Аргор с удовольствием погрузился в теплую ароматную воду. Что ни говори, ханаттаннайн знают толк в наслаждениях. Молчаливый раб, невысокий, узкоглазый и скуластый, стоял наготове, нагревая на покрытой изразцами печи полотенца. Наверное, это правильно. Люди созданы для разного — кто-то властвовать, кто-то строить, кто-то разрушать, а кто-то быть рабом. Нет, правда, разве не встречаются сплошь и рядом тупые куски человеческого мяса, способные только жрать, срать и плодиться? И если он собирается создав великое государство, где мерилом для каждого будет его собственная полезность, то вот такие тупые только в рабы и сгодятся. Это будет не так, как в Ханатте, но что поделать большая часть человечества только в рабы и годится.
Нуменорец улыбался. Где-то сейчас Жемчужина? Она бы сумела его развлечь…
— Господин! — зашептал кто-то в ухо.
Он открыл глаза и увидел Дайру, своего нового телохранителя из восточных княжеств, коими ныне правят от имени государя его родичи, князья Арханна. Народ там на диво высокий и красиво сложенный, но кожа у них почти черная.
— Господин, к вам вестник. Впустить?
Ну, вот еще…
— Пусть войдет, — уныло протянул Аргор.
В купальню вошел отец Мааран, одетый с вызывающей скромностью.
— Чего ты хочешь? — проворчал Аргор.
— Саурианна просил тебя о встрече. Он ждет тебя в твоих комнатах.
Майя небрежно развалился на тахте, подперев голову рукой. Аргор остановился посреди комнаты.
— Садись. Сюда никто не войдет. Да никто меня не видел, не беспокойся.
Аргор нехотя повиновался. И правда, чего стоять-то?
— Я пришел говорить о важном. О Керниене.
Аргор нахмурился.
— Ты сделал то, что я просил. Ты создал мне войско — морэдайн и ханаттаннайн. Но зачем мне войско, которое не будет воевать против моего и твоего врага, пока жив Керниен? Да-да, Керниен очень достойный человек, но очень глупый. Он отказался от Силы… Но зачем мне он, когда у меня есть ты? Решай — резко поднялся Саурон. — Ханатта Керниена готова замириться с ненавистным тебе Нуменором. Керниен неблагодарен. Мне — и тебе — нужна Ханатта которая будет врагом Нуменору. Мне нужен король который будет верен мне. Керниен таким не станет. Что скажешь? Каков вывод?
— Керниен должен умереть, — сказал Аргор, прежде чем успел сообразить, что говорит. А когда понял — почему-то не испугался своих слов.
Майя выжидающе смотрел на него.
— И что? Тебе его не жаль?
— Он мой побратим.
— Ну так определи, что тебе важнее. Глупые человеческие обычаи или Твой Нуменор. В конце концов, ты — государь, а он всего лишь один из множества варварских корольков.
Аргор зло нахмурился. Ему не нравилось, что кто-то смеет подталкивать его к решению. Черное опять заплескалось внутри.
— Я сам решу, — прорычал он. — Я решу. Я!
Майя еле заметно улыбнулся и смиренно кивнул.
— Конечно же ты, государь.
Вот теперь все было правильно.
Каждая поза актера означает определенное чувство или настроение, каждое движение — символ. Для того, кто умеет их читать. Аргор вспоминал краткие уроки Жемчужины, краем уха слушая пояснения Нарана, который смотрел на Аргора прямо-таки с обожанием. Слишком пестро, слишком шумно и громко.
Керниен молча взирал на помост, полулежа за низким столиком. Тяжелые думы одолевали его:
«Я так и не знаю, от Солнца ли он. Но он сделал великое благо для меня и для Ханатты. То, чего он хочет от меня теперь, — безумие. Но если он — от Солнца, то и Посланник — от Солнца. И если он скажет, что я должен воевать с морскими варварами, я должен буду это сделать, потому как я клялся Солнцу…
Я должен поговорить с кем-то, кто обязан знать».
Он встал и, махнув рукой актерам, чтобы продолжали, вышел, приказав Ингхаре призвать отца Маарана.
Тот явился быстро.
— Ты желал меня видеть, керна-ару.
Керниен молча повернулся к открытому окну. Отсюда были видны все Сады.
— Скажи мне без утайки, отец Мааран, может ли злое рядиться в одежды добра?
Отец Мааран нахмурился и ответил не сразу.
— Говори же! — резко приказал Керниен.
— Такое возможно, — ответил жрец.
— И как одно отличить от другого? Ты это знаешь?
Отец Мааран нахмурился еще сильнее.
— Этого я не могу тебе сказать.
— Не можешь или не знаешь? Если не знаешь — то как ты можешь судить, что хорошо, а что плохо?
— Есть заповеди. Есть вековая мудрость…
— Есть. Но я хочу знать… — В конце концов Керниен махнул рукой и спросил напрямую: — Откуда ты знаешь, что этот самый Посланник — от Солнца?
