Велла растерянно посмотрела на меня.
— Я нарисовал тебе реальную ситуацию, — сказал я. — Невозможно отрицать, что мужчина предрасположен к господству. Представляется ли тебе возможным, чтобы эти качества получили развитие только у него?
Она стояла передо мной на коленях и молчала.
— Не кажется ли тебе, что эволюционное развитие мужчин и женщин шло параллельно?
— Нет, — сказала Велла. — Не кажется.
— Природа учила мужчину повелевать. Она же давала уроки тем, кто должен ему подчиняться.
Велла сердито посмотрела на меня.
— Каких мужчин предпочитают женщины, сильных или слабых?
— Сильных, — сказала она.
— Почему это так? — спросил я. Она молчала, опустив голову.
— Послушай, Тэрл, — сказала она наконец, — что делать, если я тоже испытываю эти низменные потребности? Что делать, если сердцем я стремлюсь подчиняться мужчине?
— Здоровое общество, — ответил я, — сумело бы удовлетворить твои потребности.
Она взглянула на меня.
— Надеюсь, ты знакома с отношениями между хозяином и рабыней на Горе? — спросил я.
— Еще как, — огрызнулась Велла.
— Наиболее полная и завершенная картина женской подчиненности имеет место при женском рабстве. Именно здесь достигается полная зависимость женщины от капризов и милосердия мужчины. — Я посмотрел на девушку. — Красотка Велла, — улыбнулся я, — видеть тебя означает хотеть тебя, а хотеть тебя означает хотеть владеть тобой, полностью, безраздельно, до конца.
— Это так низко, — расплакалась она. — Это похоть, недостойная и непристойная страсть.
Крики раздавались совсем рядом, за дверью.
— Нет! — крикнула она вдруг, вскочила на ноги и попыталась бежать.
Я схватил ее за руки и швырнул на пол, после чего крепко привязал остатком ремня кисти ее рук к лодыжкам. Конец ремня я завязал таким образом, чтобы она не смогла до него дотянуться.
Я посмотрел на Веллу. Она валялась на полу, связанная, едва прикрытая грязной жирной тряпкой. Она была невыразимо привлекательна. Рабыня с трудом села и посмотрела на себя в зеркало. Стягивающий ее руки и ноги ремень не позволял ей дотянуться до висящей на цепи лампы.
— Освободи меня! — заплакала Велла. — Освободи меня!
Я проверил узлы. Ремни держали надежно.
Из коридора доносился звон ятаганов.
— Я никогда не стану свободной? — спросила она. Высоко на левом бедре девушки я разглядел изображение четырех рогов боска. Я ощупал клеймо. Она дернулась.
— Меня клеймил камчак, — сказала она.
Придется клеймить заново, подумал я.
— Для чего ты меня связал? — спросила она.
Я захватил длинную прядь ее черных волос, примерно полтора дюйма толщиной, и завязал ее в узел на щеке.
— Рабский узел, — прошептала она.
— Теперь все будут знать, что тебя уже взяли, — пояснил я.
— Взяли?
Я поднялся на ноги. Она каталась по полу, стараясь освободиться. Я направился к дверям.
— Тэрл! — позвала Велла.
Я обернулся.
— Я люблю тебя!
— Ты непревзойденная актриса, — бросил я.
— Нет! — крикнула она. — Это правда!
— Меня не интересует, правда это или нет, — сказал я.
Велла смотрела на меня полными слез глазами. На правой щеке болтался завязанный мной узел.
— Тебе в самом деле все равно? — спросила она.
— Абсолютно.
— Ты не любишь меня!
— Ни капли, — сказал я.
— Но ты же пришел сюда. — Она пыталась вырвать руки. — Ты же многим рисковал! Чего же ты от меня хотел?
— Хотел владеть тобой, — рассмеялся я.
— Ты мужчина Земли! — воскликнула она.
— Нет, — сказал я. — Я мужчина Гора.
— Да, — прошептала она. — Я вижу это по твоим глазам. Я отдана на милость мужчины Гора. — Ее прекрасное тело задрожало в предчувствии возможных последствий.
Я повернулся к двери.
— Тэрл! — крикнула Велла. — Я буду рабыней?
— Да, — сказал я.
— Настоящей? — недоверчиво спросила она.
— Да.
— И меня будут бить плетью?
— Да.
— И ты сможешь меня ударить? Ты сможешь высечь меня за то, что я тебе не понравлюсь? Ты же был на Земле, неужели ты сможешь это сделать, Тэрл?
— Ты уже меня разозлила, — сказал я, вспомнив, как она улыбнулась в Девяти Колодцах. Потом я вспомнил окошко в стене касбаха, из которого она послала мне воздушный поцелуй и бросила шелковый платок.
— Значит, меня сейчас высекут? — спросила она.
Сделать это было нетрудно. Она лежала связанная, в короткой грязной накидке.
— Нет, — сказал я.
