Какие ставки? Вот это было ему пока неясно.
- Почему? - спросил голос.
Виктор с облегчением увидел бесшумно приближающуюся слева сверху массивную тень. Это мог быть только их штурмовик.
- Потому что я предпочитаю говорить с вами с орбиты.
- Хорошо, - согласился голос. - Через полчаса.
«Сапсан» наконец материализовался и распахнул десантный люк. Вика, видимо, решила плюнуть на возможных свидетелей.
- Быстро! - прокричала им изнутри Вика, игнорируя радиоканал. - Быстро! Бросайте все, грузитесь и уходим!
- Не суетись, солнышко! - откликнулся Виктор. - Бросай захваты!
Из «Сапсана» послышались неразборчивые ругательства по-французски, но в днище штурмовика открылся еще один люк, и из него выпали три пучка щупалец элеваторных захватов, и Виктор с Максом быстро закрепили их на своих тележках.
- Поднимай! - заорал Виктор и, пропустив Макса вперед, нырнул в люк.
Они быстро заняли свои места, и Вика, в привычной уже манере сумасшедшей гонщицы, погнала «Сапсан» на орбиту, попутно совершая противоракетные маневры, маневры уклонения и «скрадывания».
- Кидай ретрансляторы и переходи в пассивный режим, - распорядился Виктор, пальцы которого в это время асинхронно бегали по сенсорам вычислителя (левая рука) и тактического центра (правая рука).
- Макс, а что за «Мурка» вдруг? - задал он наконец один из занимавших его вопросов, хотя и не главный. Отнюдь нет.
- Потому что «раз пошли на дело», - сразу откликнулся Макс.
- Ты что, наш фольклор изучал? Или как?
- Скорее, или как. Это меня Ваня Жук научил, лейтенант из группы Кондратьева. Он в детстве беспризорничал, весь Союз под поездами объездил, ну и репертуар у него был соответствующий.
- Понятно, - сказал Виктор и перешел к главному: - А теперь приступим к разоблачению псевдонимов и срыванию масок. Чего это он тебя морозильником величал?
- Да нет, - с видимой неохотой ответил Макс. - Он настоящую мою фамилию знает, Федя, ту, которую я и сам уже почти забыл. И не просто знает, а произносит на еврейский лад, то есть так, как ее прочел бы вслух еврей, будь она записана по-нашему, на иврите.
- Даже так? - усмехнулся Виктор. - Ну, я где-то так и предполагал. Что-то очень знакомое, знаешь ли. И как, ты говоришь, пишется твоя фамилия на латинице?
- Ди заглавная, и, пи, эй, ар, аи, эс, - продиктовал Макс, все больше мрачнея.
- Ты уверен, что ди именно заглавная, а не строчная? - уточнил Виктор, доставая сигарету и задумчиво ее рассматривая. - И почему Deparis, а не, скажем, de Paris, дорогой товарищ?
- Потому что я Дефриз, а не де Парис.
- Ну это мы оставим товарищу Сталину разбираться, что да как. Он у нас главный по языкознанию. Вот пусть и растолкует. - Виктор, наконец, закурил и сделал первую затяжку. - А фамилия у тебя, Макс, знатная. Голубая кровь, девочка. - Он подмигнул Лике. - Это не кот насрал.
- Все, Федор! - вмешалась Вика. - Еще одно слово на твоем варварском сленге, и я с тобой вообще отказываюсь говорить… И не только говорить, - добавила она грозно, после короткой паузы.
- Все, все! - запротестовал Виктор, поднимая руки. - Понял, осознал, вчера прекратил. Нет, ну в самом деле… Вика! Мне что, переключение делать, что ли? Я в этой шкуре семьдесят лет прожил. Привык. Это же образ!
- Действительно, Вика, - сказала Лика. - Он же не нарочно. И потом Федя почти и не ругается…
- Да пусть он ругается, только чтобы я понимала! Я же его не понимаю!
- Ты права, солнышко, - согласился Виктор. - А я не прав. Исправиться не обещаю, но я постараюсь говорить понятнее.
- Ладно, - махнула рукой Вика. - Продолжай.
