Там я швырнул ее на циновки, запихал в рот шелковый шарфик, после чего обмотал ее голову кушаком, чтобы она ничего не могла видеть. Затем я перевернул ее на живот и связал обрывком ремня руки и ноги. После этого я закинул ее на правую половину шатра, где хранились мужские принадлежности.
Закончив с Алейной, я вышел из шатра и встал у входа.
Первым показался главарь шайки. К луке его седла были привязаны две захваченные во время налета женщины. Они спотыкались и едва держались на ногах. Босые ступни оставляли в песке кровавый след. Сзади шел груженный награбленным добром кайил. Вместе с главарем шайка насчитывала девять человек. Увидев меня, он подал команду, и его люди мгновенно окружили лагерь. Кайил главаря попятился. Я понял его намерение. Он хотел атаковать с ходу, направить кайила на шатер, смять его и нанести сокрушительный удар.
Я снял с шеста бурдюк с водой.
Кто-то из разбойников издал вопль ярости. Я запрокинул бурдюк и сделал несколько внушительных глотков. Затем я повесил бурдюк на место и вытер губы рукавом халата.
Главарь шайки вложил ятаган в ножны и спрыгнул с кайила. Я вернулся в шатер, сел, скрестив ноги, на циновку и взял еще не остывшую чашку чая.
Главарь вошел в шатер.
— Чай готов, — сказал я ему.
Первым делом он перерезал ножом стягивающие Алей-ну ремни. Она в ужасе взирала на своего хозяина. Он, однако, на нее не сердился. В конце концов, она была всего-навсего слабой женщиной.
— Подай нам чай, — приказал он. Вся дрожа, девушка налила ему маленькую чашечку чая.
— Превосходный чай, — похвалил я.
Выпив их воды, я стал по законам Тахари гостем разбойников.
Глава 9. С ПРЕКРАСНОЙ ПРЕДАТЕЛЬНИЦЕЙ ЗИНОЙ ПОСТУПАЮТ ПО ОБЫЧАЮ ТАХАРИ
— Рабынь заковать в цепи, — приказал главарь одному из разбойников.
Затем он посмотрел на меня.
Разбойник принялся собирать по шатру разбросанные цепочки. Одну он притащил с улицы, она валялась в пыли там, где мой бросок остановил убегающую Алейну.
— На колени! — заревел разбойник. Одна из девушек тут же послушно опустилась на колени, вторая возмущенно вскинула голову. Я вспомнил, как она с самого начала не могла поверить, что на нее надели наручники.
Она вырвалась на середину шатра и гордо посмотрела на главаря шайки. Девушка стояла обнаженной, пыль покрывала ее ноги до самых бедер, по телу стекали грязные ручейки пота.
— Нет, Хассан! — крикнула она. — Ты разве забыл, что это я, Зина, за золотой диск тарна выдала тебе караван! Я рассказала о маршруте, охране и графике движения!
Подобные сведения, насколько я знал, держались в строжайшем секрете даже в самые спокойные времена.
Вторая девушка возмущенно закричала, но не решилась подняться с колен.
— В цепи ее, — распорядился Хассан, показав на стоящую на коленях.
Один из разбойников тут же нацепил на лодыжки девушки замки, соединенные цепью длиной в фут. Я услышал два тяжелых щелчка. Затем он развязал ей руки и сковал их специальными наручниками с цепью из трех звеньев.
— На солнце, — распорядился Хассан.
Двое разбойников тут же притащили тяжелый, прямоугольный кол длиной около четырех футов и около четырех дюймов в диаметре. Один из разбойников придерживал кол, а второй забил его в песок тяжелым молотком, оставив торчать не более двух дюймов. К этому концу кола прикрутили железное кольцо, к которому и приковали за ошейник рабыню. Длина цепи не превышала одного ярда. Таким образом, она не могла даже подняться с колен.
— Освободите меня, — потребовала вторая девушка, Зина.
— Освободите, — кивнул Хассан. Кто-то из разбойников развязал ее руки.
— И рассчитайтесь!
Повинуясь жесту Хассана, разбойник вытащил из небольшого сундучка золотой диск тарна и протянул его девушке.