Я подошел к ней и показал кусок смятого, выцветшего шелка, который забрал с собой в Клим и принес обратно. Она затравленно посмотрела на платок. Я повязал его на левую руку девушки, рядом с ремнем на запястье. Именно так я и носил этот платок.
— Когда ты меня высечешь? — спросила она.
— Когда мне будет удобно, — ответил я.
Дверь распахнулась, и в комнату, спинами к нам, ввалились два наемника, на них наседали атакующие, звенели ятаганы. Один из воинов обернулся ко мне. Я выхватил ятаган. Он понял, что я его враг. Завязалась драка. Я нанес своему противнику смертельный удар. Его напарника уже зарубили у двери. Я сбросил с себя одежду воина соляного убара. Меня поприветствовали поднятыми ятаганами.
— Сейчас я к вам присоединюсь! — крикнул я, ударами сапога выкатил два трупа из комнаты, запер тяжелые двери и обернулся к Велле.
Мы снова остались одни в ее комнате, освещенной лампой на жире тарлариона.
Она сидела на полу, наклонившись вперед, кисти рук были привязаны к лодыжкам, накидка оставляла открытыми стройные бедра и пышную грудь девушки. Я сорвал грязную тряпку и отшвырнул ее в сторону. Икры были просто великолепны.
— Ты исключительно красивая рабыня, Велла, — сказал я.
— Которой хотят владеть? — Да.
— В этом мире, — вдруг заплакала она, — мной будут владеть!
— Тобой уже владеют, — заметил я.
— Да, — кивнула она. — Я знаю. Мной уже владеют.
— Полагаю, — произнес я, — следует отдать тебя Хакиму из Тора.
— Нет! — неожиданно крикнула она. — Пожалуйста, нет!
— Я волен делать все, что пожелаю, — напомнил я.
— Нет, нет, нет, нет! — выкрикивала Велла сквозь рыдания.
Я подошел к ней и губной помадой сделал на плече девушки надпись на тахарском языке.
— Что это означает? — плача, спросила она.
— То, что ты являешься рабыней Хакима из Тора. Она в ужасе смотрела на свое исписанное тело.
— Нет, Тэрл, пожалуйста, нет! — зарыдала она.
Я поднялся. Она смотрела на меня.
— Тэрл!
— Замолчи, рабыня! — приказал я.
— Хорошо. — Она опустила голову.
— Хорошо? — переспросил я.
В глазах ее блестели слезы.
— Слушаюсь, господин, — исправилась она.
Я вышел из комнаты и запер за собой дверь. В коридоре продолжался смертельный бой. Это была мужская работа. Есть время для дела, и есть время для рабынь. Пора было заняться делом. Я направился туда, откуда доносился звон стали.
Глава 25. ПАДЕНИЕ ВТОРОГО КАСБАХА. О ТОМ, КАК ПОСТУПИЛИ С ТАРНОЙ
— Где Ибн-Саран? — спросил Гарун. На нем развевалось белое одеяние верховного паши каваров.
— Я не знаю! Не знаю! — кричал стоящий перед ним на коленях человек со связанными за спиной руками.
— Мы обыскали весь касбах, — произнес находящийся рядом воин. — Его нигде нет. Ускользнуть он тоже не мог.
— Значит, он еще здесь! — крикнул другой.
Гарун, или Хассан, как я продолжал его называть, пнул связанного пленника сапогом.
— Он где-то здесь! — не мог успокоиться воин.
— Надо поджечь касбах, — предложил кто-то.
— Нет, — покачал головой Гарун.
Касбах представлял собой большую ценность, и он хотел использовать его в интересах каваров.
Я еще раз осмотрел стоящих на коленях пленников. Ибн-Сарана среди них не было.
Снаружи, возле стены касбаха, выстроили еще одну толпу взятых в плен. Ибн-Сарана не было и среди них.
Пропал не только он. Ни среди убитых, ни среди пленных не было маленького водоноса Абдула, прихвостня великого Абдула-Ибн-Сарана, соляного убара. Исчез и Хамид, предатель аретаев, человек, который попытался убить Сулейман-пашу.
Гарун развернулся, вспрыгнул на помост соляного убара и зашагал по нему, словно разъяренный ларл. Белый бурнус развевался за его плечами.
— Предположим, — сказал я, обращаясь к Хассану, — что Ибн-Саран укрылся в этом касбахе.
— Так и было! — крикнул Хассан.
— Теперь давай предположим, что мы хорошо все обыскали и что никто не просочился через наши заградительные отряды.
— Весьма ценные предположения, — огрызнулся Хассан. — Может, ты просто объяснишь, почему его нет ни среди пленных, ни среди убитых?
— Рядом находится еще один касбах, принадлежащий его стороннице Тарне.
— Он не мог добраться до него через пустыню, — вмешался воин.
— Значит, он добрался до него другим способом! — воскликнул Хассан. — Идите за мной! — Схватив факел, он спустился в огромный подвал, где спустя час поисковая группа натолкнулась на крошечную дверь, ведущую в подземный тоннель.
