Естественно, что внешних изменений не произошло, и полковник Вараба продолжал счастливо плыть в струящихся потоках алкогольных паров, но Виктор уже мог ясно, четко, а главное, быстро, оценивать обстановку. Итак, за ним пришли. Было совершенно непонятно почему? Было неизвестно, за ним ли одним пришли или сию минуту крутят руки и Максу? И что с девушками? Но тут он сообразил, что за ним пришли не из Железной Башни, и это внесло «некоторое успокоение в ряды».
Господа гвардейские офицеры, физическое состояние которых к этому времени было, пожалуй, даже хуже, чем у Варабы, реагировали на флотских вяло, что не говорило в их пользу. В былые времена десантников порвали бы голыми руками, несмотря ни на какую броню и экзоскелеты. Но, увы, гвардия мельчала вместе со своим народом. «О tempora! О mores!» - как говаривали в иные времена жители другой империи. - О времена, о нравы!»
Виктор решил, что отказываться от «приглашения» не будет, но задачу «опричникам» облегчать не будет тоже.
«Пусть помыкаются», - злорадно думал он, «расплываясь» в их руках.
Пока десантники мучились с нетранспортабельным полковником, Виктор обдумывал ситуацию и осматривал из-под опущенных ресниц зал ресторана. Надумать ничего путного не удалось, но выбранную форму поведения он одобрил. А вот в зале ресторана, от которого Виктор многого не ожидал, он кое-что интересное все-таки нашел.
У дверей в служебные помещения столпилась большая группа слуг - человек десять, не меньше, - с ужасом наблюдавших за происходящим. И именно в тот момент, когда, скользнув по ним равнодушным взглядом, Виктор уже готов был переключиться на что-нибудь более интересное, из двери - вероятно, на шум - вышел кряжистый рыжий мужик с картофелеобразным носом и толстогубым ртом.
«Ё-мое! - подумал Виктор с удивлением, имея в виду совсем не своего друга Ё. - Это же…»
Выходило, что первую часть своего плана он все же выполнил. Получалось, что запланированная им с утра встреча с Яршем Рыжим все-таки состоялась - нелегкая занесла таки Виктора к Яршу в ресторан, но именно затем, чтобы быть здесь арестованным. Увы, встреча была мимолетна и прошла совсем не так, как задумывалась, но зато неожиданно принесла Виктору чудное открытие.
«Интересно, - с грустью подумал он. - У нас что сегодня, день встречи ветеранов?»
Дело в том, что Рыжего, на самом деле рыжего - «Уж не под гегх ли он косит?» - Ярша Виктор знал давно. Джейкоб Фридлендер был завербован в Легион не без помощи Виктора в 1935 году, в Сан-Франциско. А сейчас Джейкоб смотрел на то, как Виктора арестовывают флотские коммандос, но узнал ли Яков Дэна Бергера - ушлого коммивояжера из Восточного Бронкса или нет, знать Виктор не мог.
В конце концов, десантники решили проблему самым тривиальным способом. Обыскали обмякшее тело полковника Варабы и, естественно, ничего предосудительного не нашли; затем надели на него ручные кандалы, взвалили на плечо одного из бойцов и отнесли в бронированный аэромобиль десанта, дожидавшийся их на парковочном поле ресторана. В течение следующих трех часов «не приходящего в сознание» верка Гарретских Стрелков сначала доставили на «Пятак» - базу флота в пригороде Тхолана со смешным названием «Веселый поселок», - а затем на транспортном челноке на орбитальную базу Форт Б - Виктор успел прочесть выписанное золотом на стене пещеры название, - и, наконец, снова на руках в камеру-одиночку.
Семьдесят лет назад Форт Б являлся штаб-квартирой главного командования космических сил метрополии, и Виктор не нашел резонов к изменению статуса базы. Отметив этот интересный факт, он приказал себе заснуть.
Проснулся он не скоро. Не то чтобы его не пытались будить. Пытались, и неоднократно. Но Виктор решил «со следствием не сотрудничать». Во всяком случае, пока, и продолжал спать, а гуманные его тюремщики - «В принципе хороший знак!» - экстремальных способов провести побудку не предпринимали. Однако, как было замечено давным-давно, «сколько веревочке ни виться…», пришлось и Виктору во благовремении пробудиться, с естественными в данной ситуации вопросами: «Что это было?» и «Где я нахожусь?»
