Все мы присланы сюда, чтобы собирать золото, добытое муравьями, и отправлять его пресвитеру Иоанну. Чтобы выжить здесь, мы должны поддерживать добрососедские отношения, действовать сообща. В наши крепости мы впускаем всех, независимо от того, к какому бы народу ни принадлежал человек — иначе он станет добычей муравьёв.
— Слава Небесам за то, что это так! — пылко воскликнул Антоний.
Стражник кивнул и чуть удивлённо улыбнулся.
— Думаешь, иначе мы бы вас так быстро не впустили, да? Однако здесь муравьи — наши главные враги, а прочее соперничество почти забыто. — Он обернулся и негромко позвал стражника в серых одеждах: — Ахмед! Отведи этих странников на кухню. Они, наверное, голодны!
Вернувшись взглядом к Балкис и Антонию, привратник коснулся кончиками пальцев лба, губ и груди и поклонился:
— Мир вам, друзья.
— Мир вам и спасибо за ваше гостеприимство. — Антоний не слишком ловко повторил жест стражника, но все же Балкис догадалась, что он не впервые так приветствует человека.
Сама она изящно коснулась лба, губ и груди и, проговорив:
— Мир вам, — повернулась и направилась следом за Ахмедом.
— Он — мусульманин! — шепнул ей Антоний.
— Думаю, тут все мусульмане, — отозвалась Балкис.
— Но ведь пресвитер Иоанн — христианский царь!
— В его империи все могут исповедовать свою веру, — сказала Балкис. — Среди тех, кто населяет державу Иоанна, есть буддисты и даже такие племена, которые поклоняются духам камней и деревьев. Конечно, пресвитер Иоанн посылал к ним миссионеров, но он ни за что не станет принуждать хоть кого-то веровать так, как он сам.
— Необычайно благоразумный правитель, — задумчиво проговорил Антоний. — Наверняка его подданные взбунтовались бы, если бы решили, что он хочет избавиться от их божеств.
Балкис взглянула на юношу одобрительно. Антоний был умнее, чем хотел казаться, чем она сама думала поначалу.
Стражник провёл их по просторной трапезной в огромную кухню, где повара и уборщики как раз закончили прибирать после утренней трапезы и сами сели перекусить. Они гостеприимно усадили гостей за стол.
Антоний удивлённо воззрился на поставленную перед ним тарелку: мясо, лапша и овощи были смешаны и приправлены ароматным соусом.
— Какой плотный завтрак!
Куховары рассмеялись — негромко, конечно.
— Это у нас ужин, юноша, — объяснила старушка, сидевшая напротив Антония. — Когда у вас день начинается — у нас заканчивается.
— Как это странно! — воскликнула Балкис, но взяла со стола палочки и принялась без малейшей растерянности орудовать ими.
Антоний спросил:
— Днём солнце здесь такое же жаркое, как в пустыне?
В ответ вновь раздался дружный смех, а старушка сказала:
— Нет, юноша! Все дело — в муравьях! Из-за них мы здесь, но работать нам приходится по ночам, потому что ночью они остаются в земле, в глубине своих нор.
— Понятно, — задумчиво отозвался Антоний. — Стало быть, в тёмное время суток они не вылезают на поверхность? Прячутся?
— Не прячутся, — поправил его толстяк, сидевший рядом с ним. — По ночам они трудятся. От заката до третьего часа нового дня муравьи выкапывают из земли чистейшее золото и выносят его на поверхность. А когда солнце поднимается выше и согревает землю, они отправляются на охоту.
— Поэтому днём вы должны оставаться за крепостными стенами, — понимающе проговорил Антоний. — И если рассвет застанет вас далеко от собственной крепости, вам приходится искать приют в другой, ближайшей.
Местные жители дружно кивнули, а толстяк сказал:
— Вот почему здесь мы живёт дружно, без вражды, как бы жарко и кровопролитно ни воевали между собой властители наших царств.
— А по ночам, — спросила Балкис, — вы можете покидать свои укрепления?
Остальные согласно кивнули, а старушка объяснила:
— В это время мы работаем. По очереди отправляемся на сбор золота, а другие в это время трудятся в кухнях, занимаются починкой домов и стен.