— Ибн-Саран у Тарны, — сказал кто-то.
— Мы не догадались окружить второй касбах! — простонал другой воин.
— Ибн-Саран просочился сквозь наши посты. Мы его потеряли! — воскликнул первый.
— Думаю, еще нет, — улыбнулся Хассан. '
Воины умолкли. Наконец визирь Гаруна, Барам, шейх Безхада, почтительно спросил:
— Тогда где же он, высокий паша?
— Дело в том, что касбах Тарны окружен.
— Это невозможно, — сказал Сулейман-паша, опиравшийся на своего телохранителя. В руке он все еще сжимал ятаган. — Там нет никого из аретаев.
Остальные паши тоже покачали головами. Касбах Тарны не окружали ни чары, ни луразы, ни таджуки, ни араны. Его не окружал никто.
— Кто окружил касбах Тарны, если этого не делали ни кавары, ни аретаи и ни одно другое племя? — спросил Сулейман.
— Он окружен тысячью всадников на кайилах, вооруженных копьями, — сказал Гарун.
— Откуда взялись эти всадники? — опешил Сулейман.
— Обсудим эти вопросы вечером, за чашечкой доброго базийского чая, — лукаво прищурился Гарун. — А сейчас есть дела поважнее.
— Хитрый каварский слин, — улыбнулся Сулейман-паша. — Ты прозорлив и отважен, как Хассан-бандит, на которого ты здорово смахиваешь.
— Мне об этом уже говорили, — рассмеялся Гарун. — Должно быть, этот Хассан отчаянный и красивый парень.
— Об этом самое время поговорить вечером, за чашечкой доброго базийского чая, — сказал Сулейман, пристально глядя на Гаруна.
— Правильно, — кивнул Гарун.
С этими словами Хассан нырнул в тоннель. За ним последовали сотни воинов, в том числе и я. Многие несли факелы и лампы.
На верху самой высокой башни касбаха Тарны мы с Хассаном загнали в угол Ибн-Сарана.
— Он мой! — крикнул Хассан.
— Осторожнее, — произнес я.
В следующую секунду воины бросились друг на друга. Подобной работы ятаганами мне еще не приходилось видеть. Затем дерущиеся разошлись на несколько шагов.
— Ты хорошо бьешься, — сказал Ибн-Саран, покачнувшись. — Но я всегда тебя побивал.
— Это было давно, — ответил Хассан.
— Да, — произнес Ибн-Саран, — прошло немало лет. Увидев меня, он махнул ятаганом.
— Добиться победы, — сказал я, — значит потерять врага. Ибн-Саран склонил голову, как требовал этикет Тахари.
Затем с побелевшим лицом он шагнул на край башни и бросился вниз.
Хассан вложил ятаган в ножны.
— У меня было два брата, — сказал он. — Один сражался за Царствующих Жрецов. Он погиб в пустыне. Второй воевал за курий. Он погиб на башне касбаха Тарны.
— А ты? — спросил я.
— Я старался ни во что не вмешиваться, — произнес он. — И понял, что это невозможно.
— Середины не бывает, — сказал я.
— Не бывает, — вздохнул Хассан и посмотрел на меня. — Раньше, — сказал он, — у меня было два брата. — Он положил руки мне на плечи. В глазах его блестели слезы. — Теперь остался только один.
Мы разделили с ним соль на горящей крыше в Красном Камне.
— Брат мой, — сказал я.
— Брат мой, — ответил он. Хассан встряхнулся.
— У нас много работы, — сказал он, и мы поспешили спуститься с башни на крепостную стену. Оттуда я увидел, как гонят назад пленников, успевших бежать из касбаха в пустыню.
Среди них шагал связанный водонос Абдул. В спину ему упиралось острие копья. Неподалеку от Hero, спотыкаясь, брел привязанный к двум кайилам Хамид, бывший помощник Шакара, предводителя отряда аретаев. Шакар тоже принял участие в погоне, надеясь задержать несчастного Хамида. Какова бы ни была вина Хамида в покушении на Сулейман-пашу, он опозорил свое имя переходом на сторону соляного убара. Предатель поднял клинок на собственный народ.
Мы с Хассаном спустились во дворик крепости.
Больше всего я поразился, опознав начальника загадочных копьеносцев Хассана. Увидев меня с высокого седла кайила, всадник сдернул с лица повязку.
— Т'Зшал! — опешил я.
Бородатое лицо расплылось в улыбке.
— Я решил послать в Клим продовольствие, тысячу кайилов и тысячу копий, — объяснил Хассан. — Я знал, что эти люди мне пригодятся.
Т'Зшал потряс копьем, и кайил попятился.
— Мы никогда не забудем каваров, паша, — произнес он. Мне показалось, что Хассан допустил большую ошибку.
Все-таки таких людей вооружать не стоит.
Т'Зшал мастерски развернул кайила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52