Несколько человек пили здесь пиво из высоких кружек, но свободных столиков оставалось достаточно, чтобы предоставить новому посетителю возможность выбирать. Винт окинул зал медленным, оценивающим взглядом, и уже было остановил свой выбор на столике у дальнего от входа окна, когда заметил мужчину в светлом чесучовом костюме. Так это выглядело со стороны. Мужчина сидел как раз за соседним к приглянувшемуся Холмену столиком. Взгляды их встретились, и Макс Холмен неуверенно улыбнулся, одновременно выгибая вопросительно бровь. Мужчина улыбнулся в ответ и приглашающе махнул рукой. Подойдя ближе, Винт вежливо поздоровался по-немецки и, получив ответное приветствие на том же языке, сказал:
«Значит, мне не показалось. Мы ведь встречались прежде, гер…»
«Рейтер, Гуго Рейтер».
«О! - сказал Макс. - Гуго Рейтер! Ну конечно! В Берне».
«В Берне? Нет, не думаю. Да садитесь же, гер…»
«Макс Холмен», - напомнил Винт, садясь.
«И верно, Макс Холмен. И встречались мы в Вене. В тридцать третьем или, пожалуй, в тридцать втором…»
«В тридцать третьем», - уверенно сказал Холмен и попросил подошедшего официанта принести ему пива.
«В тридцать третьем… - задумчиво протянул Рейтер. - Я у вас что-то покупал, или это вы покупали что-то у меня?»
«Смотря чем вы торгуете».
«Я торговал металлоломом», - напомнил Рейтер, и Винт улыбнулся с очевидным облегчением.
«Ну вот, теперь я вспомнил совершенно точно. В Вене я покупал именно лом. Черные металлы. И вы тоже покупали».
«О да, - лучезарно улыбнулся Рейтер. - О да. Я покупал это чертово железо».
В следующие полчаса, не забывая про пиво и сосиски, Рейтер и Холмен заново познакомились и обсудили целый рад животрепещущих проблем мировой и европейской политики и экономики.
Из пивной вышли друзьями - они ведь теперь не были даже конкурентами (железом не торговал ни один из них). День был впереди, а дел особых, как видно, не было ни у того, ни у другого. Поэтому они отправились гулять. После трех часов прогулок и пяти заходов в разного уровня заведения, где они пили все подряд: пиво, сливовую водку, кофе, «Бехеровку» и шнапс, новые друзья вышли к Влтаве. Смеркалось.
Холмен оперся одной рукой о парапет, а другую сунул в карман - за сигаретами - да так там и оставил.
«Гуго, - сказал он Рейтеру. - Это твоя тень или моя?»
«Похоже, что общая».
«Не возражаешь, если я его позову?»
«Отчего же… Попробуй».
Винт неторопливо поклонился Рейтеру и, махнув на прощание рукой, отправился в долгий пьяный путь по лабиринту темных улочек старой Праги. Он петлял по этим чертовым мышиным тропам, ругаясь в голос по-французски и по-английски и поскальзываясь непонятно на чем в темноте. Он искал и не находил пути и выхода. А затем он исчез. Он растворился в тенях, голос его слился с далекими шумами улиц Езефова.
Идущего за Рейтером мужчину Винт нагнал почти на Самкова, бесшумно приблизился к нему сзади и вырубил одним стремительным движением распластанной в широкое лезвие ладони.
«Недурно», - отметил про себя Виктор.
Человек упал. Рейтер, успевший уйти довольно далеко и уже почти невидимый на плохо освещенной улице, быстро вернулся, присел над телом, коснулся пальцами горла лежащего на мостовой Коли Вербишева и удовлетворенно крякнув: «Жив», стал обыскивать. «Иди, - бросил он Винту, извлекая из Колиной наплечной кобуры «Ческу Зброевку» калибра 7.65. - Иди. Чего вдвоем-то отсвечивать. И… рад был тебя повидать».
