Она почувствовала, что хотела бы быть этим экраном, хотела бы, чтобы Том прикасался к ней в самых чувствительных местах.
«Не делай этого», – твердили остатки разума.
Однако расстояние между нею и Томом, казалось, сократилось практически до нуля – в противовес расстоянию между нею и Брюсом, которое увеличивалось с каждым днем. Она была дверным замком, а Том нажал на кнопку, послав недвусмысленный, настойчивый сигнал «Впусти меня, впусти меня!». Джейни закрыла глаза и сделала глубокий вдох, стремясь избавиться от внезапного «Хочу!», которое требовательно вопило в сознании, угрожая подтолкнуть к тому, о чем впоследствии она может пожалеть.
Однако все попытки одолеть себя потерпели неудачу. Волна желания неудержимо вздымалась внутри, стремясь вырваться на волю. Когда Том начал убирать руки, обхватывающие Джейни с обеих сторон, она слегка повернула голову, чтобы почувствовать прикосновение его рубашки к щеке, а когда его руки проходили мимо ее лица, взяла одну и поднесла ее к губам. Электрическая цепь между ними замкнулась.
Когда они проходили мимо маленькой комнаты, где спала Джейни, она юркнула внутрь и попыталась втащить его за собой, но он покачал головой и потянул ее дальше, в свою «берлогу». Войдя, Джейни остановилась на минуту, впитывая атмосферу комнаты, где Том спал и видел сны; ей хотелось понять, если удастся, что говорят о нем окружающие вещи. Они говорили одно и то же: скромность, простота, продуманность во всем. В комнате был порядок, в воздухе ощущался легкий запах самого Тома.
На деревянном бюро стояли фотографии его родственников. В одном месте в их ряду зияла прогалина; казалось, оттуда недавно что-то убрали.
«Женщина, чью фотографию он не хочет, чтобы я увидела?»
На прикроватной тумбочке стояла свеча, в вазе цветы. Как будто он заранее подготовился… Эта мысль доставила Джейни огромное удовольствие. Она улыбнулась.
– Ты забыл взбитые сливки.
Том притянул ее к себе.
– Черт побери! А я так хотел, чтобы все было на высоте.
– Что может быть лучше, – прошептала она чуть позже, когда они расслабленно лежали в постели, – чем получать удовольствие в объятиях самого старого, самого дорогого друга?
– Чтобы это произошло гораздо раньше.
«Боже мой, Джейни, я люблю тебя.
И скучаю по тебе. Надеюсь, ты уже разобралась, что случилось с домом. Скажи Тому, как высоко я ценю его помощь. Сейчас ты, наверное, спишь – это хорошо, потому что, знаю, я не давал тебе здесь высыпаться, а если учесть, что выпало на твою долю, ты особенно нуждаешься в отдыхе. Я огорчен, что ты уехала так быстро, но понимаю, что другого выхода не было.
Скоро все наладится, вот увидишь. Мы справимся. У меня такое чувство, будто наша любовь сейчас переживает самый расцвет».
Последнее предложение она восприняла как пощечину, как удар, который Брюс нанес ей, скорее всего даже не подозревая об этом. Она закрыла глаза, вспоминая только что прошедшую ночь и необыкновенное ощущение теплоты, испытанное в объятиях человека, которого хорошо знала, которому доверяла безраздельно и который прикасался к ней с такой нежной и, несомненно, давней любовью.
Как она могла не замечать этого прежде?
Она открыла глаза. Сообщение Брюса по-прежнему висело на экране, словно немой укор.
Внезапно послышались шаги на лестнице, а потом звяканье ложки о керамическую кружку. Она быстро закрыла послание Брюса и вызвала на экран список ортопедов. Вошел Том с подносом в руках. Сердце заколотилось, и, чтобы отвлечься, Джейни сцепила на коленях дрожащие руки и уставилась на них.
Она сидела в кабинете Тома, накинув на плечи купальный халат хозяина, наутро после того, как провела ночь в постели Тома. С Томом.
