И разве собственная мать Кэт не была любовницей Эдуарда, пусть и не по доброй воле, и не страдала от тягостных последствий такого положения?
Кэт от всей души верила, что ее мать покоится в руках Самого Господа и ангелы утешают ее обещанием вечной жизни, менее трагической, чем земная. Другой судьбы для такой страдалицы невозможно себе представить.
«Бог снисходителен к нашим грехам, – уверяла себя Кэт, – что бы там ни говорили священники».
Но вот когда p?re взял к себе в постель леди Троксвуд, результат оказался не слишком-то хорош.
«Я должна молить Бога о прощении», – думала она.
Но до чего восхитительный грех! Она без единого слова жалобы заплатила бы продавцу индульгенций, сколько понадобится, если бы только в результате это и впрямь освободило ее от греха.
И когда, так и не найдя Алехандро, они снова вернулись в дом Марселя, Кэт испытала странное чувство облегчения.
По всему дому де Шальяка сновали слуги, заканчивая подготовку к вечернему приему. Алехандро сидел за столом в кабинете хозяина, наблюдая за всей этой безумной суматохой. Перед ним лежала раскрытая рукопись. Сам де Шальяк сидел на другом конце стола с медицинским томом в руках, однако все время отрывался от чтения, строго следя за тем, как идет подготовка. Судя по недовольному выражению его лица, дела шли не так быстро, как ему хотелось, и Алехандро удивлялся, почему у него нет домоправительницы, чтобы надзирать за подобными вещами. И с какой стати он, Алехандро, должен сидеть здесь и быть свидетелем всего этого?
– Хочу, чтобы вы присутствовали при моих ученых занятиях, – такое объяснение француз дал Алехандро, когда того доставили сюда. – Может возникнуть необходимость обсудить кое-что.
– Тогда вызовите кого-нибудь из своих студентов, – ответил ему Алехандро. – Уж конечно, они готовы передраться за право заниматься у ваших ног.
– Готовы, это правда, однако во время занятий я предпочитаю компанию равных себе, – возразил де Шальяк.
– Вы явно раздражены и не в состоянии ничего изучать, коллега. Зачем вам моя компания?
– Потому что я так хочу, испанец. – Де Шальяк язвительно улыбнулся. – Хотя пока толку от вас немного.
«Потому что я не доставляю тебе удовольствия беседой».
Если не считать высказанных претензий, Алехандро по доброй воле не произнес ни слова, отвечая лишь на вопросы хозяина, хотя на самом деле томился по разговору о чем угодно, лишь бы отвлечься от мыслей о своем нынешнем тягостном положении. Странные слова, недавно обнаруженные в рукописи, так и остались неразгаданными, да и другие места требовали разъяснений. И все же он не мог позволить себе простой радости игры ума, потому что это доставило бы удовольствие и де Шальяку, а он не хотел ни в чем потакать человеку, который держит его в плену.
С приближением вечера начали прибывать те, кто должен был развлекать гостей на приеме. Первыми появились музыканты и шут, потом экзотического вида смуглая, темноволосая женщина, в чем-то похожая на самого Алехандро; де Шальяк клялся, что ее танцы заставят его трепетать.
– Она чрезвычайно соблазнительно качает бедрами, – сказал он с озорной, почти мальчишеской улыбкой. – В такие трудные времена она рада любой работе и будет выкладываться изо всех сил.
Алехандро проводил ее взглядом, когда она пересекала вестибюль, и легкая усмешка тронула его губы. Он прервал молчание, спросив:
– А как леди воспримут это зрелище?
Де Шальяк рассмеялся.
– Сегодня здесь не будет ни одной. Их всех по большей части отослали из города, пока жизнь не войдет в прежнее русло.
Алехандро подумал о Кэт, которая, наверное, сейчас уже в Париже. И помолился за нее, чувствуя саднящую боль из-за того, что она по-прежнему остается с Калем.
