Разумеется, не все племена являются вассалами победителей. Немало осталось и независимых. Военные стычки между вассалами тоже случаются. Высшим племенам нет необходимости вмешиваться в мелкую грызню, хотя иногда они именно так и поступают. Зато вассалы обязаны выступать на стороне своих суверенов в обязательном порядке. Иногда в посланиях и донесениях четко указывается, о какой войне идет речь. Это может быть всеобщая битва, а может — и частное столкновение между та'кара и луразами, постоянно грызущимися из-за спорных территорий. В конечном итоге взаимоотношения между подчиненными и победившими племенами Тахари способствуют миру и стабильности в пустыне. Подобные обязательства особо ценны, поскольку мужчины Тахари, как, впрочем, и большинство гориан, — люди чрезвычайно гордые, обидчивые и заносчивые. Изначально любя войну, они не нуждаются в серьезных предлогах, чтобы вскочить в седло и обнажить ятаганы. Иногда для войны бывает достаточно одной непроверенной сплетни. Мне приходилось слышать, как воины пустыни, облизывая губы, говорят, что хорошую драку оправдывает любой повод. Полагаю уместным упомянуть, что причина, по которой Хам-маран семьдесят лет назад напал на Красный Камень, не известна ни аретаям, ни ташидам. Причина войны позабыта, а о подвигах до сих пор рассказывают у походных костров. В охране Хаммарана насчитывалось семьдесят человек. Когда Ба'Аруб понял, что сражение проиграно, он попытался добраться до Хаммарана. Ему не хватило десяти ярдов.
— Остановимся здесь, — объявил Хассан, натягивая поводья у небольшой гостиницы. Мы спешились и принялись расседлывать кайилов и снимать притороченные к седлам тюки и ящики. Навстречу нам выбежали мальчишки. Схватив кайилов под уздцы, они повели их в стойло Двое разбойников Хассана последовали за ними, чтобы убедиться, что с животными обращаются хорошо Один из разбойников помог слезть с седла Алейне. Она короткими шажками подбежала к Хассану и опустилась на колени.
— Поднимись, рабыня, — повелел он.
— Да, господин, — пролепетала она
Он снял с кайила полный бурдюк с водой. В нем было не меньше двадцати галлонов.
— Понесешь бурдюк, рабыня.
— Да, господин.
Он швырнул бурдюк ей на плечи. Алейна вскрикнула и пошатнулась, отчаянно стараясь удержать ношу на плечах. Если бы она уронила бурдюк, ее бы нещадно побили.
Воины собирали седла, оружие, другие бурдюки и прочие пожитки. Согнувшись под непосильным грузом, Алейна ждала, когда все будут готовы.
Каждый воин нес свое седло. Седла в Тахари — огромная ценность, их не доверяют никому Вечерами кочевники заносят их в шатры и укладывают в правой задней части жилища.
По тахарскому обычаю мы должны были вылить привезенную нами воду в баки гостиницы. Это несколько облегчит жизнь гостиничных мальчишек, которым не придется так часто бегать к общественному колодцу. Покидая оазис, мы, естественно, наполним бурдюки водой, но из уважения к хозяевам сделаем это из общественного колодца.
Таща свое седло, Хассан переступил порог гостиницы. За ним последовали его люди и я. Последней шла склонившаяся под непосильным грузом Алейна.
— Сюда, рабыня, — показал дорогу к бакам гостиничный мальчишка. Алейна, спотыкаясь, побрела за ним. Разумеется, он не стал ей помогать. Она самостоятельно вылила воду в бак. Те из разбойников, кто нес бурдюки с водой, тоже вылили их в баки. Прежде чем Алейна успела вернуться, мальчишка сдернул с невольницы капюшон и ухватил ее за волосы.
— А ты красивая, рабыня! — сказал он.
— Спасибо, господин, — прошептала Алейна.
Он еще немного подергал ее за волосы, после чего отпустил и щелкнул пальцами, показав на пол
Алейна опустилась на колени и поцеловала босые ноги юного свободного мужчины, при этом роскошные белокурые волосы скрыли его ступни. После этого мальчишка удалился, а Алейна побежала к сидящему на скамье Хассану, опустилась перед ним на колени и положила голову на его левое бедро. Разбойник ласково потрепал ее по волосам и даже почесал под ошейником.
— Слышал ли ты что-нибудь о башне из стали? — задал Хассан вопрос хозяину гостиницы.