Холмен взглянул на Рейтера, кивнул и, ничего не сказав, пошел прочь, с каждым шагом раскачиваясь все больше и начиная тихо бормотать проклятия по-французски. Виктор решил, что Холмен представляет больший интерес и, послав вслед за Рейтером своего напарника, в одиночку пошел за Винтом. Он уже почти решился брать Винта на прием, когда почувствовал присутствие третьего. Виктор успел даже оглянуться, но тут же был отброшен к стене дома и прижат к ней чьим-то мощным телом. Ощущение было такое, что на него напал паровоз.
- Не ходи за ним, Федя, - тихо, но внятно сказал по-русски очень знакомый голос. И немецкий акцент Макса был тоже здесь, при нем. - Не ходи. Это не твоя операция.
- Я перебежал кому-то дорогу?
- Ты перебежал дорогу мне. - Макс был невозмутим.
- Могу я спросить, во что ты играешь? - Виктор чувствовал себя раздавленным, хотя по-прежнему стоял на ногах. - И ослабь, пожалуйста, хватку. Ты меня по стене размажешь.
Макс хватку ослабил, и по-прежнему не выражая голосом никаких эмоций, сказал:
- Федя, это не имеет отношения к нашим играм. Ты же меня знаешь .
В этом знаешь было заключено много такого, что знали и понимали только они двое.
- Знаю, - согласился Виктор.
- Поверь, Федя, никому не будет плохо от того, что эта операция не состоится, даже Коля твой отделался легко. Ведь Холмен мог его убить. Ты мне поверь, я знаю.
- Верю, но что значит не состоится? Это, Макс, провалом называется.
- Ну и что? - возразил Макс. - Провал так провал. Мелочь. Все живы. История изначально путанная. Может быть, вы случайно на уголовников вышли.
- Случайно… - сказал Виктор, понимая, что хоть он и не понимает ничего, но и отказать Максу почему-то не может. - Уголовники… А?..
- Их уже завтра здесь не будет, - ответил на невысказанный вопрос Макс. - Ни Гуго, ни Холмена.
- И ты мне, конечно, все объяснишь, но потом, - ехидно заметил Виктор.
- Нет, Федя, ничего я тебе не объясню. Ни сейчас, ни потом. Хочешь верь на слово, хочешь не верь. Это твое дело.
- Ладно, - сказал Виктор и неискренне удивился своему благородству. - Будем считать, что фигуранты убегли. Да! - спохватился он. - А как же Рейтер? Я за ним напарника отправил…
- Все в порядке, - ответил Макс. - Жив твой напарник. Только голова пару дней поболит…
«Почему я вспомнил об этой истории именно сейчас? - спросил себя Виктор. - А вообще-то забавный эпизод. Надо будет спросить, если живы будем… Вот, - понял он вдруг. - В этом-то все и дело! Если будем живы. Подсознание играет».
Этой истории скоро семьдесят лет, а их с Максом разговору семь дней. И все эти семь дней легкий крейсер «Рысь 11» висит на высокой орбите и регулярно запрашивает капитана рудовоза Ка97/97, почему оный рудовоз все еще не покинул район, объявленный закрытой военной зоной. Капитан Ка97/97 отбрехивается как может, объясняя, что у него серьезные неполадки в системе охлаждения маршевых двигателей, в связи с чем он, собственно, и вынужден был нарушить директиву командующего девятой зоной ответственности о запрете на посещение гражданскими судами системы Той'йт. Его, капитана, люди работают день и ночь, но что поделать, они выполняют сложный ремонт, а он требует времени. И так все семь дней. Капитаны спорят, и это скорее хорошо, чем плохо, потому что, по всей видимости, флотские еще ничего не заметили и подозрениями не отяготились. Но сколько такое положение дел может продолжаться? И когда кончится терпение у командира «Рыси» капитана Ийри? А пока на орбите наблюдается это виртуальное противостояние, они с Викторией едут шагом, потому что бот использовать теперь нельзя.
