросные листы, засек время и стал наблюдать, как школьники скрипят перьями. Обе группы – девушки и юноши – сидели вместе. И я заметил, что Кристиан Шульц вместо того, чтобы отвечать на вопросы, смотрит куда-то через плечо.
– Ученик Шульц, в чем дело?
Он так и подпрыгнул:
– Н-ничего.
– Тогда займитесь делом.
– Но мастер Мортон, Крис…
– Что?
Кристиан смотрел не на меня… Проследив за его взглядом, я увидел, что его сестра-близнец Кристина полулежит на парте, закрыв лицо руками. Вероника, сидевшая с нею, осторожно обнимала подругу за плечи.
Я подошел к девушкам:
– Что случилось?
– Это из-за Адама, – объяснила Вероника, и Кристина громко всхлипнула. – Они… ну, в общем, они дружили и…
Контрольная была забыта. Кое-кто на задних партах даже вскочил, чтобы лучше видеть и слышать. Я потрепал Кристину по плечу:
– Ученица Шульц… Кристина!
Девушка подняла голову. Она плакала, и цветные дорожки от размазавшейся косметики бежали по ее щекам. Вероника глядела на меня жалобными глазами.
– Контрольную можешь не писать, – сказал я Кристине. – Сходи умойся в живом уголке и посиди там немного. Когда успокоишься, вернись в класс… А все остальные продолжают заниматься делом!
После уроков мы с Кристиной отправились в больницу к Лексу. Вероника увязалась с нами – якобы поддержать подругу. Но на самом деле в глубине души я знал, что девушка пошла ради меня. Я ей нравился и кажется, она мне…
В больнице народу было неожиданно много. В коридоре торчал весь седьмой курс в полном составе, а у постели больного столпились остальные «Царевичи» во главе с Берегиней. Боевой маг была в своей учительской мантии, и я понял, что она тоже только что вела уроки. Просто удивительно, какая у нее сила воли!
Белый как полотно, Адам Лекс лежал на постели. Кристина, ахнув, кинулась к нему, и Берегиня еле успела перехватить девушку, удерживая на месте.
– Он еще не приходил в себя, – сказала она.
Невея Виевна, вся в белом, как никогда сильно напоминая хрестоматийный образ Смерти – не хватало только косы в костлявых пальцах, – курсировала туда-сюда между коек и ворчала:
– Даже во время эпидемии бубонной чумы у меня в больнице не было столько народа! Куда катится мир? – однако к постели Адама она не приближалась, и я счел это добрым знаком.
Из– за ширмы, где обычно хранились лекарственные препараты, вышел Черный Вэл собственной персоной, неся пробирку, которая воняла нашатырем и еще чем-то. Решительно отстранив ревниво встрепенувшуюся Берегиню, он склонился над больным:
– Сейчас он очнется…
Действительно, Адам вздохнул и медленно открыл глаза. Кристина молча заплакала, а Вероника крепко схватила меня за руку.
Берегиня устремилась к своему любимцу:
– Адам! Адам, ты меня слышишь?
Юноша повел глазами по сторонам и остановился на Черном Вэле.
– Вы были правы, – прошептал он еле слышно. – Это был он… Я хотел его остановить… Простите меня…
– Все хорошо. – Вэл погладил юношу по волосам.
– Он ушел, – прошептал тот. – Я не сумел…
– Тебе не за что себя винить.
– Все равно…
Услышав разговор, Невея встрепенулась.
– Это что еще такое? – завопила она, кидаясь к постели. – Что за допросы на моей территории? Вэл, ты опять? Уйди немедля!
– Не подходи, – прошипел зелейник, вскакивая и вставая между лихоманкой и Адамом.
– Ты его убьешь своей вонючкой!
– А ты – своим прикосновением!
– У него лихорадка!
– Нет! Он будет жить. Он важный свидетель!
– В самом деле, Невея, – подала голос Берегиня, – ты хочешь убить ученика?
– Кое-кто уже чуть не убил его, когда послал на смерть, – парировала та. – Насколько я понимаю, твой «Царевич» не случайно оказался возле тайной комнаты? Его туда послали!
Боевой маг обернулась на Вэла. Как и я, она слышала слова Адама: «Вы были правы». Значит, Адам и Черный Вэл знали, кто находится в комнате.
– Вэл, – видимо, мы с Берегиней подумали об одном и том же, – что это значит?
Зелейник скривился, словно от зубной боли.
– Я должен был кое-что проверить, – процедил он и вышел.
Вероника все еще цеплялась за мою руку. Я отодвинул от себя девушку. Мне надо было хорошенько подумать.
До самого вечера я не находил себе места. И даже после ужина продолжал мерить шагами свою комнату. Адам и Черный Вэл были союзниками. Они вместе следили за… за кем?
Ответ на первый вопрос напрашивался сам собой – в школе происходят странные события, и связаны они с возрождением секты Белого Мигуна. Черный Вэл – бывший боевик этой секты, он любил Мигуна и до сих пор сохранил светлые воспоминания о своей юности. И он…
Я остановился, как будто напоролся на стену, и хлопнул себя по лбу. Цепочка выстроилась мгновенно и была такой четкой, что мне стало страшно.
Адам Лекс. «Иван-Царевич» Берегини, ее любимец и будущий боевой маг. Недели три назад он попросил о дополнительных занятиях, чтобы защищаться. Попросил после того, как с ним о чем-то переговорили Эмиль Голда и Антон – приятели Даниила Мельхиора. Даниила Мельхиора, чей отец тоже был сектантом и отдал жизнь за свободу Белого Мигуна. Совсем недавно Черный Вэл допрашивал Даниила о том, как умер его отец.
Адам Лекс следил за Даниилом по просьбе Черного Вэла! Круг подозреваемых сузился до пары имен – Вэл и Даниил. Оба связаны с сектой, оба могут способствовать ее возрождению. У Черного Вэла колоссальный опыт, а у Даниила – черная магия, которой лишен Вэл. Сначала они могли быть даже союзниками, но когда встал вопрос о власти, их пути разошлись. Маг, лишенный магии, ничто в волшебном мире. По возрасту и опыту именно Даниил должен подчиняться Вэлу, но мальчишка не захотел этого. И тогда лорд-зелейник решил применить силу. А то и вовсе задумался об устранении конкурента. И подговорил на это Адама.
Да, все так и происходило. Я чувствовал это, но одновременно меня не оставляла мысль, что где-то в стройные ряды умозаключений вкралась ошибка.
Адам Лекс не умер, хотя все еще находился в больнице. И дама Морана все еще не сообщила о делах в школе Инквизиторскому Совету. Наверное, она тоже проводила собственное расследование или же хотела, чтобы директор совершил ошибку и можно было обставить дело так, чтобы мессира Леонарда сместили с должности. Но, как бы то ни было, жизнь шла своим чередом.
Несмотря на то что здесь было намного севернее, чем у меня на родине, в воздухе чувствовалась весна. Сугробы начали оседать и таять. Небо синело, в полдень сладко пахло сырой водой и прелью, а воздух в роще звенел от птичьих голосов. У самца-единорога испортилось настроение – начинался период гона. Он стал злобным, пробовал кусаться и подчинялся только девушкам. Самка тоже нервничала и, напротив, слушалась только меня.
Я выгуливал единорогов в школьном парке. Правда, я был не один – самца пасли сразу две девушки, по очереди окликая огромного зверя. Самочка бегала кругами, игриво подкидывая задние ноги, и самец то кидался за подругой, то рыскал вокруг в поисках соперника. Причем всякий раз за неимением других единорогов врагом номер один он выбирал меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56