Она испытывала такое смущение, такую неловкость, что едва не расплакалась, но сдержала слезы, с силой прикусив губу. Почувствовав боль, она дотронулась до губы пальцем, но та не кровоточила. В отличие от ее совести.
– Доброе утро.
Он поставил поднос на стол и слегка подвинул компьютер, чтобы освободить место для кружек. И при этом он буквально сиял: прекрасная улыбка утра «после».
– Ну вот, – сказал он, – есть еще один повод восхищаться тобой: ты трудоголик.
Джейни сумела улыбнуться.
– Да. Ты находишь это восхитительным?
Он поцеловал ее в лоб.
– Я нахожу все в тебе восхитительным.
Эти слова звучали так хорошо, так правильно.
«Но, господи, до чего же все это неправильно», – подумала она.
Он встал рядом, глядя на список на экране.
– Нашла что-нибудь?
– Нет.
С кружкой в руке он уселся в мягкое кресло чуть-чуть в стороне; в таком кресле хорошо читать, пока другой, более значительный человек работает за письменным столом. Кресло компаньона. Джейни развернула офисное компьютерное кресло, чтобы оказаться лицом к лицу с Томом. С легким уколом ревности она спросила себя, кто другой, возможно, сидел бы в этом кресле, если бы Том оказался в ее положении. Однако он, похоже, чувствовал себя там очень удобно, хотя это был его кабинет и его дом.
– Думаю, нам нужно поговорить, – сказал он.
Джейни взяла свою чашку. Ее тепло действовало успокаивающе, хотя руки по-прежнему дрожали.
– Не знаю, почему это произошло именно сейчас.
– Забавно. А я только что спрашивал себя, почему это не произошло раньше. Если бы у меня хватило мужества рассказать о своих чувствах до твоей поездки в Лондон, может, этого разговора и не было бы.
– Почему ты не сделал этого? Господи, Том, если бы я только знала! В смысле, я, когда была замужем, всегда испытывала к тебе любовь некоего… особого сорта, но мне почему-то казалось, что на самом деле это просто дружба. – Джейни иронически хмыкнула. – Как если бы этим определением все исчерпывалось. Понимаешь? Всего лишь дружба.
– Что я могу на это сказать?
– Ничего, я понимаю. Нам с тобой вместе всегда так спокойно, мы так хорошо подходим друг другу, что если бы я имела хоть малейшее представление о твоих чувствах, то в жизни не позволила бы себе увлечься Брюсом. Все могло бы начаться, когда я вернулась из Лондона, или, может быть…
Она замолчала, борясь со слезами.
– Что «может быть»?
– Может быть, вообще никуда не уехала бы.
– Джейни… конечно, ты уехала бы.
– Может, и нет.
– Ты ни за что не упустила бы такую возможность. Все повернулось совсем не так, как ты планировала, но предвидеть этого ты не могла. Ты всегда отвечала на любой вызов. Может, тебе и было бы тогда к чему возвращаться, но ты все равно уехала бы. И я понимаю это. Я же помог тебе все устроить, помнишь? Предполагалось, что для тебя это очень хорошо, и я никогда не позволил бы себе удерживать тебя от того, что для тебя хорошо.
– Странно слышать это от тебя. Сейчас ты на грани того, чтобы поступить именно так.
Он поставил кружку на стол и наклонился вперед, обхватив руками колени.
– Разве? У меня нет ощущения, что ты так уж уверена в этом.
Джейни тяжело вздохнула.
– Ты прав. Я не уверена. Ты слишком хорошо знаешь меня.
– А ты знаешь меня. Знаешь, что я не делаю таких вещей с легкостью.
Последовавшее за этим молчание было почти непереносимым.
– Послушай, – сказал в конце концов Том, – если хочешь, я могу отойти в сторону. Но, должен признаться, сейчас я настроен идти совсем другим путем.
– Каким?
– Тем, на который уже встал.