- Да, так вот, возвращаясь к теме… Между прочим, если кто-нибудь надеется, что со мной можно справиться при помощи филибастеров, пусть не надеется! С мысли меня не сбить. Лика, детка, ты знаешь, что в жилах твоего героя течет голубая кровь?
- Достаточно, Федя. - Макс тоже закурил сигарету. - Ну что ты актерствуешь? Тебе ли говорить это мне? Рассказать про твоего дедушку? А я что? Простой чешский еврей с сефардской фамилией…
- Ну да, ну да, - покивал головой Виктор. - Моего дедушку вспомнил, а про своего промолчал. Только, Макс, я-то знаю, кем был твой дедушка Давид. Его ведь Давидом звали?
- Вот как?
- Вот так.
- Мне кажется, я тебе не рассказывал.
- Не рассказывал. Но я этим делом в сорок шестом специально занимался, только не знал, что Давид Де Фриз это твой дедушка.
- Федя, ты уверен, что ничего не путаешь? - Макс уже взял себя в руки и был совершенно спокоен. Во всяком случае, так казалось. «Или он хочет, чтобы так казалось?» - спросил себя Виктор.
- Уверен, - сказал он вслух. - Я занимался именно Давидом Де Фризом, то есть не только им, и даже не столько им, но и им тоже.
- Федя, - сказал Макс ленивым голосом, как он умел, когда хотел показать, что его собеседник не прав, но не хотел говорить этого прямо. - Федя, Давид был обыкновенным пражским раввином. Таких, как он, в то время в Праге было много. Сотни, наверное. И жил он, заметь, в первой половине девятнадцатого века. Какой тут может быть интерес у разведки?
- Во-первых, у разведки очень широкие интересы. И не мне тебе это объяснять. Согласен? - Виктор с интересом смотрел на Макса, вновь ставшего прежним Максом, спокойным, деловитым, чуть ироничным и чертовски умным сукиным сыном. Краем глаза он отметил, с каким интересом следят за развитием сюжета их женщины.
- Ну? - сказал Макс.
И Виктор продолжил, не торопясь:
- А, во-вторых, рав Де Фриз не был рядовым раввином. Он был крупнейшим каббалистом своего времени, а может быть, и не только своего.
- Вот как? - Макс изобразил на лице умеренный скепсис и закурил новую сигарету. - Вика, тебя не затруднит налить мне стакан воды? Тебе, Федя, виднее. Это ты его изучал. А я Давида и не помню почти. Спасибо, Вика. - Он принял у Виктории стакан и, сделав пару глотков, опорожнил его на две трети. - Так вот, Федя. Я, конечно, могу ошибаться, и мой дед, действительно, мог быть каббалистом - в конце концов, многие из них увлекаются каббалой, - но я сомневаюсь, чтобы он был крупнейшим, как ты выразился. Крупнейшие все на виду. О них известно. О них книги пишут, в конце-то концов. Я бы знал.
- Крупнейший, крупнейший! - не согласился Виктор. - Ты мне поверь. Я знаю, что говорю. Я, между прочим, через твоего деда и весь этот сюрреализм, и иврит выучил. Не знал? Знай! Ани йодея иврит маспик тов кдей лесапер леха коль хасипур хазе бесфатха ядиди хаякар.
- Недурно, - согласился Макс.
- А то! Меня, между прочим, сам Шапиро учил, а Феликс Львович иврит знал лучше, чем некоторые у вас, в Израиле. - Виктор бросил взгляд на часы - он умел помнить о многом одновременно. - И где же, спрашивается, наши нежданные друзья?
- Не волнуйся, - откликнулся Макс, который тоже умел держать в голове несколько тем сразу. - Позвонят. Куда им деваться? Это мы им нужны, а не наоборот. К счастью. Но ты отвлекся. Что там с моим дедушкой не так?
