Ваша датирована тысяча трехсотыми годами, что касается второй, точную дату определить не удалось, хотя мы многократно и очень внимательно изучали ее в поисках именно временной ссылки. Ясно лишь, что она гораздо древнее, может быть, на несколько столетий. Точнее сказать трудно.
– Тогда каким образом почерк может быть одинаковым?
– То, что Алехандро писал в более древней книге, не оригинальный текст. И эти записи появились гораздо позже по сравнению со временем создания рукописи. Мы пришли к выводу, что доктор Санчес был одним из переводчиков более раннего текста.
– Значит ли это, что были и другие?
– Да, несколько. Когда рукопись Авраама попала нам в руки, мы тут же показали ее специалисту по средневековым почеркам. Он и сделал вывод, о котором я вам говорила, основываясь в большой степени на языке перевода. Санчес переводил на французский, а именно на так называемый придворный французский, представляющий собой архаическую версию сегодняшнего разговорного – что-то типа староанглийского. Вот почему вы сумели найти тех, кто помог вам в переводе. Возможно, Алехандро выучил этот язык во время своего обучения или в какой-то дворянской семье. С определенного момента почерк меняется, и вместе с ним французский меняется на провансальский, который на самом деле больше похож на испанский, чем на французский. Люди, которые писали на этом языке, принадлежали к низшему классу и, как правило, были родом из маленьких городков на юге Франции. По нашему мнению, начал переводить именно Санчес. По-видимому, он осознавал ценность рукописи и потому немало потрудился над ней.
– Знаю, ему нравился процесс познания сам по себе, однако непонятно, что такое ценное он нашел в этой книге.
– Конкретно сказать трудно. Однако если бы я была евреем и жила в те времена, то ценила бы все, что сделало бы мою жизнь хоть немного легче. А эта рукопись на самом деле представляет собой одно очень длинное письмо, в котором ее автор, человек по имени Авраам, дает наставления евреям, живущим в Европе. – Глаза Майры возбужденно вспыхнули. – В первой части книги он советует им, как жить, однако в основном она представляет собой руководство по алхимии. Здесь приведено множество подробнейших рецептов, как превратить обычные металлы в золото. По моему мнению, этот Авраам хотел быть уверен, что у его народа будут средства, чтобы выжить. Очаровательно, не правда ли?
– Но это же просто чушь!
– Чушь для нас, но в те годы многие люди страстно верили, что такое возможно. Во времена Средневековья и раннего Ренессанса все просто с ума сходили по этой идее. Сейчас нас сводит с ума поиск способа «просвечивать людей насквозь», а тогда это было превращение металлов. Не исключено, что доктор Санчес сам верил в это.
– Не думаю, – категорично заявила Джейни. – Алехандро был ученый, и очень талантливый.
Глаза Майры вспыхнули.
– Средневековый ученый. Скорее всего, он полагал, что мир плоский – если вообще задумывался об этом. И не сомневался, что дети зарождаются, когда крошечные человечки – они называли их «гомункулы» – во время совокупления переплывают от отца к матери. Поэтому он вполне мог уделить серьезное внимание руководству по алхимии. Именно алхимики, по крайней мере в Европе, занимались тем, что отдаленно напоминает сегодняшнюю химию. И все это было связано с религиозными ритуалами… – Майра оборвала себя, разглядев подавленное выражение на лице Джейни. – Что с вами?
– Я немного разочарована.
– Господи всемогущий, почему? Вы снова делаете из него героя – это, конечно, выглядит гораздо более волнующе.
– Из того, что я прочла в дневнике, у меня создалось впечатление, что он был человек выдающийся.
Майра вздохнула и покачала головой.
– Иврит, французский, латынь, испанский, не говоря уж об английском, который в те времена мало кто знал. Конечно, он был человек выдающийся. Те, кто переводил книгу Авраама после него, делали это гораздо менее близко к тексту. Он перевел большой кусок в начале, а потом внезапно прекратил работу. Хотя, замечу, пару ошибок он все-таки допустил. Но, готова поспорить на что угодно, сделал это умышленно. Это были совсем простые слова, а он переставил их, изменив смысл.
– Он не мог сделать это по невнимательности.
– Может, он переводил под каким-то давлением и не хотел, чтобы истинная суть книги стала доступна не тому, кому следует.
– Это более похоже на него, – сказала Джейни.
Майра с улыбкой посмотрела на рукопись.