– И куда, по-твоему, он тебя приведет?
– В твое сердце. Надеюсь.
– Там все битком забито.
– Делай, что считаешь нужным, Джейни. Я не намерен убеждать тебя бросить Брюса и уйти ко мне. Ты должна принять решение сама, независимо от того, что мы оба делаем. Я просто хочу получить свой шанс, вот и все.
– Послушай, – сказала она после недолгого раздумья, – может, мне лучше остановиться у Кэролайн или даже в отеле? Так будет легче для нас с тобой разобраться во всем этом.
– Сделай так, если хочешь, но только ради себя, не ради меня. Я так долго сдерживался, а теперь, когда все наконец выплыло наружу, мне так хорошо… не думаю, что могу просто взять и «выключить» свои чувства снова. Куда бы ты ни ушла, я буду любить тебя.
Он встал с кресла, подошел к Джейни и положил руку ей на плечо; его прикосновение было нежным и успокаивающим.
– Думаю, тебе лучше оставаться здесь, пока твоя жизнь снова не наладится. Ты близка к концу вашей с Кристиной работы. Так просто будет легче.
– Получается, что я как будто использую тебя.
– А мне кажется, это я использую тебя. Что лишний раз подтверждает, как по-разному люди воспринимают одно и то же, независимо от того, насколько хорошо знают друг друга. Однако должен тебя предупредить. – На его лице заиграла почти бесстыдная усмешка. – Я собираюсь каждую ночь стоять под дверью твоей спальни и скулить, точно щенок, пока ты меня не впустишь. – Он подхватил поднос. – Ладно, возвращаемся к реальности.
– От нее никуда не денешься, верно?
– Это точно. И она с каждым днем становится все отвратительнее. – Том кивнул на экран компьютера. – Один из твоих ортопедов, – ловко удерживая поднос одной рукой, другой он указал на длинную фамилию восточноевропейского типа, – кого-то мне напоминает. По-моему, я знаком с его сыном еще со времен моих безумных дней в юридическом институте.
Джейни казалось, что не стоит пренебрегать никакими деталями, даже такими, на первый взгляд, незначительными. Она прикоснулась к экрану, и на нем появилась информация о родственниках человека, о котором говорил Том. А также его фотография; у Джейни мелькнула смутная мысль, что, кажется, она видела его прежде. Однако вспомнить не удалось.
– Не вижу тут никакого упоминания о сыне-юристе, – сказала она.
– Не думаю, что он закончил институт, разве что позже. Я потерял его след и рад этому. Парень был полный болван.
Джейни улыбнулась.
– Тогда из него должен был бы получиться классный юрист.
– Ха-ха!
Ощущение близости между ними исчезло, и Джейни сразу же стало недоставать его. Провожая взглядом уходящего Тома, она испытала ужасное чувство одиночества. Однако погружаться в него не было времени. Отложив в сторону собственные маленькие злосчастья, она вернулась к безгласной, непостижимой реальности, страстно желая, чтобы та заговорила и заговорила внятно – поскольку в Большой базе продолжали неумолимо тикать зловещие часы болезни.
Двадцать девять
Стоя на стене замка, Наварра и де Куси провожали взглядом посланца Каля, скачущего в направлении Компьена. У короля Наваррского был нехарактерный для него встревоженный, подавленный вид.
– Этот человек сумел собрать боеспособную военную силу, – сказал он. – Фактически, армию. И, если судить по этому командиру, армию, состоящую из умных людей и потому достойную короля. Этого болваном никак не назовешь. И наверное, он там не один такой.
– Он что-то тут толковал о тысячах, – заметил барон де Куси. – Как такое возможно?
– Кто знает? Может, у Каля есть тайный союзник.
– Нет ничего тайного, что не стало бы явным.
– Тогда, скорее всего, все эти тысячи просто крестьяне.
– В таком случае, милорд, вам опасаться нечего.