— Никто не дерзнёт выйти за стены крепости, когда муравьи наверху, — добавил ещё один из куховаров. — Они очень сильны и свирепы.
— Стало быть, если бы мы поднялись на крепостную стену днём, мы бы увидели, как бродят по долине муравьи? Но крепости они не осаждают?
— Бывает, — вздохнула старушка. — Знаешь, всегда найдутся несколько таких, которые усядутся, словно собаки подле хозяйского стола, в надежде, что им достанется угощение — косточка или кусочек мяса. И все же большинство муравьёв понимает, что это бесполезно. В ту пору, когда в долине поселились наши предки, насекомые пытались взбираться на стены, но падали вниз и вскоре оставили эти попытки.
После завтрака Антоний и Балкис из любопытства поднялись на крепостную стену. И действительно: несколько муравьёв слонялись у ворот, надеясь заполучить добычу. Балкис посмотрела на нахмурившегося Антония и спросила:
— Что тебя тревожит?
— Вот этот муравей, — ответил Антоний и указал на того, что был ближе других к воротам. Казалось, он ощупывает бревна своими усиками, проверяет на прочность. — Понимаю, это глупо, но никак не могу избавиться от ощущения, что это — именно тот, который застиг меня, когда я брал его золото. Тот самый, что первым погнался за нами.
Балкис взяла юношу за рукав и с трудом удержалась от улыбки.
— Да-да, сказал же: я понимаю, что это сущая чепуха, — смущённо улыбнулся Антоний. — Их не отличить друг от дружки. И с чего это я прицепился к этому муравью, а не к какому-нибудь другому?
— Я так думаю, у тебя разыгралось воображение — которого, как ты утверждаешь, тебе недостаёт, — пошутила Балкис, взяла друга за руку и перестала сдерживать улыбку. — Однако нам пора отдохнуть. Вряд ли нам удастся тронуться в путь на закате. Пойдём разыщем отведённые нам гостевые комнаты и ляжем спать.
Внизу тянулись цепи барханов. Тень Стегомана пересекала их, похожая на утюг, которым ведут по мятой ткани. Но вот Мэт заметил на дороге ещё одну тень.
— Путник, — сообщил он Стегоману. — Давай-ка сделаем привал и расспросим его о том о сём.
Стегоман, более зоркий, чем его всадник, пригляделся получше и проворчал:
— Не нравится он мне что-то. Настоятельно советую тебе, маг, не трогать его. Пусть топает своей дорогой.
Мэт заинтересовался:
— Ты заметил в нем что-то необычное? Давай поглядим поближе.
— Ты можешь так напугать его, что он лишится дара речи, — предупредил его дракон.
— Но ведь ты, похоже, как раз этого и хочешь?
Стегоман пару секунд подумал и ответил:
— Угу.
Он описал в воздухе круг и пошёл на снижение. Пролетев над одиноким странником на меньшей высоте, он снова заложил вираж и на этот раз проплыл всего футах в пятидесяти над головой незнакомца. Перед Мэтом предстал путник в балахоне с колпаком, с посохом в руке. Человек остановился, поднял голову… и ни капельки не испугался. Мэту это не очень понравилось, но он подумал: «Мало ли? Может, он шибко храбрый, но у него не слишком хорошо со здравомыслием?»
— Что-то я не заметил в нем ничего необычного, Стегоман, — признался Мэт. — В чем дело-то?
— Рыбак рыбака, как говорится, видит издалека, — буркнул дракон. — Уж больно он хладнокровный.
— Как, интересно, ты можешь определить температуру его крови с такой высоты? — фыркнул Мэт. — Ну да ладно. Прятаться смысла не имеет, поскольку он, похоже, нас нисколечко не боится. Так что ты приземлись ярдах в десяти от него, ладушки?
— Я сделаю это с превеликой неохотой, — проворчал дракон и по спирали пошёл на посадку. Снизившись, он немного пробежался по земле навстречу путнику, но тот и глазом не моргнул, когда дракон остановился всего футах в тридцати от него. Мэт спешился и пошёл к путнику. Он обратил внимание на то, как низко надвинут на глаза капюшон у незнакомца. Даже оказавшись на одном уровне с ним, на земле, Мэт не мог разглядеть его лица.
