О! Сейчас. Ты только послушай, какой перл! «Возражая «военной оппозиции», тов. Лашевич требовал создания регулярной армии, проникнутой духом строжайшей дисциплины. «Либо, - говорил тов. Лашевич, - мы создадим настоящую рабоче-крестьянскую, строго дисциплинированную армию и защитим республику, либо пропадем». От оно как! Чуешь? А Михаил Михайлович, без инфаркта, аж до сорокового года дожил.
- Ну каково? - спросил Федор, возвращая книгу Максу.
- Забавно, - усмехнулся Макс. - Кстати, Федя, а ты не пробовал другие двери искать?
- Как не пробовать! - отмахнулся Федор. - Пробовал, конечно. Каких только комбинаций не напридумывал… Все впустую. Только этот мир, и все. Я даже думал, что это только подшофе срабатывает, ну и надирался, как свинья! Ты же понимаешь, для дела мы на все готовы. Ничего! Будешь? - Он кивнул на графин с коньяком.
- Буду, - ответил Макс и потянулся за сигаретами.
- А ты? - взглянул он на Вику.
- И я, - согласилась та.
- А я? - спросила Лика.
- А ты пока воздержишься, - строго сказал Макс.
«И что же такое вы про меня знаете, чего не знаю я? - зло подумала Лика. - Что я умираю? Так я об этом и сама знаю».
- Не воздержусь, - сказала она твердо. - Федя, налей мне, пожалуйста.
Они переглянулись, и Вика неуверенно пожала плечами.
- Налей мне, пожалуйста! - с нажимом повторила Лика. - И вот еще что. Я не ребенок, и я - врач, между прочим. Так что кончайте ваши игры. Дайте хоть умереть со вкусом!
- Э… - сказал Федор. - Это кто у нас тут помирать вздумал?
- Федя, - сказала Лика. - Все. Закончили. Макс, дорогой, тебя не затруднит передать мне сигареты?
Макс крякнул, но сигареты ей передал и даже поднес огонь.
- Слушай, Макс, - сказал Федор, разливая коньяк. Он явно хотел сменить тему разговора. - А что за демонстрацию мод ты устроил? Ты же вроде с нами расплевался и в сионисты ушел?
Лика как-то сразу поняла, о чем спрашивает Федор. О шинели.
Макс не торопился с ответом, вертел в пальцах стакан с коньяком, видимо, решая, стоит или не стоит отвечать, и если стоит, то что? Потом усмехнулся и сказал:
- Много ты, Федя, о сионистах знаешь! - Он отпил из стакана, достал сигарету и для себя и закурил. - Я тебе одну историю расскажу. Умный поймет. В тридцать девятом… как раз под Новый год - наш, а не ваш - приехал я в Палестину. То да се, попал я в гости к Пинхасу Рутенбергу. Ты такого деятеля знаешь?
- Рутенберг? Это который? Петр, что ли? Петра знаю. Я про него, между прочим, читал в наших архивах интереснейшие вещи… Ну и как он тебе?
- Серьезный мужчина был. - Макс стряхнул пепел в мусороприемник. - И вот, представь, Федя. Он уже немолод был и болел, но все равно, центральная фигура в ешуве. Влияние имел огромное. Уважение тоже. Но узнав, что я долго жил в России, стал расспрашивать, что да как. Как будто других забот у человека не было. Кого видел, с кем встречался, как оцениваю… И знаешь, мне показалось, он тосковал по тому времени, когда бегал с Гапоном и за Гапоном и когда был помощником Савинкова. Это была его молодость. Большой кусок жизни. Мечта, полет… революция. Понимаешь?
- Понимаю, - серьезно кивнул Федор. - Ох, как я тебя, Макс, понимаю, гори они все синим пламенем!
- Кто? - опешил Макс, не понявший логического перехода, совершенного Федором.
- Вожди! - зло ответил Федор. - Вожди! Чтоб ни дна им, ни покрышки. Какое дело загубили! Эх, да что тут говорить.
Он залпом выпил свой коньяк, и Лика видела, что расстроился он вполне по-настоящему. Серьезно расстроился.
Глава 5
ТОЙ'ЙТ
Седьмой день пути. Все то же, все так же. «Медленно и печально», верхами, двигались они от Холодного Берега через равнинный Вайяр к Железной Стене, и день был похож на день, а ночь на другую ночь, ту, что была раньше, или на ту, что случится затем. Менялись только пейзажи: лесостепь преображалась в густо поросшую лесом холмистую равнину, чтобы смениться уже сегодня - по-видимому, ближе к вечеру - предгорьями Железной Стены. В таком темпе до цитадели Сиршей было еще не меньше трех дневных переходов, даже если не заворачивать в столицу княжества, лежащую в дне пути от крепости. «И черт с ней, со столицей! - лениво думал Виктор, качаясь в седле. - Дыра дырой, да еще и вонючая, как и все эти местные Парижи».
