Кажется, причинённые мною раны заживают так, будто нанесены другим ликантропом. Мы это недавно заметили.
Мэри повернула меня к себе, положив мне руку на плечо.
— Ты держи тампон, а я тебя забинтую, как вот твоего друга.
Выражение её глаз говорило мне прямо, что я тоже веду себя глупо.
Я позволила ей забинтовать мне почти всю щеку, оставив только глаз. Барбаре Браун уже приходилось такое делать, я готова была держать пари. Женщины в драке пытаются царапаться, но мало кто из них это умеет. Барбара Браун умела, что свидетельствовало о практике.
Мэри посмотрела на мои сорванные ногти:
— Это действительно так больно, как я думаю?
Никогда не умела отвечать на такие вопросы. Откуда мне, к черту, знать?
— Больно, — ответила я.
Она протянула мне флакончик спирта.
— Возьми и намочи руки в ванной, пока кровь не перестанет.
— Да ну его к черту!
Она посмотрела на меня по-родительски.
— У тебя содраны почти все ногти на обеих руках. Ты хочешь занести инфекцию?
Подумала я было ей сказать, что инфекции у меня быть не может, но мы сами ещё этого не знали наверняка. Я же не настоящий ликантроп, и хотя я обрела их умение заживлять раны, никто не знает, обрела ли я их умение оставаться здоровой. Дурой надо быть, чтобы пренебречь советом Мэри, а потом потерять палец из-за гангрены или ещё какой-нибудь дряни. Но, черт побери, это же больно будет — спиртом!
Дверь в кабинет Берта открылась раньше, чем я побежала в ванную. Лицо у него было весьма серьёзным, хотя что-то мелькало в его глазах, что-то такое, что меня насторожило. Не подавляемый смех, но что-то похожее.
— Анита, ты хочешь выдвинуть обвинения против Браунов?
Сказал он это с честным лицом и серьёзным голосом. Он всю жизнь вдалбливал мне, что от клиентов мы должны все стерпеть, и никогда до сих пор не предлагал подавать на них жалобу.
Я всматривалась в его лицо, пытаясь понять, к чему он клонит.
— Нет, мне это не кажется необходимым.
Первым в дверях появился Стив Браун, обнимая жену за талию.
— Мы приносим глубочайшие извинения, миз Блейк. Мы просто не знаем, что на нас нашло. Это… непростительно.
— Спасибо, что не будете выдвигать против нас обвинений, миз Блейк, — сказала его жена.
Она плакала, и последняя косметика с неё слезла. Сейчас она казалась старше, чем когда входила в мой кабинет, и дело было не только в отсутствии макияжа. Как будто случившееся высосало из неё ещё чуть-чуть жизненных сил.
— Мы только заберём вещи нашего сына и уйдём, — сказал он.
У него тоже был ужасный вид. Не то чтобы такого вида у него быть не должно было, но тут ещё что-то произошло. Я не знала, что, но явно что-то было не так. Тут не только горе, смущение и страх перед полицией.
— Мэри вас проводит в тот кабинет, чтобы вы забрали вещи, — объявил Берт.
Мэри не удалось полностью скрыть на своём лице мнение о Браунах, но она повела их в мой кабинет. Как только они уже не могли слышать, я подошла к Берту и спросила тихо.
— Что ты задумал?
Он посмотрел на меня честными глазами — вернейший признак, что врёт.
— Берт, что ты сделал? Ты же знаешь, что я все равно докопаюсь, так что скажи сам.
Он продолжал смотреть невинными глазами с той же деланной искренностью, когда Брауны вернулись. У меня возникла догадка. Но это была такая мерзость, что даже Берт такого делать не станет… не станет?
— Ты притворился, что вызываешь копов? — спросила я.
Он глянул на меня изумлённо — дескать «кто, я?» — и я поняла, что попала в точку.
— Ты взял их чек. На заложенный дом.
— Анита, даже я так не сделаю.
— Ты — сделаешь, если будешь знать, что тебе это сойдёт с рук.