— Дайте одежду! — произнесла она, схватив деньги.
— Нет, — сказал Хассан.
Она испуганно на него взглянула.
— Тебе заплатили, — пожал он плечами. — Уходи.
Она затравленно огляделась по сторонам. Затем посмотрела на диск тарна.
— Дайте воды.
— Нет, — отрезал Хассан.
— Я заплачу за воду — В голосе Зины звучал страх.
— Я не продаю воду, — ответил Хассан.
— Нет! — зарыдала она.
— Уходи, — повторил он.
— Я умру в пустыне. — В руках девушки блестел золотой диск. — Я же выдала вам караван!
— И мы с тобой рассчитались.
Она смотрела на лица разбойников, губы ее дрожали.
— Нет, — шептала она. — Нет!
Алейна сидела на коленях возле чайника, не осмеливаясь поднять глаза. Плечи ее дрожали, а груди призывно колыхались в разрезе рубашки. Обнаженная девушка бросилась к ней.
— Попроси за меня, — прошептала Зина.
— Я всего лишь рабыня, — сквозь слезы ответила Алейна.
— Заступись за меня! — умоляла Зина. Алейна в ужасе посмотрела на Хассана.
— Пощадите ее, господин! — пролепетала она. — Я прошу вас.
— Выйди из шатра, или тебя выпорют, — сказал Хассан. Алейна выскочила на солнце.
Девушка ползала по шатру, затравленно глядя в безжалостные лица разбойников. Затем, крепко сжимая в маленькой ладошке золотой диск, она вскочила на ноги.
— Ты не сделаешь этого, Хассан!
— Убирайся из лагеря, — сказал он.
— Я погибну в пустыне!
— Убирайся!
— Оставь меня в качестве рабыни!
— Разве ты не свободная женщина?
— Умоляю, Хассан, оставь меня как рабыню!
— Но ты же свободна.
— Нет! — разрыдалась она. — В глубине души я всегда была истинной рабыней. Я только делала вид, что свободна. Отстегай меня за это! Я не носила ни ошейника, ни клейма, но я настоящая рабыня! Я это скрывала!
— Когда же ты об этом догадалась? — поинтересовался Хассан.
— Когда изменилось мое тело, — ответила Зина, потупив взор.
Разбойники засмеялись.
Я посмотрел на девушку. Выглядела она соблазнительно. Не исключено, что из нее действительно выйдет неплохая рабыня.
— В цепи ее, — распорядился Хассан, показав на стоящую на коленях.
Один из разбойников тут же нацепил на лодыжки девушки замки, соединенные цепью длиной в фут. Я услышал два тяжелых щелчка. Затем он развязал ей руки и сковал их специальными наручниками с цепью из трех звеньев.
— На солнце, , — распорядился Хассан.
Двое разбойников тут же притащили тяжелый, прямоугольный кол длиной около четырех футов и около четырех дюймов в диаметре. Один из разбойников придерживал кол, а второй забил его в песок тяжелым молотком, оставив торчать не более двух дюймов. К этому концу кола прикрутили железное кольцо, к которому и приковали за ошейник рабыню. Длина цепи не превышала одного ярда. Таким образом, она не могла даже подняться с колен.
— Освободите меня, — потребовала вторая девушка, Зина.
— Освободите, — кивнул Хассан. Кто-то из разбойников развязал ее руки.
— И рассчитайтесь!
Повинуясь жесту Хассана, разбойник вытащил из небольшого сундучка золотой диск тарна и протянул его девушке.
— Дайте одежду! — произнесла она, схватив деньги.
— Нет, — сказал Хассан.
Она испуганно на него взглянула.
— Тебе заплатили, — пожал он плечами. — Уходи.
Она затравленно огляделась по сторонам. Затем посмотрела на диск тарна.
— Дайте воды.
— Нет, — отрезал Хассан.
— Я заплачу за воду. — В голосе Зины звучал страх.
— Я не продаю воду, — ответил Хассан.
— Нет! — зарыдала она.
— Уходи, — повторил он.
— Я умру в пустыне. — В руках девушки блестел золотой диск. — Я же выдала вам караван!
