— Приветствую вас, ваше королевское высочество, — сбивчиво произнесла Манолла, вдруг показавшаяся в своих тяжелых церемониальных одеждах совсем хрупкой.
Вдохнув аромат ее духов, Лизаэр почувствовал себя неловко, вспомнив, что давным-давно не мылся и крепко пропах потом и дымом костров. Он поднес к губам огрубевшую, как у бывалого воина, ладонь наместницы и учтиво поздоровался.
— Ваше появление — лучшее доказательство, что наши надежды не были напрасными.
Ослепительно улыбаясь, Манолла повернулась к своему почетному караулу.
— Все слышали? Перед вами — Илессид, прямой потомок самого Халдвина! Лизаэр тейр-Илессид вернулся, дабы востребовать трон Тайсана!
Ее слова потонули в громогласных криках. О церемониях было начисто забыто. Воины почетного караула спрыгнули с коней и, возбужденно размахивая руками, окружили наместницу и своего законного правителя. Десятки рук потянулись к принцу, осторожно вытащили его из седла и опустили на землю.
— Ваше высочество, вы должны простить вашим подданным такое поведение, — крикнула ему Манолла. — Пять веков ожидания — долгий срок, а времена всегда были безжалостны к нам.
Лизаэр не находил ответа и изо всех сил пытался сохранить самообладание. Он привык к нормам придворной жизни и даже с друзьями держался отстраненно. Откровенное панибратство людей Маноллы больно задевало его. Неожиданно для себя он оказался властителем большого королевства, о котором не знал практически ничего.
Скомканная церемония встречи не оставляла места для вопросов о возращении принца из Дасен Элюра или об унизительном происшествии на Орланском перевале. Асандир деликатно сообщил Манолле, что из-за бурана он и его спутники две ночи подряд почти не смыкали глаз. Поняв намек, наместница тут же утихомирила своих людей. Почетный караул поспешно вскочил на коней, готовый препроводить наследного принца и остальных гостей туда, где их ожидал отдых в самых лучших условиях, какие только существовали на западном форпосте клана.
Распорядившись о том, чтобы нужды высоких гостей были удовлетворены, а их уставшие кони — отведены в конюшню и накормлены, Манолла удалилась в свою хижину, тихо закрыв за собой грубую дощатую дверь. Там она сняла обруч и сбросила плащ, оставшись в черном церемониальном платье. Седеющие, украшенные перьями волосы создавали у нее над головой подобие нимба. Манолла глядела на мага, сидевшего на корточках на некрашеных досках пола возле разожженного очага. Хижина эта служила ей чем-то вроде кабинета, однако внутри не было ни письменных принадлежностей, ни свитков пергамента, ни даже подобия письменного стола. Пустая винная бочка, стоявшая в углу, служила вместилищем для свернутых карт. Стол в этом жилище все же имелся, но такой же грубый и шершавый, как и дверь. Стена за ним была затянута волчьей шкурой, державшейся на ремешках из сыромятной кожи. Шкура служила единственной надежной преградой на пути холодных ветров, задувающих сквозь неплотно пригнанные доски стены.
— Ты хотела поговорить со мной, — негромко напомнил Асандир.
Рука удивленной Маноллы инстинктивно потянулась к бедру, где у нее обычно висел меч. Наместница тут же опомнилась.
— Я хочу услышать то, о чем невозможно говорить при всех.
Асандир невольно улыбнулся — смелая и порывистая Манолла ничуть не изменилась.
В хижине пахло кедровым деревом и промасленной кожей. Асандир расстегнул влажные манжеты и приблизил к огню руки, пытаясь согреть их. Когда он снова поднял глаза на Маноллу, улыбки на его лице уже не было.
— Если твои люди желают отпраздновать возвращение наследного принца, празднество не должно растягиваться надолго. В Миртельвейнском болоте появилась новая ядовитая порода метласских змей. Хуже всего, что эти змеи не местные, а пришлые. Если только они начнут плодиться в угрожающих количествах, нам придется уезжать отсюда очень быстро.
Манолла, еще не остывшая после разговора с Грихеном, сердито сказала:
— Да знаю, Дакар мне рассказал: вы спешите к Альтейнской башне. — Приблизившись к очагу, наместница схватила кожаную подушечку и уселась на нее, раздраженно тряхнув надоевшими юбками. — Так вот, я думаю, что беда в далеком Миртельвейне никак не объясняет ваших уклончивых ответов.
