– Все мое золото осталось у де Шальяка.
– Я потратил совсем немного из того, что вы дали мне, – ответил Каль.
Он достал из кармана сумку и сунул ее Алехандро с таким видом, словно надеялся, что это доказательство бережливости возвысит его в глазах последнего.
Действительно, так и произошло.
– Хорошо, Гильом. – Алехандро пересчитал монеты. – А как же ваши кони?
Каль подошел к большому жеребцу, на котором скакал Алехандро, осмотрел его, провел рукой по длинной шее, проверил копыта и лодыжки.
– Вполне приличный конь, и, видимо, конюх де Шальяка хорошо ухаживал за ним. Он запросто унесет двоих. Предлагаю выкупить вашего коня, а наших бросить. Кэт может скакать… – он хотел сказать «со мной», но потом передумал, – с кем захочет.
– Разумно. – Алехандро сделал глубокий вдох. – Впервые за всю свою жизнь я стал бедняком. Я всегда берег свое богатство, жил так, будто и в самом деле беден, и все же мысль о том, что оно есть, успокаивала. Больше его нет, и я не знаю, что делать дальше. – Он с извиняющейся улыбкой перевел взгляд на Кэт. – Прости, дочь. Я всегда надеялся, что смогу хорошо обеспечить тебя.
– Ты так и сделал, p?re. Знания – вот наше богатство.
– Ими, однако, нельзя утолить голод.
– Уверена, такой необходимости у нас никогда не возникнет.
Каль прервал их, заметив, что солнце опустилось до самых крыш и вскоре должно исчезнуть за ними.
– Позвольте дать вам совет бедняка: мы должны покинуть Париж до заката.
Стоя перед разъяренной графиней Элизабет, Джеффри Чосер пытался убедить ее в полной своей невиновности.
– Умоляю, мадам, поверьте мне! Он одурачил меня почище, чем вас!
Он замолчал, охваченный стыдом и унижением, понимая, какую роль сыграл: глупый парень, которого умело использовал хитрый, несравненно более умный человек, обладающий гораздо большим жизненным опытом.
Разъяренная графиня, вернувшись с несостоявшегося свидания в розовом саду дофина, сначала задала хорошую головомойку Чосеру, а потом приказала своим служанкам немедленно восстановить все изменения, которые были сделаны по совету Алехандро в интересах ее здоровья.
– Принесите обратно мое горностаевое покрывало, вместе со всеми блохами, будь они прокляты! Не хочу, чтобы что-нибудь напоминало мне о нем. И велите повару наготовить всякой еды – больше никаких скудных диет.
В разгар всей этой бурной деятельности Чосер сумел улучить момент и сказать графине:
– Думаю, он испытывал к вам искренние чувства. По крайней мере, так он мне говорил! Просто ему нужно было сбежать, и вы предоставили ему самую подходящую возможность. Уверен, он очень благодарен вам за это.
Элизабет отвернулась, скрывая слезы на глазах.
– Вы очень добры, молодой человек. Надеюсь, вы правы. И все же, не сомневайтесь, я сделаю все, чтобы вырвать из груди его сердце.
Конь исхудал сильнее, чем рассчитывал Алехандро, но все еще был крепок. За его ногами тоже следили, и вся сбруя была в целости и сохранности, поэтому лекарь уплатил человеку заранее обусловленную сумму и забрал коня. В результате золота у них осталось совсем мало, но меньше чем двумя конями было не обойтись.
Алехандро прошептал на ухо жеребцу ласковые слова, надеясь, что тот вспомнит его, что, похоже, и произошло. Он взобрался в седло и протянул руку Кэт.
Однако она не приняла ее, вместо этого устремив взгляд на второго коня, на котором сидел Гильом, а потом снова посмотрела на Алехандро.
– Мне кажется, твой конь слишком исхудал, чтобы унести двоих… пусть сначала отъестся немного. Я поскачу с Гильомом.
И не успел он возразить, как она уже сидела позади Каля, так естественно, словно это ей было не впервой. Она обняла его, чуть-чуть слишком крепко, и с явным удовольствием положила голову ему на плечо.