— И мы с тобой рассчитались.
Она смотрела на лица разбойников, губы ее дрожали.
— Нет, — шептала она. — Нет!
Алейна сидела на коленях возле чайника, не осмеливаясь поднять глаза. Плечи ее дрожали, а груди призывно колыхались в разрезе рубашки. Обнаженная девушка бросилась к ней.
— Попроси за меня, — прошептала Зина.
— Я всего лишь рабыня, — сквозь слезы ответила Алейна.
— Заступись за меня! — умоляла Зина. Алейна в ужасе посмотрела на Хассана.
— Пощадите ее, господин! — пролепетала она. — Я прошу вас.
— Выйди из шатра, или тебя выпорют, — сказал Хассан. Алейна выскочила на солнце.
Девушка ползала по шатру, затравленно глядя в безжалостные лица разбойников. Затем, крепко сжимая в маленькой ладошке золотой диск, она вскочила на ноги.
— Ты не сделаешь этого, Хассан!
— Убирайся из лагеря, — сказал он.
— Я погибну в пустыне!
— Убирайся!
— Оставь меня в качестве рабыни!
— Разве ты не свободная женщина?
— Умоляю, Хассан, оставь меня как рабыню!
— Но ты же свободна.
— Нет! — разрыдалась она. — В глубине души я всегда была истинной рабыней. Я только делала вид, что свободна. Отстегай меня за это! Я не носила ни ошейника, ни клейма, но я настоящая рабыня! Я это скрывала!
— Когда же ты об этом догадалась? — поинтересовался Хассан.
— Когда изменилось мое тело, — ответила Зина, потупив взор.
Разбойники засмеялись.
Я посмотрел на девушку. Выглядела она соблазнительно. Не исключено, что из нее действительно выйдет неплохая рабыня.
Она стояла перед Хассаном в свободной, расслабленной позе, чуть отставив в сторону левую ногу и вывернув бедра, демонстрируя ему свою прелесть.
— Я признаюсь тебе, Хассан, в том, в чем не признавалась никому. Я — рабыня.
— По закону ты свободна.
— Сердце главнее закона, — ответила девушка, цитируя тахарскую пословицу.
— Это верно, — согласился Хассан.
— Оставь меня у себя.
— Ты мне не нужна.
— Нет! — зарыдала она.
— Ты мне не нужна, — повторил он и повернулся к разбойникам. — Выведите свободную женщину за пределы лагеря.
Разбойник тут же схватил ее за руку.
— Я хочу продать себя, — зарыдала Зина.
Как свободная женщина она имела на это право, хотя отменить акт продажи уже не могла, поскольку автоматически становилась рабыней.
— Я продаю себя в рабство, — объявила девушка. Хассан кивнул разбойнику, и тот отошел в сторону.
— Ты понимаешь, что говоришь? — спросил он ее.
— Да.
— На колени, — приказал Хассан. — Что ты можешь предложить?
Она протянула золотой диск тарна.
Хассан внимательно посмотрел на деньги и ответил:
— Похоже, ты — настоящая рабыня, Зина.
— Да, Хассан, уверяю тебя, я настоящая рабыня.
— Здесь гораздо больше, чем ты стоишь.
— Возьми эти деньги, — взмолилась несчастная. — Пожалуйста, возьми!
Хассан улыбнулся.
Зина глубоко вздохнула и произнесла:
— Я продаю себя в рабство.
Хассан положил руку на ее ладонь. Она зажмурилась еше крепче, а когда открыла глаза, монета была уже у него. Продажа свершилась.
— Заковать рабыню в цепи, — распорядился Хассан. В ту же секунду девушку, которая еще недавно звалась Зиной, а теперь превратилась в безымянную скотину, швырнули на живот возле позорного столба. На нее тут же надели ошейник и приковали ее цепью к кольцу на столбе. На лодыжках и на кистях рук защелкнули тяжелые замки, причем сделали это следующим образом: человек Хассана поставил ее на колени и заковал руки снизу и сзади правой ноги. Несчастная повалилась на бок. Когда приходится сковывать одновременно и рабынь, и свободных женщин, как правило, делают некоторые различия. В данном случае руки свободной женщины были скованы перед ее телом, руки рабыни — под ее правой ногой. Замысел заключался в том, чтобы поставить рабыню в более стесненное положение и создать ей большие неудобства. Это своеобразная дань вежливости по отношению к свободной женщине, привилегия, которой она будет пользоваться до того момента, пока ее саму не продадут в рабство.