– Ошибка там или нет, все равно это очаровывает, что ни говори. – Она осторожно перевернула страницу и прочла слова приветствия. – «Еврей Авраам, принц, жрец, левит, астролог и философ, ко всем евреям, гневом Господа рассеянным среди галлов, с пожеланием здоровья». – Она просто сияла от удовольствия. – Он писал на обратной стороне листов. Папирус – это ведь в буквальном смысле листья. Вот почему он такой хрупкий. Предполагается, что листья имеют тенденцию разлагаться.
Джейни недоверчиво покачала головой.
– Поразительно.
– Согласна. Этот человек перехитрил время.
– Хотел он того или нет. – Джейни взволнованно переводила взгляд с одной книги на другую. – Алехандро Санчес очаровал меня с тех пор, как я впервые увидела его дневник. Можете себе представить? Еще в четырнадцатом столетии он понимал, что такое антитела, и использовал это свое понимание для разработки лекарства от чумы. От чумы! Если бы власти прислушались к нему, если бы сделали несколько очень простых вещей, «черная смерть» не затянулась бы так надолго, и миллионы жизней оказались бы спасены. Но все они, наверное, считал и его безумцем. – Она рассеянно посмотрела вниз, а когда снова подняла взгляд, на лице возникло выражение тревоги. – Безумец он был или нет, иногда у меня возникает чувство, что я люблю этого человека. Через века. Не романтической любовью, нет; просто ощущение чуда, вроде того, какое испытываешь, глядя на ребенка.
– Тогда я официально объявляю вас почетной еврейской матерью, – с воодушевлением заявила Майра. – Теперь вы можете на законном основании сказать: «И это мой сын, доктор…»
Джейни рассмеялась.
– Я польщена. Правда. Но скажите мне, как одна еврейская мать другой, что из всего этого следует?
– Из этого следует, что ваш дневник гораздо более ценен, чем я поначалу думала. И я имею в виду не только деньги.
Новость о потенциальной ценности дневника не слишком взбудоражила Джейни; она просто поставила галочку в уме, понимая, что к этому придется вскоре вернуться.
Когда тем же днем она снова включила Виртуальный Мнемоник, ее ждал второй сюрприз. Оценочная программа, которую она запустила утром, закончила свою работу, и Джейни поспешно принялась просматривать результаты.
Едва открыв файл, она поняла, что не скоро оторвется от его изучения.
– Я солгала тебе тогда, – сообщила она Тому. – Нужно поговорить.
– Знаешь что? Думаю, тебе не помешает хорошая прогулка.
Вот так-так! Она сунула выскользнувшую прядь волос за ухо и прикусила губу, радуясь, что Том не видит этих нервных жестов.
– А… Я забыла оплатить счет?
Он засмеялся; этот низкий, какой-то нутряной звук слегка успокоил ее.
– Нет. Просто очередная неудачная попытка пошутить. Ну, не мое это, что поделаешь? Хотя я, наверное, никогда не перестану пытаться. Сегодня днем у меня зарезервировано время для небольшой прогулки. И погода подходящая. Но моя постоянная партнерша отказалась. Я, однако, по-прежнему не прочь пройтись, просто не хочу делать это в одиночку. Можно ведь и гулять, и говорить одновременно, верно?
Его постоянная партнерша. Звучит не слишком приятно, но спрашивать она не стала.
– Не знаю. Не могу обещать. Однако постараюсь.
– Ошибка номер один, которую совершают путешественники: слишком много всего тащат на себе. – Он игриво оттянул лямку ее рюкзака. – Ты бы так не мучилась, если бы он был полегче.
– Он не тяжелый, – возразила Джейни. – И я не взяла с собой ничего лишнего.
Они медленно, но верно поднимались по длинному скалистому склону – это был уже не холм, но еще не гора, – вероломному, как логово льва. На пути сюда Том описал этот подъем как «тропу средней тяжести», однако постепенно склон становился все круче, и Джейни с трудом находила опору. Оглянувшись, она бросила сердитый взгляд на Тома; он шел по пятам за ней, посмеиваясь себе под нос. Ему, видите ли, смешно! Возникло мимолетное желание заехать подкованным ботинком прямо ему в лицо.
– По-твоему, это забавно? – сказала Джейни. – По-моему, нет. Вроде бы ты говорил, что мы идем прогуляться.
Добравшись до верха, Джейни уселась на валун, прислонилась спиной к скале и позволила расслабиться усталым рукам и ногам. Надолго присосалась к бутылке с водой, слегка опрыскала лицо, промокнула его рукавом рубашки и заодно вытерла нос.