Они направили коней к северу. Алехандро сам удивлялся, отчего на сердце у него лежит такая тяжесть.
Двадцать шесть
Ресторан, где утром встретились Джейни и Майра Росс, занимал весь верхний этаж магазина в одной из боковых улиц.
Хорошо одетые клиенты; столики со скатертями пастельных тонов; официанты в черно-белой одежде, плывущие от одной группы посетителей к другой с источающими пар большими кофейными кружками. Желтоватый утренний свет, вливающийся сквозь огромные, от пола до потолка окна; витающие в воздухе ароматы завтрака.
Тем не менее жужжание голосов и выражение лиц несли в себе оттенок озабоченности. Атмосфера была насыщена тревогой.
Джейни слегка опоздала; хранительница уже ждала ее за столиком у окна.
– У вас такой вид, будто вы напуганы, дорогая, – заметила Майра, когда Джейни уселась.
– Так оно и есть. – Отдышавшись, она подвинула кресло к столу и посмотрела на Майру с оттенком вызова. – Вообще-то я не люблю, когда ко мне обращаются «дорогая», но сегодня, признаться, это звучит чертовски приятно.
Майра улыбнулась.
– Привычка – вторая натура. Так часто обращались друг к другу во времена моей молодости, тут нет ничего личного. Тем не менее я постараюсь воздержаться от этого обращения в разговоре с вами. – Она отпила глоток воды. – Признаться, ваше приглашение на завтрак стало для меня полной неожиданностью.
– Понимаю, – почему-то шепотом сказала Джейни. – Мною двигал порыв, но, пожалуйста, простите меня – я сейчас оказалась в очень трудной ситуации. – Она сделала глубокий вдох. – Начать с того, что мой дом сожгли…
Хранительница стиснула ладони.
– Господи! Это просто ужасно! И что… все сгорело?
Джейни печально покивала головой.
– И к тому же это произошло, когда я была в поездке, которая много значила для меня, и мне пришлось ее прервать.
– В свете того, что произошло, вы правильно сделали, вернувшись. В смысле, ваш дом…
– Как бы то ни было, – сказала Джейни, – сейчас у меня пропало желание обсуждать серьезные вопросы по телефону. Вот почему я столь кратко и, может быть, резко говорила с вами.
Майра сочувственно сжала руку Джейни.
– Ужасные новости, но, знаете, слава богу, что вас не было дома. Вы ведь могли погибнуть. Пережить нашествие Доктора Сэма и потом сгореть…
– Да, это было бы нечто.
– Все ваши вещи сгорели… не понимаю, как вы можете сидеть здесь и быть такой… спокойной, такой нормальной? Я, к примеру, была бы абсолютно не в себе.
– Я не спокойная и не нормальная. Даже близко ничего этого нет.
– Вы уверены, что это не авария… что кто-то намеренно поджег дом?
– Такое складывается впечатление. В последнее время кто-то постоянно пытается осложнить мне жизнь. Во всех отношениях.
– Но… почему?
– Потому что мои расследования, похоже, кого-то очень задевают. Я не понимаю, откуда исходит угроза. Такое чувство, будто этот кто-то всегда знает, что я делаю и когда.
Явно нервничая, Джейни оглянулась – усвоенная в последнее время привычка, которая уже начала раздражать ее саму. Майра непроизвольно сделала то же самое.
– Думаете, за вами следят? – спросила она, когда их взгляды снова встретились. – Или, может, прослушивают?
– Не исключено. Со мной то и дело случаются всякие странные вещи. Или, может, это просто психоз. Одно несомненно – я никогда в жизни не была в такой растерянности, как сейчас.
Появилась официантка, налила им обеим кофе и удалилась.
– Ив довершение всего я оказалась между двумя мужчинами.
Майра вскинула брови.
– Двумя? Прекрасно. Однако в этом я вам не помощница.
– Да, тут, наверное, никто не может помочь.