— Дайте свободной женщине плеть, — распорядился Хассан.
Девушка двумя руками ухватилась за плеть, скованная рабыня не могла защищаться.
Хассан бросил золотой диск тарна в кошелек.
— Алейна! — крикнул он, и она тут же заскочила в шатер и опустилась на колени.
— Дай еще чаю.
— Да, господин.
— Не боишься, что свободная забьет ее насмерть? — спросил я Хассана.
Со стороны столба уже доносились визги и удары плети.
— Нет, — ответил Хассан.
— Рабыня! Рабыня! Рабыня! — кричала свободная девушка, нещадно хлеща скованными руками беспомощную предательницу, еще недавно называвшуюся Зиной.
Как бадто ни было, спустя некоторое время он кивнул одному из своих людей, и тот, к великому негодованию свободной женщины, вырвал у нее плеть. Рабыня валялась в пыли и жалобно причитала:
— Пожалуйста, госпожа, умоляю вас.
— Алейна, — позвал Хассан.
— Да, господин.
— Собери ветки и навоз. Разведи огонь. Хорошо прогрей железо.
— Да, господин.
— Вечером будем клеймить рабыню, — сказал Хассан.
В Тахари клеймят раскаленным добела железом, которое прижимают к бедру девушки. На теле выжигают тахарскую букву «Кеф», первую букву в слове «кейджера», что на горианском означает «рабыня».
Тахарская письменность очень красива. Не существует различия между заглавными и строчными буквами, а также практически нет разницы между печатным шрифтом и курсивом. Тахарцы обожают выводить буковки. Те, кто пишет размашисто и неразборчиво, считаются отнюдь не занятыми или неаккуратными людьми, а глухими к прекрасному хамами. Так вот, для клеймения рабыни используют, как правило, первую печатную букву в слове «кейджера».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Закончив с Алейной, я вышел из шатра и встал у входа.
Первым показался главарь шайки. К луке его седла были привязаны две захваченные во время налета женщины. Они спотыкались и едва держались на ногах. Босые ступни оставляли в песке кровавый след. Сзади шел груженный награбленным добром кайил. Вместе с главарем шайка насчитывала девять человек. Увидев меня, он подал команду, и его люди мгновенно окружили лагерь. Кайил главаря попятился. Я понял его намерение. Он хотел атаковать с ходу, направить кайила на шатер, смять его и нанести сокрушительный удар.
Я снял с шеста бурдюк с водой.
Кто-то из разбойников издал вопль ярости. Я запрокинул бурдюк и сделал несколько внушительных глотков. Затем я повесил бурдюк на место и вытер губы рукавом халата.
Главарь шайки вложил ятаган в ножны и спрыгнул с кайила. Я вернулся в шатер, сел, скрестив ноги, на циновку и взял еще не остывшую чашку чая.
Главарь вошел в шатер.
— Чай готов, — сказал я ему.
Первым делом он перерезал ножом стягивающие Алей-ну ремни. Она в ужасе взирала на своего хозяина. Он, однако, на нее не сердился. В конце концов, она была всего-навсего слабой женщиной.
— Подай нам чай, — приказал он. Вся дрожа, девушка налила ему маленькую чашечку чая.
— Превосходный чай, — похвалил я.
Выпив их воды, я стал по законам Тахари гостем разбойников.
Глава 9. С ПРЕКРАСНОЙ ПРЕДАТЕЛЬНИЦЕЙ ЗИНОЙ ПОСТУПАЮТ ПО ОБЫЧАЮ ТАХАРИ
— Рабынь заковать в цепи, — приказал главарь одному из разбойников.
Затем он посмотрел на меня.
