Мальчик подошел к рабыне и схватил ее за волосы.
— Смотри, — сказал он сестре, — шелковистые, желтые, мягкие и длинные. — Она тоже потрогала волосы. Мальчик встал перед рабыней. — Посмотри вверх!
Алейна подняла глаза.
— Видишь! — толкнул он сестренку — У нее синие глаза.
— Она белая и некрасивая, — поморщилась девочка и отошла в сторону.
— Нет, — возразил мальчик. — Она хорошенькая.
— Ну, если тебе нравятся беленькие… — пожала плечами сестра.
— Дорогая? — спросил ребенок Хассана.
— Очень, — ответил разбойник. — Ты хочешь поторговаться, юный воин?
— Отец не разрешит мне иметь рабыню, — ответил мальчик.
— А-а, — понимающе протянул Хассан.
— Зато когда я стану большим, я сделаюсь разбойником, как и ты, и у меня будет десять таких девушек. Когда мне понравится женщина, я утащу ее и сделаю своей рабыней. — Он взглянул на Хассана. — Они будут мне угождать и делать меня счастливым.
— Она страшненькая, — пропищала сестренка. — И тело у нее белое.
— Хорошая она рабыня? — поинтересовался мальчик у Хассана.
— Это несчастная дура, которую надо почаще бить плеткой.
— Это плохо, — покачал головой мальчик.
— Присмотри за верром, — сказала сестра.
— Если бы ты была моей, — повернулся к Алейне маленький кочевник, — я бы не потерпел никаких глупостей. Я бы сделал из тебя хорошую рабыню.
— Да, господин, — процедила сквозь стиснутые зубы обнаженная Алейна.
— Можешь одеться, — бросил мальчик.
— Спасибо, господин. — Алейна натянула юбку и блузку.
Спуститься с кайила она могла самостоятельно, но для того, чтобы сесть в седло, ей требовалась помощь. Я протянул левую руку, она уперлась в нее маленькой ножкой и забралась в седло.
— Маленький ублюдок! — прошипела она по-английски.
— Слышал ли ты, юный воин, что-нибудь о башне из стали? — спросил Хассан.
Ребенок посмотрел на него и расхохотался:
— Не сомневаюсь, что твоя рабыня заваривает тебе слишком крепкий чай.
Хассан грациозно склонил голову:
— Спасибо за намек, юный воин.
С этими словами он оставил в покое маленького кочевника, его сестру и их верра. Девчонка принялась костерить брата за невнимание к животному.
— Заткнись, — огрызнулся он, — иначе я продам тебя разбойникам с Красного Камня. Еще год-два — и ты вполне сгодишься для ошейника.
После этих слов ему пришлось улепетывать, ибо девчонка швырнула в него камнем. Когда я оглянулся, они гнали свою скотину в сторону от стойбища. На сбруе наших кайилов действительно не было колокольчиков.
— Оазис Красного Камня, — сказал Хассан, — один из немногих оазисов, контролируемых аретаями. На юг и на запад простирается каварская территория.
В полдень следующего дня я закричал:
— Вижу оазис!
— Нет, — произнес Хассан.
Я отчетливо различал здания, белые купола, пальмы, сады и высокие круглые стены из красной глины.
Я сморгнул. То, что я видел, никак не походило на обман зрения.
— А разве вы не видите? — спросил я Хассана и его спутников.
— Я вижу! — закричала Алейна.
— Мы тоже это видим, — откликнулся Хассан, — но там ничего нет.
— Ты говоришь загадками, — сказал я.
— Это мираж, — пожал плечами Хассан.
