— В этой линии все начали вдруг убивать людей — без платы, без политики, без какого бы то ни было мотива. Я тогда был ещё с Бёлль при дворах. Я знаю, что совет собирался подослать убийц, но двое вампиров из этой линии сделали все сами. Они спасли нас от ненужного внимания в Англии, и за это совет был им благодарен, но они убили источник своей линии, своего создателя, а это у нас — смертный приговор.
— Так почему же они не мертвы?
— Потому что вмешался кто-то в совете. Не знаю, зачем, не знаю даже наверняка, кто, но они остались безмастерными и были сосланы странствовать, и рука любого мастера, встреченного ими, оборачивалась против них. Если они смогли убить источник своей крови и выжить, то они слишком опасны, чтобы оставлять их в живых.
— А как настроен ты?
— Что ты предлагаешь, ma petite?
— Ты помнишь, как вышло с Примо?
— Ты дашь пить Истине, и он будет привязан к тебе и ко мне?
— Ага.
— Это не драчуны из линии Дракона, это воины, пережившие столетия, когда рука всякого обращалась против них. Я видел их однажды, когда их мастер прибыл ко дворам. Они — мужи чести.
— Что он говорит? — спросил Нечестивец.
Я подняла руку:
— Он думает.
— Никто не станет рисковать, — произнёс Истина сдавленным, трудным голосом.
Жан-Клод дышал сквозь мой разум, покрывая мурашками кожу. Я убрала руку от раненого вампира, чтобы эффект не распространился на него. Потом широко открыла между нами метки, и Жан-Клод меня заполнил, пролился по моему телу, по коже. Его сила встретилась с моей, и будто пламя подожгло огромный сложенный костёр. У меня голова запрокинулась, выгнулась спина, сила хлынула из меня. Она лилась и лилась, и я ощущала каждого вампира в коридоре. Чувствовала их, как отдельные огоньки в темноте, будто с закрытыми глазами я знала их всех.
— Назад, дети мои! — прозвучал издалека голос Малькольма. — Оставим место сие для её чёрной магии.
Я открыла глаза, тут же поняв, что они выцвели в карий огонь с чёрной оторочкой.
— Что сейчас будет? — спросил Смит.
Я посмотрела на него, и он испустил удивлённый возглас, облизал губы и уставился на меня, бледный и перепуганный.
— Если не хочешь этого видеть, вернись к Зебровски.
Смит покачал головой:
— Я останусь.
— Тебе не понравится, — предупредила я.
Он сдерживался, чтобы не обхватить себя за плечи, и я вспомнила, что он умел воспринимать энергию оборотней. Ничего нет хуже, как оказаться слегка экстрасенсом посреди метафизических событий.
— Мне уже не нравится, но я держу твою спину — во всяком случае, против всего, что можно остановить пистолетом.
Последние слова заставили меня задуматься, не восприимчивее ли он, чем кажется. Он знает, что в коридоре сейчас есть опасные создания, но ничего, против чего могут помочь пистолеты. Даже слишком умный. Надо будет поосторожнее с метафизикой при Смите — он может вычислить больше, чем мне хотелось бы.
Я обернулась к двоим вампирам:
— Я слуга-человек Жан-Клода. Мы действительно кровь от крови моей друг для друга.
— Что ты предлагаешь? — спросил Нечестивец.
— Нож вынимаем, я даю Истине пить, и мы привязываем его клятвой крови к Жан-Клоду.
— Он воистину согласен нас принять?
— Он говорит «да».
Нечестивец обернулся к брату.
— Ты согласен на это? Быть привязанным к другому мастеру?
— Ощути её силу, её зов, — выдохнул он между двумя судорожными вдохами. — Если это слуга, каков же тогда хозяин?
— Это значит «да»? — спросила я.
Нечестивец кивнул.
— Но если вы берете моего брата, вы должны будете взять и меня.
Я просто знала, что Жан-Клод согласен — спрашивать было незачем.
— Согласны. Хотя смогу ли я питать вас обоих сегодня — это другой вопрос.
— Мы сегодня уже сыты. Истине надо будет дать пить по-настоящему, мне же будет достаточно лишь вкуса твоей крови.
— Окей, — согласилась я. Про себя подумала: «А получится?», — и Жан-Клод ответил, что почти уверен. Он был почти уверен, что все получится.
— А не лучше будет связать его обетом крови, а потом вынуть нож? — спросила я.
— Быть может, ma petite, но серебро может помешать процессу. Мы хотим вернуть ему здоровье, а этого не произойдёт, если в теле у него будет находиться серебро.
Я заморгала, глядя на Нечестивца. Обретшими вампирскую остроту глазами я чётко видела костную структуру его лица и понимала, что он очень по-мужски красив. Очень по-мужски, а когда я перевела взгляд на его брата, то увидела то же строение костей лица, которое никакая растительность не могла скрыть. Как я не заметила сходства раньше?