Разбойник принялся собирать по шатру разбросанные цепочки. Одну он притащил с улицы, она валялась в пыли там, где мой бросок остановил убегающую Алейну.
— На колени! — заревел разбойник. Одна из девушек тут же послушно опустилась на колени, вторая возмущенно вскинула голову. Я вспомнил, как она с самого начала не могла поверить, что на нее надели наручники.
Она вырвалась на середину шатра и гордо посмотрела на главаря шайки. Девушка стояла обнаженной, пыль покрывала ее ноги до самых бедер, по телу стекали грязные ручейки пота.
— Нет, Хассан! — крикнула она. — Ты разве забыл, что это я, Зина, за золотой диск тарна выдала тебе караван! Я рассказала о маршруте, охране и графике движения!
Подобные сведения, насколько я знал, держались в строжайшем секрете даже в самые спокойные времена.
Вторая девушка возмущенно закричала, но не решилась подняться с колен.
— В цепи ее, — распорядился Хассан, показав на стоящую на коленях.
Один из разбойников тут же нацепил на лодыжки девушки замки, соединенные цепью длиной в фут. Я услышал два тяжелых щелчка. Затем он развязал ей руки и сковал их специальными наручниками с цепью из трех звеньев.
— На солнце, — распорядился Хассан.
Двое разбойников тут же притащили тяжелый, прямоугольный кол длиной около четырех футов и около четырех дюймов в диаметре. Один из разбойников придерживал кол, а второй забил его в песок тяжелым молотком, оставив торчать не более двух дюймов. К этому концу кола прикрутили железное кольцо, к которому и приковали за ошейник рабыню. Длина цепи не превышала одного ярда. Таким образом, она не могла даже подняться с колен.
— Освободите меня, — потребовала вторая девушка, Зина.
— Освободите, — кивнул Хассан. Кто-то из разбойников развязал ее руки.
— И рассчитайтесь!
Повинуясь жесту Хассана, разбойник вытащил из небольшого сундучка золотой диск тарна и протянул его девушке.
— Дайте одежду! — произнесла она, схватив деньги.
— Нет, — сказал Хассан.
Она испуганно на него взглянула.
— Тебе заплатили, — пожал он плечами. — Уходи.
Она затравленно огляделась по сторонам. Затем посмотрела на диск тарна.
— Дайте воды.
— Нет, — отрезал Хассан.
— Я заплачу за воду — В голосе Зины звучал страх.
— Я не продаю воду, — ответил Хассан.
— Нет! — зарыдала она.
— Уходи, — повторил он.
— Я умру в пустыне. — В руках девушки блестел золотой диск. — Я же выдала вам караван!
— И мы с тобой рассчитались.
Она смотрела на лица разбойников, губы ее дрожали.
— Нет, — шептала она. — Нет!
Алейна сидела на коленях возле чайника, не осмеливаясь поднять глаза. Плечи ее дрожали, а груди призывно колыхались в разрезе рубашки. Обнаженная девушка бросилась к ней.
— Попроси за меня, — прошептала Зина.
— Я всего лишь рабыня, — сквозь слезы ответила Алейна.
— Заступись за меня! — умоляла Зина. Алейна в ужасе посмотрела на Хассана.
— Пощадите ее, господин! — пролепетала она. — Я прошу вас.
— Выйди из шатра, или тебя выпорют, — сказал Хассан. Алейна выскочила на солнце.
Девушка ползала по шатру, затравленно глядя в безжалостные лица разбойников. Затем, крепко сжимая в маленькой ладошке золотой диск, она вскочила на ноги.
— Ты не сделаешь этого, Хассан!
— Убирайся из лагеря, — сказал он.
— Я погибну в пустыне!
— Убирайся!
— Оставь меня в качестве рабыни!
— Разве ты не свободная женщина?
— Умоляю, Хассан, оставь меня как рабыню!
— Но ты же свободна.
— Нет! — разрыдалась она. — В глубине души я всегда была истинной рабыней. Я только делала вид, что свободна. Отстегай меня за это! Я не носила ни ошейника, ни клейма, но я настоящая рабыня! Я это скрывала!
— Когда же ты об этом догадалась? — поинтересовался Хассан.
