- Мой друг… - сказала Лика. - Я имею в виду его светлость Ё Чжоййю. Шесть дней назад он направился на встречу с Первым Ё. С тех пор о нем ничего не слышно.
- Не беспокойтесь, графиня. - Император ответил почти сразу. - Они смогли прийти к компромиссу. Клан принял Ё Чжоййю. Сегодня они оба будут на празднике.
«Он все знает об этом, - поняла она. - И знал, что я спрошу. Ну что ж, тогда, возможно, он знает ответы и на другие мои вопросы».
- Наш товарищ по несчастью, аназдар Вараба, тоже исчез шесть дней назад, - сказала она.
- Не беспокойтесь, я решу его судьбу в ближайшее время.
Возможно, что Лике показалось, но в голосе императора была ощутима ирония. Если так, то это было первое выражение чувств за весь разговор.
«А это что значит?» - Лика была встревожена. Похоже, что у Феди серьезные неприятности. Но тогда, при чем здесь ирония? Все это было странно и непонятно. Однако было очевидно, что новый вопрос на ту же тему неуместен. Впрочем, в запасе имелись и другие вопросы, но спросить она не успела.
- Вы послали своего раба в Башню, - сказал император, снова меняя тему разговора. - Зачем?
- Чтобы передать в Железную Башню документы о коррупции на Сше.
- У вас, вероятно, остались копии.
- Да.
- Передайте их мне и забудьте об этой истории. - Голос императора был непреклонен.
- Мой вольноотпущенник… - начала Лика.
- Не беспокойтесь, графиня, - перебил ее император. - Ему не причинят вреда.
- На меня покушались, - сказала она, нарочно дав гневу проступить в голосе.
- Это в прошлом, - сухо ответил император. - Не беспокойтесь, графиня. Закон восторжествует. Преступники понесут наказание, но документы вы передадите моему секретарю не позднее послезавтра.
- По вашей воле и вашему слову, повелитель, - откликнулась Лика, почувствовав, что ерепениться и дальше будет лишним.
- Ваш раб, - сказал император. - Что вы можете о нем сказать?
- Он знатного рода, - ответила Лика. - Князь той'йтши. Он умен, образован, и как той'йтши, и с нашей, аханской, точки зрения. Он смел, решителен, и он человек чести.
- Он не человек, - возразил император.
- Различия чисто косметические, - ответила Лика.
- Вот как? - И снова ей показалось, что она слышит иронию в голосе императора. - В империи живет триста миллионов формально свободных той'йтши, вы полагаете, что они могли бы получить гражданство?
- Я полагаю, что граждане империи - и аханки, и гегх, и иссинцы, и другие - не примут такого решения. - Лика старалась быть рассудительной. - Это вызовет взрыв.
- Я тоже так думаю, но вольные той'йтши представляют не меньшую угрозу. - Император нагнулся к бассейну и опустил в него обе руки. - Ошибка была совершена тогда, когда им начали давать вольные, но дело сделано, и теперь надо думать о будущем.
Он вынул руки из воды и встряхнул их.
- Можно было бы вернуть их на Той'йт, но мне жаль планету… А что, если предоставить им для освоения один-два пограничных мира?
- С каким статусом?
- Вы задаете хорошие вопросы, графиня. И ваши ответы… - Император не закончил фразу, явно задумавшись о чем-то, что было ему сейчас важнее, чем комплимент графине Ай Гель Нор.
- Что вы скажете об идее протектората? - наконец нарушил он молчание.
Рваный ритм этого странного разговора и монотонный голос императора выводил Лику из себя, но она ничего не могла с этим поделать. Только терпеть. С другой стороны, император предстал перед ней как неглупый - возможно, даже более чем просто неглупый - собеседник.
- Протекторат? - переспросила она. - Возможно, но кто-то должен будет контролировать ситуацию в протекторате. Той'йтши быстро размножаются, у них своя культура, свои представления о чести, свои интересы…
- Да, - согласился император. - Это непростой вопрос. Я вас уже спрашивал об этом, графиня, - сказал он, в очередной раз меняя тему разговора, - спрошу еще раз. Что вы знаете об императорской Воле, высказанной в седьмой день месяца гроз?
«Хотелось бы мне знать, о чем мы говорим», - вздохнула про себя Лика. Она проверяла, такой Воли официально не существовало. То есть одно из двух. Или это была тайная Воля императора - такое иногда случалось, - или это была Воля, составленная в седьмой день месяца гроз, но ожидающая публикации в другой день. Как бы то ни было, содержание этой Воли ей было не известно.