— Надо вынуть нож, потом он будет пить.
Я посмотрела на собственные запястья. Левое все ещё заживало после вчерашних укусов Примо и зомби. Правое запястье я не предлагаю. Никогда не следует ранить руку для стрельбы, если этого можно избежать. Я потрогала шею. Укус Реквиема никуда не делся, хотя уже заживал. Еле-еле ощущался укус Дамиана. Топ я снимать не буду, так что груди не рассматриваются. Остаётся шея. Скоро я буду выглядеть как законченная вампироманка, всегда со свежими укусами. А, ладно.
— Прошу прощения, я свои раны инспектировала. Подставлю правую сторону шеи.
— Он не сможет сесть.
— Я лягу.
Я передала пистолет Смиту.
Он вытаращил глаза:
— Это зачем?
— Я собираюсь допустить Истину к своей шее. И не хочу беспокоиться, дотянется он до моего пистолета или нет.
— Ты нам не доверяешь, — сказал Нечестивец.
— Я никому не доверяю.
Когда я попыталась лечь на Истину, нож торчал на дороге.
— Сперва нож, ma petite, — напомнил Жан-Клод.
Я снова встала и посмотрела на его брата:
— Ты это сделаешь или я?
Он понял без дополнительных объяснений — для разнообразия приятно.
— Я сделаю.
Он свободной рукой — другая оставалась в руке брата — взялся за рукоять и остановился.
— Пора, брат, — напомнил ему Истина.
Я отвела волосы в сторону, обнажив шею справа. Как только нож будет вынут, у нас останется минута, не больше, чтобы спасти ему жизнь или дать умереть. Нечестивец застыл, держа одной рукой руку брата, другой рукоять ножа.
— Хочешь, чтобы я это сделала? — спросила я.
Он покачал головой, но не шевельнулся.
— Или это сделаешь ты, или я… Нечестивец. У нас время на исходе.
— Давай, — прошептал Истина. — Давай.
Рука Нечестивца сжалась.
— Прости, брат, — сказал он, и одним резким рывком выдернул лезвие.
Хлынула кровь — густая, красная. Тело выгнулось судорогой. Я сделала, как сказала. Как ложиться на раненого мужчину? Как на любого другого, если не хочешь скатиться в сторону. Я легла сверху, расставив ноги по сторонам от его тела, а он дёргался подо мной, борясь за жизнь.
Шею я подставила под его губы, но он уже не владел своим телом в достаточной степени, чтобы начать пить.
— А, черт! — Я подняла глаза и увидела его брата. — Помоги мне!
— Как?
— Подержи его, чтобы он мог пить.
Нечестивец не стал спорить — просто зашёл сзади и поднял брату голову и плечи от земли. Судороги стали слабее, но это не помогло, совсем не помогло.
— Поцелуй его, — выдохнул Жан-Клод через моё тело.
— Что? — спросила я вслух.
— В чем дело? — спросил Нечестивец.
— Дай ему энергию, чтобы пить.
— Как?
Он оказался у меня в голове — не слова, даже не образы, — просто я вдруг поняла, потому что понимал он. У вампиров был поцелуй жизни задолго до того, как мы, люди, придумали искусственное дыхание. Когда-то я думала, что это должен быть sourdre de sang или тот, кто сотворил вампира, иначе энергию не передать, но на опыте убедилась, что это не так. Если бы Жан-Клод не был так уверен, что все получится, я бы возразила. Нечто подобное этому я сделала только однажды, и это было с Ашером, который был нашим возлюбленным и который до того от меня питался. Этот вампир был мне чужой, и не из нашей линии, но уверенность Жан-Клода наполнила меня как моя собственная.
Я посмотрела в лицо Истины — глаза его начинали стекленеть, тело стало неподвижным. Я вызвала силу — или это сделал Жан-Клод, или мы оба. Трудно сказать, где начиналась одна магия и кончалась другая. Я наклонилась к лицу вампира.
— Что ты делаешь? — спросил Нечестивец.
Объяснять не было времени. Я прижалась губами ко рту вампира — его губы остались пугающе неподвижны. Я целовала его и чувствовала его смерть. Искру, мигающую, как спичка на ветру. И я стала вдыхать силу ему в рот. Вдувать в него, как вдувают в умирающего воздух. Я дышала ему в рот и думала: «Очнись. Очнись, Истина, очнись навстречу нашей магии». Жан-Клод использовал меня, чтобы вбивать в него силу как меч. Это было остро и больно даже мне. Истина застонал, сев на полу, вскрикнул — вскрикнул на незнакомом мне языке.
— Ешь, — сказала я, и это было слово Жан-Клода. Но рука, убравшая волосы у меня с шеи, была моей.