– Почему же, уверена, есть женщины, которые знают, как управиться с двумя мужчинами. Но только не я. С меня и одного было достаточно, а иногда даже более чем. В те времена, когда у меня вообще были мужчины…
На краткий миг Майрой, казалось, завладели меланхолические воспоминания. Джейни вежливо дождалась, пока задумчивое выражение исчезло с ее лица.
– Уверена, рано или поздно эта ситуация разрешится, так или иначе. И позвонила я вам совсем по другой причине.
У хранительницы, ясное дело, могла мелькнуть только одна мысль.
– Проблема с вашим дневником?
– Нет. Тут ничего не изменилось. И все же дневник имеет отношение к тому, почему я попросила вас о встрече. – Джейни тяжело вздохнула и на мгновение закрыла глаза. – Я отчаянно нуждаюсь в том, чтобы вернуть себе здравый ум, а этот ресторан… он для меня особенный. Сюда я в последний раз приводила маму позавтракать.
– Видимо, с ним у вас связано множество воспоминаний.
Джейни оглянулась вокруг, на этот раз подмечая и впитывая то, что составляло прелесть заведения. Снова посмотрев на Майру, она почувствовала себя увереннее.
– Да, это так. Вы не представляете, как я скучаю по матери. Я не ожидала, что она так рано уйдет.
– Мне очень жаль, – сказала Майра. – Все мы прошли через ужасные потери. С учетом всего происшедшего в последние годы я считаю, мне исключительно повезло, что я вообще выжила.
– Мне тоже.
Принесли меню, и они быстро сделали выбор, руководствуясь советами официантки.
– Я хочу кое о чем попросить вас, – сказала Джейни, когда официантка ушла.
Майра откинулась в кресле.
– Вы сумели разжечь мое любопытство. Хотя я с самого начала не предполагала, что вы хотите встретиться со мной только ради удовольствия побыть в моем обществе.
У Джейни вырвался смешок.
– Я знала, что общение с вами благотворно на меня подействует. Ваша искренность так… бодрит.
– Очень мило с вашей стороны. Но, пожалуйста, продолжайте.
Джейни рассказала ей о странном заболевании Абрахама Прайвеса и – сколько могла – о тайне, окружающей этот недуг. Когда она закончила, Майра несколько минут сидела молча.
– Это очень, очень грустно, – наконец сказала она.
– Да. А ведь это только те мальчики, о которых нам известно.
– Ох, бедняжки! А каково их несчастным матерям!
– Да. Я лично знакома только с одной из этих матерей. Она очень мужественный человек, но все это, конечно, ужасно для нее. Думаю, и другие чувствуют себя не лучше.
– Они теряют веру, вот что самое страшное.
– Наверное, поэтому я и воздерживалась от разговоров с ними.
– Можно что-нибудь сделать?
– Есть люди, которые занимаются этой проблемой. К примеру, молодая женщина, фактически эксперт в области генетики. Она тратит все свое время, пытаясь найти способ помочь мальчикам.
– Это в чем-то похоже на болезнь Тея-Сакса, – сказала Майра.
– Хуже, мне кажется.
– Эта женщина, эксперт, она еврейка?
Вопрос застал Джейни врасплох – о чем, о чем, а об этом она никогда не задумывалась; у Кристины и без того хватало странностей.
– Я не спрашивала. Ее фамилия Вогел. Общий облик скорее кельтский. Светлые волосы, голубые глаза, очень высокая, худощавая.
– Да, на еврейку не похожа, хотя в наше время всякое бывает. В моем детстве все было по-другому. Мы все знали, кто мы такие. Однако на самом деле я хотела спросить о другом: насколько она надежна?
Джейни растерялась.
– Смотря что подразумевать под словом «надежна», когда речь идет о подобной ситуации. Однако я могу определенно сказать, что она яркая, передовая, ясно и четко мыслящая. Не без странностей, но работник прекрасный.
– Я почему спрашиваю… – сказала Майра. – Потому что таким делом должны заниматься лучшие.