Глаза его приобрели обычную неискренность. Уже лучше.
— Они идут сюда, улыбайся и соглашайся со мной.
— Берт, или ты мне скажешь, что ты сделал, или я это сейчас поломаю к чёртовой матери.
Он взял меня за руку, чего никогда себе не позволял, и улыбнулся поверх моей головы:
— Миз Блейк требуется несколько больше аргументов, чтобы она согласилась с нашей договорённостью.
— О, миз Блейк, пожалуйста, не подавайте на нас в суд! Не надо, чтобы в газетах было, будто я сумасшедшая. Наши дочери и так уже начитались многого.
Я повернулась и хотела ответить, но Берт меня затащил в свой кабинет и закрыл дверь. Кроме как начать с ним драться, у меня не было другого способа освободиться, так что я пока не стала сопротивляться.
Он остался у двери, закрывая её спиной, будто боялся, что я выскочу.
— Анита, это справедливо.
— Что именно? — спросила я, чувствуя, как голос мой начинает разогреваться и готов сорваться на крик.
— Мы действительно можем подать на них в суд.
— Но мы этого делать не будем.
— Но могли бы.
— Берт, или скажи мне правду, или отойди от двери.
— Бонус, Анита. За то, что они на тебя набросились. Что в этом плохого?
— Сколько?
Он неловко замялся.
— Сколь-ко? — повторила я раздельно.
— Десять штук, — ответил он и быстро добавил: — у него своя строительная фирма. Он может себе это позволить, и они действительно зарвались.
— Берт, ты сволочь.
— Когда я заговорил о суде, его жена предложила мне чек в размере закладной на дом. Я его не взял. Как видишь, я не такая сволочь, как ты думаешь.
— Нельзя брать деньги за то, что не подашь в суд. Это противозаконно.
— Я не говорил прямо, за что эти деньги. Намекнул, возможно, но не такой я дурак, чтобы говорить что-нибудь конкретное. Хоть в этом отдай мне должное.
Я смерила его взглядом.
— Я тебе отдаю ровно столько должного, сколько ты заслуживаешь, Берт. Если они остынут и скажут копам, что ты сделал, как ты объяснишь, за что взял деньги?
— Как задаток.
— Я не могу поднять их сына, Берт, и его подружку тоже.
— Но ты можешь хотя бы поговорить с детективом, который вёл дело?
— И тогда ты сможешь оставить деньги себе?
— Я больше думал о том, что ты можешь послужить для полиции экспертом.
— Я не специалист по убийствам, Берт, если в них не замешаны монстры.
— А серийный убийца монстром не считается? — спросил он.
— Почему — серийный?
— Их сын и его девушка были первыми, но не последними. Через год он убил другую пару.
— И есть уверенность, что это один и тот же преступник?
Берт пожал плечами:
— Тебе стоило бы поговорить об этом деле с полицией, а для того тебе нужно разрешение родителей, поскольку, как ты верно указала, это не тот вид преступлений, что подпадают под твою юрисдикцию.
Он почти улыбался.
— Вот что, босс, договоримся так: я поговорю с копом, который вёл дело. Если они знают, кто это, но только доказательств у них нет, то я помочь не могу. Если же они в потёмках, то одна идея у меня есть.
Берт расплылся в улыбке.
— Я же знал, что ты согласишься.
— Но если моя идея не сработает, и Браунам от неё пользы не будет, ты им лично выпишешь чек на десять штук.
— Анита, я просто верну деньги.
Я покачала головой.
— Нет, твой личный чек на десять штук.
— Ты не сможешь меня заставить.
— Нет, но я могу поставить на голосование вопрос насчёт тебя отсюда вышибить. Ты ни хрена не понимаешь ни в зомби, ни в преступлениях, ни в вампирах. Ты — финансист. Но ведь не единственный финансист в мире?
— Анита… да ты всерьёз, — сказал он с удивлением.
— Ты только что выдурил у этих людей десять тысяч долларов, Берт. И это заставляет задуматься, что ещё ты успел сделать. Задуматься, не надо ли нам устроить аудиторскую проверку.