Я посмотрел еще раз. На мираж это никак не походило. В пустыне бывают миражи двух типов. Я говорю о тех, которые видят нормальные, здоровые люди, поскольку бывают еще сугубо индивидуальные видения спятивших от жары и жажды путников. Наиболее распространенным типом миража считается обыкновенная ошибка зрения, когда человек принимает дрожащий раскаленный воздух за плеск воды в пруду или озере. Когда в восходящих потоках воздуха отражается небо, иллюзия еще более поразительна, поскольку поверхность «озера» становится голубой, как настоящая водная гладь. Второй тип миража имеет место, когда обычный пейзаж пустыни, каменистые холмы и высохший кустарник искажается восходящими потоками воздуха и выглядит как оазис с водой, пальмами и садами. Восприятие миража — весьма сложный процесс. По сути дела, все, что мы видим, является преобразованием определенных энергетических импульсов, воздействующих на наши органы восприятия. Существует, разумеется, топологическое соответствие между физическим миром и человеческим восприятием. Порождаемый сознанием мир достаточно точно соотносится с реально существующим. Если бы было по-другому, мы просто не смогли бы успешно перемещаться в наполненном физическими телами пространстве и прикасаться к предметам, до которых хотели бы дотронуться. Различные сенсорные системы, присущие разным организмам, означают различные экспериментальные миры. При этом как мир человека, так и мир рыбы, бабочки, муравья, едина и Царствующего Жреца соответствует, хотя и в различной степени, предположительно единственному реальному физическому миру. Таким образом, восприятие следует рассматривать как поток закодированных единиц информации, из которых наше сознание строит свой гармоничный мир. Несмотря на то что глаз является неотъемлемым инструментом зрения, «видим» мы не глазом, а, как ни странно, мозгом. Если стимулировать каким-либо образом оптический нерв, а еще лучше, — определенные участки головного мозга, возникнут реальные зрительные образы. Точно так же можно ничего не увидеть здоровыми глазами, если нарушена связь с мозгом. Возможно, в данном случае правильнее было бы говорить о целой системе компонентов, необходимой для адекватного зрительного восприятия. Но даже в этом случае следует отметить, что на глаз непосредственно воздействует не физическая реальность, а всего лишь электромагнитное излучение. Кроме того, нельзя забывать о сильнейшем влиянии, оказываемом на интерпретацию сигналов и образов со стороны сознания человека, каковое зависит как от физического состояния организма, так и от определенных социальных и лингвистических категорий. Человек может «увидеть» то, что в данный момент видят другие, или то, что ему захочется увидеть. Таким образом, нет ничего необычного в том, что вполне здоровый человек начинает воспринимать раскаленные камни и кустарник как роскошный оазис.
Но стоящая перед моими глазами картинка на мираж никак не походила. Я протер глаза.
— Нет, — сказал я. — Я отчетливо вижу оазис.
— Его там нет, — повторил Хассан.
— Есть у северной окраины оазиса Красного Камня касбах с четырьмя башнями?
— Есть, — ответил Хассан.
— Так вот, я его вижу.
— Нет, — покачал головой Хассан.
— Там пять пальмовых рощ.
— Да, — сказал он.
— К востоку от оазиса растут гранатовые сады, — продолжал я. — Внутри тоже сады. Есть даже пруд между двумя рощами финиковых пальм.
— Правильно, — сказал Хассан.
— Значит, это Красный Камень, — сказал я.
— Нет, — ответил он.
— Я не мог этого придумать, — сказал я. — Я никогда не был в Красном Камне. Слушай. В касбахе только одни ворота, они выходят прямо к нам. На башне два флага.
— Это флаги ташидов и аретаев, — кивнул Хассан.
— Я могу провести караван к этому оазису.
— Его там нет, — сказал Хассан. — Мы доберемся до него только завтра к полудню.
— Но я его вижу! — настаивал я.
— Постараюсь тебе объяснить, — сказал Хассан. — Ты его видишь, но это не он.
— Я рад, что ты решил говорить ясно. Иначе я мог бы и не понять.
— Езжай вперед, — предложил Хассан.
