У меня столько было среди них хороших друзей, что этот запах ассоциировался с безопасностью. Я устроилась в теплом гнёздышке из куртки, одеяла, тела, далёкого волчьего запаха, и заснула.
Проснулась я от тихого, очень тихого голоса Грэхема, будто на самом деле он не хотел меня будить.
— Анита, Анита, они там закончили с этим зомби.
Секунду я не могла вспомнить, где я, и кто это со мной говорит. Спросонья его тело мне показалось очень похожим на тело Ричарда. Размер, мускулатура, мускусный запах волка — все это было от Ричарда, только голос другой.
— Анита, твоё присутствие нужно на кладбище. — Британский акцент Реквиема.
Остатки сна улетучились, я вспомнила, где я и на чьих коленях уснула.
Грэхем погладил меня по волосам и спросил:
— Проснулась, Анита?
Я села, оттолкнула руку Грэхема, сбросила куртку, но запуталась в одеяле. Попыталась оттолкнуть и его, но оно цеплялось краями, подоткнутыми под Грэхема, и я никак не могла освободиться. На секунду накатила клаустрофобия, совершенно бессмысленная. Я же не была в западне, но что-то очень к этому было близко — запутаться в одеяле в присутствии ещё двоих, которых я так мало знаю. Будь на их месте кто-нибудь из тех, кому я доверяю безоговорочно, этого бы не случилось. Но Грэхема я не знала и заснула у него на руках. Заснула в присутствии его и Реквиема, и никого больше. Беспечно, ужасно беспечно.
Может быть, из-за остатков тут же забытого сновидения, а может, совсем без причины, но я, как бы там ни было, запаниковала. Сумей я в тот момент ясно мыслить, я бы вылезла из-под этого дурацкого одеяла, но я уже не мыслила. В голове слышался лишь отчаянный вопль: «Западня, западня, западня!»
Грэхем поймал меня за руки, я изо всех сил ткнула его локтем.
Он выпустил меня, охнув от удара. А вот не лезь.
— Черт, ты же так ребро сломать можешь!
— А ты меня не хватай, просто не хватай, и все.
Я ещё бурно дышала, но уже слегка успокоилась. Успокоилась настолько, чтобы сбросить это дурацкое одеяло. Чтобы не брыкаться руками и ногами, так что Грэхем мог подумать, будто у меня с головой плохо. Пульс ещё бешено бился в глотке, но я уже могла думать.
Реквием стоял на коленях, нависнув над нами. Меня окатила холодная волна страха, вызвав электрическое покалывание в кончиках пальцев, но на этот раз я сумела её одолеть. Я заставила себя расслабить мышцы, а Реквием потянул за край одеяла, чтобы распутать нас обоих.
— Извини, — сказала я уже спокойнее. — Какая-то ерунда приснилась.
— Бывает, — сказал Грэхем слегка обиженным голосом.
Один раз я уже извинилась, и хватит. На самом деле я подцепила клаустрофобию после двух случаев: инцидент с аквалангом много лет назад, и ещё проснулась однажды в гробу вампира. Проснуться в тесном мраке, а тебя держит мёртвое тело. Настоящий кошмар.
Выражение лица Реквиема было достаточно красноречиво. Он знал, что я вру, и мне это было все равно. Я взяла себе за правило не выставлять свои страхи перед другими. Если они не будут знать, чего ты действительно боишься, то не смогут это против тебя использовать.
Как только Грэхем стянул с меня одеяло, я вылезла и довольно невежливо бросилась наружу. Но на свежем воздухе мне сразу стало лучше, и я начала вдыхать его полной грудью. А как успокоилась, тут же стала мёрзнуть нижняя часть тела. Ну все не так.
— Ты снова дрожишь, — сказал Реквием прямо у меня за спиной.
Я вздрогнула, потому что не услышала, как он вышел из машины.
— Все нормально.
— Не совсем.
Я нахмурилась.
С заднего сиденья вылез Грэхем:
— А ведь он прав.
Я хмуро посмотрела на обоих:
— Как я себя чувствую — это не важно. Важно закончить работу.
