В отличие от лелтов, у саламандр имеются длинные, похожие на стебельки, ноги. Поначалу я их путал, пока не научился отличать саламандр по видоизмененным продолговатым жабрам, действительно напоминающим усики. У лелтов тоже есть жабры, но у них они расположены на нижней части челюсти, как у обычных рыб. Подобно усикам-рецепторам лелтов, жабры саламандр воспринимают вибрацию воды, хотя значительно уступают рецепторам лелтов в чувствительности. Охотятся саламандры и лелты на одних и тех же существ. Нередко саламандры просто сопровождают лелтов, зная, что те рано или поздно выведут их на добычу. С другой стороны, ноги позволяют саламандрам доставать пропитание в недоступных для лелтов местах. Кроме того, благодаря им саламандры могут передвигаться на большие расстояния, почти не затрачивая энергии. В среде, где пищи катастрофически не хватает, сохранение энергии приобретает огромное значение. Длинные тонкие ноги дают саламандрам возможность вытягиваться и «обозревать» большие территории. В некотором смысле это напоминает прямохождение у человека, благодаря которому он значительно увеличил площадь обзора, что важно не только для нахождения добычи, но и для своевременного обнаружения опасности.
Однако не лелты и не саламандры вызывали наше беспокойство.
— Вон! — кричал человек. — Вон он опять! — Я так ничего и не увидел.
В пещерах нет естественного света, а значит, нет и фотосинтеза. Без фотосинтеза невозможно поглощение углекислого газа, образование Сахаров и начало питательной цепи. Как бы то ни было, питание попадает в пещеры в форме органических остатков. Эти остатки проникают в пещеры вместе с пресной водой, которая просачивается по бесчисленным трещинам и разломам, а иногда даже сквозь пористые камни. Вместе с ними в подземные моря попадают и всевозможные бактерии, содержащиеся в органических соединениях. Эти бактерии идут в пищу простейшим, которых в свою очередь пожирают черви, которыми питаются маленькие слепые рыбешки, лелты и саламандры. На них питательная цепь не обрывается. И не они вселяют страх в добывающих соль рабов.
— Неужели Старик? — выдохнул кто-то.
— Не знаю, — произнес другой. Рулевой застыл с копьем наготове.
— Вон он!
Тогда и я увидел шевелящуюся под водой громадину. Лелты и саламандры прыснули во все стороны. Затем существо исчезло. Водная гладь успокоилась.
— Ушел, — прошептал кто-то.
— Это был Старик? — спросил собиратель.
— Не знаю, — произнес рулевой с копьем. Вот уже больше года, как Старика в пещере не видели.
— Смотрите! — крикнул я.
На этот раз существо подошло ближе, до него оставалось не более десяти футов. Мы успели разглядеть широкую тупую белую голову, лишенную глаз. Затем, плеснув хвостом и плавниками, чудовище ушло под воду.
— Это Старик, — пробормотал рулевой и побледнел, как стена. На спине чудовища, возле большого плавника, виднелся длинный шрам. Часть плавника некогда вырвали ударом копья.
— Он вернулся, — сказал кто-то.
Вода не колыхалась. Поверхность озера застыла.
— Давайте собирать соль, — сказал один из рабов.
— Подождите, — рулевой поднял руку — Смотрите. Более четверти ана мы ничего не делали.
— Ушел, — произнес кто-то.
— Надо выполнять план, — проворчал собиратель.
— Все, начали собирать соль, — распорядился рулевой. Мы взялись за ведра и веревки и возобновили работу.
— Лелты так и не вернулись, — задумчиво произнес рулевой, обращаясь ко мне.
— Что это значит? — спросил я.
— То, что Старик еще с нами, — сказал он, вглядываясь в темную воду. Помолчав, он добавил: — Надо собирать соль.
Я снова забросил ведро и веревку.
Становилось поздно.
Масло в лампах по углам плота выгорело почти до конца.
Скоро все погрузится во тьму.
Я думал о том, как бежать из Клима. Даже если удастся достать воду, человеку не под силу унести столько бурдюков, сколько понадобится, чтобы добраться до ближайшего источника. Даже если удастся уйти достаточно далеко, нет никакой гарантии, что выйдешь точно к Красному Камню или другому оазису. Попавшие в Клим по воле своих свободных хозяев не знали дороги обратно. Мне вспомнился несчастный раб, вышедший из пустыни к нашему каравану. Его использовали для жестокой потехи, а потом прикончили. Поговаривали, что еще никому не удалось выбраться из Клима.
Я думал о войне между Царствующими Жрецами и куриями. Все это вдруг показалось мне страшно далеким.