Жаль, что разведчиков и шпионов редко выставляют на престижные театральные и кинопремии. За сцену «пробуждение в узилище» Виктор, несомненно, получил бы своего Оскара, но этот маленький шедевр так и остался неизвестен широкой публике. Оно, может быть, и к лучшему, не все ей, широкой публике, надо видеть, а все-таки жаль.
Следующие три дня его допрашивали дознаватели флотской контрразведки. Надо отдать им должное, допросы проводились в высшей степени корректно и соответствовали уставу и нормам, принятым для старшего и высшего командного состава. И это обнадеживало.
- Предъяви обвинение! - хмуро потребовал полковник Вараба на первом допросе.
- Если вы вспомните устав, господин полковник, то, несомненно, вспомните и то, что я не обязан предъявлять вам никакого формального обвинения. - Старший дознаватель в чине штаб-майора был безукоризненно вежлив и невозмутим.
«Полковник», - отметил Виктор.
- Тогда покажи приказ, - процедил сквозь зубы взбешенный полковник Вараба.
- Прошу вас, полковник, ознакомьтесь и распишитесь. - Дознаватель выложил перед Варабой планшет мобильного вычислителя с выведенным на экран текстом приказа, подписанного начальником штаба флота метрополии.
- Ну? - спросил Виктор, ознакомившись с документом, не содержащим даже намека на причины ареста, и подписавшись в графе «Ознакомлен».
- Когда и при каких обстоятельствах вы были завербованы ратайской разведкой? - спросил дознаватель, с интересом рассматривая Варабу.
- Щенок! - заявил аназдар. - Ты сначала определись, полковник я или подозреваемый, а потом задавай свои идиотские вопросы.
Дознаватель не обиделся.
- Будем считать, что пока, - он выделил слово «пока» специальным ударением, - вы полковник. Итак?
- Что именно итак? - оскалился полковник Вараба.
- Когда вы были завербованы ратайской разведкой, господин полковник? - Дознаватель был безмятежен, как летнее небо.
- Пошел ты! - ответил ему Вараба в свойственной ему манере, и колесо закрутилось.
Три дня его расспрашивали о службе, знакомых, малознакомых и совершенно незнакомых людях, о биографии и семье, время от времени задавая все тот же сакраментальный вопрос о вербовке. Но не прессовали и ментальное зондирование не проводили. Даже не пробовали, и ясно почему. У верка Гарретских Стрелков стояли в башке такие «запоры», что никакой контрразведке - хоть аханской, хоть ратайской - их не сбить. Печати ставили на императорском Камне семьдесят лет назад. И где теперь тот император и тот оператор Черных Камней?
Но с другой стороны, Виктор никак не мог понять, в чем тут интрига. Допросы не фикция, это было и ежу понятно, тем более такому волку, как Виктор. Содержание вопросов с высокой степенью достоверности указывало на желание контрразведки понять, тот ли он, за кого себя выдает. И более того, создавалось впечатление, что дознавателей интересует не только он, Вараба, сам по себе, но и вся их команда в целом. При этом один член команды, по-видимому, интересовал контрразведку - или тех, кто за ней стоял - гораздо больше других. К удивлению Виктора, этим кем-то была Лика. Все это настораживало и наводило на размышления, но более точной - не говоря уже об исчерпывающей - информации у него не было. Он даже не знал, один ли он арестован, или сидят уже все.
Утро четвертого дня ознаменовалось двумя событиями. Во-первых, старший дознаватель попросил Виктора подписать записку, адресованную администрации гостиницы. Записка содержала распоряжение полковника о передаче «посланному им лицу» его, полковника, личных вещей. Покрутив это предложение в голове пару минут, Виктор решил согласиться, и тут его удивил список, который предложил ему подписать штаб-майор. Список этот легко и логично делился надвое. В первую часть попадали всякие приятные для заключенного мелочи, типа нательного белья, трубки или несессера с туалетными и бритвенными принадлежностями, зато во вторую часть входили награды, наградные знаки, парадная форма и фамильный меч.
«А что это должно означать?» - спросил он себя, но ответить однозначно на этот вопрос не смог. Было непонятно, то ли это хороший знак, то ли, напротив, плохой, а в делах такого рода Виктор неопределенности не любил. Впрочем, это были еще цветочки, потому что второе событие этого «условного утра» заставило его не только удивиться, но, пожалуй, даже испугаться. А ведь испугать Виктора было совсем не просто.