— Да, работу закончить важно, но твоё самочувствие важно не менее, — возразил Реквием.
Открыв переднюю дверь, я вытащила свою сумку с сиденья. На кладбище я её не оставила, потому что там мачете. Конечно, магическими свойствами оно обладает только в моей руке или в руке другого аниматора, но все равно это чертовски длинный нож, и нечего его оставлять рядом со штатскими.
Дверь я закрыла, щёлкнула брелок, чтобы запереть, и двинулась обратно на кладбище с сумкой в руке. Но не успела сделать и четырех шагов по траве, как споткнулась и чуть не упала.
Рука Реквиема поддержала меня за локоть.
— Ты ещё не пришла в себя.
Я стояла, позволяя ему себя поддерживать.
— Не знаю, что со мной такое. Обычно, когда я поднимаю мёртвых, это улучшает моё состояние.
— Сегодня было не так, как задумано.
— Да, не так, — подтвердила я. — Отчасти по моей вине.
— Нет, — возразил он.
— Да. Меня отвлекла вся эта новая сила, и я забыла поставить защитный круг. Он удерживает зомби внутри, но заодно не впускает внутрь другие сущности. Куча всякой метафизической дряни любит залезать в мёртвые тела, если дать шанс. Я ведь это знала.
— Но ты отвлеклась.
— Да.
— Могу я поднести тебе сумку?
Это спросил Грэхем, но я обратила внимание, что он держится поодаль. Интересно, насколько сильно я его по рёбрам съездила. Ничего плохого с ним не случилось, но могло, потому что я сейчас сильнее человека.
— Да, спасибо, — ответила я.
Он взял сумку, шагнул в сторону и пропустил вперёд меня и Грэхема. Вампир поддерживал меня за локоть, и я не возражала. Я снова начала мёрзнуть.
— Мне случалось терять больше крови, чем сегодня, и никогда так плохо не было, — сказала я тихо.
Одна группа машин уже уехала с кладбища — те люди, которые подавали иск. Адвокаты выигравшей стороны остались, и слышался весёлый гул голосов — потомки общались со своим патриархом. У него был громкий, грохочущий смех.
— Ты сегодня питалась? — спросил Реквием.
Голос его вернул меня обратно к темноте, к тому, сколько ещё надо пройти до могилы. Казалось, что очень далеко, но ведь это же не так?
— Да, я обедала.
— Я не про это.
Я на секунду задумалась:
— Ты вроде как про ardeur?
— Да.
— Ну, да, питала его от тебя и Байрона.
— Нет, — возразил он, — это ты питалась для Жан-Клода. Энергия пошла к нему.
— Я тоже так думаю. Но когда ardeur требует пищи, он просто вспыхивает, и мне приходится его утолять.
Я положила ладонь ему на руку, потому что у меня ноги подкашивались.
— Может быть, ты приобрела над ним больше власти?
— В каком смысле?
— В таком, что ты можешь его не утолять, пока сама не решишь.
Я остановилась и посмотрела на него:
— Как?
— У тебя симптомы как у вампира, который недостаточно накормлен. Сперва жажда крови подчиняет себе все, но, становясь мастерами, мы можем обходиться без пищи, если приходится. И питаться по собственному выбору.
— Но мне очень хреново.
— Выбор имеет свою цену.
— Ничего не понимаю, — сказала я.
— Я думаю, что у тебя намного больше нужного ушло энергии, чтобы поднять этого зомби и справиться с тем, что случайно сделал Ульфрик. Энергия понадобилась, и чтобы победить Примо. Чтобы питаться от Байрона и от меня. И ушла на это не только физическая энергия, как я понимаю, но и ментальная. Ты не из тех, кто отдаётся случайным вожделениям, и питать своего мастера сегодня тебе стоило дороже, чем ты согласна признать.
Насчёт кто кому мастер я бы ещё поспорила, если бы не боялась оказаться в положении дамы, слишком энергично все отрицающей.
— Так что мне делать?
— Тебе нужно питание, — сказал он.