— Я же вижу, о чем ты хочешь спросить: сможешь ли ты вместе с этим плащом снять с себя и должность наместницы? — Суровое лицо Асандира снова потеплело. — Содружество Семи пока еще не провозгласило Лизаэра законным наследником Тайсанского престола. Но дело вовсе не в том, что принц недостоин быть вашим королем.
— Что ж, хвала Эту.
Манолла встала и прошлась взад-вперед. Хотя у нее на ногах были тяжелые сапоги для верховой езды, она, как и все люди клана, привыкла двигаться бесшумно.
— Поймите и моих людей. Скажи я им, что праздника не будет, дело может кончиться бунтом.
Тронутый ее искренностью, Асандир ответил прямо:
— Если Лизаэр и его брат сумеют победить Деш-Тира, коронация произойдет очень быстро.
— Так значит, древние летописи говорят правду? — Манолла, казалось, была неприятно поражена собственной догадкой. — Значит, один из вашего Содружества, тот, кто запечатал Южные Врата, когда Деш-Тир только прорвался на нашу землю, действительно принял первый удар на себя и остался калекой?
— Да.
Чувствуя, что женщина дрожит от волнения, Асандир встал, взял ее за локоть и мягко, но повелительно усадил на свой стул. Сила и воля Маноллы представляли разительный контраст с хрупкостью ее рук. Асандиру показалось, что он дотронулся до птичьего крыла.
— Я не стану напрасно успокаивать тебя. Деш-Тир — противник неведомый и опасный. Пророчество Дакара предвещает победу над ним, это так. Но никто не возьмется утверждать, что братья, которым предстоит взвалить на свои плечи все тяготы сражения с Деш-Тиром, выйдут из этой битвы целыми и невредимыми. Восхождение Лизаэра на престол необходимо отложить до тех пор, пока над Этерой вновь не засияет солнце.
Снаружи доносились звонкие голоса и смех, заглушавшие привычный скрип точильного круга и скрежет металла. Манолла совладала с собой и прежним ровным голосом спросила:
— А что станется с нашими людьми, если Илессид будет покалечен или погибнет?
Асандиру не хотелось встречаться с ней глазами, и он отвернулся к огню.
— В первом случае Лизаэр сможет оставить наследников, а во втором... мы точно знаем, что в Дасен Элюре остались другие потомки Илессидов. — Желая показать, насколько он разделяет ее тревоги, маг добавил: — Королевству Ратана повезло меньше, чем вам. Тейр-Фаленит, которого ты видела, последний в своей династии. А потому, госпожа Манолла, смею тебя заверить, что Содружество Семи будет оберегать жизнь обоих принцев. Разумеется, настолько, насколько нам это по силам.

Возвращение
Путь из Эрданы на юг, туда, где среди холмов стоял бывший летний дворец старого графа, при неспешной езде занимал три дня. Хотя ответные послания, которые Элайра везла Главной колдунье, не содержали ничего срочного, она покрыла все расстояние за меньшее время. Торговые караваны по осенней распутице уже не ходили; к этому времени гильдии обычно успевали запастись всем необходимым на зиму. А тут еще неожиданно ударил мороз, вскоре опять сменившийся дождем. Элайре вовсе не требовались попутчики; наоборот, ей хотелось одиночества, чтобы окончательно привести в порядок свои мысли. Она предпочла истратить выданные ей подорожные деньги не на то, чтобы переночевать на постоялом дворе, а на наемных лошадей, чтобы ее собственная бежала налегке. Если она вернется поздно ночью, рассуждала Элайра, у нее будет возможность вымыться в горячей воде и отдохнуть перед тем, как давать отчет о случившемся в таверне.
Однако погода словно вступила в сговор с природными стихиями и нарочно старалась помешать юной колдунье. Элайра ехала в темноте, под непрекращающимся дождем, не в силах различить ничего в двух шагах от собственного носа. К тому же после вторжения Деш-Тира дороги к западу от Кельсина пришли в полное запустение. Едва заметный след от колес, тянущийся меж голых холмов, — вот и вся дорога. Но это днем. В долинах росли кустарники и рощи из низкорослых дубов, задыхавшихся в зловонном месиве гниющих листьев. Поскольку последний отрезок пути Элайра ехала на своей любимой кобыле, она не могла позволить себе гнать лошадь сквозь кустарники, соседствующие с овражками и барсучьими норами, где так легко оступиться и сломать ногу.
Уже рассвело, когда Элайра, промокшая до нитки, окоченевшая и злая из-за ночной бури и своего опоздания, остановилась перед обветшалой боковой дверью, ведущей в сад и такой же ветхий дворец старого графа.