Как выяснилось, ни один человек в Красном Камне ничего не слышал о столь странном архитектурном сооружении, как стоящая посреди пустыни стальная башня. И разумеется, никогда не видел ничего подобного.
Это изрядно разозлило Хассана и весьма огорчило меня тоже, поскольку оазис Красного Камня являлся последним крупным оазисом в Тахари на две тысячи пасангов на восток. По сути дела, он находился на границе зловещей страны дюн. В ней тоже есть оазисы, но маленькие и очень редкие. Иногда от одного до другого более двухсот пасангов, причем найти их чрезвычайно трудно. В дюнах можно пройти рядом с оазисом на расстоянии десяти пасангов и не заметить его. Только караваны с солью отваживаются пересекать страну дюн. Караваны с товаром стараются идти либо по западной, либо по восточной окраине Тахари. Даже те, кто решил добраться из Тора или Касры до Турмаса, торианской крепости и касбаха на самом юго-востоке Тахари, предпочитают идти вначале на юг, а потом на восток, либо вначале на восток, а потом на юг, лишь бы обогнуть непроходимые и страшные пески страны дюн. Мало кто без достаточных оснований рискнет войти в сердце пустыни.
Я, как, впрочем, и Хассан, был абсолютно уверен, что, если столь причудливое сооружение, как стальная башня, вообще существует, искать ее следует в стране дюн.
Было вполне логично, что ни купцы, ни кочевники, ни владельцы гостиниц, ни погонщики кайилов ничего о ней не слышали.
Никем не замеченная башня могла простоять в стране дюн несколько тысяч лет.
Курии прекратили поставку рабов с Земли на Гор. «Отдайте Гор» — так звучал предъявленный Сардару ультиматум. Задержанный курия, несомненно, направлялся в страну дюн. На камне было нацарапано сообщение: «Страшись башни из стали». Самосу из Порт-Кара прислали девушку с известием: «Бойся Абдула». Абдул оказался ничтожным водоносом из Тора, мелким агентом курий, которые всеми силами старались не допустить меня в Тахари. Только эту часть загадки мне удалось с грехом пополам разгадать. До сих пор, однако, оставалось неясным, кто же послал сообщение. Смущал также курия, проникший в мою камеру в Девяти Колодцах. Он получил сильные ранения. И он не убил меня. Ибн-Саран утверждал, что зверь погиб. Слишком многого я еще не понимал.
— Утром уходим, — потягиваясь, сказал Хассан. — Похоже, здесь никто не слышал о башне из стали.
К моему удивлению, весть о нападении аретаев на оазис Двух Ятаганов еще не дошла до Красного Камня. Во всяком случае, здесь об этом не говорили. В любом другом случае нападение стало бы главной темой для пересудов. Если бы это действительно сделали аретаи, оазис готовился бы к ответному нападению. Безусловно, в Красном Камне должны были давно узнать про нападение. Существовало только одно, самое простое объяснение: никто до сих пор не принес им эту весть. Поскольку Красный Камень являлся оазисом племени ташидов, вассалов аретаев, ни один подчиненный каварам кочевник не стал бы специально забираться в такую даль, чтобы по-дружески поделиться информацией. Напротив, теперь они всеми силами старались избегать контактов с аретаями, дожидаясь момента, когда можно будет говорить с ними с ятаганом в руках, как и велит древний обычай Тахари.
— Я устал, — произнес Хассан. — Пора отдыхать.
Он уже отослал Алейну в свою комнату. Его люди разместились на втором этаже.
— Который ан? — поинтересовался Хассан. Сидящий рядом с огромными цилиндрическими песочными часами мальчик взглянул на прибор и зевнул:
— Пошел девятнадцатый.
В двадцать анов мальчишка переворачивал часы и сменялся.
— Довольны ли господа моим гостеприимством? — поинтересовался хозяин гостиницы.
— Да, — откликнулся Хассан. Спустя некоторое время он произнес: — Возвращаются воины.
Я прислушался. Ничего не было слышно, но пальцы Хассана уловили едва заметную вибрацию стола.
Мало-помалу и я стал различать гул скачущих кайилов.
— Солдаты никуда не уходили, — сказал владелец гостиницы.
Хассан вскочил на ноги, опрокинул стол и выскочил из комнаты.
— Не подходи к окну! — крикнул я.