– Здесь сейчас и впрямь опасно для женщин? – спросил он.
– Только для дворянок, – ответил де Шальяк. – Простолюдинки могут спокойно ходить, куда пожелают. – Он бросил взгляд на окно, оценивая время. – Думаю, вам пора вернуться к себе, хотя это вовсе не означает, что я отказываюсь от наших вдохновляющих дискуссий. Просто вам нужно отдохнуть и подготовиться.
«Подготовиться к чему?» – спрашивал себя Алехандро, когда охранники уводили его.
Спустя примерно час де Шальяк собственной персоной возник на пороге его комнаты, чтобы сопроводить Алехандро вниз.
– Прекрасно выглядите, лекарь, – сказал он. – Хотя вы поражали благородством облика еще в те времена, когда я отослал вас в Англию. И время как будто не коснулось вас. Должен сказать, никому никогда и в голову не приходило, что вы еврей.
«И тебе тоже», – подумал Алехандро, однако промолчал, не желая раздражать своего тюремщика; пусть пребывает в безмятежности, насколько возможно. Для целей Алехандро касательно нынешнего вечера так будет лучше.
Словно прочтя его мысли, француз сказал:
– Хочу сделать доброе дело, предостеречь вас. Не пытайтесь воспользоваться тем, что я занят с гостями, и сбежать отсюда. Сегодня вечером тут будет множество охранников. Вы можете передвигаться по дому, как любой другой гость, но за вами будут постоянно приглядывать. И очень внимательно. Я ясно выразился?
– Вполне.
– И вот еще что. Я представлю вас гостям как доктора Эрнандеса.
«Если среди вас есть евреи, пусть сделают шаг вперед».
В ушах, казалось, все еще звучали эти слова де Шальяка, сказанные много лет назад и обращенные к лекарям Авиньона, сумевшим избежать когтей чумы. Тогда, во дворце Папы в Авиньоне, этот элегантный умница выглядел, конечно, иначе, чем сейчас. Алехандро не вышел вперед, выдав себя за друга, испанца Эрнандеса, накануне умершего от чумы. Он вспомнил, как стоял, глядя на выполняющих приказ де Шальяка евреев, и как ужасно завидовал, когда их отпустили, решив, что они не подходят для дела его святейшества Папы Клемента VI. Один шаг, всего один шаг, и его жизнь потекла бы совсем по другому руслу.
Де Шальяк не заметил, что Алехандро погрузился в свои мысли, и продолжал предостерегать его.
– Верю, что вы не поставите меня в неловкое положение, поскольку такая глупость добром для вас не обернется. Советую просто радоваться обществу; кто знает, когда вам снова представится такой случай?
– А если кто-нибудь поинтересуется, кто мы друг другу?
– Мы ответим, не отступая от правды, что вы мой бывший ученик, а ныне довольно известный доктор в своей стране. – Де Шальяк приторно улыбнулся. – Можно добавить, что вы приехали в Париж специально, чтобы повидаться со своим наставником. Это тоже правда – в какой-то мере.
«Да, если добавить – против своей воли».
– Больше ничего объяснять не нужно. И будьте уверены – вам придется несладко, если своими действиями вы так или иначе посрамите меня.
Покончив с увещеваниями, де Шальяк двинулся дальше. Алехандро последовал за ним, строя в уме планы, один безумнее другого.
Дом был залит светом бесчисленных факелов и свечей, в воздухе плыла музыка – не те странно навязчивые звуки, которые можно услышать в христианских церквях, а более жизнерадостные и быстрые светские мелодии. Пахло редкими специями и травами, которые использовали повара де Шальяка, готовя угощение для его гостей. У входа стояли двое слуг в ливреях, и по всему дому Алехандро увидел множество других, молчаливых и неподвижных; их было гораздо больше, чем требовалось, чтобы не дать ему сбежать. Как и обещал де Шальяк, они были расставлены во всех стратегически важных местах. Алехандро постоянно ловил на себе их настороженные взгляды.