– Он говорит, что у них есть вооруженные мечами всадники, а также пешие лучники, метатели копий и пешие же солдаты, прямо как у нас.
– Он преувеличивает, – сказал де Куси. – Чтобы это было правдой, они должны были полностью измениться. Мне как-то не верится, что существуют кудесники, способные справиться с такой задачей. – Барон попытался засмеяться, но получилось не слишком убедительно. – И мечи… откуда у них металл, не говоря уж об оружейниках? Конечно, если его союзник алхимик, который умеет превращать камни в металл, тогда другое дело.
– Не стоит недооценивать Гильома Каля. Это было бы большой глупостью. Однако вы правы – он преувеличивает. Сейчас важно выяснить, в какой мере. И с какой целью.
– Никогда не знаешь, что на уме у этих крестьян, – заметил де Куси.
– Может, чтобы произвести на нас впечатление? Вряд ли ему от этого будет толк. Предполагается ведь, что мы союзники. И Каль понимает, что, если предварительные отчеты о численности и состоянии армии дофина верны, он будет нам нужен.
– И пока мы не выясним со всей точностью, каковы на самом деле силы дофина, не стоит отталкивать Карла, высмеивая его крестьян. Он подготовил их к яростному сражению, но вряд ли всерьез рассчитывает, что сможет одолеть вас, когда бой с дофином будет выигран.
– Почему бы и нет, – возразил Наварра, – если у него и впрямь столько людей и если мы сильно пострадаем во время сражения? А ведь мы наверняка пострадаем больше него, потому что будем возглавлять нападение.
Он спустился со стены в комнату, где недавно принимал одного из командиров Каля.
– Он хитер, этот король Жакерии, но мы еще хитрее. – Наварра вызвал пажа. – Скачи в Компьен и сообщи Калю следующее. Через три дня на рассвете мы встретимся там и соединим наши силы. И его солдаты, поскольку их численность столь велика, пойдут впереди фаланги. Мы окажем им честь первыми нанести удар дофину.
Когда Каль передал содержание этого сообщения своим командирам, мгновенно разгорелся жаркий спор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
«Не делай этого», – твердили остатки разума.
Однако расстояние между нею и Томом, казалось, сократилось практически до нуля – в противовес расстоянию между нею и Брюсом, которое увеличивалось с каждым днем. Она была дверным замком, а Том нажал на кнопку, послав недвусмысленный, настойчивый сигнал «Впусти меня, впусти меня!». Джейни закрыла глаза и сделала глубокий вдох, стремясь избавиться от внезапного «Хочу!», которое требовательно вопило в сознании, угрожая подтолкнуть к тому, о чем впоследствии она может пожалеть.
Однако все попытки одолеть себя потерпели неудачу. Волна желания неудержимо вздымалась внутри, стремясь вырваться на волю. Когда Том начал убирать руки, обхватывающие Джейни с обеих сторон, она слегка повернула голову, чтобы почувствовать прикосновение его рубашки к щеке, а когда его руки проходили мимо ее лица, взяла одну и поднесла ее к губам. Электрическая цепь между ними замкнулась.
Когда они проходили мимо маленькой комнаты, где спала Джейни, она юркнула внутрь и попыталась втащить его за собой, но он покачал головой и потянул ее дальше, в свою «берлогу». Войдя, Джейни остановилась на минуту, впитывая атмосферу комнаты, где Том спал и видел сны; ей хотелось понять, если удастся, что говорят о нем окружающие вещи. Они говорили одно и то же: скромность, простота, продуманность во всем. В комнате был порядок, в воздухе ощущался легкий запах самого Тома.
На деревянном бюро стояли фотографии его родственников. В одном месте в их ряду зияла прогалина; казалось, оттуда недавно что-то убрали.
«Женщина, чью фотографию он не хочет, чтобы я увидела?»
На прикроватной тумбочке стояла свеча, в вазе цветы. Как будто он заранее подготовился… Эта мысль доставила Джейни огромное удовольствие. Она улыбнулась.