Пожав плечами и толкнув кайила пятками, я поскакал вниз по склону холма. Прошло не более пяти ен, и оазис исчез. Я натянул поводья. Впереди простиралась бескрайняя пустыня.
По мне градом покатился пот. Меня бросило в жар. Впереди простиралась бескрайняя пустыня.
— Интересное явление, не так ли? — поинтересовался Хассан, когда караван нагнал меня. — Находящийся в семидесяти пасангах оазис зеркально отражается в верхних слоях атмосферы, а потом еще раз, уже возле земли.
— Как в системе зеркал? — переспросил я.
— Именно. Поверхностью в данном случае служат слои воздуха. Образуется треугольник отраженного света, и мы видим рядом с собой находящийся в семидесяти пасангах оазис Красного Камня.
— Выходит, это всего лишь оптическая иллюзия? — Да.
— Разве тебе она не показалась реальной? — спросил я.
— Конечно, — кивнул Хассан.
— Откуда ты узнал, что это не Красный Камень?
— Я из Тахари, — ответил он.
— Ты видел что-то другое? — спросил я.
— Нет, то же самое.
— Тогда откуда ты знаешь?
— Я из Тахари, — повторил Хассан.
— Но как ты догадался?
— По расстоянию и времени, — ответил он. — Мы движемся слишком медленно, чтобы оказаться у Красного Камня.
— Увидев такое, человек не из Тахари может не рассчитать запасы воды и умереть.
— Когда едешь по пустыне, — сказал Хассан, — лучше знать все, что знают люди из Тахари, если хочешь остаться в живых.
— Постараюсь запомнить, — сказал я.
— Я тебе помогу, — улыбнулся Хассан.
На следующий день, около одиннадцати анов, спустя один ан после горианского полудня мы прибыли в оазис Красного Камня.
Над всем оазисом возвышался касбах Турема а'Дина, главы местного клана ташидов. В оазисе росло пять пальмовых рощ. К востоку от него раскинулся гранатовый сад. Между двумя рощами финиковых пальм синел большой пруд В касбахе были единственные ворота. На четырех башнях развевались флаги ташидов и аретаев.
— Ты не боишься въезжать в оазис, подвластный племени аретаев? — спросил Хассан.
— Мы идем из Девяти Колодцев, — ответил я.
— Я тоже полагаю, что это не опасно, — сказал Хассан.
Мы въехали в оазис цепочкой, как и положено нормальному каравану. В Тахари почти всегда дует сильный горячий ветер. За нашими спинами надувались бурнусы. Рабыня Алейна, согласно своему статусу, ехала предпоследней, позади нее был только охранник, в чьи обязанности входило осматривать горизонт позади каравана и следить, чтобы не убежали рабыни.
Оазис, в который мы въехали, назывался Красным Камнем в честь огромного красноватого песчаника, возле которого некогда произошло знаменитое сражение. Командующий силами аретаев Хаммаран использовал камень в качестве наблюдательной точки, а в решающий момент с этого камня на врага ударила кавалерия из его личной охраны. Командующий ташидами Ба'Аруб погиб на этом самом камне, пытаясь добраться до Хаммарана. По преданию, ему не хватило десяти ярдов. Ба'Аруб был отважным человеком. Полагают, что, если бы он решил пересидеть осаду в своем касбахе, Хаммарану пришлось бы отступить. В Тахари тяжело вести длительную осаду. Продовольствия всегда мало, за исключением запасов, которые делают в касбахах, а коммуникации длинны, и их трудно защищать. Стоило Ба'Арубу засыпать или отравить общественные колодцы Красного Камня, те, что находились за пределами касбаха, Хаммарану пришлось бы уводить войско в течение двадцати четырех часов, причем большая часть его воинов погибла бы по дороге к дому. Но Ба'Аруб был родом из Тахари и, как говорили у походных костров, не мог совершить подобного. Он не добрался до Хаммарана каких-то десять ярдов.