Разряженные гости один за другим входили в сибаритское царство де Шальяка, и Алехандро представляли каждому из них, как и было оговорено заранее. Когда в зале собралось шесть человек, оживленно беседующих между собой, появился невысокий, полный, гораздо более скромно одетый гость. К удивлению Алехандро, де Шальяк тут же переключил на него все внимание, просто источая любезность.
– Ах, господин Фламель, – заливался он, – какая радость, что вы пришли! Я уж начал опасаться, что вас сегодня не будет с нами.
Сбросив плащ на руки слуге, Николас Фламель ответил:
– Извините за задержку, господин лекарь. Ничего не мог поделать. Видите ли, моя жена не любит, когда я оставляю ее одну.
Коротышка преувеличенно низко, неумело поклонился; Алехандро припомнилось, каким неуклюжим он сам поначалу чувствовал себя при дворе Эдуарда и как Кэт, тогда семилетняя, взялась обучать его придворным манерам.
«В те времена она была моим единственным другом», – подумал он.
Фламель продолжал свои объяснения, хотя, судя по выражению лица де Шальяка, тот вполне обошелся бы и без них.
– Прежде чем она отпустила меня, я должен был выполнить некоторые ее требования.
– Понятно, что она рассердилась, лишаясь вашего общества. Чтобы исправить положение, мы ни в коем случае не отпустим вас домой с пустыми руками. Надеюсь, что прекрасные сласти поднимут ей настроение.
– Только если я сам скормлю их ей кусок за куском, – со смешком ответил Фламель.
Очередная ненужная подробность, однако де Шальяка, похоже, это ничуть не раздражало; у Алехандро создалось впечатление, что по какой-то неведомой причине он настойчиво добивается внимания странного коротышки.
– Тогда так и сделайте. – Де Шальяк подмигнул ему. – Одна надежда, что вам и самому это доставит удовольствие. – Он взял Фламеля под руку и подвел его к Алехандро. – Позвольте представить вам еще одного моего коллегу, достопочтенного доктора Эрнандеса, человека, к которому я питаю почти такое же уважение, как и к вам, поскольку он отличается редкостной ученостью и мудростью. Но как может быть иначе? Он ведь когда-то был моим учеником.
– В университете? – задал неожиданный вопрос Фламель.
И, не дав де Шальяку увести разговор в сторону от этой опасной, непредвиденной темы, Алехандро ответил:
– В Авиньоне. В первый год чумы.
На лице Фламеля вспыхнуло любопытство.
– Не были ли вы одним из тех, кого отослали из страны по приказу его святейшества Папы Клемента, да покоится он в мире?
Де Шальяк, казалось, потерял дар речи от ужаса, а Алехандро с улыбкой ответил:
– Да. Я был среди них.
– Удивительно! И к какому двору вас направили?
Алехандро увидел, как кровь отхлынула от лица хозяина дома, и внутренне улыбнулся.
«Твои игры не всегда проходят так, как планируется», – подумал он.
– Я много где побывал. По правде говоря, у меня всегда была склонность к путешествиям.
Услышав, как искусно ушел от ответа Алехандро, де Шальяк, казалось, отчасти успокоился.
– Мне бы очень хотелось, чтобы вы взглянули на рукопись, которую доктор Эрнандес привез с собой, – сказал он Фламелю, – поскольку в ней присутствуют алхимические символы. Уверен, вы будете восхищены.
Лицо Фламеля вспыхнуло от волнения, изо рта полетели брызги.
– Так вот каков сюрприз, о котором вы упомянули в своем приглашении! – Он расплылся в улыбке. – По правде говоря, поначалу я не понял, в чем причина вашей любезности. На такое я и рассчитывать не мог! – На мгновение лицо его приняло задумчивое выражение. – Боже мой… мсье де Шальяк… не смею надеяться… неужели это рукопись некоего Авраама?