- С ним, как я помню, уже давно все так, - сказал Виктор, возвращаясь к теме разговора. - Дело там было не в нем. То есть делом, самим делом занимались не мы, а… А, черт с ним! - махнул он рукой. - Дело давнее. Будем считать, что гриф секретности снят. Была у нас «шарашка», наподобие тех, что в тридцатые еще расплодились. Секретная до ужаса. Занималась она, «шарашка» эта, всякой оккультной ересью. Так что сутью дела я не интересовался, да и неинтересна мне вся эта алхимия с магией. Не мой профиль. Но нам сбросили приказ раскрутить дело о «скрытом гаоне». Был, якобы, в центральной или восточной Европе в конце XVIII века какой-то выдающийся ученый-раввин - гаон, по-вашему - который к тому же был и крупнейшим каббалистом, но, по причинам нам не вполне понятным, широкой общественности неизвестный. Вот, собственно, этим вопросом я и занимался. Типа, кто, что и почему? Мы искали этого «неизвестного», и, естественно, попутно решали целый ряд не менее животрепещущих вопросов. А Прага в этом смысле была на тот момент идеальным местом для наших поисков.
- Архивы, - кивнул головой Макс.
- Точно, - подтвердил Виктор и добавил для слушательниц, которые вряд ли знали, о чем идет речь. - Немцы во время войны собрали в Праге огромное количество еврейских книг и рукописей. Со всей Европы везли. Хотели, гады, устроить после войны музей исчезнувшего народа. Музея не получилось, а архив достался нам.
- Секунду! - неожиданно подала голос Виктория. - Архивы были уничтожены по приказу Сталина. Разве нет?
- Не совсем так, - покачал головой Виктор. - Вернее, совсем не так. Никто их не уничтожал. То есть потом - сильно потом - да, уничтожили, когда в конце пятидесятых концы в воду прятали. А тогда нет.
- У нас была такая информация, - снова кивнул Макс. - Но доказательств не было.
- Еще бы! - усмехнулся Виктор. - Там знаете какая секретность была? Бумагу палили день и ночь, а архивы вывозили. Тихо, ночами, в грузовиках, перевозивших солдат. Едут солдаты, понимаешь… Ну да бог с ними и с нами всеми. Просто именно там, в Праге, я и вышел на Давида Де Фриза. Ты, например, знаешь, Макс, что не только Давид, но и его отец, и дед тоже, были каббалистами? И, заметь, не из последних. И жил твой прадед, действительно, в Париже… А знаешь, где жил его прадед? Я имею в виду прадеда твоего прадеда?
- Ты мне что, генеалогическое древо составил? - усмехнулся Макс. - Ну давай, не тяни! Аншлаг обеспечен.
- Он…
Но тут ожил канал связи.
- Здравствуйте, - произнес им всем в уши уже знакомый голос. - Доброго времени суток. Приступим к переговорам?
Виктор бросил быстрый взгляд на часы. Сорок семь минут!
«Они пытались нас обнаружить, - прикинул он. - Но не нашли. Это утешает». Между тем Макс включил микрофон и сказал без преамбул:
- Приступайте.
- Господин Дефриз, мы предлагаем честный обмен.
- Что на что?
- Земля в обмен на империю.
- Что конкретно вы имеете в виду?
- Вы остаетесь на Земле и соответственно не вмешиваетесь в дела империи, которые вас не касаются и касаться не должны. Мы улетаем домой и не вмешиваемся больше в дела Земли, которые предоставляем вам.
- То есть вам нужен корабль.
- Да.
- Почему же вы с этого не начали?
- Это не главное.
- А что главное?
- Господин Дефриз, Легиона больше нет. Он уничтожен полностью, и новый император не намерен его возрождать. Следовательно, вам нечего делать в империи. Какой может быть у вас интерес в империи, если вы уже не на службе? Если тех, кому вы присягали, уже нет, и некому даже снова вас призвать? Это понятно?
- Я вас понимаю, но вы, вероятно, не понимаете нас. У меня и моих друзей могут быть интересы и помимо Легиона.
- Вы чужаки в империи, господин Дефриз, и вы это знаете. Вы земляне, вот и живите на Земле. И не пытайтесь нас обмануть, мы знаем, что такое Легион. Поверьте, вам нечего делать в империи. У вас просто нет в империи интересов.
«Они не знают про Вику и про нас знают мало, - понял Виктор. - Молодец, Макс, дожимай! Вытяни все, что можно».
- Так, - между тем сказал Макс. - С первой частью понятно. Что по поводу Земли?
- Земля не представляет такого большого интереса, чтобы империя не могла от нее отказаться. Земля останется вам. Мы полагаем, что это честная сделка.
- Это еще не сделка, - возразил Макс. - Это демонстрация намерений. Это ваше предложение, и только. Притом предложение, исходящее из неверных предпосылок.