– Фу-у-у… С одной стороны пот, с другой стороны жидкость от комаров… я чувствую себя ужасно грязной и вообще отвратительной.
– Это неотъемлемое право человека – время от времени быть таким. Вот в данный момент мы и осуществляем свои права.
На лице Тома расплылась юношеская улыбка, и на миг Джейни забыла, что он человек средних лет, как и она сама. Голову он повязал банданой, и это позволяло вообразить под ней копну волос, которая у него когда-то была, хотя даже в молодые годы бросалось в глаза, как быстро она редеет.
– Вот такие они, люди, – провозгласил он, обращаясь к скалам, и с энтузиазмом ударил себя кулаками по груди. – Потные, грязные, с ноющими от боли мышцами.
Джейни рассмеялась.
– Другие люди, а мне, пожалуйста, покажи, где тут поблизости джакузи.
– Чуть позже, женщина. Сначала заработай. – Он сделал хороший глоток из своей бутылки с водой и тоже вытерся рукавом. – Ну, рассказывай.
– Может, сначала придумаешь для меня какую-нибудь новую пытку?
– Нет. По-моему, с тебя хватит.
– По-моему, тоже.
Том выждал немного, но, не услышав продолжения, спросил:
– Тебя все это достало, надо понимать?
Внимание Джейни привлек кружащий над головой ястреб. Заслонив от солнца глаза, она смотрела, как он без видимых усилий скользит в высоте в поисках очередной закуски, за которую ему не придется платить и которую он не будет жарить. Она завистливо вздохнула и перевела взгляд на своего дорогого, верного друга.
– Да, меня все это достало. Пару дней назад Брюс посоветовал мне бросить все к черту и сбежать, куда получится. Может, он был прав.
Том сбил с руки комара и иронически усмехнулся.
– В Боливию получится. И на Мадагаскар. И даже такой неопытный в иммиграционных законах человек, как я, смог бы, наверное, отправить тебя в какую-нибудь центральноафриканскую страну. Или в Индию, если тебя уж совсем прижало.
– Беда в том, что я не хочу никуда ехать.
– По правде говоря, меня это радует.
Их взгляды встретились.
– Я скучал бы по тебе.
Последовала пауза длиной в целую вечность. Потом Джейни снова обрела голос.
– Я бы по тебе тоже.
Напряженный момент требовал разрядки, и Том, как всегда, сумел найти выход.
– Я о том, что ты будешь делать со всеми своими деньгами, если перестанешь платить мне?
– Скорее всего, буду платить новому адвокату.
Он засмеялся, совершенно искренне.
– Что ж, по крайней мере, они останутся в нашей сфере деятельности, и на том спасибо. – Он круто сменил тему разговора, выручая их обоих. – Ты что, тащила меня сюда только ради того, чтобы сказать…
Джейни удивленно вскинула брови.
– У меня совсем другое мнение насчет того, кто кого тащил. – Она вздохнула и перевела взгляд на далекий горизонт. – Такое чувство, будто меня снова со всех сторон обложили.
Он положил руку ей на плечо и слегка сжал его.
– Твои правовые проблемы со временем разрешатся сами собой. Нужно просто проявить терпение, вот все, что я могу сказать.
– Хотелось бы, чтобы у меня были только правовые проблемы.
– Мои гарантии ни на что другое не распространяются.
– Сейчас мне нужен не адвокат, Том, а друг.
Всякий оттенок юмора исчез из его голоса.
– Джейни, ты же знаешь, я всегда готов выступить в этом качестве. Не нужно даже просить.
– Знаю. Не думай, что я в тебе усомнилась. Прости. Насколько хорошим другом ты чувствуешь себя сегодня?
Он снова заговорил не так серьезно.
– Настолько, насколько пожелаешь.
– Типа «совершенно секретно» подойдет?
– Черт! А зачем иначе я повел тебя сюда?
Джейни не могла сдержать улыбки.
– Ну, может, не совсем «совершенно секретно». На самом деле я не знаю, как ко всему этому относиться.
Она открыла рюкзак, вытащила Виртуальный Мнемоник, установила его на коленях и рассказала о Кристине и о том, как она напористо вторглась в ее жизнь. В общих чертах описала, чем ее просила заняться эта молодая женщина, слишком сильно напоминающая Бетси, чтобы чувствовать себя с ней спокойно.
– Это похоже на «Миссия невыполнима».