Люди взирали на нас с любопытством, как всегда смотрят в оазисах на приезжих, но я не заметил особой подозрительности или враждебности. Войны и набеги не затронули Красный Камень.
Какой-то ребенок бежал возле стремени Хассана и кричал:
— У твоего кайила нет колокольчиков!
— Их украли разбойники, — ответил Хассан.
Мальчишка рассмеялся и побежал дальше.
— Придется искать гостиницу, — сказал Хассан.
Сражение при Красном Камне, в честь которого назвали оазис, произошло более семидесяти лет назад, в 10051 году К. А., или на шестой год правления паши Ба'Аруба. С тех пор ташиды рассматриваются как подчиненное аретаям племя. Если не считать незначительных уступок, как, например, освобождение аретайских купцов от уплаты пошлины, вассальное племя полностью автономно, имеет собственных вождей, магистратуру, суд и армию. Главное значение союза заключается в военных обязательствах. Согласно принесенной на воде и соли клятве, вассальное племя обязано поддерживать победившее во всех войнах, снабжая продовольствием, кайилами и солдатами. Другими словами, вассальное племя рассматривается как воинское подразделение, входящее в состав вооруженных сил победившего племени. Взятые в плен враги становятся союзниками в дальнейших битвах. Вчерашние противники бьются плечом к плечу уже в следующем сражении. Побежденному воину Тахари возвращают ятаган для защиты его победителя. По законам Тахари считается, что победитель своей силой, хитростью или умом завоевал себе верного слугу до конца дней. Я не до конца разобрался в исторических причинах подобной традиции, на практике же она привела к умиротворению огромных площадей Тахари. Войны между вассалами и суверенами случаются крайне редко. Другим и, судя по всему, отрицательным результатом подобной традиции стали гигантские воинские формирования. Вооруженное столкновение между двумя победившими племенами мгновенно воспламеняет всю пустыню. Именно эта опасность нависла над Тахари сейчас, когда до предела обострились отношения между двумя высшими племенами аретаев и каваров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
— Смотри, — сказал он сестре, — шелковистые, желтые, мягкие и длинные. — Она тоже потрогала волосы. Мальчик встал перед рабыней. — Посмотри вверх!
Алейна подняла глаза.
— Видишь! — толкнул он сестренку — У нее синие глаза.
— Она белая и некрасивая, — поморщилась девочка и отошла в сторону.
— Нет, — возразил мальчик. — Она хорошенькая.
— Ну, если тебе нравятся беленькие… — пожала плечами сестра.
— Дорогая? — спросил ребенок Хассана.
— Очень, — ответил разбойник. — Ты хочешь поторговаться, юный воин?
— Отец не разрешит мне иметь рабыню, — ответил мальчик.
— А-а, — понимающе протянул Хассан.
— Зато когда я стану большим, я сделаюсь разбойником, как и ты, и у меня будет десять таких девушек. Когда мне понравится женщина, я утащу ее и сделаю своей рабыней. — Он взглянул на Хассана. — Они будут мне угождать и делать меня счастливым.
— Она страшненькая, — пропищала сестренка. — И тело у нее белое.
— Хорошая она рабыня? — поинтересовался мальчик у Хассана.
— Это несчастная дура, которую надо почаще бить плеткой.
— Это плохо, — покачал головой мальчик.
— Присмотри за верром, — сказала сестра.
— Если бы ты была моей, — повернулся к Алейне маленький кочевник, — я бы не потерпел никаких глупостей. Я бы сделал из тебя хорошую рабыню.
— Да, господин, — процедила сквозь стиснутые зубы обнаженная Алейна.
— Можешь одеться, — бросил мальчик.
— Спасибо, господин. — Алейна натянула юбку и блузку.
Спуститься с кайила она могла самостоятельно, но для того, чтобы сесть в седло, ей требовалась помощь. Я протянул левую руку, она уперлась в нее маленькой ножкой и забралась в седло.