Он только что успел подписать записку администратору «Бродяжьего Стана» и начал под аккомпанемент вопросов дознавателя обдумывать ее содержание, когда в кабинете появился новый персонаж. Человек этот был одет в гражданское платье и внешность имел самую что ни на есть заурядную. У него было квадратное невыразительное лицо, с серыми блеклыми и плохо запоминающимися чертами, бесцветные маленькие глазки и сивые коротко подстриженные волосы. Впрочем, фигура у него была мощная. Чувствовалось, что мужик он сильный, даже, пожалуй, очень сильный.
Человек вошел и, не поздоровавшись и не представившись, прошел в глубь кабинета и, также молча, не спрашивая разрешения и вообще никак не реагируя на присутствующих, сел в свободное кресло. И тут Виктор почувствовал, что его то ли знобит, то ли мурашки по коже пробежали, но в следующее мгновение он понял, что это реакция его организма на незнакомца. Спонтанная реакция, опередившая реакцию сознательную. И еще он понял - по голосу, по изменившемуся напряжению лицевых мышц, по ауре, если хотите, - что точно такие же «чувства» к посетителю испытывает и дознаватель.
Незнакомец поднял на Виктора взгляд, и Виктора внезапно окатило волной первозданного ужаса. Это было практически незнакомое Виктору чувство, вдвойне неприятное и даже унизительное, именно потому, что было ему незнакомо и чуждо. Но факт: от посетителя к нему волна за волной шел холодный, ледяной ужас. Справиться с этим оказалось непросто. Забыв о дознавателе и его вопросах, забыв о своих тревожных мыслях, забыв обо всем, Виктор изо всех сил сопротивлялся давящему, пытающемуся его смять, чувству, стараясь не поддаться, не дать ужасу овладеть им, поглотить его.
Неожиданно незнакомец встал и так же молча, как вошел, покинул кабинет. Напряжение тут же спало. Не то чтобы прошло совсем - нервы все еще звенели, как рояльные струны, на которые прыгнул кот, - но все же отпустило немного. Виктор непроизвольно бросил взгляд на электронную проекцию на стене: минута пятьдесят семь секунд. И все? Виктор чувствовал, что он выжат, как лимон, и совершенно мокрый от пота. Холодного пота…
От замка Тсач до храма Айна-Ши-На они добирались на аэромобилях десанта. Эти машины комфортом не отличались и к отдыху не располагали, не говоря уже о том, что обзор - хотя бы какой-нибудь - в десантном отсеке отсутствовал напрочь. Но и лететь было недалеко, а значит, и недолго. Через пятнадцать минут они высадились прямо у западных ворот храма. Здесь уже стояло в ожидании начала праздника немало самого разного народа, как служилого, так и не обремененного тягловой лямкой. Офицеры, группирующиеся вокруг адмирала Чойя, встали на свободном пятачке в стороне от остальных гостей императора и начали неторопливо обсуждать перспективы сегодняшнего дня. В этот момент прибыл адъютант начальника штаба и передал тому какой-то пакет. Начальник штаба что-то тихо сказал адмиралу, и Чойя, кивнув тому в ответ, забрал пакет, открыл его и, выудив из пакета черный конверт, передал его одному из офицеров. Затем он окликнул еще одного офицера и еще, вручая счастливчикам конверты, содержащие приказ о досрочном чинопроизводстве, назначении на новую должность или о награждении. Впрочем, ритуал дня Благословения Вод предусматривал, что вскрыть конверт и, следовательно, узнать, что за награду ты получил от императорских щедрот, можно было только после оглашения соответствующей Малой Воли. Но сам факт, что тебе вручили черный конверт у ворот храма перед началом церемонии, уже был отрадным, и потерпеть до оглашения Воли было несложно.
- Полковник Вараба! - громко сказал Чойя, и удивленный донельзя Виктор подошел ближе.
- Держи, верк, - ухмыльнулся адмирал, протягивая ему конверт.
«Служу Советскому Союзу! - хмыкнул про себя Виктор, сжимая в руке плотный картон конверта. - И чем это наградил меня новый император? А главное, за что?»
Чойя пришел к нему в камеру - ну, пусть это была обычная каюта, но сути дела это не меняло - ближе к вечеру того памятного дня.
- Привет, Гек! - сказал он, как ни в чем не бывало входя к Варабе.
«Ну как скажете, так и будет», - зло усмехнулся Виктор и оскалился, демонстрируя дружескую улыбку.