– И все это вот тут, в Виртуальном Мнемонике, моем новом «песике». Кстати, я не должна оставлять его одного.
– Почему?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
– Тогда каким образом почерк может быть одинаковым?
– То, что Алехандро писал в более древней книге, не оригинальный текст. И эти записи появились гораздо позже по сравнению со временем создания рукописи. Мы пришли к выводу, что доктор Санчес был одним из переводчиков более раннего текста.
– Значит ли это, что были и другие?
– Да, несколько. Когда рукопись Авраама попала нам в руки, мы тут же показали ее специалисту по средневековым почеркам. Он и сделал вывод, о котором я вам говорила, основываясь в большой степени на языке перевода. Санчес переводил на французский, а именно на так называемый придворный французский, представляющий собой архаическую версию сегодняшнего разговорного – что-то типа староанглийского. Вот почему вы сумели найти тех, кто помог вам в переводе. Возможно, Алехандро выучил этот язык во время своего обучения или в какой-то дворянской семье. С определенного момента почерк меняется, и вместе с ним французский меняется на провансальский, который на самом деле больше похож на испанский, чем на французский. Люди, которые писали на этом языке, принадлежали к низшему классу и, как правило, были родом из маленьких городков на юге Франции. По нашему мнению, начал переводить именно Санчес. По-видимому, он осознавал ценность рукописи и потому немало потрудился над ней.
– Знаю, ему нравился процесс познания сам по себе, однако непонятно, что такое ценное он нашел в этой книге.
– Конкретно сказать трудно. Однако если бы я была евреем и жила в те времена, то ценила бы все, что сделало бы мою жизнь хоть немного легче. А эта рукопись на самом деле представляет собой одно очень длинное письмо, в котором ее автор, человек по имени Авраам, дает наставления евреям, живущим в Европе. – Глаза Майры возбужденно вспыхнули. – В первой части книги он советует им, как жить, однако в основном она представляет собой руководство по алхимии. Здесь приведено множество подробнейших рецептов, как превратить обычные металлы в золото. По моему мнению, этот Авраам хотел быть уверен, что у его народа будут средства, чтобы выжить. Очаровательно, не правда ли?
– Но это же просто чушь!
– Чушь для нас, но в те годы многие люди страстно верили, что такое возможно. Во времена Средневековья и раннего Ренессанса все просто с ума сходили по этой идее. Сейчас нас сводит с ума поиск способа «просвечивать людей насквозь», а тогда это было превращение металлов. Не исключено, что доктор Санчес сам верил в это.
– Не думаю, – категорично заявила Джейни. – Алехандро был ученый, и очень талантливый.
Глаза Майры вспыхнули.
– Средневековый ученый. Скорее всего, он полагал, что мир плоский – если вообще задумывался об этом. И не сомневался, что дети зарождаются, когда крошечные человечки – они называли их «гомункулы» – во время совокупления переплывают от отца к матери. Поэтому он вполне мог уделить серьезное внимание руководству по алхимии. Именно алхимики, по крайней мере в Европе, занимались тем, что отдаленно напоминает сегодняшнюю химию. И все это было связано с религиозными ритуалами… – Майра оборвала себя, разглядев подавленное выражение на лице Джейни. – Что с вами?
– Я немного разочарована.
– Господи всемогущий, почему? Вы снова делаете из него героя – это, конечно, выглядит гораздо более волнующе.
– Из того, что я прочла в дневнике, у меня создалось впечатление, что он был человек выдающийся.
Майра вздохнула и покачала головой.
– Иврит, французский, латынь, испанский, не говоря уж об английском, который в те времена мало кто знал. Конечно, он был человек выдающийся. Те, кто переводил книгу Авраама после него, делали это гораздо менее близко к тексту. Он перевел большой кусок в начале, а потом внезапно прекратил работу. Хотя, замечу, пару ошибок он все-таки допустил. Но, готова поспорить на что угодно, сделал это умышленно. Это были совсем простые слова, а он переставил их, изменив смысл.
– Он не мог сделать это по невнимательности.
– Может, он переводил под каким-то давлением и не хотел, чтобы истинная суть книги стала доступна не тому, кому следует.
– Это более похоже на него, – сказала Джейни.
Майра с улыбкой посмотрела на рукопись.