С притворно невинным видом де Шальяк посмотрел на Алехандро и вопросительно вскинул бровь.
– Что скажете, коллега?
Сердце у Алехандро упало.
– Да, – только и смог выдавить он.
– Слава тебе, Господи! – почти закричал Фламель. – Я слышал об этой книге. Более того, годами разыскивал ее!
– И сегодня вы ее увидите! – тоном триумфатора заявил де Шальяк. – Когда остальные гости разойдутся. Эта рукопись требует полной сосредоточенности. Сдержите свое нетерпение, пока мы отобедаем и посмотрим выступление, и потом мы вместе займемся ею.
– Тогда вам придется хорошенько снабдить меня сладостями для жены, – почти игриво ответил Фламель.
– Насчет этого не беспокойтесь.
Между тем прибывали новые гости, однако де Шальяк уделял им значительно меньше внимания, хотя и вел себя как любезный хозяин дома. Атмосфера праздника невольно увлекла Алехандро, он почти начал получать от нее удовольствие, но тут в двери возник стройный молодой человек, которого правильнее было бы назвать мальчиком.
Одетый как паж или лакей, он стоял с пергаментом в руке, оглядываясь по сторонам, смотрелся здесь ужасно неуместно, даже больше, чем раболепный Фламель, и явно нервничал.
Вглядевшись, Алехандро буквально не поверил своим глазам: плащ пажа украшала эмблема Плантагенетов. Он встревожился еще больше, когда паж заговорил с охранником по-французски с вполне определенным акцентом.
«Английский акцент!»
Де Шальяк выступил вперед и протянул руку.
– Надо полагать, это сообщение для меня?
– Да, если вы, как выразился мой патрон, «знаменитый, замечательный лекарь господин де Шальяк».
Де Шальяк просиял.
– И, судя по вашему плащу, вы посланы знаменитым, замечательным принцем Лайонелом, юный паж.
Алехандро затрепетал и потихоньку оглянулся, ища, где бы укрыться. Нет, это бессмысленно;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Кэт от всей души верила, что ее мать покоится в руках Самого Господа и ангелы утешают ее обещанием вечной жизни, менее трагической, чем земная. Другой судьбы для такой страдалицы невозможно себе представить.
«Бог снисходителен к нашим грехам, – уверяла себя Кэт, – что бы там ни говорили священники».
Но вот когда p?re взял к себе в постель леди Троксвуд, результат оказался не слишком-то хорош.
«Я должна молить Бога о прощении», – думала она.
Но до чего восхитительный грех! Она без единого слова жалобы заплатила бы продавцу индульгенций, сколько понадобится, если бы только в результате это и впрямь освободило ее от греха.
И когда, так и не найдя Алехандро, они снова вернулись в дом Марселя, Кэт испытала странное чувство облегчения.
По всему дому де Шальяка сновали слуги, заканчивая подготовку к вечернему приему. Алехандро сидел за столом в кабинете хозяина, наблюдая за всей этой безумной суматохой. Перед ним лежала раскрытая рукопись. Сам де Шальяк сидел на другом конце стола с медицинским томом в руках, однако все время отрывался от чтения, строго следя за тем, как идет подготовка. Судя по недовольному выражению его лица, дела шли не так быстро, как ему хотелось, и Алехандро удивлялся, почему у него нет домоправительницы, чтобы надзирать за подобными вещами. И с какой стати он, Алехандро, должен сидеть здесь и быть свидетелем всего этого?
– Хочу, чтобы вы присутствовали при моих ученых занятиях, – такое объяснение француз дал Алехандро, когда того доставили сюда. – Может возникнуть необходимость обсудить кое-что.
– Тогда вызовите кого-нибудь из своих студентов, – ответил ему Алехандро. – Уж конечно, они готовы передраться за право заниматься у ваших ног.
– Готовы, это правда, однако во время занятий я предпочитаю компанию равных себе, – возразил де Шальяк.
