— Не должен он быть так силён!
— А тебе приходилось когда-нибудь драться с зомби? — спросила я.
Он посмотрел на меня расширенными глазами:
— Если они все такие здоровые, так слава богу, что нет.
— Не только это. Они ещё и боли не чувствуют.
— Анита, я могу оторвать ему пальцы, — сказал Реквием, — или сломать челюсть, но помимо этих крайностей, других предложений у меня нет.
Это ещё ничего, хуже, что и у меня их не было. Зомби сжимал зубы все сильнее, и я знала, что ещё чуть-чуть — он доберётся до крупного сосуда. Зубы уходили все глубже мало-помалу, очень медленно, но в конце концов что-нибудь натворят, а что случится, когда ему в рот хлынет свежая кровь, мне даже гадать не хотелось. Я видела, что плотоядный зомби может сделать с человеком. Я не совсем человек, но оторванная рука у меня не отрастёт обратно.
Его можно сжечь, но он меня не выпустит, я сгорю вместе с ним. Черт.
Ричард сидел на полянке под переплетением голых сучьев.
— Я должен закрыть связь между нами, Анита. Должен. Я не могу отделить себя от этого зомби. Я все время чувствую, что он делает. Чувствую, как он ищет ещё крови. — Он закрыл лицо ладонями — футболку он где-то потерял, и согбенная спина была такой же голой, как ветви над нею. — Прости, Анита, но я устал, устал смертельно.
— Ничего, Ричард, мы тут справимся. Ты о себе позаботься.
Он поднял глаза, и в них сверкнули слезы под звёздами.
— Я должен о тебе заботиться.
— У нас партнёрство, Ричард. Мы по очереди заботимся друг о друге.
Он замотал головой:
— Я все к… испортил, Анита, прости меня.
Не помню, чтобы он говорил подобные слова, если они не относились к сексу.
— Ричард, иди домой, к своим. Они будут волноваться.
Зомби вцепился так, что я вскрикнула, и Ричард вдруг пропал. Так резко оборвал связь, что я пошатнулась, и только руки Грэхема и Реквиема не дали мне упасть.
— Анита! — позвал Грэхем и выпустил зомби, чтобы удержать меня. Но руки на моем запястье стали разжиматься.
Я посмотрела на стоящего на коленях зомби — его глаза наполнялись смыслом. За ними была личность. Дура я, дура. Ричард случайно привязал зомби к себе, и как только он оборвал связь, зомби снова стал моим. Приятно знать, только дура я, что не сообразила раньше. Мёртвые — это же моя профессия. Сегодня меня особо профессиональной не назовёшь.
Зомби заморгал, отнял рот от моего запястья. Пушистые усы измазаны были моей кровью.
— Простите, я не знаю, что я здесь делаю. — Он выпустил меня и неловко поднялся на ноги, разглядывая свои окровавленные руки, моё разорванное запястье, и на лице его отразился ужас. — Прошу прощения, мисс, я не знаю, как это я с вами такое сделал. Мои самые искренние извинения — это чудовищно, чудовищно!
Он то разглядывал свои окровавленные руки, то вытирал усы.
Черт, он не знает, что он мёртв. Терпеть этого не могу, когда они не знают, что мертвы.
Будто прочитав мои мысли, он попятился и налетел на свой памятник. Уставился на этого непрощающего ангела, и тут его осенило, как Эбенезера Скруджа. Он прочёл на камне своё имя и дату смерти. Даже при звёздах было видно, как сбежала краска с его лица.
— Услышь меня, Эдвин! По праву крови моей, что ты отведал, услышь меня.
Он повернулся с загнанным видом.
— Где я? Что со мной?
— Не бойся, Эдвин, будь спокойным.
Панический страх сошёл с его лица, глаза наполнились искусственным спокойствием, потому что я этого пожелала, и это я вызвала его из могилы, и моя кровь была у него на губах. Я заработала право им командовать.
Я велела ему быть спокойным. Я велела ему быть ясным и чётким и ответить на вопросы вот этих уважаемых юристов. Он сообщил мне, что он всегда был ясным и чётким, спасибо за заботу, и я знала, что он сделает все, чего хотят от него адвокаты и его наследники. Ещё заранее адвокаты и клиенты решили, что вопросы буду задавать не я. Вроде как недоверие, что я использую свою власть для получения ответов, желательных определённой группе людей. Подразумевается: они боялись, что другие клиенты меня подкупят. В тот момент, когда они предложили такое правило, я несколько обиделась, а сейчас была рада. Я могла пойти отсидеться в джипе, пока они будут допрашивать зомби. У меня там в джипе аптечка, а она мне нужна.