Он появился неожиданно, выскочив из воды в пяти футах от меня. Отчаянно завизжал угодивший в острые челюсти раб. Голова чудовища достигала ярда в ширину, на месте глаз белели страшные провалы. Плот закачался от удара, одна лампа погасла, рулевой отчаянно закричал:
— Шесты! Шесты!
Издалека донесся еще один дикий крик, потом все стихло. Благодаря высокому содержанию соли в воде, соляная акула, когда не охотится, плывет, наполовину высунувшись из воды.
— Я не достаю до дна! — в панике крикнул один из рабов.
Плот несло по течению.
— На весла! — заорал рулевой.
Шестовики схватили широкие весла, хранящиеся возле деревянных ванн. Погасла еще одна лампа. Плот медленно разворачивался. На нем горело только две лампы.
— Эй, вы! — крикнул рулевой сборщикам. — Хватайте шесты!
Мы тут же исполнили команду. Наша надежда заключалась в том, что гребцам удастся выгрести на то место, где мы сможем отталкиваться шестами от дна.
— Теперь точно ушел, — сказал один из гребцов.
— Это Старик, — произнес рулевой. — Снаружи смеркается.
До меня неожиданно дошло, чего он так опасался. В пещере было мало еды. Когда есть на кого охотиться, надо охотиться. Всегда можно вернуться к ранее убитой добыче и отогнать надоедливых лелтов. Слепая соляная акула, словно повинуясь древнему инстинкту, охотилась исключительно на рассвете и в сумерках. Длинное мерзкое чудовище следовало ритму часов, заведенных четверть миллиона лет назад, когда его предки охотились в залитом солнечным СВ етом море.
— Поторапливайтесь! — кричал рулевой. — Поторапливайтесь!
Погасла третья лампа. Теперь утлое суденышко освещалось только одной лампой на корме. Наконец погасла и она.
Мы оказались в кромешной тьме. Где-то совсем рядом, а может быть, прямо под нами плавал Старик.
Не было ни луны, ни даже звезд. Там, где мы находились, ничего не разглядел 'бы даже курия. Команда плота застыла, Прислушиваясь к миру Старика.
Он атаковал быстро и неожиданно. Мы лишь почувствовали, как забурлило соленое море, после чего двадцатифутовое тело рухнуло обратно в воду.
Все снова стихло.
Затем раздался глухой удар по дереву, Старик атаковал плот снизу. Плот накренился, но не перевернулся. Мы отчаянно вцепились в деревянные ванны. Плот еще дважды сотрясало страшными ударами.
Прошло более четверти ана. Мы решили, что Старик ушел. И тогда совершенно неожиданно кормовая часть плота ушла под воду. Отчаянно закричал человек, молотя веслом по высунувшейся из воды тяжелой голове.
Более часа все было спокойно. Затем из воды вылетело огромное тело и рухнуло поперек плота, извиваясь и нанося удары хвостом. Трещало дерево, разламывались корыта, я слышал, как визжали и шлепались в воду сбитые ударами люди.
Я бросился на живот и вцепился в остатки деревянных креплений. Тьму наполнили ужасные крики. Я понял, что на этот раз пострадало несколько человек.
— Ничего не вижу! — кричал кто-то.
Еще четыре раза чудовище бросалось на плот. Один раз оно прокатилось по мне. Я вжался в пол, изо всех сил стараясь удержаться за расщепленное дерево. Кожа монстра, в отличие от грубой и шершавой шкуры акул, живущих в открытых морях, оказалась гладкой и скользкой, ее покрывал тонкий слой бактериальной слизи.
— Где вы? — донеслось вдруг из воды.
— Здесь! — закричал я. — Плот здесь! — Я поднялся на колени, радуясь тому, что в живых остался еще кто-то.
— Помогите! — кричали из воды. — Помогите!
Два человека пытались выбраться из воды на плот. Один из них вдруг закричал. Второй забрался на палубу и заметался из стороны в сторону.
— Успокойся! — крикнул ему я.
— Спасайся! — ответил он и бросился в воду.
— Назад! — кричал я, сообразив, что он решил вплавь добраться до доков, до которых оставалось около четырех пасангов. Несчастный не обернулся даже после того, как я несколько раз крикнул ему, что он плывет не в ту сторону.
— Ну и дурень, — раздался рядом спокойный голос.
— Хассан! — обрадовался я.
— Помогите! — донеслось из темноты.
Я нащупал шест, протянул его в сторону голоса, и на борт выбрался человек. Я попытался таким же способом спасти второго, но Старик стащил его с шеста.
Я увидел огни второго плота. Он шел к нам на помощь. На носу с копьем наготове стоял Т'Зшал.
Плоты мягко ударились друг о друга. Мы перебрались на другой плот.