- Что вы имеете в виду? - Говоривший был, очевидно, удивлен и раздражен одновременно.
- Видите ли, - начал Макс. - Если говорить обо мне, то я прожил в империи больше пятидесяти лет. Лучших, заметьте, лет моей жизни. И я их прожил там действительно хорошо. А на Земле я прожил семьдесят лет. О детстве не говорю. Я его не помню. Но эти семьдесят лет я помню хорошо. Сплошные войны, голод, болезни, страх и старость. Сказанное верно и для моих друзей. Так что для нас империя и что Земля?
- Вы хотите сказать, что Земля вам не интересна?
- Ну не то чтобы совсем не интересна, но империя все-таки куда как привлекательнее.
- Но это же ваш народ!
- А что, я чем-то так уж отличаюсь от аханков? Мои врачи в Тхолане этого не находили.
- Вы не сможете стать владыками империи! - Голос кипел возмущением.
- А нам и не надо, - равнодушно ответил Макс. - Я и так хорошо жил. Если будет не хуже, я не возражаю.
- Мы предлагаем вам власть над Землей! - не унимался голос.
- Щедро, - усмехнулся Макс. - Но я не вижу реального способа воспользоваться вашей щедростью.
- Мы поделимся технологиями, - возразил голос. - Договор будет включать пункт о помощи.
- А гарантии? - спросил Макс скептически. - Вы же ничего не можете нам гарантировать.
- Можем!
- Как?
- Слово ревнителя нерушимо.
- А кто такие ревнители? - Макс быстро взглянул на Виктора, и тот ответно поднял бровь.
- Давайте встретимся, - вместо ответа предложил собеседник. - Мы гарантируем вам безопасность. При встрече мы вам все объясним. Вы поймете, наше слово нерушимо. Мы поклянемся и выполним свое обещание.
- Извините, но, по-моему, вы принимаете меня за кого-то другого. Мы должны прийти к вам, чтобы убедиться, что вашему слову можно верить. А как насчет гарантии, что вы нам это действительно объясните и что мы вам поверим?
- Мы не приглашаем всех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
- Почему? - спросил голос.
Виктор с облегчением увидел бесшумно приближающуюся слева сверху массивную тень. Это мог быть только их штурмовик.
- Потому что я предпочитаю говорить с вами с орбиты.
- Хорошо, - согласился голос. - Через полчаса.
«Сапсан» наконец материализовался и распахнул десантный люк. Вика, видимо, решила плюнуть на возможных свидетелей.
- Быстро! - прокричала им изнутри Вика, игнорируя радиоканал. - Быстро! Бросайте все, грузитесь и уходим!
- Не суетись, солнышко! - откликнулся Виктор. - Бросай захваты!
Из «Сапсана» послышались неразборчивые ругательства по-французски, но в днище штурмовика открылся еще один люк, и из него выпали три пучка щупалец элеваторных захватов, и Виктор с Максом быстро закрепили их на своих тележках.
- Поднимай! - заорал Виктор и, пропустив Макса вперед, нырнул в люк.
Они быстро заняли свои места, и Вика, в привычной уже манере сумасшедшей гонщицы, погнала «Сапсан» на орбиту, попутно совершая противоракетные маневры, маневры уклонения и «скрадывания».
- Кидай ретрансляторы и переходи в пассивный режим, - распорядился Виктор, пальцы которого в это время асинхронно бегали по сенсорам вычислителя (левая рука) и тактического центра (правая рука).
- Макс, а что за «Мурка» вдруг? - задал он наконец один из занимавших его вопросов, хотя и не главный. Отнюдь нет.
- Потому что «раз пошли на дело», - сразу откликнулся Макс.
- Ты что, наш фольклор изучал? Или как?
- Скорее, или как. Это меня Ваня Жук научил, лейтенант из группы Кондратьева. Он в детстве беспризорничал, весь Союз под поездами объездил, ну и репертуар у него был соответствующий.
- Понятно, - сказал Виктор и перешел к главному: - А теперь приступим к разоблачению псевдонимов и срыванию масок. Чего это он тебя морозильником величал?