– Ты забыл взбитые сливки.
Том притянул ее к себе.
– Черт побери! А я так хотел, чтобы все было на высоте.
– Что может быть лучше, – прошептала она чуть позже, когда они расслабленно лежали в постели, – чем получать удовольствие в объятиях самого старого, самого дорогого друга?
– Чтобы это произошло гораздо раньше.
«Боже мой, Джейни, я люблю тебя.
И скучаю по тебе. Надеюсь, ты уже разобралась, что случилось с домом. Скажи Тому, как высоко я ценю его помощь. Сейчас ты, наверное, спишь – это хорошо, потому что, знаю, я не давал тебе здесь высыпаться, а если учесть, что выпало на твою долю, ты особенно нуждаешься в отдыхе. Я огорчен, что ты уехала так быстро, но понимаю, что другого выхода не было.
Скоро все наладится, вот увидишь. Мы справимся. У меня такое чувство, будто наша любовь сейчас переживает самый расцвет».
Последнее предложение она восприняла как пощечину, как удар, который Брюс нанес ей, скорее всего даже не подозревая об этом. Она закрыла глаза, вспоминая только что прошедшую ночь и необыкновенное ощущение теплоты, испытанное в объятиях человека, которого хорошо знала, которому доверяла безраздельно и который прикасался к ней с такой нежной и, несомненно, давней любовью.
Как она могла не замечать этого прежде?
Она открыла глаза. Сообщение Брюса по-прежнему висело на экране, словно немой укор.
Внезапно послышались шаги на лестнице, а потом звяканье ложки о керамическую кружку. Она быстро закрыла послание Брюса и вызвала на экран список ортопедов. Вошел Том с подносом в руках. Сердце заколотилось, и, чтобы отвлечься, Джейни сцепила на коленях дрожащие руки и уставилась на них.
Она сидела в кабинете Тома, накинув на плечи купальный халат хозяина, наутро после того, как провела ночь в постели Тома. С Томом.
Она испытывала такое смущение, такую неловкость, что едва не расплакалась, но сдержала слезы, с силой прикусив губу. Почувствовав боль, она дотронулась до губы пальцем, но та не кровоточила. В отличие от ее совести.
– Доброе утро.
Он поставил поднос на стол и слегка подвинул компьютер, чтобы освободить место для кружек. И при этом он буквально сиял: прекрасная улыбка утра «после».
– Ну вот, – сказал он, – есть еще один повод восхищаться тобой: ты трудоголик.
Джейни сумела улыбнуться.
– Да. Ты находишь это восхитительным?
Он поцеловал ее в лоб.
– Я нахожу все в тебе восхитительным.
Эти слова звучали так хорошо, так правильно.
«Но, господи, до чего же все это неправильно», – подумала она.
Он встал рядом, глядя на список на экране.
– Нашла что-нибудь?
– Нет.
С кружкой в руке он уселся в мягкое кресло чуть-чуть в стороне; в таком кресле хорошо читать, пока другой, более значительный человек работает за письменным столом. Кресло компаньона. Джейни развернула офисное компьютерное кресло, чтобы оказаться лицом к лицу с Томом. С легким уколом ревности она спросила себя, кто другой, возможно, сидел бы в этом кресле, если бы Том оказался в ее положении. Однако он, похоже, чувствовал себя там очень удобно, хотя это был его кабинет и его дом.
– Думаю, нам нужно поговорить, – сказал он.
Джейни взяла свою чашку. Ее тепло действовало успокаивающе, хотя руки по-прежнему дрожали.
– Не знаю, почему это произошло именно сейчас.
– Забавно. А я только что спрашивал себя, почему это не произошло раньше. Если бы у меня хватило мужества рассказать о своих чувствах до твоей поездки в Лондон, может, этого разговора и не было бы.