— Маленький ублюдок! — прошипела она по-английски.
— Слышал ли ты, юный воин, что-нибудь о башне из стали? — спросил Хассан.
Ребенок посмотрел на него и расхохотался:
— Не сомневаюсь, что твоя рабыня заваривает тебе слишком крепкий чай.
Хассан грациозно склонил голову:
— Спасибо за намек, юный воин.
С этими словами он оставил в покое маленького кочевника, его сестру и их верра. Девчонка принялась костерить брата за невнимание к животному.
— Заткнись, — огрызнулся он, — иначе я продам тебя разбойникам с Красного Камня. Еще год-два — и ты вполне сгодишься для ошейника.
После этих слов ему пришлось улепетывать, ибо девчонка швырнула в него камнем. Когда я оглянулся, они гнали свою скотину в сторону от стойбища. На сбруе наших кайилов действительно не было колокольчиков.
— Оазис Красного Камня, — сказал Хассан, — один из немногих оазисов, контролируемых аретаями. На юг и на запад простирается каварская территория.
В полдень следующего дня я закричал:
— Вижу оазис!
— Нет, — произнес Хассан.
Я отчетливо различал здания, белые купола, пальмы, сады и высокие круглые стены из красной глины.
Я сморгнул. То, что я видел, никак не походило на обман зрения.
— А разве вы не видите? — спросил я Хассана и его спутников.
— Я вижу! — закричала Алейна.
— Мы тоже это видим, — откликнулся Хассан, — но там ничего нет.
— Ты говоришь загадками, — сказал я.
— Это мираж, — пожал плечами Хассан.
Я посмотрел еще раз. На мираж это никак не походило. В пустыне бывают миражи двух типов. Я говорю о тех, которые видят нормальные, здоровые люди, поскольку бывают еще сугубо индивидуальные видения спятивших от жары и жажды путников. Наиболее распространенным типом миража считается обыкновенная ошибка зрения, когда человек принимает дрожащий раскаленный воздух за плеск воды в пруду или озере. Когда в восходящих потоках воздуха отражается небо, иллюзия еще более поразительна, поскольку поверхность «озера» становится голубой, как настоящая водная гладь. Второй тип миража имеет место, когда обычный пейзаж пустыни, каменистые холмы и высохший кустарник искажается восходящими потоками воздуха и выглядит как оазис с водой, пальмами и садами. Восприятие миража — весьма сложный процесс. По сути дела, все, что мы видим, является преобразованием определенных энергетических импульсов, воздействующих на наши органы восприятия. Существует, разумеется, топологическое соответствие между физическим миром и человеческим восприятием. Порождаемый сознанием мир достаточно точно соотносится с реально существующим. Если бы было по-другому, мы просто не смогли бы успешно перемещаться в наполненном физическими телами пространстве и прикасаться к предметам, до которых хотели бы дотронуться. Различные сенсорные системы, присущие разным организмам, означают различные экспериментальные миры. При этом как мир человека, так и мир рыбы, бабочки, муравья, едина и Царствующего Жреца соответствует, хотя и в различной степени, предположительно единственному реальному физическому миру. Таким образом, восприятие следует рассматривать как поток закодированных единиц информации, из которых наше сознание строит свой гармоничный мир. Несмотря на то что глаз является неотъемлемым инструментом зрения, «видим» мы не глазом, а, как ни странно, мозгом. Если стимулировать каким-либо образом оптический нерв, а еще лучше, — определенные участки головного мозга, возникнут реальные зрительные образы. Точно так же можно ничего не увидеть здоровыми глазами, если нарушена связь с мозгом. Возможно, в данном случае правильнее было бы говорить о целой системе компонентов, необходимой для адекватного зрительного восприятия. Но даже в этом случае следует отметить, что на глаз непосредственно воздействует не физическая реальность, а всего лишь электромагнитное излучение. Кроме того, нельзя забывать о сильнейшем влиянии, оказываемом на интерпретацию сигналов и образов со стороны сознания человека, каковое зависит как от физического состояния организма, так и от определенных социальных и лингвистических категорий. Человек может «увидеть» то, что в данный момент видят другие, или то, что ему захочется увидеть. Таким образом, нет ничего необычного в том, что вполне здоровый человек начинает воспринимать раскаленные камни и кустарник как роскошный оазис.