Когда они высаживались на Той'йт, казалось, что долго они на планете не пробудут. Удостоверятся, что все кончено, и «поедут дальше», но человек предполагает… «А кто, собственно, располагает в границах империи? Который из аханских богов? А на Той'йт? Распространяется ли юрисдикция имперских богов на территорию той'йтши?» Мысли Виктора были сейчас так же неторопливы, как неспешный «бег» их с Викторией скакунов, о которых и думать-то как о лошадях было трудно. Язык не поворачивался назвать лошадьми этих огромных, едва ли не со слона ростом, битюгов с крученым рогом в основании низкого лба. «Тоже мне, елки, единороги!» Конечно, и эти «лошадки» умели бегать быстро, только не далеко и не долго. Но зато медленной неторопливой рысцой могли бежать несчетные километры. Вот они и двигались к цитадели Сиршей «ни шатко ни валко» уже седьмой день. Ну что тут поделаешь?
…то, что орбитальная станция Легиона уничтожена, стало понятно, как только «Шаис» вышел из прыжка в пространстве Тай'йяры. Ну хорошо, пусть не сразу, но уже через полчаса полета сквозь систему в направлении Той'йт выяснилось, что станции нет там, где она должна была быть. Еще через два часа они убедились, что ее нет нигде. А что с ней случилось, рассказали им кое-какие мелкие обломки, продолжавшие вращаться вокруг планеты с тех пор, как станцию разнесли в клочья тяжелые лазеры атакующих кораблей империи. В принципе ничего нового для них в этом открытии не было. Они ведь заранее предполагали, что Легион разгромлен, и вот теперь убедились. Но «надежда умирает последней», ведь так? И они решили посмотреть на то, что произошло на самой планете, своими глазами, тем более что и Вика неожиданно, а может быть, напротив, вполне ожидаемо, захотела подышать «дымом отечества». «Вот и дышим, - думал Виктор, с тоской провожая взглядом встреченную на дороге толпу оборванцев - то ли беженцев, то ли погорельцев, то ли вообще прокаженных каких-нибудь местных. - Не надышались еще».
…база в излучине Великой была стерта с лица земли. Там не осталось ничего. Только огромные воронки, и воронки поменьше, и каменистый грунт, перемешанный с перетертой в пыль керамикой и «слезками» расплавленного пластика и металла. Сюда всадили не меньше полусотни ракет, и теперь, спустя несколько месяцев после трагедии, уже трудно было сказать, успели ли легионеры отреагировать, был здесь бой или было избиение, и что - черт их всех подери! - здесь произошло? Мог ли кто-нибудь уцелеть, и если да, то где искать уцелевших? И почему все-таки их буквально вымарывали из списков живых? Почему тотальное уничтожение? Ответов не было. Мертвая земля, мертвый недвижный воздух, выцветшее пустое небо…
…лагерь в Дымном ущелье и оперативный пункт на Медвежьем плато были уничтожены тоже. Погуляв по пепелищам, где не осталось даже руин, они уже ночью того, первого их дня на Той'йте добрались до Вшойюнга - большого приморского города на западном побережье Грозного моря. В Вшойюнге издавна располагалась резидентура Легиона в Суйре, на которой традиционно базировались все вербовщики западного края, но и здесь их ожидала та же картина тотального истребления, которую они уже видели в других местах. Городской замок, в котором жил резидент и где располагались технические службы пункта, был разрушен. Обгорелые руины - все, что осталось от окружавших его еще недавно домов, указывали на то, что хотя бы здесь без боя не обошлось. Судя по всему, нападавшие должны были понести немалые потери. Опытному человеку - не только Виктору, но и Виктории - это было ясно с первого взгляда. Легионеры бешено оборонялись, и их, по-видимому, пришлось буквально выцарапывать из их каменной крепости, а позже и выжигать из оставшихся от нее после продолжительного боя камней. Расспросы в городе мало что добавили для понимания случившегося здесь и в других местах. По мнению горожан, произошла война между Небесными Героями и их слугами на Той'йте. Бой в городе произошел семьдесят два земных дня тому назад и длился три часа. В живых из восставших слуг Небесных Героев (читай, легионеров) - не остался ни один. Теперь можно было лишь гадать, почему имперские каратели - «А кстати, кто это был? Гвардия или флот?» - не пустили в ход тяжелое оружие, как они это делали в других местах. Горожан пожалели? С чего бы?