Он схватил меня, впился руками мне в плечи. Я увидела, как двинулась вперёд его голова и скрылась из моего поля зрения. Он меня укусил. Вдруг, резко, вонзились в меня клыки. Я заорала — от боли. Не было ни ментальных фокусов, ни секса, чтобы смягчить боль, и болело адски.
Удивлённый мужской голос от ближайшей двери воскликнул:
— Блин, ещё один!
— Она вызвалась добровольно, — сказал Смит. — Она спасает ему жизнь.
— Это же труп вонючий, какая там у него жизнь?
— Маршал Блейк приняла решение, Рурк, так что вернись к остальным.
— Блин! — повторил он и исчез.
Я ничего не могла сказать, не могла помочь с объяснениями. Мои руки лежали на плечах Истины. Кажется, я вот-вот готова была начать отбиваться. Больно было, блин.
Жан-Клод у меня в голове сказал:
— Расслабься, ma petite, не сопротивляйся ему.
— Я не сопротивляюсь, — подумала я.
— Нет, сопротивляешься. Ты сопротивляешься его силе. Надо опустить щиты не только между мной и тобой, но и между им и тобой. И быстро, ma petite, быстро, или мы его потеряем.
Я убрала щиты — те, что отгораживали меня от всех прочих вампиров, те, что я ставила настолько машинально, что сама не замечала. Мои естественные щиты некроманта. Они упали, и вдруг… вдруг перестало болеть.
Как будто я с размаху влетела в ту стадию секса, когда боль становится наслаждением, когда впившиеся в тебя зубы — самое прекрасное, что ты ощущала в этой жизни.
Я дала ему пить из своей шеи, но я напрягалась прочь от него — а теперь расслабилась прямо в него. Как будто таешь в поцелуе, который застал тебя врасплох, и ты вдруг отдалась ему. Перестала думать и поплыла по течению.
Я отдала себя ощущению этого рта на моей шее, силы его рук у меня на спине, его тела, прижимающегося к моему. Его руки поползли ниже, ниже, охватили мои ягодицы. Он прижал меня к себе, выгибая шею и плечи, чтобы не оторвать рта, и ещё теснее прижал друг к другу нижние части наших тел. Настолько тесно, что я ощутила твёрдость и толщину у него спереди.
У меня щиты были убраны — все до единого. Просто чудо, что ardeur не попытался проснуться раньше, но он проснулся теперь, от давления тела вампира, от его сосущего рта. Он заполнил моё тело, хлынул через кожу и потёк в Истину.
Тот отдёрнулся от моей шеи, воскликнув:
— Спаси нас Мать Тьмы, это же Бёлль Морт!
Я встретила взгляд его вытаращенных глаз. Они были синее, чем раньше, а может, мне показалось.
— Не Бёлль Морт, только я, только Жан-Клод, только мы с ним. — Последние слова я шепнула ему в губы. Ardeur хотел, чтобы я целовала его, слилась с ним ртом и пила, энергию в обмен на энергию. И я произнесла, почти касаясь его ртом: — Жан-Клод, помоги мне загнать джина в бутылку. Помоги это прекратить.
— Если я помогу тебе закрыться, ardeur может охватить весь клуб, где я сейчас нахожусь.
— Тогда пей, как пил вчера ночью. Питайся от желающих, но пронеси мимо меня эту чашу сегодня. Мне надо ловить убийцу, а не трахаться со всеми, кого мы берём к себе.
— Помоги нам, — сказал Истина. — Помоги нам, мастер.
Я ощутила, как удивление Жан-Клода побежало у меня по коже, будто любопытство стало прикосновением.
— Он хочет это прекратить?
Вопрос этот вышел у меня изо рта, моим голосом.
— Да, — выдохнул Истина мне в губы, и я ощутила в его дыхании запах моей крови. — Да, помоги нам это прекратить.
— Почему? — спросил Жан-Клод.
Этот вопрос я не пропустила, потому что мне было достаточно.
— Своё любопытство удовлетворишь как-нибудь в другой раз, Жан-Клод. Меня в соседнем помещении ждёт полиция, и мне надо с этим закончить.
— Хорошо, ma petite.
Он не то чтобы потянулся ко мне, он уже был во мне настолько глубоко, насколько это возможно. Но «потянулся» — единственное слово, которое приходит мне на ум. Он не закрыл меня или Истину. Он ничего и никого не стал закрывать щитами. Просто он взял ardeur, который в нас поднялся, и сделал две вещи. Он этот ardeur проглотил и закрыл связь между собой и мной, глухо и окончательно, будто дверь захлопнул.
Вдруг я осталась одна, прижатая к телу Истины, между нашими лицами была всего пара дюймов, но это были мы и только мы. Одновременно мы испустили прерывистый вздох, будто оба задержали дыхание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113