— Прошу прощения, не видели ли вы, случайно…
Странник откинул капюшон. Под ним оказалась… голова змеи.
На миг Мэт остолбенел от ужаса, но сразу очнулся, когда змей оскалился и обнажил клыки, с которых стекала слюна. А в следующее мгновение змей бросился на него.
Глава 12
Мэт отпрыгнул в сторону, и злобная рептилия ткнулась мордой в землю у него за спиной. Мэт согнул ноги в коленях, принял боевую стойку, обнажил меч и проговорил нараспев:
Зима! Волшебник, торжествуя,
Свой меч родимый обнажает,
И всю пустынную округу
Морозный иней покрывает.
И в этот зимний день холодный
Змей коченеет подколодный!
Мэт очень надеялся на то, что автор, чей стишок он столь вольно интерпретировал, возражать не станет.
Поверхность торчавшей поблизости скалы подёрнулась инеем, щеки Мэта обдало порывом морозного ветра. Надо сказать, в жаркий полдень посреди пустыни это было очень приятно. Рептилия замерла на месте, не успев развернуться, и это дало Мэту время сделать выпад и уколоть врага мечом. Однако змее-человек, как выяснилось, оказался крепче, чем ожидал Мэт, и острие меча всего лишь, скользя, проехало по чешуйкам. Змей повернул голову. Мэт был готов поклясться, что услышал, как его противник трещит, что называется, по всем швам. И все же его тело напряглось, напружинилось. Враг готовился к очередному броску.
А вот Стегоман, являвшийся обладателем собственного источника тепла, вовсе не испытал на себе действия заклинания. Он рванулся к змею и изрыгнул язык пламени длиной футов в десять. От жара змеечеловек оттаял, и его бросок застиг Мэта врасплох. Маг опрокинулся навзничь, но успел инстинктивно согнуть ноги в коленях и упереться в брюхо врага. В это мгновение одежды змеечеловека распахнулись, и стало видно, что туловище у него человеческое, покрытое чешуями. Мэту бросилась в глаза худоба странного создания и отсутствие каких-либо половых признаков. На шее у змеечеловека на цепочке болтался медальон с выгравированным знаком — головой кобры. Правду сказать, времени для научных наблюдений у Мэта не было, и потому он ухватил врага за покрытую чешуёй руку, напрягся и изо всех сил ударил обеими ступнями. В результате рептилия кувыркнулась через голову и шлёпнулась наземь футах в десяти от Мэта. Мэт вскочил на ноги и побежал. Он услышал позади грохот и шипение гигантского факела, а через секунду почувствовал запах горелого мяса. Мэт поморщился — запах был премерзкий — и обернулся, догадываясь, какая картина предстанет перед его глазами.
Он не ошибся. Стегоман заглотнул поджаренного змеечеловека целиком. Рядом на земле валялась кучка горелой ткани, посреди которой что-то блестело. Мэт вернулся обратно на ватных ногах, наклонился и пригляделся. Конечно же, посреди обугленного тряпья лежал медальон с головой кобры.
Пошевелив чёрные лохмотья мыском сапога, Мэт рассеянно и даже немного смущённо проговорил:
— Может быть, это всего лишь совпадение…
— Ты о чем? — плотоядно облизнувшись, осведомился Стегоман. — Чтобы у змеечеловека на шее болтался амулет с головой кобры? Вряд ли тут можно вести речь о совпадении.
Мэт снова поморщился и помахал рукой, пытаясь прогнать запах барбекю.
— Наверняка совпадение, — возразил он, — потому что имя той центральноазиатской богини, про которую нам говорил колдун, переводится как «чёрная змея». Вот и скажи мне теперь: мною овладела паранойя или все же резонно предположить, что в этом что-то есть? Мы разыскиваем принцессу, которую мечтала похитить эта треклятая богиня, и вдруг как бы случайно встречаемся со змеечеловеком, на котором — медальон с изображением головы кобры.