Я посмотрела на него пристально. Он улыбнулся и поднял руки вверх, показывая, что ничего такого не имел в виду.
— Это не должен быть я или даже Грэхем. Это не обязательно должно быть прямо сейчас, но в ближайшее время необходимо, Анита. Ты сама это чувствуешь.
Я стояла столбом и на него таращилась. Уже давно я мечтала подчинить себе ardeur, и вот добилась этого — в некотором роде. Я не обязана питаться, пока не захочу сама, но если слишком долго ждать, мне будет плохо. Я покачала головой:
— Я думала, контролировать ardeur — это значит не обращать на него внимания и вообще не питать.
— Кто тебе такое сказал?
Я открыла было рот, чтобы произнести «Жан-Клод», но остановилась. Он как говорил про ardeur? Что я приобрету над ним контроль. Научусь питать его на расстоянии. Он разве обещал, что ardeur уйдёт? Нет, не обещал. Я просто хотела , чтобы контроль означал именно это. Никто такого не обещал. Никто. Вот блин!
— Никто, — ответила я. — Просто я услышала, что хотела услышать. Хотела, чтобы ardeur меня оставил. И потому так поняла.
— Мне жаль, что именно мне пришлось тебя разочаровать.
Я посмотрела ему в лицо, внимательно посмотрела.
— Такое впечатление, что ты говоришь по опыту.
— Я не носитель. Нести в себе ardeur полностью, как наша тёмная госпожа, — это большая редкость, даже в её линии крови.
— Откуда же ты знаешь, что творится со мной?
— Логика, — ответил он, — и ещё: то, что я не носитель, не значит, что я не видал несущих его в себе.
— И кто это был?
— Лигейя.
Он отвернулся, пряча от меня лицо.
— Мне незнакомо это имя. То есть вампир с таким именем незнаком.
— Это не имеет значения, поскольку она мертва.
Я тронула его за лицо:
— Как это было?
Он посмотрел мне в глаза, но лицо его было отстранённым, как бывает у по-настоящему старых, когда они хотят не показать своих мыслей.
— Её убила Бёлль Морт.
— Откуда у меня такое чувство, что я должна извиниться за вопрос?
Он улыбнулся едва-едва заметно.
— Потому что ты не бесчувственна.
Этот ответ дал мне понять, что смерть Лигейи значит для него куда больше, чем любая другая жестокая смерть. Она что-то для него значила, и это совершенно не моё дело.
— Клиенты волнуются, — сказал нам Грэхем.
Он стоял чуть впереди с моей сумкой в руках. Как хороший телохранитель, он предоставил нам уединение.
Я глянула вперёд и увидела, что один из адвокатов нам машет. Действительно, волнуются.
— Даже если бы я захотела, вряд ли они стали бы ждать, пока мы вернёмся в машину утолить ardeur.
На этот раз он улыбнулся по-настоящему, и мрачность из его глаз исчезла.
— Боюсь, что ты права.
— Тогда соберёмся, сделаем, что должны, а потом, ребята, вы меня отвезёте обратно в клуб.
— Где ждёт твой pomme de sang, — сказал Реквием.
— Да.
Интересно, успею ли я обратно, чтобы посмотреть хоть один танец Натэниела.
Вдруг я увидела его перед зеркалом — он подводил глаза карандашом. Его рука резко остановилась, и он спросил:
— Анита?
Будто не был уверен.
Реквием уже поддерживал меня под обе руки, иначе я бы рухнула на колени.
— Анита, что случилось?
— Я подумала про своего pomme de sang, и увидела его. Он готовится к выступлению. — Голова кружилась, и когда Реквием прислонил меня к себе, я не возразила. — Общение разумов я уже проходила с Ричардом и Жан-Клодом. И никогда оно так не изматывало.
Реквием поднял меня на руки, и я уже в который раз пожалела, что не надела юбку подлиннее. Только подумать, чем я сейчас светила на все кладбище. Но стоять я не могла, земля качалась под ногами.