Отец Мааран не сразу нашелся, что ответить, на время утратив дар речи.
— Он явился нам в Храме! Он пришел в ответ на наши молитвы! Он явил чудо! Он…
— Все это я знаю. Но разве не может быть такого, что он — не тот, за кого себя выдает? Разве не вершили чудес темные боги? Разве они не слышат наши мысли и не прикидываются тем, чем мы хотели бы их видеть? Разве не может быть того, что вовсе не блага Ханатте Посланник желает, а хочет ее использовать для каких-то своих целей? И не Посланник он вовсе? Как мне узнать, отец Мааран? Как?
Жрец мог бы обрушиться на государя с обвинениями в кощунстве, ибо ничего он не страшился, но в голосе Керниена на миг послышалась такая растерянность, что жрец все понял.
— Доверяйся сердцу, — сказал он как мог мягко и успокаивающе. — Ты — сын Солнца. Оно скажет тебе.
— Но ты — веришь? Ты, служитель Солнца, близкий Ему, избранный среди прочих, ты — веришь?
Отец Мааран помолчал, затем ответил:
— Но ты же принял дары, керна-ару.
Керниен исподлобья посмотрел на него. Его взгляд в упор мало кто выдерживал. Жрец ответил таким же упрямым и тяжелым взглядом.
— Хорошо. Ты дал мне ответ. Теперь ступай и пришли ко мне брата.
В Садах по сравнению с дворцом было темно и тихо Керниен долго шел по памяти выискивая ту беседку, в которой они в детстве с безвременно ушедшим к Солнцу братом Ораманной прятались от учителей. Она изрядно обветшала за эти годы. Керниен смахнул с каменной скамьи пыль и сел, приказав Нарану сесть рядом.
— Наран, — начал он без обиняков, — я отсылаю керна-хэтана. Он сделал свое дело, и договор наш выполнен. Он свободен. Дальше мы будем действовать сами. Я холост и вряд ли успею взять жену — я это чувствую, я умру скоро.
— Государь…
— Молчи, прошу тебя. Ты должен дать мне слово, что никогда не примешь дара, который тебе пообещает Посланник. Я давал клятву лишь за своих потомков — а их у меня не будет. Ты же от нее свободен. И потому сейчас я как сын Солнца требую у тебя иной клятвы — для Солнца. Брат!
Наран в ужасе смотрел на брата. Затем вскочил, попятился и бросился прочь. Керниен ссутулился и долго сидел так неподвижно, опустив бессильные руки и глядя на далекие желтые окна дворца.
…И прошла ночь, и наступил день.
Если бы кто-то мог одновременно охватить взглядом все покои дворца, то он увидел бы, как одновременно идут из своих покоев навстречу друг другу керна-ару и Аргор. По странному совпадению они выбрали один и тот же ранний час, одну и ту же уединенную галерею над Садами, и в голове у каждого была одна и та же мысль: сегодня решающий день. Отличие было лишь в том, что Аргор шел один, а керна-ару сопровождал старый злой пес Ингхара.
Они встретились у лестницы, спускавшейся в Сады.
— Идем, — кивнул Керниен.
— Куда?
Керниен уже спускался.
— Помнишь, мы испытывали друг друга в мечном бою? В том пыльном жалком лагере?
— Да, помню. Ты хочешь снова меня испытать?
— Скорее себя. Я старею, ты — нет. Твой народ живет дольше, и ты не просто человек, — совершенно как ни в чем не бывало произнес Керниен, будто ему каждый день доводилось запросто разговаривать с богами. Или эти сыны Солнца слишком высоко себя ставят? — Я проснулся сегодня словно перерожденный. Хочу увидеть, действительно ли это знак или так, ничто.
Перерожденный. Аргор внутренне подобрался. То самое слово. Это знак. И все решится именно сегодня и сейчас.
По лабиринту тропинок и мостиков они вышли к круглой каменной площадке у хрупкого деревянного павильона выкрашенного красным и золотым. Аргор увидел мечи и наручи, стеганые куртки, у колодца — белое полотно для обтирания, на столике в павильоне — кувшины с напитками, чаши и накрытые крышками блюда. Все было подготовлено заранее.
— Развлечемся, — сказал государь, неторопливо снимая кафтан, рубаху и стягивая волосы сзади шнуром. Нуменорец тоже разделся до пояса. — Выбирай. Впрочем, для тебя любой будет легок, — показал Керниен на два прямых меча. — Если желаешь, сойдемся на наших, ханаттайских.
— Как тебе будет угодно.
— Тогда прямые.
Ингхара уселся на ступенях. Солнце еще не поднялось над стеной Садов, но было совсем светло. Оба приготовились.
— Я на перепутье. — Атака. Ответ. Проба сил.
— И что же?
Атака. Защита. Пока оба на равных.