- Ничего, - сказала она вслух. - Я клянусь вам, ваше величество; я призываю в свидетели духов моих предков, я ничего не знаю об этой Воле.
Император повернулся к ней и с интересом посмотрел ей в глаза:
- Герцог Рекеша сказал, что вы искренни, а ему я привык доверять. Он никогда не ошибается.
«Рекеша меня проверял? Это не была случайная встреча? Интересно». - Лике такой поворот событий не казался приятным, так как означал, что ее «вели», и еще это означало; что герцог обладает даром, подобным дару Меша и Вики.
«Но есть и хорошие новости, - сказала она себе. - Меня он не читает».
Между тем император сунул руку в складки своей рясы и извлек из спрятанного там кармана скрученный в трубку пергамент.
- Ознакомьтесь, графиня, - сказал он, протягивая ей документ. - Это и есть моя Воля, о которой я вас спрашивал. Сегодня она будет оглашена перед гражданами империи.
Лика взяла пергамент в руки, поднесла его к губам, поцеловала и только после этого осторожно развернула свиток. Она быстро пробежала его глазами, и то, что она прочла, повергло ее в изумление.
«Не может быть! - потрясенно призналась она себе. - Вот это да!»
Она уже знала, какой задаст сейчас вопрос и какой получит на него ответ.
- Здесь пропущено имя, - сказала она, подразумевая этими словами вопрос.
- Да, - согласился император. - В моей Воле пропущено имя.
Он по-прежнему вглядывался в ее глаза.
- Я предполагал вписать сюда имя графа By Дайр Ге… Вы знали, что он был моим другом?
- Другом? - Она постаралась изобразить голосом удивление, ужас, раскаяние, но вышло это у нее или нет, сказать было трудно.
- Да, - кивнул головой император. - Мы были старыми друзьями. Впрочем, теперь он мертв.
- Я сожалею, ваше величество, - сказала Лика.
- Возможно. Возможно, что теперь вы и сожалеете, но в любом случае ваше появление не могло не сказаться на моем решении.
«Так вот в чем дело! - Ее охватил мгновенный гнев, и Маске было не просто скрыть ее волнение. - Вот же…»
Додумать она не успела. Ее мысли спутал император.
- По праву рождения сюда должно быть вписано ваше имя, - сказал он. - Тем более теперь, когда адмирал умер. Как вы на это смотрите?
- Я подчинюсь воле императора, какой бы она ни была, - твердо ответила Лика.
- Ну что ж, - сказал тогда император, впервые за все время улыбнувшись. - Я полагаю, что то, что должно быть сделано, должно быть сделано.
С этими словами он достал из того же кармана стило и, забрав из рук потрясенной Лики пергамент, вписал своей рукой имя графини Ай Гель Нор в свою Волю, которая всего через несколько часов обретет силу закона.

Финал
ПИР ПОБЕДИТЕЛЕЙ
Великие вещи, все, как одна:
Женщины, Лошади, Власть и Война.
Редьярд Киплинг
Глава 1
СЛОНЫ ИДУТ НА ВОДОПОЙ
- Мундир, - приказал Виктор.
- Есть, мундир, - откликнулся ординарец и подал знак камердинеру.
Виктор стоял перед зеркалом во всю стену, поэтому все действия ординарца, камердинера и слуги, помогавшего камердинеру, были ему хорошо видны. А еще он видел лейтенанта Йффай, затянутую по случаю праздника в парадный мундир и стоявшую в стороне, около столика с напитками. Лицо ее ничего не выражало, и Виктор не знал, о чем она сейчас думает, и думает ли вообще, как не знал он и того, какие чувства по поводу ее присутствия должен испытывать он сам. С одной стороны, аназдару Абелю Варабе было глубоко безразлично, смотрит на него кто-нибудь или нет, когда он облачается в парадный мундир. Тем более если этот кто-то всего лишь младший офицер и женщина, да к тому же женщина, с которой он успел переспать. Однако, с другой стороны, Виктору было, скажем так, не очень удобно одеваться в присутствии Йф, абсолютно по тем же причинам. Но что он мог поделать? С восьми часов утра, приказом командующего флотом метрополии первого адмирала Чойя, лейтенант Йффай являлась врио адъютанта черного полковника Варабы, чей собственный статус - тем же приказом - был определен весьма обтекаемым образом: «Старший офицер для особых поручений». Точка. Иди и служи. «Вот и служим».