Зомби не только открыл старую рану — ещё остались следы его зубов, так что получилась вроде как новая рана вокруг старой. Бывают ночи, когда у меня на левой руке будто мишень нарисована. Если мне попадает крупно, то обычно именно туда.
— Ты снова потеряла кровь, — сказал Реквием.
— И хрена ли?
Он слегка нахмурился.
— Я имею в виду вот что: не можешь ли ты позволить им взять зомби домой на эту ночь, а завтра положить его обратно?
Я покачала головой и вздрогнула, когда Грэхем приподнял марлю посмотреть, что кровь остановилась.
— Он меня укусил, нанёс приличную рану. Зомби этого не делают. Они берут кровь из открытой раны или от мёртвого уже животного, но сами ран не наносят. Не кормятся так активно.
— Этот кормился, — сказал Грэхем, глядя неодобрительно на моё запястье и прижимая к нему свежую салфетку.
— Вот именно. Сегодня слишком многое получается неправильно или не так, как ожидается, и я не могу рисковать оставить этого зомби так надолго. Мне надо его положить обратно, как только это будет возможно.
— Зачем? — спросил Реквием.
— На всякий случай.
— На случай чего?
— На случай, если он вдруг станет плотоядным.
Они переглянулись и посмотрели на меня, будто хотели сказать: ты же не всерьёз?
— Я думал, что это только легенды, — сказал Грэхем.
— Я такое видал, — сказал Реквием, помолчав. — Очень-очень давно. И думал, что сила, необходимая для сотворения таких… — он поискал слово и остановился на таком: — созданий, утеряна.
— Тварей, ты хотел сказать. Или зла. Сила для сотворения такого зла утеряна.
Он едва заметно улыбнулся:
— Прошу прощения.
— Все нормально. Некромантов никто не любит. Христиане, викканцы, вампиры, кто угодно — никто нас не любит.
— Это не значит, что мы не любим тебя, — сказал Реквием.
— Нет, просто все нас боятся.
— Да, — тихо сказал вампир.
Я вздохнула.
— Сегодня я впервые ощутила, что могу поднять целое кладбище без какой бы то ни было жертвы. И могла бы их поднять, и были бы они мои, полностью мне подвластные. Я обратилась к Ричарду, потому что боролась с искушением поднять свою личную армию мертвецов.
— Контакт с Ульфриком был весьма неудачен, насколько я мог судить по твоим репликам в разговоре, — сказал Реквием.
— Он пытался помочь, — возразил Грэхем.
— Да, пытался, но не только мы с Жан-Клодом обрели новую силу, но и Ричард. Никто из нас не ожидал, что он сможет привязать к себе зомби.
— Я никогда о таком не слышал, — сказал Реквием.
— А мы охренительно уникальны во всем этом траханном Сент-Луисе, — объяснила я.
— Уникальны, — сказал Реквием, вместе с Грэхемом перевязывая мне руку. — Да, так это тоже можно назвать.
— А как ты назвал бы — страшны? — спросила я.
Он посмотрел на меня синими-синими глазами с намёком на зелень от рубашки возле лица.
— О да, — сказал он. — Страшны — это самое то.
Да. Это самое то.


Глава сорок первая

Остальных клиентов на эту ночь я отменила. Слишком близко я подошла к какому-то краю, чтобы не обратить на это внимания. Этого зомби я ещё положу обратно в могилу, но и все — пока не разберусь, что тут за чертовщина происходит. Берт будет в бешенстве. Клиенты тоже. Но даже вполовину не в таком бешенстве, как если встанет армия разлагающихся трупов и пойдёт войной на город. Нет, это нам даст настолько плохую прессу, что даже Берт ничего сделать не сможет.
Кроме того, я наконец-то потеряла столько крови, что мне стало нехорошо. Без всякой метафизики, просто физиология. Голова кружилась, слегка тошнило, даже в кожаной куртке и одеяле меня трясло от холода. Я слишком часто за последние годы теряла кровь, чтобы не узнать симптомов. Без переливания или чего-нибудь в этом роде я обойдусь, но и терять сегодня кровь мне тоже больше не стоит. На самом деле мне бы сейчас велеть Грэхему отвезти нас в клуб, забрать Натэниела и попросить сегодня обойтись без серьёзного секса. Из-за потери крови. Естественно, что это для него будет достаточной причиной.
Мы сгрудились на заднем сиденье джипа — я, потому что мне было хреново, Грэхем и Реквием, потому что мне без них было не согреться. Одеяло и куртка, а меня все ещё трясло.
— Миледи, позволено мне будет сделать несколько смелое предложение? — спросил Реквием.
С третьей попытки я смогла ответить сквозь перестук зубов:
— Конечно.