— Жан-Клод — мастер триумвирата с тобой и Ульфриком, а ты — мастер Натэниела и Дамиана. Это твоя сила приводит в действие ваше партнёрство, а на это тоже энергия уходит.
— Уже каждому известно, что у нас троих произошло?
— Нет. Он сказал только Ашеру и мне — из вампиров. Наверное, ещё и своему pomme de sang, Джейсону. Он от него мало что скрывает.
Я нахмурилась. Мир перестал вертеться.
— А почему тебе?
— Я третий в иерархии после него и Ашера.
Этого я не знала, хотя из всех вампиров я вряд ли выбрала бы для этой работы другого.
— Кажется, я могу идти.
Он поглядел на меня с сомнением.
— Дай я попробую, — сказала я.
Он опустил меня на землю, но поддерживал рукой, будто боялся, что я упаду. Его можно понять, но все равно меня это раздражало. Упасть я не упала — уже хорошо. И вообще я чувствовала себя на удивление хорошо. Реквиема я взяла под руку, будто он эскортирует меня на последних шагах пути. Только он и я, может, ещё Грэхем, знали, насколько у меня подгибаются ноги.
Эдвин Алонсо Герман дарил благодарной публике рассказ о том, как выдурил у кого-то подпись на небольшое состояние. В наше время это сочли бы мошенничеством, но в конце девятнадцатого и даже в начале двадцатого века такое было в порядке вещей. Многие из писанных законов о деньгах и как их можно легально приобретать уходят корнями в дни старых разбойников-баронов, когда почти все считалось честной игрой. Почти все способы, которыми заработали свои состояния первые миллионеры, в наши дни считались бы криминальными. Но Герман сумел рассмешить свою аудиторию. Он раскраснелся от внимания группы адвокатов и наследников. Все радовались, потому что выиграли, а рассказчик этой истории помог им победить. Если бы мне кто сэкономил несколько миллионов долларов, он бы у меня тоже вызвал симпатию.
Он закончил под дружный смех сияющих лиц.
— Я готова завершить контракт, джентльмены. И леди, — добавила я.
Кто-то из них счёл своим долгом пожать мне руку.
— Блестящая работа, миз Блейк, блестящая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Проснулась я от тихого, очень тихого голоса Грэхема, будто на самом деле он не хотел меня будить.
— Анита, Анита, они там закончили с этим зомби.
Секунду я не могла вспомнить, где я, и кто это со мной говорит. Спросонья его тело мне показалось очень похожим на тело Ричарда. Размер, мускулатура, мускусный запах волка — все это было от Ричарда, только голос другой.
— Анита, твоё присутствие нужно на кладбище. — Британский акцент Реквиема.
Остатки сна улетучились, я вспомнила, где я и на чьих коленях уснула.
Грэхем погладил меня по волосам и спросил:
— Проснулась, Анита?
Я села, оттолкнула руку Грэхема, сбросила куртку, но запуталась в одеяле. Попыталась оттолкнуть и его, но оно цеплялось краями, подоткнутыми под Грэхема, и я никак не могла освободиться. На секунду накатила клаустрофобия, совершенно бессмысленная. Я же не была в западне, но что-то очень к этому было близко — запутаться в одеяле в присутствии ещё двоих, которых я так мало знаю. Будь на их месте кто-нибудь из тех, кому я доверяю безоговорочно, этого бы не случилось. Но Грэхема я не знала и заснула у него на руках. Заснула в присутствии его и Реквиема, и никого больше. Беспечно, ужасно беспечно.
Может быть, из-за остатков тут же забытого сновидения, а может, совсем без причины, но я, как бы там ни было, запаниковала. Сумей я в тот момент ясно мыслить, я бы вылезла из-под этого дурацкого одеяла, но я уже не мыслила. В голове слышался лишь отчаянный вопль: «Западня, западня, западня!»
Грэхем поймал меня за руки, я изо всех сил ткнула его локтем.
Он выпустил меня, охнув от удара. А вот не лезь.
— Черт, ты же так ребро сломать можешь!
— А ты меня не хватай, просто не хватай, и все.