Но, видимо, терпение капитана Ийри закончилось.
- Они засекли нашу связь, - сказал с орбиты Макс. - Требуют объяснений.
- Пся крев! - выругался Виктор. - Как он смог?
- Смог! - ответил Макс. - Может быть, что-нибудь запустил в атмосферу… Мне же отсюда не видно ничего. О! Сейчас он начинает маневр сближения.
- Вероятность? - Виктор задал вопрос от безнадежности, примерный ответ он знал и так.
- Два и три десятых процента, - ответил Макс. - Связь прерываю. Попробуйте спрятаться.
- Держитесь! - крикнул Виктор, но связь уже оборвалась.
- Будь готова, - сказал он, просто чтобы что-нибудь сказать, и не увидел, а почувствовал, как рядом с ним стремительно прорастает в любимой женщине боевой монстр Серебряной Маски. Внимание Виктора, однако, было сосредоточено сейчас не на ней, в ней он не сомневался, а на зависшей в трех метрах над дорогой туше «Кречета». Похожий на маленького кита с дымчато-сизой окраской корпуса, тяжелый планетарный штурмовик бесшумно возник из-за деревьев практически одновременно с окончанием разговора с орбитой. «Оперативно!» - отметил про себя Виктор, оценивая диспозицию. Штурмовик перекрывал им путь вперед, одновременно лишая возможности отступить, потому что отступать пришлось бы в гору, а по сторонам дороги громоздились каменные осыпи, одна с уклоном вверх, а другая - вниз.
Переждав пару секунд, Виктор медленно поднял правую руку и помахал тем, кто засел в бронированном чреве штурмовика, плавно переходя от дружеского жеста к флотскому сленгу.
«Привет, охотники», - просемафорил Виктор.
В штурмовике «задумались» на долгую минуту, но повторять приветствие Виктор не стал. Сидел на своем скакуне и молча ждал. И Вика ждала, не подавая никаких признаков нетерпения.
«Кто вы?» - используя универсальный флотский код, просигналил, наконец, штурмовик курсовым прожектором.
«Гарретские Стрелки», - показал Виктор на пальцах, одновременно снимая левой рукой грим-маску со своего лица.
«Что вы здесь делаете?» - спросили из «Кречета».
«Спускайся. Поговорим», - показал Виктор. Он демонстративно медленно вынул изо рта клыки, вбрасывая одновременно на язык капсулу с боевым стимулятором, сложил клыки и маску в седельную сумку и, спрыгнув с коня, сделал шаг вперед.
Морозная горечь охватила язык, быстро распространяясь по полости рта и гортани, и почти сразу вслед за этим - Виктор едва успел спрыгнуть с «коня» - огонь ворвался в его кровь и сердце начало стремительно взбираться в гору. Ощущение было такое, словно он вынырнул из глубины, где холодная толща воды сжимала его в своих смертельных объятиях, к воздуху, теплу и свету, к свободе и самой жизни. Мир стал многократно ярче, краски - сочнее; звуки обрели силу и вещественность. Виктор услышал биение сердца своего скакуна и его медленное дыхание, одновременно «почувствовав» и скакуна Вики и ощутив ее саму, наливающуюся нечеловеческой силой. Сила разливалась сейчас и по его телу, омывала кости, гнала по жилам кровь, наполняла мощью его мускулы.
В штурмовике бесшумно открылся люк, и два человека в тяжелой броне легко спрыгнули на дорогу с трехметровой высоты. Экзоскелеты приняли на себя всю силу удара, и десантники, едва коснувшись земли, уже сделали первый шаг вперед.
«Идите, идите голуби!» - весело подумал Виктор, увидев, что люк остался открытым.
Дежа-вю. Это уже было. Так было! Именно так завис над лесной опушкой вертолет огневой поддержки, и он, Виктор, так же выжидал момент, чтобы начать. Так, да не так. И сам он изменился, окончательно вернувшись к своему имперскому уровню, но и противник был на этот раз гораздо серьезнее. Броню флотского образца низкотемпературным бластером не взять, но может быть, господа десантники будут так любезны, чтобы «окончательно разоружиться перед партией»?