- Здравствуйте, ваше высокопревосходительство, господин адмирал, - гнусаво проскрипел он.
- А без этого никак нельзя? - поморщился Чойя, проходя в каюту и ставя на стол принесенный с собой кувшин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Господа гвардейские офицеры, физическое состояние которых к этому времени было, пожалуй, даже хуже, чем у Варабы, реагировали на флотских вяло, что не говорило в их пользу. В былые времена десантников порвали бы голыми руками, несмотря ни на какую броню и экзоскелеты. Но, увы, гвардия мельчала вместе со своим народом. «О tempora! О mores!» - как говаривали в иные времена жители другой империи. - О времена, о нравы!»
Виктор решил, что отказываться от «приглашения» не будет, но задачу «опричникам» облегчать не будет тоже.
«Пусть помыкаются», - злорадно думал он, «расплываясь» в их руках.
Пока десантники мучились с нетранспортабельным полковником, Виктор обдумывал ситуацию и осматривал из-под опущенных ресниц зал ресторана. Надумать ничего путного не удалось, но выбранную форму поведения он одобрил. А вот в зале ресторана, от которого Виктор многого не ожидал, он кое-что интересное все-таки нашел.
У дверей в служебные помещения столпилась большая группа слуг - человек десять, не меньше, - с ужасом наблюдавших за происходящим. И именно в тот момент, когда, скользнув по ним равнодушным взглядом, Виктор уже готов был переключиться на что-нибудь более интересное, из двери - вероятно, на шум - вышел кряжистый рыжий мужик с картофелеобразным носом и толстогубым ртом.
«Ё-мое! - подумал Виктор с удивлением, имея в виду совсем не своего друга Ё. - Это же…»
Выходило, что первую часть своего плана он все же выполнил. Получалось, что запланированная им с утра встреча с Яршем Рыжим все-таки состоялась - нелегкая занесла таки Виктора к Яршу в ресторан, но именно затем, чтобы быть здесь арестованным. Увы, встреча была мимолетна и прошла совсем не так, как задумывалась, но зато неожиданно принесла Виктору чудное открытие.
«Интересно, - с грустью подумал он. - У нас что сегодня, день встречи ветеранов?»
Дело в том, что Рыжего, на самом деле рыжего - «Уж не под гегх ли он косит?» - Ярша Виктор знал давно. Джейкоб Фридлендер был завербован в Легион не без помощи Виктора в 1935 году, в Сан-Франциско. А сейчас Джейкоб смотрел на то, как Виктора арестовывают флотские коммандос, но узнал ли Яков Дэна Бергера - ушлого коммивояжера из Восточного Бронкса или нет, знать Виктор не мог.
В конце концов, десантники решили проблему самым тривиальным способом. Обыскали обмякшее тело полковника Варабы и, естественно, ничего предосудительного не нашли; затем надели на него ручные кандалы, взвалили на плечо одного из бойцов и отнесли в бронированный аэромобиль десанта, дожидавшийся их на парковочном поле ресторана. В течение следующих трех часов «не приходящего в сознание» верка Гарретских Стрелков сначала доставили на «Пятак» - базу флота в пригороде Тхолана со смешным названием «Веселый поселок», - а затем на транспортном челноке на орбитальную базу Форт Б - Виктор успел прочесть выписанное золотом на стене пещеры название, - и, наконец, снова на руках в камеру-одиночку.
Семьдесят лет назад Форт Б являлся штаб-квартирой главного командования космических сил метрополии, и Виктор не нашел резонов к изменению статуса базы. Отметив этот интересный факт, он приказал себе заснуть.
Проснулся он не скоро. Не то чтобы его не пытались будить. Пытались, и неоднократно. Но Виктор решил «со следствием не сотрудничать». Во всяком случае, пока, и продолжал спать, а гуманные его тюремщики - «В принципе хороший знак!» - экстремальных способов провести побудку не предпринимали. Однако, как было замечено давным-давно, «сколько веревочке ни виться…», пришлось и Виктору во благовремении пробудиться, с естественными в данной ситуации вопросами: «Что это было?» и «Где я нахожусь?»
Жаль, что разведчиков и шпионов редко выставляют на престижные театральные и кинопремии. За сцену «пробуждение в узилище» Виктор, несомненно, получил бы своего Оскара, но этот маленький шедевр так и остался неизвестен широкой публике. Оно, может быть, и к лучшему, не все ей, широкой публике, надо видеть, а все-таки жаль.