– Ошибка там или нет, все равно это очаровывает, что ни говори. – Она осторожно перевернула страницу и прочла слова приветствия. – «Еврей Авраам, принц, жрец, левит, астролог и философ, ко всем евреям, гневом Господа рассеянным среди галлов, с пожеланием здоровья». – Она просто сияла от удовольствия. – Он писал на обратной стороне листов. Папирус – это ведь в буквальном смысле листья. Вот почему он такой хрупкий. Предполагается, что листья имеют тенденцию разлагаться.
Джейни недоверчиво покачала головой.
– Поразительно.
– Согласна. Этот человек перехитрил время.
– Хотел он того или нет. – Джейни взволнованно переводила взгляд с одной книги на другую. – Алехандро Санчес очаровал меня с тех пор, как я впервые увидела его дневник. Можете себе представить? Еще в четырнадцатом столетии он понимал, что такое антитела, и использовал это свое понимание для разработки лекарства от чумы. От чумы! Если бы власти прислушались к нему, если бы сделали несколько очень простых вещей, «черная смерть» не затянулась бы так надолго, и миллионы жизней оказались бы спасены. Но все они, наверное, считал и его безумцем. – Она рассеянно посмотрела вниз, а когда снова подняла взгляд, на лице возникло выражение тревоги. – Безумец он был или нет, иногда у меня возникает чувство, что я люблю этого человека. Через века. Не романтической любовью, нет; просто ощущение чуда, вроде того, какое испытываешь, глядя на ребенка.
– Тогда я официально объявляю вас почетной еврейской матерью, – с воодушевлением заявила Майра. – Теперь вы можете на законном основании сказать: «И это мой сын, доктор…»
Джейни рассмеялась.
– Я польщена. Правда. Но скажите мне, как одна еврейская мать другой, что из всего этого следует?
– Из этого следует, что ваш дневник гораздо более ценен, чем я поначалу думала. И я имею в виду не только деньги.
Новость о потенциальной ценности дневника не слишком взбудоражила Джейни; она просто поставила галочку в уме, понимая, что к этому придется вскоре вернуться.
Когда тем же днем она снова включила Виртуальный Мнемоник, ее ждал второй сюрприз. Оценочная программа, которую она запустила утром, закончила свою работу, и Джейни поспешно принялась просматривать результаты.
Едва открыв файл, она поняла, что не скоро оторвется от его изучения.
– Я солгала тебе тогда, – сообщила она Тому. – Нужно поговорить.
– Знаешь что? Думаю, тебе не помешает хорошая прогулка.
Вот так-так! Она сунула выскользнувшую прядь волос за ухо и прикусила губу, радуясь, что Том не видит этих нервных жестов.
– А… Я забыла оплатить счет?
Он засмеялся; этот низкий, какой-то нутряной звук слегка успокоил ее.
– Нет. Просто очередная неудачная попытка пошутить. Ну, не мое это, что поделаешь? Хотя я, наверное, никогда не перестану пытаться. Сегодня днем у меня зарезервировано время для небольшой прогулки. И погода подходящая. Но моя постоянная партнерша отказалась. Я, однако, по-прежнему не прочь пройтись, просто не хочу делать это в одиночку. Можно ведь и гулять, и говорить одновременно, верно?
Его постоянная партнерша. Звучит не слишком приятно, но спрашивать она не стала.
– Не знаю. Не могу обещать. Однако постараюсь.
– Ошибка номер один, которую совершают путешественники: слишком много всего тащат на себе. – Он игриво оттянул лямку ее рюкзака. – Ты бы так не мучилась, если бы он был полегче.
– Он не тяжелый, – возразила Джейни. – И я не взяла с собой ничего лишнего.
Они медленно, но верно поднимались по длинному скалистому склону – это был уже не холм, но еще не гора, – вероломному, как логово льва. На пути сюда Том описал этот подъем как «тропу средней тяжести», однако постепенно склон становился все круче, и Джейни с трудом находила опору. Оглянувшись, она бросила сердитый взгляд на Тома; он шел по пятам за ней, посмеиваясь себе под нос. Ему, видите ли, смешно! Возникло мимолетное желание заехать подкованным ботинком прямо ему в лицо.
– По-твоему, это забавно? – сказала Джейни. – По-моему, нет. Вроде бы ты говорил, что мы идем прогуляться.
Добравшись до верха, Джейни уселась на валун, прислонилась спиной к скале и позволила расслабиться усталым рукам и ногам. Надолго присосалась к бутылке с водой, слегка опрыскала лицо, промокнула его рукавом рубашки и заодно вытерла нос.