Но стоящая перед моими глазами картинка на мираж никак не походила. Я протер глаза.
— Нет, — сказал я. — Я отчетливо вижу оазис.
— Его там нет, — повторил Хассан.
— Есть у северной окраины оазиса Красного Камня касбах с четырьмя башнями?
— Есть, — ответил Хассан.
— Так вот, я его вижу.
— Нет, — покачал головой Хассан.
— Там пять пальмовых рощ.
— Да, — сказал он.
— К востоку от оазиса растут гранатовые сады, — продолжал я. — Внутри тоже сады. Есть даже пруд между двумя рощами финиковых пальм.
— Правильно, — сказал Хассан.
— Значит, это Красный Камень, — сказал я.
— Нет, — ответил он.
— Я не мог этого придумать, — сказал я. — Я никогда не был в Красном Камне. Слушай. В касбахе только одни ворота, они выходят прямо к нам. На башне два флага.
— Это флаги ташидов и аретаев, — кивнул Хассан.
— Я могу провести караван к этому оазису.
— Его там нет, — сказал Хассан. — Мы доберемся до него только завтра к полудню.
— Но я его вижу! — настаивал я.
— Постараюсь тебе объяснить, — сказал Хассан. — Ты его видишь, но это не он.
— Я рад, что ты решил говорить ясно. Иначе я мог бы и не понять.
— Езжай вперед, — предложил Хассан.
Пожав плечами и толкнув кайила пятками, я поскакал вниз по склону холма. Прошло не более пяти ен, и оазис исчез. Я натянул поводья. Впереди простиралась бескрайняя пустыня.
По мне градом покатился пот. Меня бросило в жар. Впереди простиралась бескрайняя пустыня.
— Интересное явление, не так ли? — поинтересовался Хассан, когда караван нагнал меня. — Находящийся в семидесяти пасангах оазис зеркально отражается в верхних слоях атмосферы, а потом еще раз, уже возле земли.
— Как в системе зеркал? — переспросил я.
— Именно. Поверхностью в данном случае служат слои воздуха. Образуется треугольник отраженного света, и мы видим рядом с собой находящийся в семидесяти пасангах оазис Красного Камня.
— Выходит, это всего лишь оптическая иллюзия? — Да.
— Разве тебе она не показалась реальной? — спросил я.
— Конечно, — кивнул Хассан.
— Откуда ты узнал, что это не Красный Камень?
— Я из Тахари, — ответил он.
— Ты видел что-то другое? — спросил я.
— Нет, то же самое.
— Тогда откуда ты знаешь?
— Я из Тахари, — повторил Хассан.
— Но как ты догадался?
— По расстоянию и времени, — ответил он. — Мы движемся слишком медленно, чтобы оказаться у Красного Камня.
— Увидев такое, человек не из Тахари может не рассчитать запасы воды и умереть.
— Когда едешь по пустыне, — сказал Хассан, — лучше знать все, что знают люди из Тахари, если хочешь остаться в живых.
— Постараюсь запомнить, — сказал я.
— Я тебе помогу, — улыбнулся Хассан.
На следующий день, около одиннадцати анов, спустя один ан после горианского полудня мы прибыли в оазис Красного Камня.
Над всем оазисом возвышался касбах Турема а'Дина, главы местного клана ташидов. В оазисе росло пять пальмовых рощ. К востоку от него раскинулся гранатовый сад. Между двумя рощами финиковых пальм синел большой пруд В касбахе были единственные ворота. На четырех башнях развевались флаги ташидов и аретаев.