– Это подводит нас к той проблеме, для разрешения которой мне понадобилась наша помощь. Нам не хватает для решения головоломки маленького кусочка, очень важного. Даже Эйнштейн, возьмись он решать эту загадку, потерпел бы неудачу, если бы ему не хватило материала.
– Есть надежда, что вы сумеете этот кусочек заполучить?
– Мы пытаемся, но пока безуспешно.
– Звучит почти безнадежно.
– У меня и самой начинает возникать то же чувство, как ни прискорбно мне это признавать. – Джейни помолчала, как бы собираясь с мыслями, хотя на самом деле собирая все свое мужество. – Вчера вечером, когда мы ломали голову над этой проблемой, у меня возникла одна идея. Или, точнее говоря, несколько.
Во рту у нее внезапно пересохло, и ей пришлось отпить воды.
– Нам нужно раздобыть где-то крошечный сегмент одного совершенно определенного гена. Его можно получить от донора, не важно, живого или мертвого. Носители этого гена в основном евреи. Мы очень тщательно прочесали… самые разные базы данных, где, как нам казалось, можно его найти, но ничего не получилось. Потом мне пришло в голову, что, весьма вероятно, в других странах есть много евреев, которые никогда не вносили свой генетический материал в правительственный реестр. По-моему, окажись я на их месте, наверняка сделала бы все, чтобы избежать регистрации.
Голос Майры прозвучал ровно, почти безжизненно.
– Надо полагать, вы имеете в виду тех, кто выжил после холокоста, и их родственников.
– Да. В основном это европейские евреи, что увеличивает шанс найти того, кто нам нужен, поскольку большинство наших мальчиков тоже родом оттуда.
Майра вздохнула.
– Я очень мало сведуща в генетике, но если что и знаю, то лишь благодаря тому, что существует проблема, очень беспокоящая евреев, которые в этом действительно разбираются. Их немало. Видите ли, популяцию европейских евреев так сильно выкосил сначала холокост, а потом Вспышки, что генофонд, как говорят знающие люди, сократился до угрожающе низкого уровня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
– Я потратил совсем немного из того, что вы дали мне, – ответил Каль.
Он достал из кармана сумку и сунул ее Алехандро с таким видом, словно надеялся, что это доказательство бережливости возвысит его в глазах последнего.
Действительно, так и произошло.
– Хорошо, Гильом. – Алехандро пересчитал монеты. – А как же ваши кони?
Каль подошел к большому жеребцу, на котором скакал Алехандро, осмотрел его, провел рукой по длинной шее, проверил копыта и лодыжки.
– Вполне приличный конь, и, видимо, конюх де Шальяка хорошо ухаживал за ним. Он запросто унесет двоих. Предлагаю выкупить вашего коня, а наших бросить. Кэт может скакать… – он хотел сказать «со мной», но потом передумал, – с кем захочет.
– Разумно. – Алехандро сделал глубокий вдох. – Впервые за всю свою жизнь я стал бедняком. Я всегда берег свое богатство, жил так, будто и в самом деле беден, и все же мысль о том, что оно есть, успокаивала. Больше его нет, и я не знаю, что делать дальше. – Он с извиняющейся улыбкой перевел взгляд на Кэт. – Прости, дочь. Я всегда надеялся, что смогу хорошо обеспечить тебя.
– Ты так и сделал, p?re. Знания – вот наше богатство.
– Ими, однако, нельзя утолить голод.
– Уверена, такой необходимости у нас никогда не возникнет.
Каль прервал их, заметив, что солнце опустилось до самых крыш и вскоре должно исчезнуть за ними.
– Позвольте дать вам совет бедняка: мы должны покинуть Париж до заката.
Стоя перед разъяренной графиней Элизабет, Джеффри Чосер пытался убедить ее в полной своей невиновности.
– Умоляю, мадам, поверьте мне! Он одурачил меня почище, чем вас!
Он замолчал, охваченный стыдом и унижением, понимая, какую роль сыграл: глупый парень, которого умело использовал хитрый, несравненно более умный человек, обладающий гораздо большим жизненным опытом.