— Один человек в воде, — сказал я Т'Зшалу — Он поплыл туда.
— Идиот, — пожал плечами Т'Зшал и, помолчав, добавил: — Значит, Старик вернулся?
Рулевой кивнул.
— Надо плыть назад, — сказал шестовик с плота Т'Зшала. Т'Зшал посмотрел на нас. Спаслись мы с Хассаном,
рулевой и человек, которого я вытащил из воды. Я не знал, удалось ли выжить прыгнувшему за борт. Думаю, что нет.
— Надо немедленно плыть назад в доки, — повторил шестовик.
Т'Зшал задумчиво смотрел на воду.
— Старик снова с нами, — сказал он наконец. — Он не забыл свои трюки.
— Давайте возвращаться, — перебил его шестовик.
— В воде остался один из моих людей, — произнес Т'Зшал и указал в ту сторону, куда шестовикам следовало толкать плот.
Те заворчали, но не посмели ослушаться старшего казармы.
Сам Т'Зшал занял позицию на носу судна, держа наготове копье.
Спустя ан он нашел своего человека.
— Привет! — донеслось из воды.
— Привет! — откликнулся Т'Зшал и помог пловцу выбраться на палубу.
— Я очень долго плыл, — сказал тот.
— Я знаю, — ответил старший казармы и уложил его на доски.
Пловец уже забыл и о Старике, и о том, что с ним произошло. Он спал.
— Возвращаемся в доки, — приказал Т'Зшал. Тяжелый плот развернулся и поплыл в сторону доков. Мы с Хассаном переглянулись. Мы передумали убивать
Т'Зшала.
— Завтра вечером, — объявил Т'Зшал, — я сюда вернусь.
— Я пойду с тобой, — сказал я.
— И я тоже, — добавил Хассан.
Глава 17. О ТОМ, ЧТО ПРОИЗОШЛО В ПЕЩЕРЕ
Думаю, в тот вечер на плоту не было ни одного человека, который за все время не потерял хотя бы одного друга в зубах Старика.
— Мы начинаем охоту на Старика, — объявил Т'Зшал. Он собирал свой отряд по пещерам, складам, очистным сооружениям. В добровольцах недостатка не было. Даже в главном Хранилище Клима — квадратном приземистом здании, где держалось оружие, нашлись люди, пожелавшие сразиться с чудовищем. На флагштоке Хранилища, словно бросая вызов испепеляющему солнцу, подземным пещерам и самой пустыне, развевался флаг Клима, — гордое полотнище с плетью и ятаганом. Никого не принуждали и не запугивали. Было много умудренных опытом, обожженных до черноты людей, рассудительных и зрелых. Все они жили рабами, и каждый из них хотел почувствовать себя свободным человеком.
— Мы идем на Старика, — повторял Т'Зшал. Он произносил эти слова в пещерах, складах, на очистных сооружениях. — Мы идем охотиться на Старика. — И люди откликались.
Думаю, в тот вечер на плоту не было человека, который за все время не потерял хотя бы одного друга в зубах Старика.
— Разбудите меня, — приказал Т'Зшал, — когда уйдут лелты.
Плот замер в черной воде далеко от доков. Мы упирались шестами в дно, стараясь удержать его на месте. Человек, который работал рулевым во время нападения Старика, и в этот раз стоял на руле. Кроме него, из прежней команды остались только Хассан и я. По углам плота, привязанные к кольям, горели четыре лампы. Рядом лежали заранее заготовленные факелы, чтобы освещать поверхность воды, если в том возникнет необходимость.
— Разбудите меня, когда уйдут лелты, — сказал Т'Зшал. — Сейчас я хочу спать.
Он улегся за деревянной рамой, внутри которой крепились корыта для соляного раствора. Рядом он положил копье, длиной в девять футов.
— Ты что, не станешь смазывать острие ядом? — спросил его один человек в доках. Из набранной Т'Зшалом команды такого вопроса не задал никто.
— Нет, — ответил Т'Зшал, и я понял, что он принадлежит к касте воинов.
Я смотрел на спящего Т'Зшала, на склоненную на руку бородатую голову и задавал себе вопрос: почему все-таки никто его не убил, чтобы стать старшим казармы? Как получилось, что человек, обладающий абсолютной властью над всей казармой, спокойно засыпает в окружении рабов, каждый из которых мог бы занять его место? Достаточно было вытащить кинжал из-за его кушака и воткнуть его ему в горло. Старший казармы, хотя и сам раб, является убаром в своей вотчине, он безраздельно властвует над жизнью и смертью подчиненных ему рабов. Как могло получиться, что такой человек спокойно укладывается спать среди злобно косящихся на него слинов, с которыми он привык говорить, держа в руке кнут?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52