— Ты не боишься въезжать в оазис, подвластный племени аретаев? — спросил Хассан.
— Мы идем из Девяти Колодцев, — ответил я.
— Я тоже полагаю, что это не опасно, — сказал Хассан.
Мы въехали в оазис цепочкой, как и положено нормальному каравану. В Тахари почти всегда дует сильный горячий ветер. За нашими спинами надувались бурнусы. Рабыня Алейна, согласно своему статусу, ехала предпоследней, позади нее был только охранник, в чьи обязанности входило осматривать горизонт позади каравана и следить, чтобы не убежали рабыни.
Оазис, в который мы въехали, назывался Красным Камнем в честь огромного красноватого песчаника, возле которого некогда произошло знаменитое сражение. Командующий силами аретаев Хаммаран использовал камень в качестве наблюдательной точки, а в решающий момент с этого камня на врага ударила кавалерия из его личной охраны. Командующий ташидами Ба'Аруб погиб на этом самом камне, пытаясь добраться до Хаммарана. По преданию, ему не хватило десяти ярдов. Ба'Аруб был отважным человеком. Полагают, что, если бы он решил пересидеть осаду в своем касбахе, Хаммарану пришлось бы отступить. В Тахари тяжело вести длительную осаду. Продовольствия всегда мало, за исключением запасов, которые делают в касбахах, а коммуникации длинны, и их трудно защищать. Стоило Ба'Арубу засыпать или отравить общественные колодцы Красного Камня, те, что находились за пределами касбаха, Хаммарану пришлось бы уводить войско в течение двадцати четырех часов, причем большая часть его воинов погибла бы по дороге к дому. Но Ба'Аруб был родом из Тахари и, как говорили у походных костров, не мог совершить подобного. Он не добрался до Хаммарана каких-то десять ярдов.
Люди взирали на нас с любопытством, как всегда смотрят в оазисах на приезжих, но я не заметил особой подозрительности или враждебности. Войны и набеги не затронули Красный Камень.
Какой-то ребенок бежал возле стремени Хассана и кричал:
— У твоего кайила нет колокольчиков!
— Их украли разбойники, — ответил Хассан.
Мальчишка рассмеялся и побежал дальше.
— Придется искать гостиницу, — сказал Хассан.
Сражение при Красном Камне, в честь которого назвали оазис, произошло более семидесяти лет назад, в 10051 году К. А., или на шестой год правления паши Ба'Аруба. С тех пор ташиды рассматриваются как подчиненное аретаям племя. Если не считать незначительных уступок, как, например, освобождение аретайских купцов от уплаты пошлины, вассальное племя полностью автономно, имеет собственных вождей, магистратуру, суд и армию. Главное значение союза заключается в военных обязательствах. Согласно принесенной на воде и соли клятве, вассальное племя обязано поддерживать победившее во всех войнах, снабжая продовольствием, кайилами и солдатами. Другими словами, вассальное племя рассматривается как воинское подразделение, входящее в состав вооруженных сил победившего племени. Взятые в плен враги становятся союзниками в дальнейших битвах. Вчерашние противники бьются плечом к плечу уже в следующем сражении. Побежденному воину Тахари возвращают ятаган для защиты его победителя. По законам Тахари считается, что победитель своей силой, хитростью или умом завоевал себе верного слугу до конца дней. Я не до конца разобрался в исторических причинах подобной традиции, на практике же она привела к умиротворению огромных площадей Тахари. Войны между вассалами и суверенами случаются крайне редко. Другим и, судя по всему, отрицательным результатом подобной традиции стали гигантские воинские формирования. Вооруженное столкновение между двумя победившими племенами мгновенно воспламеняет всю пустыню. Именно эта опасность нависла над Тахари сейчас, когда до предела обострились отношения между двумя высшими племенами аретаев и каваров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52