– Вы явно раздражены и не в состоянии ничего изучать, коллега. Зачем вам моя компания?
– Потому что я так хочу, испанец. – Де Шальяк язвительно улыбнулся. – Хотя пока толку от вас немного.
«Потому что я не доставляю тебе удовольствия беседой».
Если не считать высказанных претензий, Алехандро по доброй воле не произнес ни слова, отвечая лишь на вопросы хозяина, хотя на самом деле томился по разговору о чем угодно, лишь бы отвлечься от мыслей о своем нынешнем тягостном положении. Странные слова, недавно обнаруженные в рукописи, так и остались неразгаданными, да и другие места требовали разъяснений. И все же он не мог позволить себе простой радости игры ума, потому что это доставило бы удовольствие и де Шальяку, а он не хотел ни в чем потакать человеку, который держит его в плену.
С приближением вечера начали прибывать те, кто должен был развлекать гостей на приеме. Первыми появились музыканты и шут, потом экзотического вида смуглая, темноволосая женщина, в чем-то похожая на самого Алехандро; де Шальяк клялся, что ее танцы заставят его трепетать.
– Она чрезвычайно соблазнительно качает бедрами, – сказал он с озорной, почти мальчишеской улыбкой. – В такие трудные времена она рада любой работе и будет выкладываться изо всех сил.
Алехандро проводил ее взглядом, когда она пересекала вестибюль, и легкая усмешка тронула его губы. Он прервал молчание, спросив:
– А как леди воспримут это зрелище?
Де Шальяк рассмеялся.
– Сегодня здесь не будет ни одной. Их всех по большей части отослали из города, пока жизнь не войдет в прежнее русло.
Алехандро подумал о Кэт, которая, наверное, сейчас уже в Париже. И помолился за нее, чувствуя саднящую боль из-за того, что она по-прежнему остается с Калем.
– Здесь сейчас и впрямь опасно для женщин? – спросил он.
– Только для дворянок, – ответил де Шальяк. – Простолюдинки могут спокойно ходить, куда пожелают. – Он бросил взгляд на окно, оценивая время. – Думаю, вам пора вернуться к себе, хотя это вовсе не означает, что я отказываюсь от наших вдохновляющих дискуссий. Просто вам нужно отдохнуть и подготовиться.
«Подготовиться к чему?» – спрашивал себя Алехандро, когда охранники уводили его.
Спустя примерно час де Шальяк собственной персоной возник на пороге его комнаты, чтобы сопроводить Алехандро вниз.
– Прекрасно выглядите, лекарь, – сказал он. – Хотя вы поражали благородством облика еще в те времена, когда я отослал вас в Англию. И время как будто не коснулось вас. Должен сказать, никому никогда и в голову не приходило, что вы еврей.
«И тебе тоже», – подумал Алехандро, однако промолчал, не желая раздражать своего тюремщика; пусть пребывает в безмятежности, насколько возможно. Для целей Алехандро касательно нынешнего вечера так будет лучше.
Словно прочтя его мысли, француз сказал:
– Хочу сделать доброе дело, предостеречь вас. Не пытайтесь воспользоваться тем, что я занят с гостями, и сбежать отсюда. Сегодня вечером тут будет множество охранников. Вы можете передвигаться по дому, как любой другой гость, но за вами будут постоянно приглядывать. И очень внимательно. Я ясно выразился?
– Вполне.
– И вот еще что. Я представлю вас гостям как доктора Эрнандеса.
«Если среди вас есть евреи, пусть сделают шаг вперед».
В ушах, казалось, все еще звучали эти слова де Шальяка, сказанные много лет назад и обращенные к лекарям Авиньона, сумевшим избежать когтей чумы. Тогда, во дворце Папы в Авиньоне, этот элегантный умница выглядел, конечно, иначе, чем сейчас. Алехандро не вышел вперед, выдав себя за друга, испанца Эрнандеса, накануне умершего от чумы. Он вспомнил, как стоял, глядя на выполняющих приказ де Шальяка евреев, и как ужасно завидовал, когда их отпустили, решив, что они не подходят для дела его святейшества Папы Клемента VI. Один шаг, всего один шаг, и его жизнь потекла бы совсем по другому руслу.