- Да нет, - с видимой неохотой ответил Макс. - Он настоящую мою фамилию знает, Федя, ту, которую я и сам уже почти забыл. И не просто знает, а произносит на еврейский лад, то есть так, как ее прочел бы вслух еврей, будь она записана по-нашему, на иврите.
- Даже так? - усмехнулся Виктор. - Ну, я где-то так и предполагал. Что-то очень знакомое, знаешь ли. И как, ты говоришь, пишется твоя фамилия на латинице?
- Ди заглавная, и, пи, эй, ар, аи, эс, - продиктовал Макс, все больше мрачнея.
- Ты уверен, что ди именно заглавная, а не строчная? - уточнил Виктор, доставая сигарету и задумчиво ее рассматривая. - И почему Deparis, а не, скажем, de Paris, дорогой товарищ?
- Потому что я Дефриз, а не де Парис.
- Ну это мы оставим товарищу Сталину разбираться, что да как. Он у нас главный по языкознанию. Вот пусть и растолкует. - Виктор, наконец, закурил и сделал первую затяжку. - А фамилия у тебя, Макс, знатная. Голубая кровь, девочка. - Он подмигнул Лике. - Это не кот насрал.
- Все, Федор! - вмешалась Вика. - Еще одно слово на твоем варварском сленге, и я с тобой вообще отказываюсь говорить… И не только говорить, - добавила она грозно, после короткой паузы.
- Все, все! - запротестовал Виктор, поднимая руки. - Понял, осознал, вчера прекратил. Нет, ну в самом деле… Вика! Мне что, переключение делать, что ли? Я в этой шкуре семьдесят лет прожил. Привык. Это же образ!
- Действительно, Вика, - сказала Лика. - Он же не нарочно. И потом Федя почти и не ругается…
- Да пусть он ругается, только чтобы я понимала! Я же его не понимаю!
- Ты права, солнышко, - согласился Виктор. - А я не прав. Исправиться не обещаю, но я постараюсь говорить понятнее.
- Ладно, - махнула рукой Вика. - Продолжай.
- Да, так вот, возвращаясь к теме… Между прочим, если кто-нибудь надеется, что со мной можно справиться при помощи филибастеров, пусть не надеется! С мысли меня не сбить. Лика, детка, ты знаешь, что в жилах твоего героя течет голубая кровь?
- Достаточно, Федя. - Макс тоже закурил сигарету. - Ну что ты актерствуешь? Тебе ли говорить это мне? Рассказать про твоего дедушку? А я что? Простой чешский еврей с сефардской фамилией…
- Ну да, ну да, - покивал головой Виктор. - Моего дедушку вспомнил, а про своего промолчал. Только, Макс, я-то знаю, кем был твой дедушка Давид. Его ведь Давидом звали?
- Вот как?
- Вот так.
- Мне кажется, я тебе не рассказывал.
- Не рассказывал. Но я этим делом в сорок шестом специально занимался, только не знал, что Давид Де Фриз это твой дедушка.
- Федя, ты уверен, что ничего не путаешь? - Макс уже взял себя в руки и был совершенно спокоен. Во всяком случае, так казалось. «Или он хочет, чтобы так казалось?» - спросил себя Виктор.
- Уверен, - сказал он вслух. - Я занимался именно Давидом Де Фризом, то есть не только им, и даже не столько им, но и им тоже.
- Федя, - сказал Макс ленивым голосом, как он умел, когда хотел показать, что его собеседник не прав, но не хотел говорить этого прямо. - Федя, Давид был обыкновенным пражским раввином. Таких, как он, в то время в Праге было много. Сотни, наверное. И жил он, заметь, в первой половине девятнадцатого века. Какой тут может быть интерес у разведки?
- Во-первых, у разведки очень широкие интересы. И не мне тебе это объяснять. Согласен? - Виктор с интересом смотрел на Макса, вновь ставшего прежним Максом, спокойным, деловитым, чуть ироничным и чертовски умным сукиным сыном. Краем глаза он отметил, с каким интересом следят за развитием сюжета их женщины.
- Ну? - сказал Макс.
И Виктор продолжил, не торопясь:
- А, во-вторых, рав Де Фриз не был рядовым раввином. Он был крупнейшим каббалистом своего времени, а может быть, и не только своего.