— Если мы тебя не согреем, ты сегодня будешь ни к чему не пригодна.
— Да говори прямо, кончай… — меня трясло так, что стало почти больно, когда я перестала трястись, — забалтывать меня до смерти, Реквием.
— Грэхем под одеялом удвоит тепло твоего тела, — сказал он очень чётко и сухо, без лишних слов. Приятно знать, что он тоже умеет быть кратким.
Сумей я заставить зубы не стучать, я бы ещё поспорила, но не могла, а потому не стала. Кроме того, поприжиматься во всей одежде под одеялом — это очень вегетарианское занятие по сравнению с тем, что сегодня вечером было. Какой от этого может быть вред? Да ладно, черт с ним, не отвечайте лучше.
Грэхем все ещё держался как суровый телохранитель, и потому влез под одеяло с таким видом, будто оно его укусит.
— Я не могу выполнять работу охранника, закутанный в одеяло, — сказал он.
Только с третьего раза я смогла произнести:
— У тебя ствол есть?
— Ты про пистолет?
— Да.
— Нет.
— Если только я здесь вооружена, то из тебя и так телохранитель никакой.
У него был вид, будто он готов поспорить, но вмешался Реквием.
— Есть много способов охранять чьё-то тело, Грэхем. Если мы ей не поможем согреться, то, боюсь, придётся нам с ней ехать в ближайшую больницу. Ты готов объяснять Жан-Клоду, как ты это допустил, когда мог предотвратить столь незначительным своим действием?
— Не готов, — ответил Грэхем и влез под одеяло рядом со мной.
Это был совсем не тот Грэхем, что недавно получил от меня ощущение оргазма. Он держался скованно и неловко. Очень насторожённо и неуклюже он обнял меня за плечи правой рукой.
— Она не сломается, Грэхем, — сказал Реквием.
— Я дважды сегодня забыл о работе. Третий раз не хочу.
Я уткнулась в тепло его тела, зарылась под кожаную куртку в поисках накопившегося там тепла. Он был невероятно тёплый, почти горячий.
— Бог ты мой, она у меня под рукой помещается. — Рука его согнулась вокруг меня почти рефлекторно, будто он не мог удержаться. — Она куда больше кажется, когда ходит, или говорит, или что-то делает.
Он говорил тихо и недоуменно. Рука его прижала меня к нему посильнее, и действительно, я поместилась в изгибе его тела. Он был футов шесть ростом, а я поменьше, и он мог взять меня на руки, как ребёнка, что мне очень не нравится, но он был тёплый-тёплый. Горячий почти. До полнолуния оставалось около недели, а температура у некоторых ликантропов поднимается перед превращением, как в горячке. Либо я была холоднее, чем я думала, либо Грэхем был из тех оборотней, что разогреваются.
У меня перестали стучать зубы, мышцы тоже немного отпустило. Все ещё оставались небольшие непроизвольные спазмы, но стало лучше.
— Можно тебя взять на руки? — спросил Грэхем таким тоном, будто ожидал отрицательного ответа.
— Зачем?
— Так тебе теплее будет.
Я задумалась. Наверное, он был прав, но это значило ещё раз подчеркнуть, что я такая маленькая, что могу сидеть у него на коленях, уткнувшись в грудь, как ребёнок. А я этого терпеть не могу. Но ведь он прав, так теплее будет. А, черт!
— Да, — буркнула я, и даже сама услышала, каким недовольным тоном.
— Ты уверена?
— Грэхем, леди высказала желание, не заставляй её повторять, — сказал Реквием.
Грэхем ещё миг помешкал, потом взял меня на руки, будто я ничего не весила. Он посадил меня на колени, и обнаружился ещё один недостаток этих стрингов. Наверное, Грэхем был в новых джинсах, потому что материал мягким не назовёшь. А я не надела приличного белья или приличной юбки — я же одевалась в основном для встречи с Жан-Клодом и Ашером. О свидании думала, а не о медицинских показаниях. Сама дура.
Он сумел почти всю меня засунуть под полу своей куртки, прижимая к груди, а то, что осталось, свернулось в комочек у него на коленях, только одна нога торчала наружу. Одной рукой Грэхем накрыл эту голую ногу, а другой рукой придерживал куртку. Реквием помог нам завернуться в одеяло, и только макушка у меня осталась на виду. Было темно, тепло, я прислонилась головой к его груди, и только тонкая ткань футболки отгораживала меня от его горячей кожи. Я почувствовала, как меня отпускает напряжение от этой теплоты, запаха кожаной куртки, и просто от него. От него пахло стаей — тем неуловимым запахом, что присущ всем волкам Ричарда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113