Он начинал злиться — видно было по глазам и по линии сжатых губ.
— Это ниже пояса. Я никогда никого не обманывал в этой компании.
— Может быть, но кто смошенничал раз, смошенничает и второй раз.
— Не могу себе представить, как ты можешь меня в таком обвинить.
— А я не могу себе представить, как мне раньше такое в голову не пришло.
Он потемнел от усилий не сорваться. Видно было, как растёт у него давление.
— Зови аудиторов — и ко всем чертям.
— Предлагаю тебе сделку, Берт. Меня устроит, если ты отдашь им обратно чек вместо своего личного, но такое гадство не должно повториться. У нас хватает денег, Берт, без того чтобы людям дурить головы.
— Они сами предложили деньги, я не просил.
— Нет, но спорить могу, ты их навёл на такую мысль. Ничего прямо не говорится, как ты уже и сказал, но как-то ты их заставил об этом подумать.
Он открыл рот, закрыл снова, прислонился к двери.
— Может, так и было, Анита. Но с ними это было так легко…
— …что ты просто не устоял?
Он сокрушённо выдохнул, плечи его опустились.
— Я слегка потерял голову.
Я покачала головой и чуть не засмеялась.
— Так вот, больше не теряй. Договорились?
— Постараюсь, но обещать не буду, а то ты мне не поверишь.
Тут я действительно рассмеялась:
— С этим не могу спорить.
— Хочешь, чтобы я прямо сейчас порвал этот чек?
Я высматривала в его лице признаки страдания, которое всегда причиняет Берту расставание с деньгами, но видела только решимость, будто он уже с этими деньгами распрощался навсегда.
— Пока нет.
Он поднял глаза, и в них мелькнула тень надежды.
— Не радуйся пока. Есть хиленький шанс, но если он как-нибудь поможет полиции, то сколько-то мы заработаем. Если нет, то мы деньги вернём.
— Мне стоит знать, что у тебя за план?
Он спрашивал, законно ли это, и если нет, то ему лучше не знать, чтобы потом отрицать было проще. Берт знал, что я переступаю такие черты, за которыми не тюремный срок, а смертный приговор. Я знала, что передо мной — маска жулика, мошенника, но он знал — или подозревал, — что перед ним маска хладнокровного убийцы. Бывали такие начальники, которые не смогли справиться с подобными сомнениями или почти уверенностью. А мы сейчас стояли друг напротив друга и отлично один другого понимали.
— Я спрошу, не дадут ли копы что-нибудь из одежды мальчика, чтобы Эванс на это глянул.
— Ясновидец-осязатель, который себе руки хотел отрезать? — Берт сморщился.
— Он уже вышел из больницы, — ответила я.
Берт нахмурился.
— Но ведь в газетах писали, что он хотел себе отрезать руки, чтобы не видеть убийств и насилий каждый раз, когда до чего-нибудь дотрагивается?
— Так и было, — кивнула я.
— Анита, никогда не думал, что мне придётся такое говорить, но оставь беднягу в покое. Я отдам деньги.
Я прищурилась. Он хочет меня обдурить? Или говорит всерьёз? Вслух же я сказала:
— Эванс чувствует себя так хорошо, как давно уже не было. Он снова берет активных клиентов.
Берт смотрел на меня, и не совсем дружелюбно.
— Этот человек пытался покончить с собой, чтобы не видеть таких вещей, а ты хочешь принести ему предметы из дела серийного убийцы, зарезавшего юную пару. Анита, это действительно бессердечно.
— Эванс сам вернул себя к работе, Берт, а не я. Он теперь женат, и куда спокойнее, чем был в этой жизни.
— Любовь — великая вещь, Анита, но она не все лечит.
— Да, — согласилась я, — не все.
И не стала объяснять Берту, что новая жена Эванса — проективный парапсихический поглотитель. Она практически все экстрасенсорные способности блокирует на несколько ярдов вокруг. И Эвансу рядом с ней куда спокойнее, она его в буквальном смысле спасает.