- С кем имею честь говорить? - спросил полковник Вараба. Он говорил в нос и почти не открывал при разговоре рта, процеживая слова сквозь плотно сжатые зубы. Гнусавое произношение всегда отличало Гарретских Стрелков от всех прочих гвардейских полков.
- Лейтенант Юггайрр, - представился первый десантник. - Старшина Тцуюс. - Он сделал движение головой назад, указывая на второго десантника, стоявшего в нескольких метрах позади.
- Полковник Вараба, верк, - прожал сквозь зубы аназдар Абель Вараба, и от его тона могло скиснуть молоко.
Десантники подтянулись, насколько позволяла им броня, и почти синхронно подняли свои забрала. «Ну вот вы и покойники, судари мои», - констатировал Виктор, взбрасывая правую руку в приветствии. Крохотный метательный нож, выскользнувший перед этим из рукава в ладонь, практически мгновенно вошел в левый глаз лейтенанта Юггайрра. И в то же самое мгновение Вика вылетела из седла, перелетела через голову своего коня, перевернулась в воздухе, легко коснулась ногами земли и вновь взметнула свое тело вверх, взлетая по дуге к распахнутому люку штурмовика.
Длинное мгновение вместило в себя множество событий, действий и чувств. Умирал ничего не успевший понять лейтенант-десантник. Он все еще стоял вертикально, не только благодаря экзоскелету своей брони, но и потому, что мышцы его тела еще не успели получить последнего «прости» от разрушающегося мозга. Экипаж «Кречета», живя в медленном человеческом времени, все так же переживал свое собственное длинное мгновение шока от встречи с целым гвардейским верком на дикой, богами забытой планете. Твердо стоял на четырех мощных ногах скакун Виктории, нервная система которого не успевала сообщить мозгу о том, что выпрыгнувшая из седла наездница своим прыжком сломала ему спину. А левая рука Виктора уже вытягивалась вперед, удлиненная коротким стволом офицерского бластера, выхваченного из кобуры на пояснице. И старшина Тцуюс физически не успевал ни понять происходящего, ни адекватно отреагировать. А великолепная дама Йя уже исчезла в открытом зеве десантного люка штурмовика.
А потом все кончилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
«Значит, мне не показалось. Мы ведь встречались прежде, гер…»
«Рейтер, Гуго Рейтер».
«О! - сказал Макс. - Гуго Рейтер! Ну конечно! В Берне».
«В Берне? Нет, не думаю. Да садитесь же, гер…»
«Макс Холмен», - напомнил Винт, садясь.
«И верно, Макс Холмен. И встречались мы в Вене. В тридцать третьем или, пожалуй, в тридцать втором…»
«В тридцать третьем», - уверенно сказал Холмен и попросил подошедшего официанта принести ему пива.
«В тридцать третьем… - задумчиво протянул Рейтер. - Я у вас что-то покупал, или это вы покупали что-то у меня?»
«Смотря чем вы торгуете».
«Я торговал металлоломом», - напомнил Рейтер, и Винт улыбнулся с очевидным облегчением.
«Ну вот, теперь я вспомнил совершенно точно. В Вене я покупал именно лом. Черные металлы. И вы тоже покупали».
«О да, - лучезарно улыбнулся Рейтер. - О да. Я покупал это чертово железо».
В следующие полчаса, не забывая про пиво и сосиски, Рейтер и Холмен заново познакомились и обсудили целый рад животрепещущих проблем мировой и европейской политики и экономики.
Из пивной вышли друзьями - они ведь теперь не были даже конкурентами (железом не торговал ни один из них). День был впереди, а дел особых, как видно, не было ни у того, ни у другого. Поэтому они отправились гулять. После трех часов прогулок и пяти заходов в разного уровня заведения, где они пили все подряд: пиво, сливовую водку, кофе, «Бехеровку» и шнапс, новые друзья вышли к Влтаве. Смеркалось.