— Когда изменилось мое тело, — ответила Зина, потупив взор.
Разбойники засмеялись.
Я посмотрел на девушку. Выглядела она соблазнительно. Не исключено, что из нее действительно выйдет неплохая рабыня.
— В цепи ее, — распорядился Хассан, показав на стоящую на коленях.
Один из разбойников тут же нацепил на лодыжки девушки замки, соединенные цепью длиной в фут. Я услышал два тяжелых щелчка. Затем он развязал ей руки и сковал их специальными наручниками с цепью из трех звеньев.
— На солнце, , — распорядился Хассан.
Двое разбойников тут же притащили тяжелый, прямоугольный кол длиной около четырех футов и около четырех дюймов в диаметре. Один из разбойников придерживал кол, а второй забил его в песок тяжелым молотком, оставив торчать не более двух дюймов. К этому концу кола прикрутили железное кольцо, к которому и приковали за ошейник рабыню. Длина цепи не превышала одного ярда. Таким образом, она не могла даже подняться с колен.
— Освободите меня, — потребовала вторая девушка, Зина.
— Освободите, — кивнул Хассан. Кто-то из разбойников развязал ее руки.
— И рассчитайтесь!
Повинуясь жесту Хассана, разбойник вытащил из небольшого сундучка золотой диск тарна и протянул его девушке.
— Дайте одежду! — произнесла она, схватив деньги.
— Нет, — сказал Хассан.
Она испуганно на него взглянула.
— Тебе заплатили, — пожал он плечами. — Уходи.
Она затравленно огляделась по сторонам. Затем посмотрела на диск тарна.
— Дайте воды.
— Нет, — отрезал Хассан.
— Я заплачу за воду. — В голосе Зины звучал страх.
— Я не продаю воду, — ответил Хассан.
— Нет! — зарыдала она.
— Уходи, — повторил он.
— Я умру в пустыне. — В руках девушки блестел золотой диск. — Я же выдала вам караван!
— И мы с тобой рассчитались.
Она смотрела на лица разбойников, губы ее дрожали.
— Нет, — шептала она. — Нет!
Алейна сидела на коленях возле чайника, не осмеливаясь поднять глаза. Плечи ее дрожали, а груди призывно колыхались в разрезе рубашки. Обнаженная девушка бросилась к ней.
— Попроси за меня, — прошептала Зина.
— Я всего лишь рабыня, — сквозь слезы ответила Алейна.
— Заступись за меня! — умоляла Зина. Алейна в ужасе посмотрела на Хассана.
— Пощадите ее, господин! — пролепетала она. — Я прошу вас.
— Выйди из шатра, или тебя выпорют, — сказал Хассан. Алейна выскочила на солнце.
Девушка ползала по шатру, затравленно глядя в безжалостные лица разбойников. Затем, крепко сжимая в маленькой ладошке золотой диск, она вскочила на ноги.
— Ты не сделаешь этого, Хассан!
— Убирайся из лагеря, — сказал он.
— Я погибну в пустыне!
— Убирайся!
— Оставь меня в качестве рабыни!
— Разве ты не свободная женщина?
— Умоляю, Хассан, оставь меня как рабыню!
— Но ты же свободна.
— Нет! — разрыдалась она. — В глубине души я всегда была истинной рабыней. Я только делала вид, что свободна. Отстегай меня за это! Я не носила ни ошейника, ни клейма, но я настоящая рабыня! Я это скрывала!
— Когда же ты об этом догадалась? — поинтересовался Хассан.
— Когда изменилось мое тело, — ответила Зина, потупив взор.
Разбойники засмеялись.
Я посмотрел на девушку. Выглядела она соблазнительно. Не исключено, что из нее действительно выйдет неплохая рабыня.
Она стояла перед Хассаном в свободной, расслабленной позе, чуть отставив в сторону левую ногу и вывернув бедра, демонстрируя ему свою прелесть.
— Я признаюсь тебе, Хассан, в том, в чем не признавалась никому. Я — рабыня.
— По закону ты свободна.
— Сердце главнее закона, — ответила девушка, цитируя тахарскую пословицу.
— Это верно, — согласился Хассан.