Разъяренная графиня, вернувшись с несостоявшегося свидания в розовом саду дофина, сначала задала хорошую головомойку Чосеру, а потом приказала своим служанкам немедленно восстановить все изменения, которые были сделаны по совету Алехандро в интересах ее здоровья.
– Принесите обратно мое горностаевое покрывало, вместе со всеми блохами, будь они прокляты! Не хочу, чтобы что-нибудь напоминало мне о нем. И велите повару наготовить всякой еды – больше никаких скудных диет.
В разгар всей этой бурной деятельности Чосер сумел улучить момент и сказать графине:
– Думаю, он испытывал к вам искренние чувства. По крайней мере, так он мне говорил! Просто ему нужно было сбежать, и вы предоставили ему самую подходящую возможность. Уверен, он очень благодарен вам за это.
Элизабет отвернулась, скрывая слезы на глазах.
– Вы очень добры, молодой человек. Надеюсь, вы правы. И все же, не сомневайтесь, я сделаю все, чтобы вырвать из груди его сердце.
Конь исхудал сильнее, чем рассчитывал Алехандро, но все еще был крепок. За его ногами тоже следили, и вся сбруя была в целости и сохранности, поэтому лекарь уплатил человеку заранее обусловленную сумму и забрал коня. В результате золота у них осталось совсем мало, но меньше чем двумя конями было не обойтись.
Алехандро прошептал на ухо жеребцу ласковые слова, надеясь, что тот вспомнит его, что, похоже, и произошло. Он взобрался в седло и протянул руку Кэт.
Однако она не приняла ее, вместо этого устремив взгляд на второго коня, на котором сидел Гильом, а потом снова посмотрела на Алехандро.
– Мне кажется, твой конь слишком исхудал, чтобы унести двоих… пусть сначала отъестся немного. Я поскачу с Гильомом.
И не успел он возразить, как она уже сидела позади Каля, так естественно, словно это ей было не впервой. Она обняла его, чуть-чуть слишком крепко, и с явным удовольствием положила голову ему на плечо.
Они направили коней к северу. Алехандро сам удивлялся, отчего на сердце у него лежит такая тяжесть.
Двадцать шесть
Ресторан, где утром встретились Джейни и Майра Росс, занимал весь верхний этаж магазина в одной из боковых улиц.
Хорошо одетые клиенты; столики со скатертями пастельных тонов; официанты в черно-белой одежде, плывущие от одной группы посетителей к другой с источающими пар большими кофейными кружками. Желтоватый утренний свет, вливающийся сквозь огромные, от пола до потолка окна; витающие в воздухе ароматы завтрака.
Тем не менее жужжание голосов и выражение лиц несли в себе оттенок озабоченности. Атмосфера была насыщена тревогой.
Джейни слегка опоздала; хранительница уже ждала ее за столиком у окна.
– У вас такой вид, будто вы напуганы, дорогая, – заметила Майра, когда Джейни уселась.
– Так оно и есть. – Отдышавшись, она подвинула кресло к столу и посмотрела на Майру с оттенком вызова. – Вообще-то я не люблю, когда ко мне обращаются «дорогая», но сегодня, признаться, это звучит чертовски приятно.
Майра улыбнулась.
– Привычка – вторая натура. Так часто обращались друг к другу во времена моей молодости, тут нет ничего личного. Тем не менее я постараюсь воздержаться от этого обращения в разговоре с вами. – Она отпила глоток воды. – Признаться, ваше приглашение на завтрак стало для меня полной неожиданностью.
– Понимаю, – почему-то шепотом сказала Джейни. – Мною двигал порыв, но, пожалуйста, простите меня – я сейчас оказалась в очень трудной ситуации. – Она сделала глубокий вдох. – Начать с того, что мой дом сожгли…
Хранительница стиснула ладони.
– Господи! Это просто ужасно! И что… все сгорело?
Джейни печально покивала головой.
– И к тому же это произошло, когда я была в поездке, которая много значила для меня, и мне пришлось ее прервать.