- Вот как? - Макс изобразил на лице умеренный скепсис и закурил новую сигарету. - Вика, тебя не затруднит налить мне стакан воды? Тебе, Федя, виднее. Это ты его изучал. А я Давида и не помню почти. Спасибо, Вика. - Он принял у Виктории стакан и, сделав пару глотков, опорожнил его на две трети. - Так вот, Федя. Я, конечно, могу ошибаться, и мой дед, действительно, мог быть каббалистом - в конце концов, многие из них увлекаются каббалой, - но я сомневаюсь, чтобы он был крупнейшим, как ты выразился. Крупнейшие все на виду. О них известно. О них книги пишут, в конце-то концов. Я бы знал.
- Крупнейший, крупнейший! - не согласился Виктор. - Ты мне поверь. Я знаю, что говорю. Я, между прочим, через твоего деда и весь этот сюрреализм, и иврит выучил. Не знал? Знай! Ани йодея иврит маспик тов кдей лесапер леха коль хасипур хазе бесфатха ядиди хаякар.
- Недурно, - согласился Макс.
- А то! Меня, между прочим, сам Шапиро учил, а Феликс Львович иврит знал лучше, чем некоторые у вас, в Израиле. - Виктор бросил взгляд на часы - он умел помнить о многом одновременно. - И где же, спрашивается, наши нежданные друзья?
- Не волнуйся, - откликнулся Макс, который тоже умел держать в голове несколько тем сразу. - Позвонят. Куда им деваться? Это мы им нужны, а не наоборот. К счастью. Но ты отвлекся. Что там с моим дедушкой не так?
- С ним, как я помню, уже давно все так, - сказал Виктор, возвращаясь к теме разговора. - Дело там было не в нем. То есть делом, самим делом занимались не мы, а… А, черт с ним! - махнул он рукой. - Дело давнее. Будем считать, что гриф секретности снят. Была у нас «шарашка», наподобие тех, что в тридцатые еще расплодились. Секретная до ужаса. Занималась она, «шарашка» эта, всякой оккультной ересью. Так что сутью дела я не интересовался, да и неинтересна мне вся эта алхимия с магией. Не мой профиль. Но нам сбросили приказ раскрутить дело о «скрытом гаоне». Был, якобы, в центральной или восточной Европе в конце XVIII века какой-то выдающийся ученый-раввин - гаон, по-вашему - который к тому же был и крупнейшим каббалистом, но, по причинам нам не вполне понятным, широкой общественности неизвестный. Вот, собственно, этим вопросом я и занимался. Типа, кто, что и почему? Мы искали этого «неизвестного», и, естественно, попутно решали целый ряд не менее животрепещущих вопросов. А Прага в этом смысле была на тот момент идеальным местом для наших поисков.
- Архивы, - кивнул головой Макс.
- Точно, - подтвердил Виктор и добавил для слушательниц, которые вряд ли знали, о чем идет речь. - Немцы во время войны собрали в Праге огромное количество еврейских книг и рукописей. Со всей Европы везли. Хотели, гады, устроить после войны музей исчезнувшего народа. Музея не получилось, а архив достался нам.
- Секунду! - неожиданно подала голос Виктория. - Архивы были уничтожены по приказу Сталина. Разве нет?
- Не совсем так, - покачал головой Виктор. - Вернее, совсем не так. Никто их не уничтожал. То есть потом - сильно потом - да, уничтожили, когда в конце пятидесятых концы в воду прятали. А тогда нет.
- У нас была такая информация, - снова кивнул Макс. - Но доказательств не было.
- Еще бы! - усмехнулся Виктор. - Там знаете какая секретность была? Бумагу палили день и ночь, а архивы вывозили. Тихо, ночами, в грузовиках, перевозивших солдат. Едут солдаты, понимаешь… Ну да бог с ними и с нами всеми. Просто именно там, в Праге, я и вышел на Давида Де Фриза. Ты, например, знаешь, Макс, что не только Давид, но и его отец, и дед тоже, были каббалистами? И, заметь, не из последних. И жил твой прадед, действительно, в Париже… А знаешь, где жил его прадед? Я имею в виду прадеда твоего прадеда?
- Ты мне что, генеалогическое древо составил? - усмехнулся Макс. - Ну давай, не тяни! Аншлаг обеспечен.