Де Шальяк не заметил, что Алехандро погрузился в свои мысли, и продолжал предостерегать его.
– Верю, что вы не поставите меня в неловкое положение, поскольку такая глупость добром для вас не обернется. Советую просто радоваться обществу; кто знает, когда вам снова представится такой случай?
– А если кто-нибудь поинтересуется, кто мы друг другу?
– Мы ответим, не отступая от правды, что вы мой бывший ученик, а ныне довольно известный доктор в своей стране. – Де Шальяк приторно улыбнулся. – Можно добавить, что вы приехали в Париж специально, чтобы повидаться со своим наставником. Это тоже правда – в какой-то мере.
«Да, если добавить – против своей воли».
– Больше ничего объяснять не нужно. И будьте уверены – вам придется несладко, если своими действиями вы так или иначе посрамите меня.
Покончив с увещеваниями, де Шальяк двинулся дальше. Алехандро последовал за ним, строя в уме планы, один безумнее другого.
Дом был залит светом бесчисленных факелов и свечей, в воздухе плыла музыка – не те странно навязчивые звуки, которые можно услышать в христианских церквях, а более жизнерадостные и быстрые светские мелодии. Пахло редкими специями и травами, которые использовали повара де Шальяка, готовя угощение для его гостей. У входа стояли двое слуг в ливреях, и по всему дому Алехандро увидел множество других, молчаливых и неподвижных; их было гораздо больше, чем требовалось, чтобы не дать ему сбежать. Как и обещал де Шальяк, они были расставлены во всех стратегически важных местах. Алехандро постоянно ловил на себе их настороженные взгляды.
Разряженные гости один за другим входили в сибаритское царство де Шальяка, и Алехандро представляли каждому из них, как и было оговорено заранее. Когда в зале собралось шесть человек, оживленно беседующих между собой, появился невысокий, полный, гораздо более скромно одетый гость. К удивлению Алехандро, де Шальяк тут же переключил на него все внимание, просто источая любезность.
– Ах, господин Фламель, – заливался он, – какая радость, что вы пришли! Я уж начал опасаться, что вас сегодня не будет с нами.
Сбросив плащ на руки слуге, Николас Фламель ответил:
– Извините за задержку, господин лекарь. Ничего не мог поделать. Видите ли, моя жена не любит, когда я оставляю ее одну.
Коротышка преувеличенно низко, неумело поклонился; Алехандро припомнилось, каким неуклюжим он сам поначалу чувствовал себя при дворе Эдуарда и как Кэт, тогда семилетняя, взялась обучать его придворным манерам.
«В те времена она была моим единственным другом», – подумал он.
Фламель продолжал свои объяснения, хотя, судя по выражению лица де Шальяка, тот вполне обошелся бы и без них.
– Прежде чем она отпустила меня, я должен был выполнить некоторые ее требования.
– Понятно, что она рассердилась, лишаясь вашего общества. Чтобы исправить положение, мы ни в коем случае не отпустим вас домой с пустыми руками. Надеюсь, что прекрасные сласти поднимут ей настроение.
– Только если я сам скормлю их ей кусок за куском, – со смешком ответил Фламель.
Очередная ненужная подробность, однако де Шальяка, похоже, это ничуть не раздражало; у Алехандро создалось впечатление, что по какой-то неведомой причине он настойчиво добивается внимания странного коротышки.