Процесс облачения в парадный мундир, который Виктор и сам смог бы надеть без лишних затруднений максимум за пять минут, затянулся на четверть часа - одна трубка и две чашечки медовой водки. Медленно и в строгом соответствии регламенту на него были натянуты узкие кожаные штаны черного цвета, украшенные серебряным шитьем; белоснежная сорочка со стоячим воротником, застегивавшимся под подбородком наградным платиновым вепрем с алмазами и рубинами; жилет из черного сукна, прошитый серебряной нитью и отороченный красной шелковой тесьмой; кожаный пояс с наградной пряжкой в виде двенадцатилучевой бриллиантовой звезды, вписанной в золотой круг; черный же кожаный камзол со знаками различия, шитыми опять же серебром по рукавам и обшлагам; золотая цепь с изумрудным кречетом за рейд на Перо; шитая, на этот раз золотом, перевязь (типа, завидуйте, господин Портос) с фамильным мечом аназдаров Вараба, рукоять и гарда которого были богато украшены бриллиантами, сапфирами и изумрудами; ордена - двенадцать штук - на левую часть груди, и императорские знаки - три штуки - на правую; серьга для левого уха - каплевидная черная жемчужина - награда за десант на Сцлогхжу; кожаная налобная лента с гранатовым кинжалом - знак верка; и, наконец, высокие кожаные сапоги вроде мушкетерских ботфортов, с золотыми шпорами, выполненными в виде атакующих единорогов.
Виктор скептически осмотрел себя в зеркале и пришел к выводу, что Ленька может перевернуться в гробу от зависти, а екатерининские кавалеры - застрелиться.
- Водки! - приказал он и, получив третью чашечку из рук ординарца, опрокинул ее разом в горло, так, что холодная струя полыхнула огнем уже только в пищеводе.
- Выходим, - сообщил он сквозь зубы и, повернувшись через левое плечо, зашагал прочь. За его правым плечом пристроилась, как и положено по уставу адъютанту, лейтенант Йффай, но все остальные, что естественно, и с места не стронулись.
Пройдя по короткому коридору, они покинули апартаменты полковника, предоставленные ему специальным приказом командира базы контр-адмирала Найяана, и оказались в осевой галерее жилой зоны А, где их уже ожидал эскорт из двух десантников в серебряной парадной форме. Сопровождаемые эскортом, они прошли примерно треть длины галереи, достигли лифтовой зоны и, сменив по пути два лифта, оказались на первой полетной палубе, где присоединились к свите командующего. Генерал-адмирал Чойя прибыл ровно через три минуты, сопровождаемый пятью офицерами и шестью десантниками. После этого вся собравшаяся в ожидании адмирала толпа загрузилась в три челнока - Вараба попал в третий - и ринулась с орбиты на поверхность, нацеливаясь на летное поле сил противокосмической обороны около замка Тсач.
Лететь предстояло около полутора часов, так что многие из разряженных, как вельможи, офицеров тут же устроились спать. Сходную тактику избрал и Вараба. Он поудобнее устроился в комфортном кресле, поставил меч между ногами, и, откинувшись на спинку, закрыл глаза.
«Что день грядущий нам готовит? - спросил себя Виктор, смежив веки, и ответил, сообщив самому себе истинную правду: - А черт его знает!»
Сегодня в храме Айна-Ши-На император благословлял воды империи. Среди общеимперских праздников день Благословения Вод по праву считался одним из наиболее значимых еще и потому, что по традиции в этот день император миловал, награждал и объявлял свои Воли, но никогда не казнил. Это утешало. Но, с другой стороны, непроясненное положение полковника Варабы вступало в очевидное противоречие с тем, что сейчас, в составе свиты адмирала Чойя, он летел для участия в центральной церемонии Дня Вод, а это и само по себе считалось в империи немалой наградой.
Ежегодно в празднике Вод принимали участие не более десяти тысяч человек. Все они сначала появлялись на трибунах императорского Собрания в храмовом комплексе, а затем продолжали праздник во дворце. Офицер для особых поручений Вараба тоже получил приглашение, то есть был награжден, правда, неясно за что.
«И что дальше? - спросил себя Виктор. - Свободы-то мне никто так и не вернул!»
И это тоже было правдой, во всяком случае, с формальной точки зрения, так как кандалов на нем все-таки уже не было.
Его арестовали шесть дней назад. Ирония судьбы заключалась в том, что планы, которые он выстроил на тот злосчастный день, в конце концов реализовались, только совсем не так или не совсем так, как он предполагал.
Когда прозвучали сакраментальные слова «вы арестованы», Виктор протрезвел почти сразу и почти полностью. Организм среагировал помимо его воли, то есть раньше, чем он отдал ему, организму, какой-нибудь осмысленный приказ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76