Я ещё бурно дышала, но уже слегка успокоилась. Успокоилась настолько, чтобы сбросить это дурацкое одеяло. Чтобы не брыкаться руками и ногами, так что Грэхем мог подумать, будто у меня с головой плохо. Пульс ещё бешено бился в глотке, но я уже могла думать.
Реквием стоял на коленях, нависнув над нами. Меня окатила холодная волна страха, вызвав электрическое покалывание в кончиках пальцев, но на этот раз я сумела её одолеть. Я заставила себя расслабить мышцы, а Реквием потянул за край одеяла, чтобы распутать нас обоих.
— Извини, — сказала я уже спокойнее. — Какая-то ерунда приснилась.
— Бывает, — сказал Грэхем слегка обиженным голосом.
Один раз я уже извинилась, и хватит. На самом деле я подцепила клаустрофобию после двух случаев: инцидент с аквалангом много лет назад, и ещё проснулась однажды в гробу вампира. Проснуться в тесном мраке, а тебя держит мёртвое тело. Настоящий кошмар.
Выражение лица Реквиема было достаточно красноречиво. Он знал, что я вру, и мне это было все равно. Я взяла себе за правило не выставлять свои страхи перед другими. Если они не будут знать, чего ты действительно боишься, то не смогут это против тебя использовать.
Как только Грэхем стянул с меня одеяло, я вылезла и довольно невежливо бросилась наружу. Но на свежем воздухе мне сразу стало лучше, и я начала вдыхать его полной грудью. А как успокоилась, тут же стала мёрзнуть нижняя часть тела. Ну все не так.
— Ты снова дрожишь, — сказал Реквием прямо у меня за спиной.
Я вздрогнула, потому что не услышала, как он вышел из машины.
— Все нормально.
— Не совсем.
Я нахмурилась.
С заднего сиденья вылез Грэхем:
— А ведь он прав.
Я хмуро посмотрела на обоих:
— Как я себя чувствую — это не важно. Важно закончить работу.
— Да, работу закончить важно, но твоё самочувствие важно не менее, — возразил Реквием.
Открыв переднюю дверь, я вытащила свою сумку с сиденья. На кладбище я её не оставила, потому что там мачете. Конечно, магическими свойствами оно обладает только в моей руке или в руке другого аниматора, но все равно это чертовски длинный нож, и нечего его оставлять рядом со штатскими.
Дверь я закрыла, щёлкнула брелок, чтобы запереть, и двинулась обратно на кладбище с сумкой в руке. Но не успела сделать и четырех шагов по траве, как споткнулась и чуть не упала.
Рука Реквиема поддержала меня за локоть.
— Ты ещё не пришла в себя.
Я стояла, позволяя ему себя поддерживать.
— Не знаю, что со мной такое. Обычно, когда я поднимаю мёртвых, это улучшает моё состояние.
— Сегодня было не так, как задумано.
— Да, не так, — подтвердила я. — Отчасти по моей вине.
— Нет, — возразил он.
— Да. Меня отвлекла вся эта новая сила, и я забыла поставить защитный круг. Он удерживает зомби внутри, но заодно не впускает внутрь другие сущности. Куча всякой метафизической дряни любит залезать в мёртвые тела, если дать шанс. Я ведь это знала.
— Но ты отвлеклась.
— Да.
— Могу я поднести тебе сумку?
Это спросил Грэхем, но я обратила внимание, что он держится поодаль. Интересно, насколько сильно я его по рёбрам съездила. Ничего плохого с ним не случилось, но могло, потому что я сейчас сильнее человека.
— Да, спасибо, — ответила я.
Он взял сумку, шагнул в сторону и пропустил вперёд меня и Грэхема. Вампир поддерживал меня за локоть, и я не возражала. Я снова начала мёрзнуть.
— Мне случалось терять больше крови, чем сегодня, и никогда так плохо не было, — сказала я тихо.
Одна группа машин уже уехала с кладбища — те люди, которые подавали иск. Адвокаты выигравшей стороны остались, и слышался весёлый гул голосов — потомки общались со своим патриархом. У него был громкий, грохочущий смех.