– Тогда так и сделайте. – Де Шальяк подмигнул ему. – Одна надежда, что вам и самому это доставит удовольствие. – Он взял Фламеля под руку и подвел его к Алехандро. – Позвольте представить вам еще одного моего коллегу, достопочтенного доктора Эрнандеса, человека, к которому я питаю почти такое же уважение, как и к вам, поскольку он отличается редкостной ученостью и мудростью. Но как может быть иначе? Он ведь когда-то был моим учеником.
– В университете? – задал неожиданный вопрос Фламель.
И, не дав де Шальяку увести разговор в сторону от этой опасной, непредвиденной темы, Алехандро ответил:
– В Авиньоне. В первый год чумы.
На лице Фламеля вспыхнуло любопытство.
– Не были ли вы одним из тех, кого отослали из страны по приказу его святейшества Папы Клемента, да покоится он в мире?
Де Шальяк, казалось, потерял дар речи от ужаса, а Алехандро с улыбкой ответил:
– Да. Я был среди них.
– Удивительно! И к какому двору вас направили?
Алехандро увидел, как кровь отхлынула от лица хозяина дома, и внутренне улыбнулся.
«Твои игры не всегда проходят так, как планируется», – подумал он.
– Я много где побывал. По правде говоря, у меня всегда была склонность к путешествиям.
Услышав, как искусно ушел от ответа Алехандро, де Шальяк, казалось, отчасти успокоился.
– Мне бы очень хотелось, чтобы вы взглянули на рукопись, которую доктор Эрнандес привез с собой, – сказал он Фламелю, – поскольку в ней присутствуют алхимические символы. Уверен, вы будете восхищены.
Лицо Фламеля вспыхнуло от волнения, изо рта полетели брызги.
– Так вот каков сюрприз, о котором вы упомянули в своем приглашении! – Он расплылся в улыбке. – По правде говоря, поначалу я не понял, в чем причина вашей любезности. На такое я и рассчитывать не мог! – На мгновение лицо его приняло задумчивое выражение. – Боже мой… мсье де Шальяк… не смею надеяться… неужели это рукопись некоего Авраама?
С притворно невинным видом де Шальяк посмотрел на Алехандро и вопросительно вскинул бровь.
– Что скажете, коллега?
Сердце у Алехандро упало.
– Да, – только и смог выдавить он.
– Слава тебе, Господи! – почти закричал Фламель. – Я слышал об этой книге. Более того, годами разыскивал ее!
– И сегодня вы ее увидите! – тоном триумфатора заявил де Шальяк. – Когда остальные гости разойдутся. Эта рукопись требует полной сосредоточенности. Сдержите свое нетерпение, пока мы отобедаем и посмотрим выступление, и потом мы вместе займемся ею.
– Тогда вам придется хорошенько снабдить меня сладостями для жены, – почти игриво ответил Фламель.
– Насчет этого не беспокойтесь.
Между тем прибывали новые гости, однако де Шальяк уделял им значительно меньше внимания, хотя и вел себя как любезный хозяин дома. Атмосфера праздника невольно увлекла Алехандро, он почти начал получать от нее удовольствие, но тут в двери возник стройный молодой человек, которого правильнее было бы назвать мальчиком.
Одетый как паж или лакей, он стоял с пергаментом в руке, оглядываясь по сторонам, смотрелся здесь ужасно неуместно, даже больше, чем раболепный Фламель, и явно нервничал.
Вглядевшись, Алехандро буквально не поверил своим глазам: плащ пажа украшала эмблема Плантагенетов. Он встревожился еще больше, когда паж заговорил с охранником по-французски с вполне определенным акцентом.
«Английский акцент!»
Де Шальяк выступил вперед и протянул руку.
– Надо полагать, это сообщение для меня?
– Да, если вы, как выразился мой патрон, «знаменитый, замечательный лекарь господин де Шальяк».
Де Шальяк просиял.
– И, судя по вашему плащу, вы посланы знаменитым, замечательным принцем Лайонелом, юный паж.
Алехандро затрепетал и потихоньку оглянулся, ища, где бы укрыться. Нет, это бессмысленно;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77