– Почему ты не сделал этого? Господи, Том, если бы я только знала! В смысле, я, когда была замужем, всегда испытывала к тебе любовь некоего… особого сорта, но мне почему-то казалось, что на самом деле это просто дружба. – Джейни иронически хмыкнула. – Как если бы этим определением все исчерпывалось. Понимаешь? Всего лишь дружба.
– Что я могу на это сказать?
– Ничего, я понимаю. Нам с тобой вместе всегда так спокойно, мы так хорошо подходим друг другу, что если бы я имела хоть малейшее представление о твоих чувствах, то в жизни не позволила бы себе увлечься Брюсом. Все могло бы начаться, когда я вернулась из Лондона, или, может быть…
Она замолчала, борясь со слезами.
– Что «может быть»?
– Может быть, вообще никуда не уехала бы.
– Джейни… конечно, ты уехала бы.
– Может, и нет.
– Ты ни за что не упустила бы такую возможность. Все повернулось совсем не так, как ты планировала, но предвидеть этого ты не могла. Ты всегда отвечала на любой вызов. Может, тебе и было бы тогда к чему возвращаться, но ты все равно уехала бы. И я понимаю это. Я же помог тебе все устроить, помнишь? Предполагалось, что для тебя это очень хорошо, и я никогда не позволил бы себе удерживать тебя от того, что для тебя хорошо.
– Странно слышать это от тебя. Сейчас ты на грани того, чтобы поступить именно так.
Он поставил кружку на стол и наклонился вперед, обхватив руками колени.
– Разве? У меня нет ощущения, что ты так уж уверена в этом.
Джейни тяжело вздохнула.
– Ты прав. Я не уверена. Ты слишком хорошо знаешь меня.
– А ты знаешь меня. Знаешь, что я не делаю таких вещей с легкостью.
Последовавшее за этим молчание было почти непереносимым.
– Послушай, – сказал в конце концов Том, – если хочешь, я могу отойти в сторону. Но, должен признаться, сейчас я настроен идти совсем другим путем.
– Каким?
– Тем, на который уже встал.
– И куда, по-твоему, он тебя приведет?
– В твое сердце. Надеюсь.
– Там все битком забито.
– Делай, что считаешь нужным, Джейни. Я не намерен убеждать тебя бросить Брюса и уйти ко мне. Ты должна принять решение сама, независимо от того, что мы оба делаем. Я просто хочу получить свой шанс, вот и все.
– Послушай, – сказала она после недолгого раздумья, – может, мне лучше остановиться у Кэролайн или даже в отеле? Так будет легче для нас с тобой разобраться во всем этом.
– Сделай так, если хочешь, но только ради себя, не ради меня. Я так долго сдерживался, а теперь, когда все наконец выплыло наружу, мне так хорошо… не думаю, что могу просто взять и «выключить» свои чувства снова. Куда бы ты ни ушла, я буду любить тебя.
Он встал с кресла, подошел к Джейни и положил руку ей на плечо; его прикосновение было нежным и успокаивающим.
– Думаю, тебе лучше оставаться здесь, пока твоя жизнь снова не наладится. Ты близка к концу вашей с Кристиной работы. Так просто будет легче.
– Получается, что я как будто использую тебя.
– А мне кажется, это я использую тебя. Что лишний раз подтверждает, как по-разному люди воспринимают одно и то же, независимо от того, насколько хорошо знают друг друга. Однако должен тебя предупредить. – На его лице заиграла почти бесстыдная усмешка. – Я собираюсь каждую ночь стоять под дверью твоей спальни и скулить, точно щенок, пока ты меня не впустишь. – Он подхватил поднос. – Ладно, возвращаемся к реальности.
– От нее никуда не денешься, верно?
– Это точно. И она с каждым днем становится все отвратительнее. – Том кивнул на экран компьютера. – Один из твоих ортопедов, – ловко удерживая поднос одной рукой, другой он указал на длинную фамилию восточноевропейского типа, – кого-то мне напоминает. По-моему, я знаком с его сыном еще со времен моих безумных дней в юридическом институте.