Но хозяин уже опустил шторы. Я слышал, как Хассан отдавал команды на лестнице. Раздался топот множества ног. Владелец гостиницы повернулся ко мне. Лицо его залила смертельная бледность, из груди торчала стрела.
— Кавары, вперед! — ревели сотни голосов.
Я прыгнул к окошку и наугад всадил ятаган в шевелящуюся ткань занавески. Кто-то в бурнусе завизжал и, окровавленный, провалился во тьму. Я пытался закрыть ставни. Две стрелы впились в деревянную раму, щепки полетели мне в лицо. Ставни наконец захлопнулись. В последний момент в одну из них вонзилась стрела, торчащая теперь с нашей стороны. Гостиничный мальчишка застыл возле своих часов, дико оглядываясь по сторонам. Снаружи доносилось фырканье и шипение кайилов. Кто-то дико закричал. Было слышно, как выбивают двери, но, похоже, не в гостинице.
— Кавары, вперед! — доносилось с улицы.
— Наверх! — кричал Хассан. — На крышу! Перепрыгивая через четыре ступеньки, я взлетел на
второй этаж. Перепуганный мальчишка выскочил через кухонную дверь.
Бледную как смерть Алейну держал за руку один из людей Хассана.
— За мной! — скомандовал Хассан. Прочие обитатели гостиницы бежали вниз. Пронзительно визжала женщина.
По узенькой лестнице мы через крошечную дверь выбрались на крышу. Над нашими головами светили три луны Гора. Вдали белела пустыня. По улицам бежали люди, некоторые тащили за собой пожитки.
— В касбах! — кричал кто-то. — Спасайтесь в касбахе!
Среди бегущей толпы скакали всадники, рубя направо и налево.
— Кавары, вперед! — кричали они.
— Это кавары! — воскликнул я.
Хассан удивленно взглянул на меня и сердито приказал:
— Всем к стойлу!
По крыше мы пробрались к огороженному со всех сторон стенами стойлу для кайилов. Хассан быстро и четко отдавал приказы. Разбойники тащили с собой седла. Двое спрыгнули вниз. Я увидел, как над пальмами пролетела стрела с горящим оперением. Откуда-то доносились удары топоров. С другой стороны стены раздавались отчаянные крики. Было слышно, как вылетела под ударами дверь гостиницы. Спрыгнувшие вниз люди Хассана вывели под уздцы кайилов.
— Присмотри за дверью на крышу! — приказал Хассан, и в ту же минуту дверца с треском распахнулась, и показалось чье-то лицо.
Получивший приказ разбойник тут же всадил ятаган в челюсть неизвестного и провернул его, выворачивая кости и зубы.
— В касбах! — истерично вопил кто-то на улице.
— В пустыню! — кричала женщина. — Касбах уже заперт! Туда никого не пускают, у ворот страшная резня!
— Пожар! — завопил я, увидев, как стрела с огненным оперением воткнулась в сложенную возле стойла солому. Через стену стойла пытался перелезть какой-то человек. Один из разбойников метнул в него копье, и прошитый насквозь воин свалился на землю. Внутренний дворик гостиницы ярко освещала пылающая солома. Кайилы испуганно ревели. Разбойники набрасывали им на головы одеяла. Двух животных уже оседлали.
— Смотри! — крикнул я.
Двое воинов забрались на крышу прямо с кайилов. Мы с Хассаном кинулись им навстречу и вынудили их спрыгнуть вниз, в визжащую в темноте толпу. Я увидел, как рухнуло пальмовое дерево. Четыре здания горело.
Внизу оглушительно кричала женщина.
Всадников становилось все больше и больше.
С крыши мы хорошо видели, как мужчины, женщины и дети отчаянно мечутся среди финиковых пальм.
Вспыхнул еще один дом, на этот раз слева от нас. Я почувствовал дым.
— Постоялый двор горит! — крикнул я.
— Тарна! — кричали снизу. — Тарна!
Хассан подошел к краю крыши и посмотрел на пылающий двор. Разбойники уже вывели из стойла всех кайилов.
— За ними! — скомандовал Хассан. Разбойники, в том числе и оставленный охранять слуховое окно, прыгали с крыши и лихорадочно седлали кайилов. Пламя бушевало вовсю, достигая временами слухового окна.
Хассан сорвал с себя бурнус, продел его под мышками Алейны и спустил ее на руки разбойнику, оседлавшему его кайила. Алейна испуганно посмотрела вверх.
— Господин! — взмолилась она, но Хассан уже исчез.