Холмен оперся одной рукой о парапет, а другую сунул в карман - за сигаретами - да так там и оставил.
«Гуго, - сказал он Рейтеру. - Это твоя тень или моя?»
«Похоже, что общая».
«Не возражаешь, если я его позову?»
«Отчего же… Попробуй».
Винт неторопливо поклонился Рейтеру и, махнув на прощание рукой, отправился в долгий пьяный путь по лабиринту темных улочек старой Праги. Он петлял по этим чертовым мышиным тропам, ругаясь в голос по-французски и по-английски и поскальзываясь непонятно на чем в темноте. Он искал и не находил пути и выхода. А затем он исчез. Он растворился в тенях, голос его слился с далекими шумами улиц Езефова.
Идущего за Рейтером мужчину Винт нагнал почти на Самкова, бесшумно приблизился к нему сзади и вырубил одним стремительным движением распластанной в широкое лезвие ладони.
«Недурно», - отметил про себя Виктор.
Человек упал. Рейтер, успевший уйти довольно далеко и уже почти невидимый на плохо освещенной улице, быстро вернулся, присел над телом, коснулся пальцами горла лежащего на мостовой Коли Вербишева и удовлетворенно крякнув: «Жив», стал обыскивать. «Иди, - бросил он Винту, извлекая из Колиной наплечной кобуры «Ческу Зброевку» калибра 7.65. - Иди. Чего вдвоем-то отсвечивать. И… рад был тебя повидать».
Холмен взглянул на Рейтера, кивнул и, ничего не сказав, пошел прочь, с каждым шагом раскачиваясь все больше и начиная тихо бормотать проклятия по-французски. Виктор решил, что Холмен представляет больший интерес и, послав вслед за Рейтером своего напарника, в одиночку пошел за Винтом. Он уже почти решился брать Винта на прием, когда почувствовал присутствие третьего. Виктор успел даже оглянуться, но тут же был отброшен к стене дома и прижат к ней чьим-то мощным телом. Ощущение было такое, что на него напал паровоз.
- Не ходи за ним, Федя, - тихо, но внятно сказал по-русски очень знакомый голос. И немецкий акцент Макса был тоже здесь, при нем. - Не ходи. Это не твоя операция.
- Я перебежал кому-то дорогу?
- Ты перебежал дорогу мне. - Макс был невозмутим.
- Могу я спросить, во что ты играешь? - Виктор чувствовал себя раздавленным, хотя по-прежнему стоял на ногах. - И ослабь, пожалуйста, хватку. Ты меня по стене размажешь.
Макс хватку ослабил, и по-прежнему не выражая голосом никаких эмоций, сказал:
- Федя, это не имеет отношения к нашим играм. Ты же меня знаешь .
В этом знаешь было заключено много такого, что знали и понимали только они двое.
- Знаю, - согласился Виктор.
- Поверь, Федя, никому не будет плохо от того, что эта операция не состоится, даже Коля твой отделался легко. Ведь Холмен мог его убить. Ты мне поверь, я знаю.
- Верю, но что значит не состоится? Это, Макс, провалом называется.
- Ну и что? - возразил Макс. - Провал так провал. Мелочь. Все живы. История изначально путанная. Может быть, вы случайно на уголовников вышли.
- Случайно… - сказал Виктор, понимая, что хоть он и не понимает ничего, но и отказать Максу почему-то не может. - Уголовники… А?..
- Их уже завтра здесь не будет, - ответил на невысказанный вопрос Макс. - Ни Гуго, ни Холмена.
- И ты мне, конечно, все объяснишь, но потом, - ехидно заметил Виктор.
- Нет, Федя, ничего я тебе не объясню. Ни сейчас, ни потом. Хочешь верь на слово, хочешь не верь. Это твое дело.