Следующие три дня его допрашивали дознаватели флотской контрразведки. Надо отдать им должное, допросы проводились в высшей степени корректно и соответствовали уставу и нормам, принятым для старшего и высшего командного состава. И это обнадеживало.
- Предъяви обвинение! - хмуро потребовал полковник Вараба на первом допросе.
- Если вы вспомните устав, господин полковник, то, несомненно, вспомните и то, что я не обязан предъявлять вам никакого формального обвинения. - Старший дознаватель в чине штаб-майора был безукоризненно вежлив и невозмутим.
«Полковник», - отметил Виктор.
- Тогда покажи приказ, - процедил сквозь зубы взбешенный полковник Вараба.
- Прошу вас, полковник, ознакомьтесь и распишитесь. - Дознаватель выложил перед Варабой планшет мобильного вычислителя с выведенным на экран текстом приказа, подписанного начальником штаба флота метрополии.
- Ну? - спросил Виктор, ознакомившись с документом, не содержащим даже намека на причины ареста, и подписавшись в графе «Ознакомлен».
- Когда и при каких обстоятельствах вы были завербованы ратайской разведкой? - спросил дознаватель, с интересом рассматривая Варабу.
- Щенок! - заявил аназдар. - Ты сначала определись, полковник я или подозреваемый, а потом задавай свои идиотские вопросы.
Дознаватель не обиделся.
- Будем считать, что пока, - он выделил слово «пока» специальным ударением, - вы полковник. Итак?
- Что именно итак? - оскалился полковник Вараба.
- Когда вы были завербованы ратайской разведкой, господин полковник? - Дознаватель был безмятежен, как летнее небо.
- Пошел ты! - ответил ему Вараба в свойственной ему манере, и колесо закрутилось.
Три дня его расспрашивали о службе, знакомых, малознакомых и совершенно незнакомых людях, о биографии и семье, время от времени задавая все тот же сакраментальный вопрос о вербовке. Но не прессовали и ментальное зондирование не проводили. Даже не пробовали, и ясно почему. У верка Гарретских Стрелков стояли в башке такие «запоры», что никакой контрразведке - хоть аханской, хоть ратайской - их не сбить. Печати ставили на императорском Камне семьдесят лет назад. И где теперь тот император и тот оператор Черных Камней?
Но с другой стороны, Виктор никак не мог понять, в чем тут интрига. Допросы не фикция, это было и ежу понятно, тем более такому волку, как Виктор. Содержание вопросов с высокой степенью достоверности указывало на желание контрразведки понять, тот ли он, за кого себя выдает. И более того, создавалось впечатление, что дознавателей интересует не только он, Вараба, сам по себе, но и вся их команда в целом. При этом один член команды, по-видимому, интересовал контрразведку - или тех, кто за ней стоял - гораздо больше других. К удивлению Виктора, этим кем-то была Лика. Все это настораживало и наводило на размышления, но более точной - не говоря уже об исчерпывающей - информации у него не было. Он даже не знал, один ли он арестован, или сидят уже все.
Утро четвертого дня ознаменовалось двумя событиями. Во-первых, старший дознаватель попросил Виктора подписать записку, адресованную администрации гостиницы. Записка содержала распоряжение полковника о передаче «посланному им лицу» его, полковника, личных вещей. Покрутив это предложение в голове пару минут, Виктор решил согласиться, и тут его удивил список, который предложил ему подписать штаб-майор. Список этот легко и логично делился надвое. В первую часть попадали всякие приятные для заключенного мелочи, типа нательного белья, трубки или несессера с туалетными и бритвенными принадлежностями, зато во вторую часть входили награды, наградные знаки, парадная форма и фамильный меч.
«А что это должно означать?» - спросил он себя, но ответить однозначно на этот вопрос не смог. Было непонятно, то ли это хороший знак, то ли, напротив, плохой, а в делах такого рода Виктор неопределенности не любил. Впрочем, это были еще цветочки, потому что второе событие этого «условного утра» заставило его не только удивиться, но, пожалуй, даже испугаться. А ведь испугать Виктора было совсем не просто.