Мы снова побежали на другой край крыши. Прибывали все новые и новые всадники. Думаю, их было не меньше сотни.
— По моему сигналу, — сказал Хассан, — пусть открывают ворота и уезжают!
Я побежал на край крыши, выходящий на горящий двор. Алейна уже сидела на своем кайиле.
— Я передам сигнал Хассана! — крикнул я. — По сигналу — бегите!
— Для вас приготовлены кайилы! — крикнул снизу разбойник, показывая на двух оседланных животных.
— По сигналу — бегите! — повторил я.
— Что станет с тобой и Хассаном? — спросил он.
— По сигналу — бегите!
— Приготовьтесь открыть ворота! — скомандовал он двум другим разбойникам. Каждый из них должен был выдернуть по засову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
— Остановимся здесь, — объявил Хассан, натягивая поводья у небольшой гостиницы. Мы спешились и принялись расседлывать кайилов и снимать притороченные к седлам тюки и ящики. Навстречу нам выбежали мальчишки. Схватив кайилов под уздцы, они повели их в стойло Двое разбойников Хассана последовали за ними, чтобы убедиться, что с животными обращаются хорошо Один из разбойников помог слезть с седла Алейне. Она короткими шажками подбежала к Хассану и опустилась на колени.
— Поднимись, рабыня, — повелел он.
— Да, господин, — пролепетала она
Он снял с кайила полный бурдюк с водой. В нем было не меньше двадцати галлонов.
— Понесешь бурдюк, рабыня.
— Да, господин.
Он швырнул бурдюк ей на плечи. Алейна вскрикнула и пошатнулась, отчаянно стараясь удержать ношу на плечах. Если бы она уронила бурдюк, ее бы нещадно побили.
Воины собирали седла, оружие, другие бурдюки и прочие пожитки. Согнувшись под непосильным грузом, Алейна ждала, когда все будут готовы.
Каждый воин нес свое седло. Седла в Тахари — огромная ценность, их не доверяют никому Вечерами кочевники заносят их в шатры и укладывают в правой задней части жилища.
По тахарскому обычаю мы должны были вылить привезенную нами воду в баки гостиницы. Это несколько облегчит жизнь гостиничных мальчишек, которым не придется так часто бегать к общественному колодцу. Покидая оазис, мы, естественно, наполним бурдюки водой, но из уважения к хозяевам сделаем это из общественного колодца.
Таща свое седло, Хассан переступил порог гостиницы. За ним последовали его люди и я. Последней шла склонившаяся под непосильным грузом Алейна.
— Сюда, рабыня, — показал дорогу к бакам гостиничный мальчишка. Алейна, спотыкаясь, побрела за ним. Разумеется, он не стал ей помогать. Она самостоятельно вылила воду в бак. Те из разбойников, кто нес бурдюки с водой, тоже вылили их в баки. Прежде чем Алейна успела вернуться, мальчишка сдернул с невольницы капюшон и ухватил ее за волосы.
— А ты красивая, рабыня! — сказал он.
— Спасибо, господин, — прошептала Алейна.
Он еще немного подергал ее за волосы, после чего отпустил и щелкнул пальцами, показав на пол
Алейна опустилась на колени и поцеловала босые ноги юного свободного мужчины, при этом роскошные белокурые волосы скрыли его ступни. После этого мальчишка удалился, а Алейна побежала к сидящему на скамье Хассану, опустилась перед ним на колени и положила голову на его левое бедро. Разбойник ласково потрепал ее по волосам и даже почесал под ошейником.
— Слышал ли ты что-нибудь о башне из стали? — задал Хассан вопрос хозяину гостиницы.
Как выяснилось, ни один человек в Красном Камне ничего не слышал о столь странном архитектурном сооружении, как стоящая посреди пустыни стальная башня. И разумеется, никогда не видел ничего подобного.
Это изрядно разозлило Хассана и весьма огорчило меня тоже, поскольку оазис Красного Камня являлся последним крупным оазисом в Тахари на две тысячи пасангов на восток. По сути дела, он находился на границе зловещей страны дюн. В ней тоже есть оазисы, но маленькие и очень редкие. Иногда от одного до другого более двухсот пасангов, причем найти их чрезвычайно трудно. В дюнах можно пройти рядом с оазисом на расстоянии десяти пасангов и не заметить его. Только караваны с солью отваживаются пересекать страну дюн. Караваны с товаром стараются идти либо по западной, либо по восточной окраине Тахари. Даже те, кто решил добраться из Тора или Касры до Турмаса, торианской крепости и касбаха на самом юго-востоке Тахари, предпочитают идти вначале на юг, а потом на восток, либо вначале на восток, а потом на юг, лишь бы обогнуть непроходимые и страшные пески страны дюн. Мало кто без достаточных оснований рискнет войти в сердце пустыни.