– В свете того, что произошло, вы правильно сделали, вернувшись. В смысле, ваш дом…
– Как бы то ни было, – сказала Джейни, – сейчас у меня пропало желание обсуждать серьезные вопросы по телефону. Вот почему я столь кратко и, может быть, резко говорила с вами.
Майра сочувственно сжала руку Джейни.
– Ужасные новости, но, знаете, слава богу, что вас не было дома. Вы ведь могли погибнуть. Пережить нашествие Доктора Сэма и потом сгореть…
– Да, это было бы нечто.
– Все ваши вещи сгорели… не понимаю, как вы можете сидеть здесь и быть такой… спокойной, такой нормальной? Я, к примеру, была бы абсолютно не в себе.
– Я не спокойная и не нормальная. Даже близко ничего этого нет.
– Вы уверены, что это не авария… что кто-то намеренно поджег дом?
– Такое складывается впечатление. В последнее время кто-то постоянно пытается осложнить мне жизнь. Во всех отношениях.
– Но… почему?
– Потому что мои расследования, похоже, кого-то очень задевают. Я не понимаю, откуда исходит угроза. Такое чувство, будто этот кто-то всегда знает, что я делаю и когда.
Явно нервничая, Джейни оглянулась – усвоенная в последнее время привычка, которая уже начала раздражать ее саму. Майра непроизвольно сделала то же самое.
– Думаете, за вами следят? – спросила она, когда их взгляды снова встретились. – Или, может, прослушивают?
– Не исключено. Со мной то и дело случаются всякие странные вещи. Или, может, это просто психоз. Одно несомненно – я никогда в жизни не была в такой растерянности, как сейчас.
Появилась официантка, налила им обеим кофе и удалилась.
– Ив довершение всего я оказалась между двумя мужчинами.
Майра вскинула брови.
– Двумя? Прекрасно. Однако в этом я вам не помощница.
– Да, тут, наверное, никто не может помочь.
– Почему же, уверена, есть женщины, которые знают, как управиться с двумя мужчинами. Но только не я. С меня и одного было достаточно, а иногда даже более чем. В те времена, когда у меня вообще были мужчины…
На краткий миг Майрой, казалось, завладели меланхолические воспоминания. Джейни вежливо дождалась, пока задумчивое выражение исчезло с ее лица.
– Уверена, рано или поздно эта ситуация разрешится, так или иначе. И позвонила я вам совсем по другой причине.
У хранительницы, ясное дело, могла мелькнуть только одна мысль.
– Проблема с вашим дневником?
– Нет. Тут ничего не изменилось. И все же дневник имеет отношение к тому, почему я попросила вас о встрече. – Джейни тяжело вздохнула и на мгновение закрыла глаза. – Я отчаянно нуждаюсь в том, чтобы вернуть себе здравый ум, а этот ресторан… он для меня особенный. Сюда я в последний раз приводила маму позавтракать.
– Видимо, с ним у вас связано множество воспоминаний.
Джейни оглянулась вокруг, на этот раз подмечая и впитывая то, что составляло прелесть заведения. Снова посмотрев на Майру, она почувствовала себя увереннее.
– Да, это так. Вы не представляете, как я скучаю по матери. Я не ожидала, что она так рано уйдет.
– Мне очень жаль, – сказала Майра. – Все мы прошли через ужасные потери. С учетом всего происшедшего в последние годы я считаю, мне исключительно повезло, что я вообще выжила.
– Мне тоже.
Принесли меню, и они быстро сделали выбор, руководствуясь советами официантки.
– Я хочу кое о чем попросить вас, – сказала Джейни, когда официантка ушла.
Майра откинулась в кресле.
– Вы сумели разжечь мое любопытство. Хотя я с самого начала не предполагала, что вы хотите встретиться со мной только ради удовольствия побыть в моем обществе.
У Джейни вырвался смешок.
– Я знала, что общение с вами благотворно на меня подействует. Ваша искренность так… бодрит.