Джейни казалось, что не стоит пренебрегать никакими деталями, даже такими, на первый взгляд, незначительными. Она прикоснулась к экрану, и на нем появилась информация о родственниках человека, о котором говорил Том. А также его фотография; у Джейни мелькнула смутная мысль, что, кажется, она видела его прежде. Однако вспомнить не удалось.
– Не вижу тут никакого упоминания о сыне-юристе, – сказала она.
– Не думаю, что он закончил институт, разве что позже. Я потерял его след и рад этому. Парень был полный болван.
Джейни улыбнулась.
– Тогда из него должен был бы получиться классный юрист.
– Ха-ха!
Ощущение близости между ними исчезло, и Джейни сразу же стало недоставать его. Провожая взглядом уходящего Тома, она испытала ужасное чувство одиночества. Однако погружаться в него не было времени. Отложив в сторону собственные маленькие злосчастья, она вернулась к безгласной, непостижимой реальности, страстно желая, чтобы та заговорила и заговорила внятно – поскольку в Большой базе продолжали неумолимо тикать зловещие часы болезни.
Двадцать девять
Стоя на стене замка, Наварра и де Куси провожали взглядом посланца Каля, скачущего в направлении Компьена. У короля Наваррского был нехарактерный для него встревоженный, подавленный вид.
– Этот человек сумел собрать боеспособную военную силу, – сказал он. – Фактически, армию. И, если судить по этому командиру, армию, состоящую из умных людей и потому достойную короля. Этого болваном никак не назовешь. И наверное, он там не один такой.
– Он что-то тут толковал о тысячах, – заметил барон де Куси. – Как такое возможно?
– Кто знает? Может, у Каля есть тайный союзник.
– Нет ничего тайного, что не стало бы явным.
– Тогда, скорее всего, все эти тысячи просто крестьяне.
– В таком случае, милорд, вам опасаться нечего.
– Он говорит, что у них есть вооруженные мечами всадники, а также пешие лучники, метатели копий и пешие же солдаты, прямо как у нас.
– Он преувеличивает, – сказал де Куси. – Чтобы это было правдой, они должны были полностью измениться. Мне как-то не верится, что существуют кудесники, способные справиться с такой задачей. – Барон попытался засмеяться, но получилось не слишком убедительно. – И мечи… откуда у них металл, не говоря уж об оружейниках? Конечно, если его союзник алхимик, который умеет превращать камни в металл, тогда другое дело.
– Не стоит недооценивать Гильома Каля. Это было бы большой глупостью. Однако вы правы – он преувеличивает. Сейчас важно выяснить, в какой мере. И с какой целью.
– Никогда не знаешь, что на уме у этих крестьян, – заметил де Куси.
– Может, чтобы произвести на нас впечатление? Вряд ли ему от этого будет толк. Предполагается ведь, что мы союзники. И Каль понимает, что, если предварительные отчеты о численности и состоянии армии дофина верны, он будет нам нужен.
– И пока мы не выясним со всей точностью, каковы на самом деле силы дофина, не стоит отталкивать Карла, высмеивая его крестьян. Он подготовил их к яростному сражению, но вряд ли всерьез рассчитывает, что сможет одолеть вас, когда бой с дофином будет выигран.
– Почему бы и нет, – возразил Наварра, – если у него и впрямь столько людей и если мы сильно пострадаем во время сражения? А ведь мы наверняка пострадаем больше него, потому что будем возглавлять нападение.
Он спустился со стены в комнату, где недавно принимал одного из командиров Каля.
– Он хитер, этот король Жакерии, но мы еще хитрее. – Наварра вызвал пажа. – Скачи в Компьен и сообщи Калю следующее. Через три дня на рассвете мы встретимся там и соединим наши силы. И его солдаты, поскольку их численность столь велика, пойдут впереди фаланги. Мы окажем им честь первыми нанести удар дофину.
Когда Каль передал содержание этого сообщения своим командирам, мгновенно разгорелся жаркий спор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77