Глазки Берта прищурились.
— Тот парнишка, с тобой, это твой бойфренд?
Я кивнула.
— Только бойфренд?
— Кто же ещё, Берт?
Моя очередь была делать невинные глаза.
Он покачал головой.
— Не знаю, но шум из твоего кабинета был очень красочным, и это даже без видеоряда.
Я не покраснела, потому что была занята тем, чтобы ничего на лице не выразить.
— Ты действительно хочешь знать, Берт, или лучше тебе потом иметь возможность все отрицать?
Он подумал секунду, потом покачал головой.
— Нет, мне этого знать не надо.
— И ты прав.
— Но если бы я хотел знать, ты бы мне сказала правду? — спросил Берт.
Я кивнула.
— А зачем, зачем бы ты её сказала?
— На физиономию твою посмотреть, — сказала я тихо и очень, очень дружелюбно.
Он проглотил слюну и стал чуть бледнее, чем был секунду назад.
— Там… что-то нехорошее?
— Спроси — и узнаешь.
Он снова покачал головой.
— Нет, — сказал он. — Нет.
— Не задавай неприятных вопросов, не получишь неприятных ответов.
— Не задавай вопросов, если не хочешь слышать ответов.
— Вот именно, — поддакнула я.
Он усмехнулся свой обычной улыбкой — «а я что-то знаю, а ты нет».
— Но десять штук мы себе оставляем.
— Пока что. Если Эванс согласится, они нам очень пригодятся.
— Он так дорого берет?
— Человек рискует рассудком и жизнью каждый раз, когда касается вещдока. Я бы заставила себе за такое платить. А ты?
У Берта глаза засветились:
— А бизнес-агент у него есть?
— Берт!
— Я только спросил.
Я не стала приставать, только головой покачала. У Берта истинный гений добывать деньги парапсихическими способностями, которые их владельцы считают проклятием. Плохо ли будет, если он поможет Эвансу малость заработать? Нет. Но вряд ли Берт понимает, что Эванс — один из мощнейших ясновидцев-осязателей во всем мире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Мэри повернула меня к себе, положив мне руку на плечо.
— Ты держи тампон, а я тебя забинтую, как вот твоего друга.
Выражение её глаз говорило мне прямо, что я тоже веду себя глупо.
Я позволила ей забинтовать мне почти всю щеку, оставив только глаз. Барбаре Браун уже приходилось такое делать, я готова была держать пари. Женщины в драке пытаются царапаться, но мало кто из них это умеет. Барбара Браун умела, что свидетельствовало о практике.
Мэри посмотрела на мои сорванные ногти:
— Это действительно так больно, как я думаю?
Никогда не умела отвечать на такие вопросы. Откуда мне, к черту, знать?
— Больно, — ответила я.
Она протянула мне флакончик спирта.
— Возьми и намочи руки в ванной, пока кровь не перестанет.
— Да ну его к черту!
Она посмотрела на меня по-родительски.
— У тебя содраны почти все ногти на обеих руках. Ты хочешь занести инфекцию?
Подумала я было ей сказать, что инфекции у меня быть не может, но мы сами ещё этого не знали наверняка. Я же не настоящий ликантроп, и хотя я обрела их умение заживлять раны, никто не знает, обрела ли я их умение оставаться здоровой. Дурой надо быть, чтобы пренебречь советом Мэри, а потом потерять палец из-за гангрены или ещё какой-нибудь дряни. Но, черт побери, это же больно будет — спиртом!
Дверь в кабинет Берта открылась раньше, чем я побежала в ванную. Лицо у него было весьма серьёзным, хотя что-то мелькало в его глазах, что-то такое, что меня насторожило. Не подавляемый смех, но что-то похожее.
— Анита, ты хочешь выдвинуть обвинения против Браунов?
Сказал он это с честным лицом и серьёзным голосом. Он всю жизнь вдалбливал мне, что от клиентов мы должны все стерпеть, и никогда до сих пор не предлагал подавать на них жалобу.