Я, как, впрочем, и Хассан, был абсолютно уверен, что, если столь причудливое сооружение, как стальная башня, вообще существует, искать ее следует в стране дюн.
Было вполне логично, что ни купцы, ни кочевники, ни владельцы гостиниц, ни погонщики кайилов ничего о ней не слышали.
Никем не замеченная башня могла простоять в стране дюн несколько тысяч лет.
Курии прекратили поставку рабов с Земли на Гор. «Отдайте Гор» — так звучал предъявленный Сардару ультиматум. Задержанный курия, несомненно, направлялся в страну дюн. На камне было нацарапано сообщение: «Страшись башни из стали». Самосу из Порт-Кара прислали девушку с известием: «Бойся Абдула». Абдул оказался ничтожным водоносом из Тора, мелким агентом курий, которые всеми силами старались не допустить меня в Тахари. Только эту часть загадки мне удалось с грехом пополам разгадать. До сих пор, однако, оставалось неясным, кто же послал сообщение. Смущал также курия, проникший в мою камеру в Девяти Колодцах. Он получил сильные ранения. И он не убил меня. Ибн-Саран утверждал, что зверь погиб. Слишком многого я еще не понимал.
— Утром уходим, — потягиваясь, сказал Хассан. — Похоже, здесь никто не слышал о башне из стали.
К моему удивлению, весть о нападении аретаев на оазис Двух Ятаганов еще не дошла до Красного Камня. Во всяком случае, здесь об этом не говорили. В любом другом случае нападение стало бы главной темой для пересудов. Если бы это действительно сделали аретаи, оазис готовился бы к ответному нападению. Безусловно, в Красном Камне должны были давно узнать про нападение. Существовало только одно, самое простое объяснение: никто до сих пор не принес им эту весть. Поскольку Красный Камень являлся оазисом племени ташидов, вассалов аретаев, ни один подчиненный каварам кочевник не стал бы специально забираться в такую даль, чтобы по-дружески поделиться информацией. Напротив, теперь они всеми силами старались избегать контактов с аретаями, дожидаясь момента, когда можно будет говорить с ними с ятаганом в руках, как и велит древний обычай Тахари.
— Я устал, — произнес Хассан. — Пора отдыхать.
Он уже отослал Алейну в свою комнату. Его люди разместились на втором этаже.
— Который ан? — поинтересовался Хассан. Сидящий рядом с огромными цилиндрическими песочными часами мальчик взглянул на прибор и зевнул:
— Пошел девятнадцатый.
В двадцать анов мальчишка переворачивал часы и сменялся.
— Довольны ли господа моим гостеприимством? — поинтересовался хозяин гостиницы.
— Да, — откликнулся Хассан. Спустя некоторое время он произнес: — Возвращаются воины.
Я прислушался. Ничего не было слышно, но пальцы Хассана уловили едва заметную вибрацию стола.
Мало-помалу и я стал различать гул скачущих кайилов.
— Солдаты никуда не уходили, — сказал владелец гостиницы.
Хассан вскочил на ноги, опрокинул стол и выскочил из комнаты.
— Не подходи к окну! — крикнул я.
Но хозяин уже опустил шторы. Я слышал, как Хассан отдавал команды на лестнице. Раздался топот множества ног. Владелец гостиницы повернулся ко мне. Лицо его залила смертельная бледность, из груди торчала стрела.
— Кавары, вперед! — ревели сотни голосов.
Я прыгнул к окошку и наугад всадил ятаган в шевелящуюся ткань занавески. Кто-то в бурнусе завизжал и, окровавленный, провалился во тьму. Я пытался закрыть ставни. Две стрелы впились в деревянную раму, щепки полетели мне в лицо. Ставни наконец захлопнулись. В последний момент в одну из них вонзилась стрела, торчащая теперь с нашей стороны. Гостиничный мальчишка застыл возле своих часов, дико оглядываясь по сторонам. Снаружи доносилось фырканье и шипение кайилов. Кто-то дико закричал. Было слышно, как выбивают двери, но, похоже, не в гостинице.