– Очень мило с вашей стороны. Но, пожалуйста, продолжайте.
Джейни рассказала ей о странном заболевании Абрахама Прайвеса и – сколько могла – о тайне, окружающей этот недуг. Когда она закончила, Майра несколько минут сидела молча.
– Это очень, очень грустно, – наконец сказала она.
– Да. А ведь это только те мальчики, о которых нам известно.
– Ох, бедняжки! А каково их несчастным матерям!
– Да. Я лично знакома только с одной из этих матерей. Она очень мужественный человек, но все это, конечно, ужасно для нее. Думаю, и другие чувствуют себя не лучше.
– Они теряют веру, вот что самое страшное.
– Наверное, поэтому я и воздерживалась от разговоров с ними.
– Можно что-нибудь сделать?
– Есть люди, которые занимаются этой проблемой. К примеру, молодая женщина, фактически эксперт в области генетики. Она тратит все свое время, пытаясь найти способ помочь мальчикам.
– Это в чем-то похоже на болезнь Тея-Сакса, – сказала Майра.
– Хуже, мне кажется.
– Эта женщина, эксперт, она еврейка?
Вопрос застал Джейни врасплох – о чем, о чем, а об этом она никогда не задумывалась; у Кристины и без того хватало странностей.
– Я не спрашивала. Ее фамилия Вогел. Общий облик скорее кельтский. Светлые волосы, голубые глаза, очень высокая, худощавая.
– Да, на еврейку не похожа, хотя в наше время всякое бывает. В моем детстве все было по-другому. Мы все знали, кто мы такие. Однако на самом деле я хотела спросить о другом: насколько она надежна?
Джейни растерялась.
– Смотря что подразумевать под словом «надежна», когда речь идет о подобной ситуации. Однако я могу определенно сказать, что она яркая, передовая, ясно и четко мыслящая. Не без странностей, но работник прекрасный.
– Я почему спрашиваю… – сказала Майра. – Потому что таким делом должны заниматься лучшие.
– Это подводит нас к той проблеме, для разрешения которой мне понадобилась наша помощь. Нам не хватает для решения головоломки маленького кусочка, очень важного. Даже Эйнштейн, возьмись он решать эту загадку, потерпел бы неудачу, если бы ему не хватило материала.
– Есть надежда, что вы сумеете этот кусочек заполучить?
– Мы пытаемся, но пока безуспешно.
– Звучит почти безнадежно.
– У меня и самой начинает возникать то же чувство, как ни прискорбно мне это признавать. – Джейни помолчала, как бы собираясь с мыслями, хотя на самом деле собирая все свое мужество. – Вчера вечером, когда мы ломали голову над этой проблемой, у меня возникла одна идея. Или, точнее говоря, несколько.
Во рту у нее внезапно пересохло, и ей пришлось отпить воды.
– Нам нужно раздобыть где-то крошечный сегмент одного совершенно определенного гена. Его можно получить от донора, не важно, живого или мертвого. Носители этого гена в основном евреи. Мы очень тщательно прочесали… самые разные базы данных, где, как нам казалось, можно его найти, но ничего не получилось. Потом мне пришло в голову, что, весьма вероятно, в других странах есть много евреев, которые никогда не вносили свой генетический материал в правительственный реестр. По-моему, окажись я на их месте, наверняка сделала бы все, чтобы избежать регистрации.
Голос Майры прозвучал ровно, почти безжизненно.
– Надо полагать, вы имеете в виду тех, кто выжил после холокоста, и их родственников.
– Да. В основном это европейские евреи, что увеличивает шанс найти того, кто нам нужен, поскольку большинство наших мальчиков тоже родом оттуда.
Майра вздохнула.
– Я очень мало сведуща в генетике, но если что и знаю, то лишь благодаря тому, что существует проблема, очень беспокоящая евреев, которые в этом действительно разбираются. Их немало. Видите ли, популяцию европейских евреев так сильно выкосил сначала холокост, а потом Вспышки, что генофонд, как говорят знающие люди, сократился до угрожающе низкого уровня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77