Я всматривалась в его лицо, пытаясь понять, к чему он клонит.
— Нет, мне это не кажется необходимым.
Первым в дверях появился Стив Браун, обнимая жену за талию.
— Мы приносим глубочайшие извинения, миз Блейк. Мы просто не знаем, что на нас нашло. Это… непростительно.
— Спасибо, что не будете выдвигать против нас обвинений, миз Блейк, — сказала его жена.
Она плакала, и последняя косметика с неё слезла. Сейчас она казалась старше, чем когда входила в мой кабинет, и дело было не только в отсутствии макияжа. Как будто случившееся высосало из неё ещё чуть-чуть жизненных сил.
— Мы только заберём вещи нашего сына и уйдём, — сказал он.
У него тоже был ужасный вид. Не то чтобы такого вида у него быть не должно было, но тут ещё что-то произошло. Я не знала, что, но явно что-то было не так. Тут не только горе, смущение и страх перед полицией.
— Мэри вас проводит в тот кабинет, чтобы вы забрали вещи, — объявил Берт.
Мэри не удалось полностью скрыть на своём лице мнение о Браунах, но она повела их в мой кабинет. Как только они уже не могли слышать, я подошла к Берту и спросила тихо.
— Что ты задумал?
Он посмотрел на меня честными глазами — вернейший признак, что врёт.
— Берт, что ты сделал? Ты же знаешь, что я все равно докопаюсь, так что скажи сам.
Он продолжал смотреть невинными глазами с той же деланной искренностью, когда Брауны вернулись. У меня возникла догадка. Но это была такая мерзость, что даже Берт такого делать не станет… не станет?
— Ты притворился, что вызываешь копов? — спросила я.
Он глянул на меня изумлённо — дескать «кто, я?» — и я поняла, что попала в точку.
— Ты взял их чек. На заложенный дом.
— Анита, даже я так не сделаю.
— Ты — сделаешь, если будешь знать, что тебе это сойдёт с рук.
Глаза его приобрели обычную неискренность. Уже лучше.
— Они идут сюда, улыбайся и соглашайся со мной.
— Берт, или ты мне скажешь, что ты сделал, или я это сейчас поломаю к чёртовой матери.
Он взял меня за руку, чего никогда себе не позволял, и улыбнулся поверх моей головы:
— Миз Блейк требуется несколько больше аргументов, чтобы она согласилась с нашей договорённостью.
— О, миз Блейк, пожалуйста, не подавайте на нас в суд! Не надо, чтобы в газетах было, будто я сумасшедшая. Наши дочери и так уже начитались многого.
Я повернулась и хотела ответить, но Берт меня затащил в свой кабинет и закрыл дверь. Кроме как начать с ним драться, у меня не было другого способа освободиться, так что я пока не стала сопротивляться.
Он остался у двери, закрывая её спиной, будто боялся, что я выскочу.
— Анита, это справедливо.
— Что именно? — спросила я, чувствуя, как голос мой начинает разогреваться и готов сорваться на крик.
— Мы действительно можем подать на них в суд.
— Но мы этого делать не будем.
— Но могли бы.
— Берт, или скажи мне правду, или отойди от двери.
— Бонус, Анита. За то, что они на тебя набросились. Что в этом плохого?
— Сколько?
Он неловко замялся.
— Сколь-ко? — повторила я раздельно.
— Десять штук, — ответил он и быстро добавил: — у него своя строительная фирма. Он может себе это позволить, и они действительно зарвались.
— Берт, ты сволочь.
— Когда я заговорил о суде, его жена предложила мне чек в размере закладной на дом. Я его не взял. Как видишь, я не такая сволочь, как ты думаешь.
— Нельзя брать деньги за то, что не подашь в суд. Это противозаконно.
— Я не говорил прямо, за что эти деньги. Намекнул, возможно, но не такой я дурак, чтобы говорить что-нибудь конкретное. Хоть в этом отдай мне должное.
Я смерила его взглядом.