- Он…
Но тут ожил канал связи.
- Здравствуйте, - произнес им всем в уши уже знакомый голос. - Доброго времени суток. Приступим к переговорам?
Виктор бросил быстрый взгляд на часы. Сорок семь минут!
«Они пытались нас обнаружить, - прикинул он. - Но не нашли. Это утешает». Между тем Макс включил микрофон и сказал без преамбул:
- Приступайте.
- Господин Дефриз, мы предлагаем честный обмен.
- Что на что?
- Земля в обмен на империю.
- Что конкретно вы имеете в виду?
- Вы остаетесь на Земле и соответственно не вмешиваетесь в дела империи, которые вас не касаются и касаться не должны. Мы улетаем домой и не вмешиваемся больше в дела Земли, которые предоставляем вам.
- То есть вам нужен корабль.
- Да.
- Почему же вы с этого не начали?
- Это не главное.
- А что главное?
- Господин Дефриз, Легиона больше нет. Он уничтожен полностью, и новый император не намерен его возрождать. Следовательно, вам нечего делать в империи. Какой может быть у вас интерес в империи, если вы уже не на службе? Если тех, кому вы присягали, уже нет, и некому даже снова вас призвать? Это понятно?
- Я вас понимаю, но вы, вероятно, не понимаете нас. У меня и моих друзей могут быть интересы и помимо Легиона.
- Вы чужаки в империи, господин Дефриз, и вы это знаете. Вы земляне, вот и живите на Земле. И не пытайтесь нас обмануть, мы знаем, что такое Легион. Поверьте, вам нечего делать в империи. У вас просто нет в империи интересов.
«Они не знают про Вику и про нас знают мало, - понял Виктор. - Молодец, Макс, дожимай! Вытяни все, что можно».
- Так, - между тем сказал Макс. - С первой частью понятно. Что по поводу Земли?
- Земля не представляет такого большого интереса, чтобы империя не могла от нее отказаться. Земля останется вам. Мы полагаем, что это честная сделка.
- Это еще не сделка, - возразил Макс. - Это демонстрация намерений. Это ваше предложение, и только. Притом предложение, исходящее из неверных предпосылок.
- Что вы имеете в виду? - Говоривший был, очевидно, удивлен и раздражен одновременно.
- Видите ли, - начал Макс. - Если говорить обо мне, то я прожил в империи больше пятидесяти лет. Лучших, заметьте, лет моей жизни. И я их прожил там действительно хорошо. А на Земле я прожил семьдесят лет. О детстве не говорю. Я его не помню. Но эти семьдесят лет я помню хорошо. Сплошные войны, голод, болезни, страх и старость. Сказанное верно и для моих друзей. Так что для нас империя и что Земля?
- Вы хотите сказать, что Земля вам не интересна?
- Ну не то чтобы совсем не интересна, но империя все-таки куда как привлекательнее.
- Но это же ваш народ!
- А что, я чем-то так уж отличаюсь от аханков? Мои врачи в Тхолане этого не находили.
- Вы не сможете стать владыками империи! - Голос кипел возмущением.
- А нам и не надо, - равнодушно ответил Макс. - Я и так хорошо жил. Если будет не хуже, я не возражаю.
- Мы предлагаем вам власть над Землей! - не унимался голос.
- Щедро, - усмехнулся Макс. - Но я не вижу реального способа воспользоваться вашей щедростью.
- Мы поделимся технологиями, - возразил голос. - Договор будет включать пункт о помощи.
- А гарантии? - спросил Макс скептически. - Вы же ничего не можете нам гарантировать.
- Можем!
- Как?
- Слово ревнителя нерушимо.
- А кто такие ревнители? - Макс быстро взглянул на Виктора, и тот ответно поднял бровь.
- Давайте встретимся, - вместо ответа предложил собеседник. - Мы гарантируем вам безопасность. При встрече мы вам все объясним. Вы поймете, наше слово нерушимо. Мы поклянемся и выполним свое обещание.
- Извините, но, по-моему, вы принимаете меня за кого-то другого. Мы должны прийти к вам, чтобы убедиться, что вашему слову можно верить. А как насчет гарантии, что вы нам это действительно объясните и что мы вам поверим?
- Мы не приглашаем всех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76