– Фу-у-у… С одной стороны пот, с другой стороны жидкость от комаров… я чувствую себя ужасно грязной и вообще отвратительной.
– Это неотъемлемое право человека – время от времени быть таким. Вот в данный момент мы и осуществляем свои права.
На лице Тома расплылась юношеская улыбка, и на миг Джейни забыла, что он человек средних лет, как и она сама. Голову он повязал банданой, и это позволяло вообразить под ней копну волос, которая у него когда-то была, хотя даже в молодые годы бросалось в глаза, как быстро она редеет.
– Вот такие они, люди, – провозгласил он, обращаясь к скалам, и с энтузиазмом ударил себя кулаками по груди. – Потные, грязные, с ноющими от боли мышцами.
Джейни рассмеялась.
– Другие люди, а мне, пожалуйста, покажи, где тут поблизости джакузи.
– Чуть позже, женщина. Сначала заработай. – Он сделал хороший глоток из своей бутылки с водой и тоже вытерся рукавом. – Ну, рассказывай.
– Может, сначала придумаешь для меня какую-нибудь новую пытку?
– Нет. По-моему, с тебя хватит.
– По-моему, тоже.
Том выждал немного, но, не услышав продолжения, спросил:
– Тебя все это достало, надо понимать?
Внимание Джейни привлек кружащий над головой ястреб. Заслонив от солнца глаза, она смотрела, как он без видимых усилий скользит в высоте в поисках очередной закуски, за которую ему не придется платить и которую он не будет жарить. Она завистливо вздохнула и перевела взгляд на своего дорогого, верного друга.
– Да, меня все это достало. Пару дней назад Брюс посоветовал мне бросить все к черту и сбежать, куда получится. Может, он был прав.
Том сбил с руки комара и иронически усмехнулся.
– В Боливию получится. И на Мадагаскар. И даже такой неопытный в иммиграционных законах человек, как я, смог бы, наверное, отправить тебя в какую-нибудь центральноафриканскую страну. Или в Индию, если тебя уж совсем прижало.
– Беда в том, что я не хочу никуда ехать.
– По правде говоря, меня это радует.
Их взгляды встретились.
– Я скучал бы по тебе.
Последовала пауза длиной в целую вечность. Потом Джейни снова обрела голос.
– Я бы по тебе тоже.
Напряженный момент требовал разрядки, и Том, как всегда, сумел найти выход.
– Я о том, что ты будешь делать со всеми своими деньгами, если перестанешь платить мне?
– Скорее всего, буду платить новому адвокату.
Он засмеялся, совершенно искренне.
– Что ж, по крайней мере, они останутся в нашей сфере деятельности, и на том спасибо. – Он круто сменил тему разговора, выручая их обоих. – Ты что, тащила меня сюда только ради того, чтобы сказать…
Джейни удивленно вскинула брови.
– У меня совсем другое мнение насчет того, кто кого тащил. – Она вздохнула и перевела взгляд на далекий горизонт. – Такое чувство, будто меня снова со всех сторон обложили.
Он положил руку ей на плечо и слегка сжал его.
– Твои правовые проблемы со временем разрешатся сами собой. Нужно просто проявить терпение, вот все, что я могу сказать.
– Хотелось бы, чтобы у меня были только правовые проблемы.
– Мои гарантии ни на что другое не распространяются.
– Сейчас мне нужен не адвокат, Том, а друг.
Всякий оттенок юмора исчез из его голоса.
– Джейни, ты же знаешь, я всегда готов выступить в этом качестве. Не нужно даже просить.
– Знаю. Не думай, что я в тебе усомнилась. Прости. Насколько хорошим другом ты чувствуешь себя сегодня?
Он снова заговорил не так серьезно.
– Настолько, насколько пожелаешь.
– Типа «совершенно секретно» подойдет?
– Черт! А зачем иначе я повел тебя сюда?
Джейни не могла сдержать улыбки.
– Ну, может, не совсем «совершенно секретно». На самом деле я не знаю, как ко всему этому относиться.
Она открыла рюкзак, вытащила Виртуальный Мнемоник, установила его на коленях и рассказала о Кристине и о том, как она напористо вторглась в ее жизнь. В общих чертах описала, чем ее просила заняться эта молодая женщина, слишком сильно напоминающая Бетси, чтобы чувствовать себя с ней спокойно.
– Это похоже на «Миссия невыполнима».
– И все это вот тут, в Виртуальном Мнемонике, моем новом «песике». Кстати, я не должна оставлять его одного.
– Почему?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77