— Я тебе отдаю ровно столько должного, сколько ты заслуживаешь, Берт. Если они остынут и скажут копам, что ты сделал, как ты объяснишь, за что взял деньги?
— Как задаток.
— Я не могу поднять их сына, Берт, и его подружку тоже.
— Но ты можешь хотя бы поговорить с детективом, который вёл дело?
— И тогда ты сможешь оставить деньги себе?
— Я больше думал о том, что ты можешь послужить для полиции экспертом.
— Я не специалист по убийствам, Берт, если в них не замешаны монстры.
— А серийный убийца монстром не считается? — спросил он.
— Почему — серийный?
— Их сын и его девушка были первыми, но не последними. Через год он убил другую пару.
— И есть уверенность, что это один и тот же преступник?
Берт пожал плечами:
— Тебе стоило бы поговорить об этом деле с полицией, а для того тебе нужно разрешение родителей, поскольку, как ты верно указала, это не тот вид преступлений, что подпадают под твою юрисдикцию.
Он почти улыбался.
— Вот что, босс, договоримся так: я поговорю с копом, который вёл дело. Если они знают, кто это, но только доказательств у них нет, то я помочь не могу. Если же они в потёмках, то одна идея у меня есть.
Берт расплылся в улыбке.
— Я же знал, что ты согласишься.
— Но если моя идея не сработает, и Браунам от неё пользы не будет, ты им лично выпишешь чек на десять штук.
— Анита, я просто верну деньги.
Я покачала головой.
— Нет, твой личный чек на десять штук.
— Ты не сможешь меня заставить.
— Нет, но я могу поставить на голосование вопрос насчёт тебя отсюда вышибить. Ты ни хрена не понимаешь ни в зомби, ни в преступлениях, ни в вампирах. Ты — финансист. Но ведь не единственный финансист в мире?
— Анита… да ты всерьёз, — сказал он с удивлением.
— Ты только что выдурил у этих людей десять тысяч долларов, Берт. И это заставляет задуматься, что ещё ты успел сделать. Задуматься, не надо ли нам устроить аудиторскую проверку.
Он начинал злиться — видно было по глазам и по линии сжатых губ.
— Это ниже пояса. Я никогда никого не обманывал в этой компании.
— Может быть, но кто смошенничал раз, смошенничает и второй раз.
— Не могу себе представить, как ты можешь меня в таком обвинить.
— А я не могу себе представить, как мне раньше такое в голову не пришло.
Он потемнел от усилий не сорваться. Видно было, как растёт у него давление.
— Зови аудиторов — и ко всем чертям.
— Предлагаю тебе сделку, Берт. Меня устроит, если ты отдашь им обратно чек вместо своего личного, но такое гадство не должно повториться. У нас хватает денег, Берт, без того чтобы людям дурить головы.
— Они сами предложили деньги, я не просил.
— Нет, но спорить могу, ты их навёл на такую мысль. Ничего прямо не говорится, как ты уже и сказал, но как-то ты их заставил об этом подумать.
Он открыл рот, закрыл снова, прислонился к двери.
— Может, так и было, Анита. Но с ними это было так легко…
— …что ты просто не устоял?
Он сокрушённо выдохнул, плечи его опустились.
— Я слегка потерял голову.
Я покачала головой и чуть не засмеялась.
— Так вот, больше не теряй. Договорились?
— Постараюсь, но обещать не буду, а то ты мне не поверишь.
Тут я действительно рассмеялась:
— С этим не могу спорить.
— Хочешь, чтобы я прямо сейчас порвал этот чек?
Я высматривала в его лице признаки страдания, которое всегда причиняет Берту расставание с деньгами, но видела только решимость, будто он уже с этими деньгами распрощался навсегда.
— Пока нет.
Он поднял глаза, и в них мелькнула тень надежды.
— Не радуйся пока. Есть хиленький шанс, но если он как-нибудь поможет полиции, то сколько-то мы заработаем. Если нет, то мы деньги вернём.
— Мне стоит знать, что у тебя за план?