После увиденного надеяться еще на что-то было уже форменным легкомыслием, но они решили все же посетить резиденцию князей Сирш, где, по воспоминаниям Виктора, свил гнездо Карл.
Карл был странным человеком. Он пришел в Легион позже Виктора и одно время был его связным, живя под прикрытием содержателя публичного дома. В ту пору они и подружились. Не то чтобы их связывала настоящая дружба, но они симпатизировали друг другу и к взаимному удовольствию вели долгие беседы на самые разные темы. Вот тогда, когда они сошлись поближе, Виктор, к своему удивлению, и узнал, что Карл перед вербовкой был студентом Сорбонны. Он так и не узнал ни того, что привело Карла в Легион, ни подробностей его жизни до Легиона, - в Легионе было не принято «входить в подробности» прошлой жизни - но и то, что он узнал, а главное, понял о Карле, заставило его удивиться. Человек, бесконечно увлеченный земной историей - и даже более того, специально историей Европы, - не должен был поддаться на сладкий мякиш вербовщиков. Что ему звездные империи, если он живет европейским Средневековьем?
А вот решение Карла не возвращаться на Землю, а остаться на Той'йте было как раз Виктору понятно. С одной стороны, Карлу очень не понравилась Земля образца 1958 года. Он ее не понял и не принял. Сказал, «чужая земля». А с другой стороны, на Той'йте имелось в целости и сохранности то самое Средневековье, которое Карл так любил. Он был готов пойти даже на пластическую операцию, чтобы поселиться на планете не как чужак, а как один из той'йтши. Если Виктор понял его правильно при их последней встрече, Карл не собирался работать в местной резидентуре. Он уходил в отставку, сохраняя активную связь с Легионом. Такая позиция Карла могла вывести его из-под удара, и вероятность его выживания не казалась Виктору совсем уж мизерной. Впрочем, это следовало проверить.
Виктория не возражала. Сирши так Сирши, еще один день на планете ничего в их планах не меняет и изменить не может. Она только попросила, чтобы сначала они «заскочили» к Сойж Ка.
- Это небольшое племя, - объяснила Вика. - Они живут в предгорьях Восточной стены, прямо напротив Сиршей.
Напротив, это, конечно, сильно сказано - триста километров по прямой, через весь Вайяр - но, если женщина просит… Тем более такая женщина. И потом…
- Это твой народ? - осторожно спросил он.
- Да, Федя, - тихо ответила она.
- Ты уверена, что хочешь?..
- Уверена, - сказала Вика. - Когда еще будет повод или возможность? Если мы тут, надо слетать.
- Как скажешь, золото, - усмехнулся Виктор. - Ты только скажи, чего хочешь, я тебе хоть все звезды… с генерального сниму!
- Что? - Вика опять его не поняла, и Виктору пришлось долго и нудно рассказывать про бровастого генсека и его страсть к наградам вообще, и золотым звездам в частности.
- О! - воскликнула радостно Вика. - Я знаю. Это Брежнев! Милый, но ведь он уже умер. Ты что, собираешься его откапывать?
- Ни в коем случае! - быстро и честно ответил Виктор. И они отправились к Восточной стене.
На землях Сойж Ка не оказалось городов, если не считать небольшой торговый городок, расположившийся как раз на границе между территорией племени и землями княжества Сирш. Городок имел статус вольного города, но платил дань Сойж Ка. Это был, в сущности, торговый мост между княжеством и племенем. Больше городов по эту сторону границы не было, но тот, кто, услышав, что речь идет о племени, ожидал увидеть здесь что-нибудь вроде индейских стоянок, ошибся бы самым решительным образом. Сойж Ка жили в деревнях, некоторые из которых имели до тысячи жителей. Жили они в каменных домах-башнях, чем-то напомнивших Виктору башни Северного Кавказа, и их культура была древней и достаточно развитой.
Дорога - Вайярский тракт - начала подниматься, одновременно довольно резко забирая вправо - к югу. «Хорошее место для засады», - равнодушно отметил про себя Виктор, представив их положение на карте. В самом деле, на протяжении следующих восьми с половиной километров тракт будет неоднократно менять направление, петляя между скалистыми холмами, поднимаясь на невысокие гребни и спускаясь в неглубокие распадки. А между тем вся эта сильно пересеченная местность, через которую лежал их путь, густо поросла лесом - настоящим дремучим лесом, наподобие какого-нибудь Шварцвальда. «Ну, Черный лес, он и… на Той'йт черный».
- У нас проблемы, - сказал из невообразимой дали голос Макса. Если судить по голосу, проблем не было вовсе, или они были, но не у них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76