Оказывается, ее ждали. Какая-то послушница из новеньких, тоже промокшая на дожде, с плохо скрываемым раздражением объявила, что прибывшей посланнице велено немедленно явиться в главный зал.
Удрученно вздохнув, Элайра слезла с лошади. Если весть о ее проделках достигла Круга Старших, как называли советниц Главной колдуньи, ничего удивительного, что эту девчонку выслали поджидать ее. Дождь хлестал по щербатым плитам, стекал ручейками с арок. Элайра забросила поводья на потную шею лошади и начала развязывать тесемки упряжи.
— Это дело конюха, — заметила послушница. Сердитая девчонка стучала зубами не меньше Элайры.
Разница была лишь в том, что она явилась сюда после ночи, проведенной в теплой постели, и завтрака.
— Главная колдунья в гневе, и если ты будешь медлить, только навредишь себе.
Элайру прошиб холодный пот.
— Морриэль хочет меня видеть? — Девушка безуспешно пыталась скрыть свое отчаяние. — Но я думала...
— Что сегодня, она, как обычно, будет делать обход помещений, где живут мальчишки-сироты, — со злорадством перебила ее новенькая. — Так было намечено. Но твои выходки в Эрдане заставили Главную отложить все прочие дела.
Элайра вспыхнула. Значит, по ордену уже поползли сплетни о ней. Если бы она попала в Кориатанский орден из какой-нибудь добропорядочной семьи, то, скорее всего, просто оцепенела бы от стыда, лишившись способности думать и действовать. Но Элайра была дочерью уличной воровки и с раннего детства научилась не теряться в самых неожиданных ситуациях.
— В таком случае я не буду дожидаться конюха. Думаю, и мальчишки обрадуются этой перемене. Единственное, о чем я тебя попрошу, — пусть мою лошадь почистят и отведут на конюшню.
Элайра знала: у конюхов и прочей обслуги сейчас время трапезы и надменной девчонке придется самой возиться с ее лошадью. Эта мысль принесла ей некоторое удовлетворение. Окоченевшими пальцами Элайра отвязала от седла сумку с ответными посланиями. Если Главная колдунья рассержена, не стоит подливать масла в огонь. Прежде чем оторопевшая послушница успела вымолвить хоть слово, Элайра отдала ей поводья, закинула на плечо сумку и зашагала, выбирая дорогу среди мха и колючек.
Крытый переход, ведущий к покоям Главной колдуньи, выступал из пожухлых зарослей нагромождениями замшелых валунов. Балки крыши давно прогнили; под ногами, словно кусочки олова, валялось то, что некогда было мраморной мозаикой. У двери Элайра поддела ногой мешавший ей куст сорной травы. Двустворчатая дверь, сделанная из кедра и покрытая искусной резьбой, тоже сгнила. Бронзовые петли, отлитые в форме листьев розы, были кое-как прибиты к грубым доскам новой двери. Между собой доски скреплялись полосками воловьей кожи, также прибитыми ржавыми гвоздями. Элайра теряла драгоценные минуты, пытаясь открыть заклинившую дверь. Она могла бы войти и с парадного входа. Но уж лучше обдирать ногти и пальцы, чем ловить на себе любопытно-насмешливые взгляды кориатанок, которым доставило бы явное удовольствие разглядывать ее в мокрой и перепачканной глиной одежде.
Самолюбие стоило Элайре содранной кожи на костяшках пальцев, и настроение ее стало еще более воинственным. Элайра быстро шла по коридору мимо заплесневелых дверей спальных помещений. Если Главная колдунья требует ее немедленно, не дав вымыться и переодеться, пусть выдерживает это зрелище со всеми сопутствующими ароматами.
Элайре случалось забредать сюда в лучшие и более спокойные моменты ее жизни. Тогда полусгнившая резьба и растрескавшиеся барельефы, украшавшие стены и потолок, навевали мысли о служанках и горничных, когда-то живших здесь, на женской половине дома старого графа. Но сейчас, в серой утренней мгле, под нескончаемый стук дождя, пыльные и заплесневелые спальни казались отвратительными склепами. Девушка вошла во внутренний коридор и двинулась дальше, обходя лужицы — свидетельства давно прохудившейся и постоянно текущей крыши. Так она добралась до покоев Главной колдуньи, где ее уже дожидался рослый дурачок, служивший у Морриэль привратником и телохранителем. Он немедленно впустил Элайру внутрь.
Обычно добродушный и улыбчивый, сейчас дурачок был на удивление серьезен, и юная грешница расценила это как дурное предзнаменование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119