Он спрашивал, законно ли это, и если нет, то ему лучше не знать, чтобы потом отрицать было проще. Берт знал, что я переступаю такие черты, за которыми не тюремный срок, а смертный приговор. Я знала, что передо мной — маска жулика, мошенника, но он знал — или подозревал, — что перед ним маска хладнокровного убийцы. Бывали такие начальники, которые не смогли справиться с подобными сомнениями или почти уверенностью. А мы сейчас стояли друг напротив друга и отлично один другого понимали.
— Я спрошу, не дадут ли копы что-нибудь из одежды мальчика, чтобы Эванс на это глянул.
— Ясновидец-осязатель, который себе руки хотел отрезать? — Берт сморщился.
— Он уже вышел из больницы, — ответила я.
Берт нахмурился.
— Но ведь в газетах писали, что он хотел себе отрезать руки, чтобы не видеть убийств и насилий каждый раз, когда до чего-нибудь дотрагивается?
— Так и было, — кивнула я.
— Анита, никогда не думал, что мне придётся такое говорить, но оставь беднягу в покое. Я отдам деньги.
Я прищурилась. Он хочет меня обдурить? Или говорит всерьёз? Вслух же я сказала:
— Эванс чувствует себя так хорошо, как давно уже не было. Он снова берет активных клиентов.
Берт смотрел на меня, и не совсем дружелюбно.
— Этот человек пытался покончить с собой, чтобы не видеть таких вещей, а ты хочешь принести ему предметы из дела серийного убийцы, зарезавшего юную пару. Анита, это действительно бессердечно.
— Эванс сам вернул себя к работе, Берт, а не я. Он теперь женат, и куда спокойнее, чем был в этой жизни.
— Любовь — великая вещь, Анита, но она не все лечит.
— Да, — согласилась я, — не все.
И не стала объяснять Берту, что новая жена Эванса — проективный парапсихический поглотитель. Она практически все экстрасенсорные способности блокирует на несколько ярдов вокруг. И Эвансу рядом с ней куда спокойнее, она его в буквальном смысле спасает.
Глазки Берта прищурились.
— Тот парнишка, с тобой, это твой бойфренд?
Я кивнула.
— Только бойфренд?
— Кто же ещё, Берт?
Моя очередь была делать невинные глаза.
Он покачал головой.
— Не знаю, но шум из твоего кабинета был очень красочным, и это даже без видеоряда.
Я не покраснела, потому что была занята тем, чтобы ничего на лице не выразить.
— Ты действительно хочешь знать, Берт, или лучше тебе потом иметь возможность все отрицать?
Он подумал секунду, потом покачал головой.
— Нет, мне этого знать не надо.
— И ты прав.
— Но если бы я хотел знать, ты бы мне сказала правду? — спросил Берт.
Я кивнула.
— А зачем, зачем бы ты её сказала?
— На физиономию твою посмотреть, — сказала я тихо и очень, очень дружелюбно.
Он проглотил слюну и стал чуть бледнее, чем был секунду назад.
— Там… что-то нехорошее?
— Спроси — и узнаешь.
Он снова покачал головой.
— Нет, — сказал он. — Нет.
— Не задавай неприятных вопросов, не получишь неприятных ответов.
— Не задавай вопросов, если не хочешь слышать ответов.
— Вот именно, — поддакнула я.
Он усмехнулся свой обычной улыбкой — «а я что-то знаю, а ты нет».
— Но десять штук мы себе оставляем.
— Пока что. Если Эванс согласится, они нам очень пригодятся.
— Он так дорого берет?
— Человек рискует рассудком и жизнью каждый раз, когда касается вещдока. Я бы заставила себе за такое платить. А ты?
У Берта глаза засветились:
— А бизнес-агент у него есть?
— Берт!
— Я только спросил.
Я не стала приставать, только головой покачала. У Берта истинный гений добывать деньги парапсихическими способностями, которые их владельцы считают проклятием. Плохо ли будет, если он поможет Эвансу малость заработать? Нет. Но вряд ли Берт понимает, что Эванс — один из мощнейших ясновидцев-осязателей во всем мире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113