— Ты сегодня питалась? — спросил Реквием.
Голос его вернул меня обратно к темноте, к тому, сколько ещё надо пройти до могилы. Казалось, что очень далеко, но ведь это же не так?
— Да, я обедала.
— Я не про это.
Я на секунду задумалась:
— Ты вроде как про ardeur?
— Да.
— Ну, да, питала его от тебя и Байрона.
— Нет, — возразил он, — это ты питалась для Жан-Клода. Энергия пошла к нему.
— Я тоже так думаю. Но когда ardeur требует пищи, он просто вспыхивает, и мне приходится его утолять.
Я положила ладонь ему на руку, потому что у меня ноги подкашивались.
— Может быть, ты приобрела над ним больше власти?
— В каком смысле?
— В таком, что ты можешь его не утолять, пока сама не решишь.
Я остановилась и посмотрела на него:
— Как?
— У тебя симптомы как у вампира, который недостаточно накормлен. Сперва жажда крови подчиняет себе все, но, становясь мастерами, мы можем обходиться без пищи, если приходится. И питаться по собственному выбору.
— Но мне очень хреново.
— Выбор имеет свою цену.
— Ничего не понимаю, — сказала я.
— Я думаю, что у тебя намного больше нужного ушло энергии, чтобы поднять этого зомби и справиться с тем, что случайно сделал Ульфрик. Энергия понадобилась, и чтобы победить Примо. Чтобы питаться от Байрона и от меня. И ушла на это не только физическая энергия, как я понимаю, но и ментальная. Ты не из тех, кто отдаётся случайным вожделениям, и питать своего мастера сегодня тебе стоило дороже, чем ты согласна признать.
Насчёт кто кому мастер я бы ещё поспорила, если бы не боялась оказаться в положении дамы, слишком энергично все отрицающей.
— Так что мне делать?
— Тебе нужно питание, — сказал он.
Я посмотрела на него пристально. Он улыбнулся и поднял руки вверх, показывая, что ничего такого не имел в виду.
— Это не должен быть я или даже Грэхем. Это не обязательно должно быть прямо сейчас, но в ближайшее время необходимо, Анита. Ты сама это чувствуешь.
Я стояла столбом и на него таращилась. Уже давно я мечтала подчинить себе ardeur, и вот добилась этого — в некотором роде. Я не обязана питаться, пока не захочу сама, но если слишком долго ждать, мне будет плохо. Я покачала головой:
— Я думала, контролировать ardeur — это значит не обращать на него внимания и вообще не питать.
— Кто тебе такое сказал?
Я открыла было рот, чтобы произнести «Жан-Клод», но остановилась. Он как говорил про ardeur? Что я приобрету над ним контроль. Научусь питать его на расстоянии. Он разве обещал, что ardeur уйдёт? Нет, не обещал. Я просто хотела , чтобы контроль означал именно это. Никто такого не обещал. Никто. Вот блин!
— Никто, — ответила я. — Просто я услышала, что хотела услышать. Хотела, чтобы ardeur меня оставил. И потому так поняла.
— Мне жаль, что именно мне пришлось тебя разочаровать.
Я посмотрела ему в лицо, внимательно посмотрела.
— Такое впечатление, что ты говоришь по опыту.
— Я не носитель. Нести в себе ardeur полностью, как наша тёмная госпожа, — это большая редкость, даже в её линии крови.
— Откуда же ты знаешь, что творится со мной?
— Логика, — ответил он, — и ещё: то, что я не носитель, не значит, что я не видал несущих его в себе.
— И кто это был?
— Лигейя.
Он отвернулся, пряча от меня лицо.
— Мне незнакомо это имя. То есть вампир с таким именем незнаком.
— Это не имеет значения, поскольку она мертва.
Я тронула его за лицо:
— Как это было?
Он посмотрел мне в глаза, но лицо его было отстранённым, как бывает у по-настоящему старых, когда они хотят не показать своих мыслей.
— Её убила Бёлль Морт.