— Оставь меня у себя.
— Ты мне не нужна.
— Нет! — зарыдала она.
— Ты мне не нужна, — повторил он и повернулся к разбойникам. — Выведите свободную женщину за пределы лагеря.
Разбойник тут же схватил ее за руку.
— Я хочу продать себя, — зарыдала Зина.
Как свободная женщина она имела на это право, хотя отменить акт продажи уже не могла, поскольку автоматически становилась рабыней.
— Я продаю себя в рабство, — объявила девушка. Хассан кивнул разбойнику, и тот отошел в сторону.
— Ты понимаешь, что говоришь? — спросил он ее.
— Да.
— На колени, — приказал Хассан. — Что ты можешь предложить?
Она протянула золотой диск тарна.
Хассан внимательно посмотрел на деньги и ответил:
— Похоже, ты — настоящая рабыня, Зина.
— Да, Хассан, уверяю тебя, я настоящая рабыня.
— Здесь гораздо больше, чем ты стоишь.
— Возьми эти деньги, — взмолилась несчастная. — Пожалуйста, возьми!
Хассан улыбнулся.
Зина глубоко вздохнула и произнесла:
— Я продаю себя в рабство.
Хассан положил руку на ее ладонь. Она зажмурилась еше крепче, а когда открыла глаза, монета была уже у него. Продажа свершилась.
— Заковать рабыню в цепи, — распорядился Хассан. В ту же секунду девушку, которая еще недавно звалась Зиной, а теперь превратилась в безымянную скотину, швырнули на живот возле позорного столба. На нее тут же надели ошейник и приковали ее цепью к кольцу на столбе. На лодыжках и на кистях рук защелкнули тяжелые замки, причем сделали это следующим образом: человек Хассана поставил ее на колени и заковал руки снизу и сзади правой ноги. Несчастная повалилась на бок. Когда приходится сковывать одновременно и рабынь, и свободных женщин, как правило, делают некоторые различия. В данном случае руки свободной женщины были скованы перед ее телом, руки рабыни — под ее правой ногой. Замысел заключался в том, чтобы поставить рабыню в более стесненное положение и создать ей большие неудобства. Это своеобразная дань вежливости по отношению к свободной женщине, привилегия, которой она будет пользоваться до того момента, пока ее саму не продадут в рабство.
— Дайте свободной женщине плеть, — распорядился Хассан.
Девушка двумя руками ухватилась за плеть, скованная рабыня не могла защищаться.
Хассан бросил золотой диск тарна в кошелек.
— Алейна! — крикнул он, и она тут же заскочила в шатер и опустилась на колени.
— Дай еще чаю.
— Да, господин.
— Не боишься, что свободная забьет ее насмерть? — спросил я Хассана.
Со стороны столба уже доносились визги и удары плети.
— Нет, — ответил Хассан.
— Рабыня! Рабыня! Рабыня! — кричала свободная девушка, нещадно хлеща скованными руками беспомощную предательницу, еще недавно называвшуюся Зиной.
Как бадто ни было, спустя некоторое время он кивнул одному из своих людей, и тот, к великому негодованию свободной женщины, вырвал у нее плеть. Рабыня валялась в пыли и жалобно причитала:
— Пожалуйста, госпожа, умоляю вас.
— Алейна, — позвал Хассан.
— Да, господин.
— Собери ветки и навоз. Разведи огонь. Хорошо прогрей железо.
— Да, господин.
— Вечером будем клеймить рабыню, — сказал Хассан.
В Тахари клеймят раскаленным добела железом, которое прижимают к бедру девушки. На теле выжигают тахарскую букву «Кеф», первую букву в слове «кейджера», что на горианском означает «рабыня».
Тахарская письменность очень красива. Не существует различия между заглавными и строчными буквами, а также практически нет разницы между печатным шрифтом и курсивом. Тахарцы обожают выводить буковки. Те, кто пишет размашисто и неразборчиво, считаются отнюдь не занятыми или неаккуратными людьми, а глухими к прекрасному хамами. Так вот, для клеймения рабыни используют, как правило, первую печатную букву в слове «кейджера».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52