— Кавары, вперед! — доносилось с улицы.
— Наверх! — кричал Хассан. — На крышу! Перепрыгивая через четыре ступеньки, я взлетел на
второй этаж. Перепуганный мальчишка выскочил через кухонную дверь.
Бледную как смерть Алейну держал за руку один из людей Хассана.
— За мной! — скомандовал Хассан. Прочие обитатели гостиницы бежали вниз. Пронзительно визжала женщина.
По узенькой лестнице мы через крошечную дверь выбрались на крышу. Над нашими головами светили три луны Гора. Вдали белела пустыня. По улицам бежали люди, некоторые тащили за собой пожитки.
— В касбах! — кричал кто-то. — Спасайтесь в касбахе!
Среди бегущей толпы скакали всадники, рубя направо и налево.
— Кавары, вперед! — кричали они.
— Это кавары! — воскликнул я.
Хассан удивленно взглянул на меня и сердито приказал:
— Всем к стойлу!
По крыше мы пробрались к огороженному со всех сторон стенами стойлу для кайилов. Хассан быстро и четко отдавал приказы. Разбойники тащили с собой седла. Двое спрыгнули вниз. Я увидел, как над пальмами пролетела стрела с горящим оперением. Откуда-то доносились удары топоров. С другой стороны стены раздавались отчаянные крики. Было слышно, как вылетела под ударами дверь гостиницы. Спрыгнувшие вниз люди Хассана вывели под уздцы кайилов.
— Присмотри за дверью на крышу! — приказал Хассан, и в ту же минуту дверца с треском распахнулась, и показалось чье-то лицо.
Получивший приказ разбойник тут же всадил ятаган в челюсть неизвестного и провернул его, выворачивая кости и зубы.
— В касбах! — истерично вопил кто-то на улице.
— В пустыню! — кричала женщина. — Касбах уже заперт! Туда никого не пускают, у ворот страшная резня!
— Пожар! — завопил я, увидев, как стрела с огненным оперением воткнулась в сложенную возле стойла солому. Через стену стойла пытался перелезть какой-то человек. Один из разбойников метнул в него копье, и прошитый насквозь воин свалился на землю. Внутренний дворик гостиницы ярко освещала пылающая солома. Кайилы испуганно ревели. Разбойники набрасывали им на головы одеяла. Двух животных уже оседлали.
— Смотри! — крикнул я.
Двое воинов забрались на крышу прямо с кайилов. Мы с Хассаном кинулись им навстречу и вынудили их спрыгнуть вниз, в визжащую в темноте толпу. Я увидел, как рухнуло пальмовое дерево. Четыре здания горело.
Внизу оглушительно кричала женщина.
Всадников становилось все больше и больше.
С крыши мы хорошо видели, как мужчины, женщины и дети отчаянно мечутся среди финиковых пальм.
Вспыхнул еще один дом, на этот раз слева от нас. Я почувствовал дым.
— Постоялый двор горит! — крикнул я.
— Тарна! — кричали снизу. — Тарна!
Хассан подошел к краю крыши и посмотрел на пылающий двор. Разбойники уже вывели из стойла всех кайилов.
— За ними! — скомандовал Хассан. Разбойники, в том числе и оставленный охранять слуховое окно, прыгали с крыши и лихорадочно седлали кайилов. Пламя бушевало вовсю, достигая временами слухового окна.
Хассан сорвал с себя бурнус, продел его под мышками Алейны и спустил ее на руки разбойнику, оседлавшему его кайила. Алейна испуганно посмотрела вверх.
— Господин! — взмолилась она, но Хассан уже исчез.
Мы снова побежали на другой край крыши. Прибывали все новые и новые всадники. Думаю, их было не меньше сотни.
— По моему сигналу, — сказал Хассан, — пусть открывают ворота и уезжают!
Я побежал на край крыши, выходящий на горящий двор. Алейна уже сидела на своем кайиле.
— Я передам сигнал Хассана! — крикнул я. — По сигналу — бегите!
— Для вас приготовлены кайилы! — крикнул снизу разбойник, показывая на двух оседланных животных.
— По сигналу — бегите! — повторил я.
— Что станет с тобой и Хассаном? — спросил он.
— По сигналу — бегите!
— Приготовьтесь открыть ворота! — скомандовал он двум другим разбойникам. Каждый из них должен был выдернуть по засову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52