Он только что успел подписать записку администратору «Бродяжьего Стана» и начал под аккомпанемент вопросов дознавателя обдумывать ее содержание, когда в кабинете появился новый персонаж. Человек этот был одет в гражданское платье и внешность имел самую что ни на есть заурядную. У него было квадратное невыразительное лицо, с серыми блеклыми и плохо запоминающимися чертами, бесцветные маленькие глазки и сивые коротко подстриженные волосы. Впрочем, фигура у него была мощная. Чувствовалось, что мужик он сильный, даже, пожалуй, очень сильный.
Человек вошел и, не поздоровавшись и не представившись, прошел в глубь кабинета и, также молча, не спрашивая разрешения и вообще никак не реагируя на присутствующих, сел в свободное кресло. И тут Виктор почувствовал, что его то ли знобит, то ли мурашки по коже пробежали, но в следующее мгновение он понял, что это реакция его организма на незнакомца. Спонтанная реакция, опередившая реакцию сознательную. И еще он понял - по голосу, по изменившемуся напряжению лицевых мышц, по ауре, если хотите, - что точно такие же «чувства» к посетителю испытывает и дознаватель.
Незнакомец поднял на Виктора взгляд, и Виктора внезапно окатило волной первозданного ужаса. Это было практически незнакомое Виктору чувство, вдвойне неприятное и даже унизительное, именно потому, что было ему незнакомо и чуждо. Но факт: от посетителя к нему волна за волной шел холодный, ледяной ужас. Справиться с этим оказалось непросто. Забыв о дознавателе и его вопросах, забыв о своих тревожных мыслях, забыв обо всем, Виктор изо всех сил сопротивлялся давящему, пытающемуся его смять, чувству, стараясь не поддаться, не дать ужасу овладеть им, поглотить его.
Неожиданно незнакомец встал и так же молча, как вошел, покинул кабинет. Напряжение тут же спало. Не то чтобы прошло совсем - нервы все еще звенели, как рояльные струны, на которые прыгнул кот, - но все же отпустило немного. Виктор непроизвольно бросил взгляд на электронную проекцию на стене: минута пятьдесят семь секунд. И все? Виктор чувствовал, что он выжат, как лимон, и совершенно мокрый от пота. Холодного пота…
От замка Тсач до храма Айна-Ши-На они добирались на аэромобилях десанта. Эти машины комфортом не отличались и к отдыху не располагали, не говоря уже о том, что обзор - хотя бы какой-нибудь - в десантном отсеке отсутствовал напрочь. Но и лететь было недалеко, а значит, и недолго. Через пятнадцать минут они высадились прямо у западных ворот храма. Здесь уже стояло в ожидании начала праздника немало самого разного народа, как служилого, так и не обремененного тягловой лямкой. Офицеры, группирующиеся вокруг адмирала Чойя, встали на свободном пятачке в стороне от остальных гостей императора и начали неторопливо обсуждать перспективы сегодняшнего дня. В этот момент прибыл адъютант начальника штаба и передал тому какой-то пакет. Начальник штаба что-то тихо сказал адмиралу, и Чойя, кивнув тому в ответ, забрал пакет, открыл его и, выудив из пакета черный конверт, передал его одному из офицеров. Затем он окликнул еще одного офицера и еще, вручая счастливчикам конверты, содержащие приказ о досрочном чинопроизводстве, назначении на новую должность или о награждении. Впрочем, ритуал дня Благословения Вод предусматривал, что вскрыть конверт и, следовательно, узнать, что за награду ты получил от императорских щедрот, можно было только после оглашения соответствующей Малой Воли. Но сам факт, что тебе вручили черный конверт у ворот храма перед началом церемонии, уже был отрадным, и потерпеть до оглашения Воли было несложно.
- Полковник Вараба! - громко сказал Чойя, и удивленный донельзя Виктор подошел ближе.
- Держи, верк, - ухмыльнулся адмирал, протягивая ему конверт.
«Служу Советскому Союзу! - хмыкнул про себя Виктор, сжимая в руке плотный картон конверта. - И чем это наградил меня новый император? А главное, за что?»
Чойя пришел к нему в камеру - ну, пусть это была обычная каюта, но сути дела это не меняло - ближе к вечеру того памятного дня.
- Привет, Гек! - сказал он, как ни в чем не бывало входя к Варабе.
«Ну как скажете, так и будет», - зло усмехнулся Виктор и оскалился, демонстрируя дружескую улыбку.
- Здравствуйте, ваше высокопревосходительство, господин адмирал, - гнусаво проскрипел он.
- А без этого никак нельзя? - поморщился Чойя, проходя в каюту и ставя на стол принесенный с собой кувшин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76