— Откуда у меня такое чувство, что я должна извиниться за вопрос?
Он улыбнулся едва-едва заметно.
— Потому что ты не бесчувственна.
Этот ответ дал мне понять, что смерть Лигейи значит для него куда больше, чем любая другая жестокая смерть. Она что-то для него значила, и это совершенно не моё дело.
— Клиенты волнуются, — сказал нам Грэхем.
Он стоял чуть впереди с моей сумкой в руках. Как хороший телохранитель, он предоставил нам уединение.
Я глянула вперёд и увидела, что один из адвокатов нам машет. Действительно, волнуются.
— Даже если бы я захотела, вряд ли они стали бы ждать, пока мы вернёмся в машину утолить ardeur.
На этот раз он улыбнулся по-настоящему, и мрачность из его глаз исчезла.
— Боюсь, что ты права.
— Тогда соберёмся, сделаем, что должны, а потом, ребята, вы меня отвезёте обратно в клуб.
— Где ждёт твой pomme de sang, — сказал Реквием.
— Да.
Интересно, успею ли я обратно, чтобы посмотреть хоть один танец Натэниела.
Вдруг я увидела его перед зеркалом — он подводил глаза карандашом. Его рука резко остановилась, и он спросил:
— Анита?
Будто не был уверен.
Реквием уже поддерживал меня под обе руки, иначе я бы рухнула на колени.
— Анита, что случилось?
— Я подумала про своего pomme de sang, и увидела его. Он готовится к выступлению. — Голова кружилась, и когда Реквием прислонил меня к себе, я не возразила. — Общение разумов я уже проходила с Ричардом и Жан-Клодом. И никогда оно так не изматывало.
Реквием поднял меня на руки, и я уже в который раз пожалела, что не надела юбку подлиннее. Только подумать, чем я сейчас светила на все кладбище. Но стоять я не могла, земля качалась под ногами.
— Жан-Клод — мастер триумвирата с тобой и Ульфриком, а ты — мастер Натэниела и Дамиана. Это твоя сила приводит в действие ваше партнёрство, а на это тоже энергия уходит.
— Уже каждому известно, что у нас троих произошло?
— Нет. Он сказал только Ашеру и мне — из вампиров. Наверное, ещё и своему pomme de sang, Джейсону. Он от него мало что скрывает.
Я нахмурилась. Мир перестал вертеться.
— А почему тебе?
— Я третий в иерархии после него и Ашера.
Этого я не знала, хотя из всех вампиров я вряд ли выбрала бы для этой работы другого.
— Кажется, я могу идти.
Он поглядел на меня с сомнением.
— Дай я попробую, — сказала я.
Он опустил меня на землю, но поддерживал рукой, будто боялся, что я упаду. Его можно понять, но все равно меня это раздражало. Упасть я не упала — уже хорошо. И вообще я чувствовала себя на удивление хорошо. Реквиема я взяла под руку, будто он эскортирует меня на последних шагах пути. Только он и я, может, ещё Грэхем, знали, насколько у меня подгибаются ноги.
Эдвин Алонсо Герман дарил благодарной публике рассказ о том, как выдурил у кого-то подпись на небольшое состояние. В наше время это сочли бы мошенничеством, но в конце девятнадцатого и даже в начале двадцатого века такое было в порядке вещей. Многие из писанных законов о деньгах и как их можно легально приобретать уходят корнями в дни старых разбойников-баронов, когда почти все считалось честной игрой. Почти все способы, которыми заработали свои состояния первые миллионеры, в наши дни считались бы криминальными. Но Герман сумел рассмешить свою аудиторию. Он раскраснелся от внимания группы адвокатов и наследников. Все радовались, потому что выиграли, а рассказчик этой истории помог им победить. Если бы мне кто сэкономил несколько миллионов долларов, он бы у меня тоже вызвал симпатию.
Он закончил под дружный смех сияющих лиц.
— Я готова завершить контракт, джентльмены. И леди, — добавила я.
Кто-то из них счёл своим долгом пожать мне руку.
— Блестящая работа, миз Блейк, блестящая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113