— Я молил Солнце мне помочь — и явился ты.
Атака, блок, опять атака.
— И что?
— Ты помнишь свою клятву?
— Служить тебе мечом и разумом?
Удары посыпались чаше. Странное ощущение: как только дыхание начинает учащаться, сразу же откуда-то холодная волна, и все как обычно — никакой усталости. Не слишком честно. Надо снять кольцо, это, наверное, от него. Раньше такого не было… Атака, ответ.
— Я просил о помощи тогда. — Дышит уже чаще, но еще отнюдь не устал. На смуглых плечах заблестел пот. — Тогда я хотел собрать Ханатту в кулак, привести к покорности князей и жрецов. Я этого достиг.
— Так.
Защита. Опять защита. Атака.
— Теперь я могу отпустить тебя.
Атака. Атака. Атака.
— Стал не нужен? Как дряхлый пес?
Блок. Передавил, отшвырнул прочь и клинок, и противника.
Керниен поднял клинок вверх — знак, что хочет передохнуть Аргор опустил свой. Сердце бьется ровно, но странно гулко словно в большом пустом сосуде.
Керниен стоит, пристально смотрит на него.
— Я не настолько неблагодарен. Я хочу услышать, чего ждешь от меня ты.
Аргор коротко дернул ртом.
— Я уже говорил тебе. Я хочу, чтобы ты в благодарность помог мне строить Мой Нуменор. А значит, нынешний Нуменор должен сделаться тебе врагом.
Керниен опустил взгляд, поджал губы. Глянул исподлобья.
— Продолжим.
— Каков будет твой ответ, побратим? Или ты тоже предашь меня, как и Нуменор?
Клинок свистнул так близко, что он ощутил на шее противный холодок.
…Неудавшийся убийца хрипло дышит. Он еще жив, но скоро умрет. И это раздражает больше всего, потому что вызывает в памяти какие-то смутные, но чрезвычайно мерзкие воспоминания о каком-то собственном унижении. Но ведь этого не было…
— Последний раз — кто тебя послал меня убить? Керниен? Жрецы? Князья? Нуменорцы?
Человек отвечает не сразу, долго шевелит изорванными губами, затем не то шипит, не то каркает. «Смеется», — догадывается Аргор. Носком сапога поворачивает голову умирающего, чтобы смотрел прямо в лицо.
— Ну?
— Я сам. Не веришь? Думаешь, такая ты великая птица… чтобы за тобой владыки охотились? А чтобы… просто солдат — не бывает? — Он не то засмеялся, не то закашлялся, изо рта поползла струйка крови. — Ты был Хэлкар… легенда… меч Валар… Мы так рвались под твои знамена, так жаждали мести, когда ты погиб… Ты был наш символ, наша вера… А потом я увидел — ты Аргор, предатель… И тогда я понял: надо убить Аргора, чтобы остался Хэлкар… А теперь думаю — да живи! Оставайся предателем, вот тебе наказание. Хэлкар мертв… но его запомнят… а тебя забудут!
Это было слишком. Слишком точный и болезненный удар.
Он сам не помнил, как перерезал убийце глотку а потом жалел: ведь этот мерзавец того и хотел — быстрой смерти.
— Аргор, что с тобой?
Керниен стоит, меч в волоске от груди Аргора.
— Ты остановился, я чуть не убил тебя!
— Но я ведь уже один раз не умер! — смеется Аргор и Керниен вздрагивает, видя в его глазах алые огоньки. Впрочем, наверное, это игра света. — Продолжаем?
— Продолжаем… Итак, — удар, защита, — ты хочешь, чтобы я помог тебе строить твой Нуменор… — Защита, ответ, блок. — Я знаю наших варваров. Они живут среди нас, и нет вражды… — Дышит тяжело. — Я говорил тогда с твоими соотечественниками. Они не хотят войны. И если мы пойдем им навстречу… это же и будет новый Нуменор… и новая Ханатта. Тот самый твой Закон, который ты хотел… не сразу… Но не будет разрушения… Я готов идти к твоему Нуменору вот так. А ты — идешь со мной?
Атака. Внутри начинает подниматься черная волна. Что этот варвар понимает? Что он говорит? Он зовет его — его! — за собой?
— Нет. Это я спрошу — идешь ли ты со мной? Ханатта — твоя, Нуменор — мой. Это тебе идти за мной.
Атака. Атака. Атака.
Защита, жесткая, непробиваемая.
Молчание. Только клинки звенят. Ингхара настороженно приподнялся с каменной скамьи. Что-то висело в воздухе. Он не понимал. Но чувствовал беду.
Затем случилось что-то неуловимое, Ингхара даже не понял, что, но оба бойца остановились — у Керниена текла кровь из рассеченного плеча, Аргор изумленно стоял — острие меча упиралось прямо ему в горло, струйка крови медленно ползла по обнаженной груди.
— Уходи, — глухо произнес Керниен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102