- Ладно, - сказал Виктор и неискренне удивился своему благородству. - Будем считать, что фигуранты убегли. Да! - спохватился он. - А как же Рейтер? Я за ним напарника отправил…
- Все в порядке, - ответил Макс. - Жив твой напарник. Только голова пару дней поболит…
«Почему я вспомнил об этой истории именно сейчас? - спросил себя Виктор. - А вообще-то забавный эпизод. Надо будет спросить, если живы будем… Вот, - понял он вдруг. - В этом-то все и дело! Если будем живы. Подсознание играет».
Этой истории скоро семьдесят лет, а их с Максом разговору семь дней. И все эти семь дней легкий крейсер «Рысь 11» висит на высокой орбите и регулярно запрашивает капитана рудовоза Ка97/97, почему оный рудовоз все еще не покинул район, объявленный закрытой военной зоной. Капитан Ка97/97 отбрехивается как может, объясняя, что у него серьезные неполадки в системе охлаждения маршевых двигателей, в связи с чем он, собственно, и вынужден был нарушить директиву командующего девятой зоной ответственности о запрете на посещение гражданскими судами системы Той'йт. Его, капитана, люди работают день и ночь, но что поделать, они выполняют сложный ремонт, а он требует времени. И так все семь дней. Капитаны спорят, и это скорее хорошо, чем плохо, потому что, по всей видимости, флотские еще ничего не заметили и подозрениями не отяготились. Но сколько такое положение дел может продолжаться? И когда кончится терпение у командира «Рыси» капитана Ийри? А пока на орбите наблюдается это виртуальное противостояние, они с Викторией едут шагом, потому что бот использовать теперь нельзя.
Но, видимо, терпение капитана Ийри закончилось.
- Они засекли нашу связь, - сказал с орбиты Макс. - Требуют объяснений.
- Пся крев! - выругался Виктор. - Как он смог?
- Смог! - ответил Макс. - Может быть, что-нибудь запустил в атмосферу… Мне же отсюда не видно ничего. О! Сейчас он начинает маневр сближения.
- Вероятность? - Виктор задал вопрос от безнадежности, примерный ответ он знал и так.
- Два и три десятых процента, - ответил Макс. - Связь прерываю. Попробуйте спрятаться.
- Держитесь! - крикнул Виктор, но связь уже оборвалась.
- Будь готова, - сказал он, просто чтобы что-нибудь сказать, и не увидел, а почувствовал, как рядом с ним стремительно прорастает в любимой женщине боевой монстр Серебряной Маски. Внимание Виктора, однако, было сосредоточено сейчас не на ней, в ней он не сомневался, а на зависшей в трех метрах над дорогой туше «Кречета». Похожий на маленького кита с дымчато-сизой окраской корпуса, тяжелый планетарный штурмовик бесшумно возник из-за деревьев практически одновременно с окончанием разговора с орбитой. «Оперативно!» - отметил про себя Виктор, оценивая диспозицию. Штурмовик перекрывал им путь вперед, одновременно лишая возможности отступить, потому что отступать пришлось бы в гору, а по сторонам дороги громоздились каменные осыпи, одна с уклоном вверх, а другая - вниз.
Переждав пару секунд, Виктор медленно поднял правую руку и помахал тем, кто засел в бронированном чреве штурмовика, плавно переходя от дружеского жеста к флотскому сленгу.
«Привет, охотники», - просемафорил Виктор.
В штурмовике «задумались» на долгую минуту, но повторять приветствие Виктор не стал. Сидел на своем скакуне и молча ждал. И Вика ждала, не подавая никаких признаков нетерпения.
«Кто вы?» - используя универсальный флотский код, просигналил, наконец, штурмовик курсовым прожектором.
«Гарретские Стрелки», - показал Виктор на пальцах, одновременно снимая левой рукой грим-маску со своего лица.
«Что вы здесь делаете?» - спросили из «Кречета».
«Спускайся. Поговорим», - показал Виктор. Он демонстративно медленно вынул изо рта клыки, вбрасывая одновременно на язык капсулу с боевым стимулятором, сложил клыки и маску в седельную сумку и, спрыгнув с коня, сделал шаг вперед.
Морозная горечь охватила язык, быстро распространяясь по полости рта и гортани, и почти сразу вслед за этим - Виктор едва успел спрыгнуть с «коня» - огонь ворвался в его кровь и сердце начало стремительно взбираться в гору. Ощущение было такое, словно он вынырнул из глубины, где холодная толща воды сжимала его в своих смертельных объятиях, к воздуху, теплу и свету, к свободе и самой жизни. Мир стал многократно ярче, краски - сочнее; звуки обрели силу и вещественность. Виктор услышал биение сердца своего скакуна и его медленное дыхание, одновременно «почувствовав» и скакуна Вики и ощутив ее саму, наливающуюся нечеловеческой силой. Сила разливалась сейчас и по его телу, омывала кости, гнала по жилам кровь, наполняла мощью его мускулы.
В штурмовике бесшумно открылся люк, и два человека в тяжелой броне легко спрыгнули на дорогу с трехметровой высоты. Экзоскелеты приняли на себя всю силу удара, и десантники, едва коснувшись земли, уже сделали первый шаг вперед.
«Идите, идите голуби!» - весело подумал Виктор, увидев, что люк остался открытым.
Дежа-вю. Это уже было. Так было! Именно так завис над лесной опушкой вертолет огневой поддержки, и он, Виктор, так же выжидал момент, чтобы начать. Так, да не так. И сам он изменился, окончательно вернувшись к своему имперскому уровню, но и противник был на этот раз гораздо серьезнее. Броню флотского образца низкотемпературным бластером не взять, но может быть, господа десантники будут так любезны, чтобы «окончательно разоружиться перед партией»?
- С кем имею честь говорить? - спросил полковник Вараба. Он говорил в нос и почти не открывал при разговоре рта, процеживая слова сквозь плотно сжатые зубы. Гнусавое произношение всегда отличало Гарретских Стрелков от всех прочих гвардейских полков.
- Лейтенант Юггайрр, - представился первый десантник. - Старшина Тцуюс. - Он сделал движение головой назад, указывая на второго десантника, стоявшего в нескольких метрах позади.
- Полковник Вараба, верк, - прожал сквозь зубы аназдар Абель Вараба, и от его тона могло скиснуть молоко.
Десантники подтянулись, насколько позволяла им броня, и почти синхронно подняли свои забрала. «Ну вот вы и покойники, судари мои», - констатировал Виктор, взбрасывая правую руку в приветствии. Крохотный метательный нож, выскользнувший перед этим из рукава в ладонь, практически мгновенно вошел в левый глаз лейтенанта Юггайрра. И в то же самое мгновение Вика вылетела из седла, перелетела через голову своего коня, перевернулась в воздухе, легко коснулась ногами земли и вновь взметнула свое тело вверх, взлетая по дуге к распахнутому люку штурмовика.
Длинное мгновение вместило в себя множество событий, действий и чувств. Умирал ничего не успевший понять лейтенант-десантник. Он все еще стоял вертикально, не только благодаря экзоскелету своей брони, но и потому, что мышцы его тела еще не успели получить последнего «прости» от разрушающегося мозга. Экипаж «Кречета», живя в медленном человеческом времени, все так же переживал свое собственное длинное мгновение шока от встречи с целым гвардейским верком на дикой, богами забытой планете. Твердо стоял на четырех мощных ногах скакун Виктории, нервная система которого не успевала сообщить мозгу о том, что выпрыгнувшая из седла наездница своим прыжком сломала ему спину. А левая рука Виктора уже вытягивалась вперед, удлиненная коротким стволом офицерского бластера, выхваченного из кобуры на пояснице. И старшина Тцуюс физически не успевал ни понять происходящего, ни адекватно отреагировать. А великолепная дама Йя уже исчезла в открытом зеве десантного люка штурмовика.
А потом все кончилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76