— Не исключено, что тут дело нечисто, — пробормотал Сте-гоман. Глаза его накрылись прозрачными перепонками, и вид у дракона из-за этого стал задумчивый. — Будь так добр, Мэтью, растолкуй мне логику мышления параноика. Если я тебя правильно понимаю, ты хочешь сказать, что эта тварь не случайно попалась на нашем пути?
— Если это не случайное совпадение, — сказал Мэт, — то получается, что некто, каким-то образом связанный с культом богини-змеи, знает, куда мы направляемся, и натравил на нас это страшилище, дабы оно остановило нас.
— Небезынтересный вывод, — откликнулся Стегоман и поглядел в сторону горизонта. — Кто же, хотелось бы знать, может повелевать подобными пакостниками?
— Не исключено, что сама Кала Нага, — предположил Мэт. — Но скорее всего — кто-то из верховных жрецов этого культа. В языческих идолов я верю маловато.
— Вероятно, это не слишком благоразумно в здешних краях, — заметил дракон.
— Пожалуй, — согласился Мэт. — Если на то пошло, то примитивные народы запросто могли счесть божеством какое-то сверхъестественное существо. И все же более реальным мне представляется другой вариант: кто-то, какой-то хитроумный злодей решил воскресить Кала Нагу, и он же отправил по нашим следам это чудовище.
Стегоман нахмурился:
— Сдаётся мне, что-то у тебя ещё есть на уме — чувствую по голосу.
Мэт вздохнул и сказал всю правду:
— В общем, так: если Кала Нага действительно существует и если до сих пор она понятия не имела о том, где мы с тобой находимся, то теперь она это знает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
— Слава Небесам за то, что это так! — пылко воскликнул Антоний.
Стражник кивнул и чуть удивлённо улыбнулся.
— Думаешь, иначе мы бы вас так быстро не впустили, да? Однако здесь муравьи — наши главные враги, а прочее соперничество почти забыто. — Он обернулся и негромко позвал стражника в серых одеждах: — Ахмед! Отведи этих странников на кухню. Они, наверное, голодны!
Вернувшись взглядом к Балкис и Антонию, привратник коснулся кончиками пальцев лба, губ и груди и поклонился:
— Мир вам, друзья.
— Мир вам и спасибо за ваше гостеприимство. — Антоний не слишком ловко повторил жест стражника, но все же Балкис догадалась, что он не впервые так приветствует человека.
Сама она изящно коснулась лба, губ и груди и, проговорив:
— Мир вам, — повернулась и направилась следом за Ахмедом.
— Он — мусульманин! — шепнул ей Антоний.
— Думаю, тут все мусульмане, — отозвалась Балкис.
— Но ведь пресвитер Иоанн — христианский царь!
— В его империи все могут исповедовать свою веру, — сказала Балкис. — Среди тех, кто населяет державу Иоанна, есть буддисты и даже такие племена, которые поклоняются духам камней и деревьев. Конечно, пресвитер Иоанн посылал к ним миссионеров, но он ни за что не станет принуждать хоть кого-то веровать так, как он сам.
— Необычайно благоразумный правитель, — задумчиво проговорил Антоний. — Наверняка его подданные взбунтовались бы, если бы решили, что он хочет избавиться от их божеств.
Балкис взглянула на юношу одобрительно. Антоний был умнее, чем хотел казаться, чем она сама думала поначалу.
Стражник провёл их по просторной трапезной в огромную кухню, где повара и уборщики как раз закончили прибирать после утренней трапезы и сами сели перекусить. Они гостеприимно усадили гостей за стол.
Антоний удивлённо воззрился на поставленную перед ним тарелку: мясо, лапша и овощи были смешаны и приправлены ароматным соусом.
— Какой плотный завтрак!
Куховары рассмеялись — негромко, конечно.
— Это у нас ужин, юноша, — объяснила старушка, сидевшая напротив Антония. — Когда у вас день начинается — у нас заканчивается.
— Как это странно! — воскликнула Балкис, но взяла со стола палочки и принялась без малейшей растерянности орудовать ими.
Антоний спросил:
— Днём солнце здесь такое же жаркое, как в пустыне?
В ответ вновь раздался дружный смех, а старушка сказала:
— Нет, юноша! Все дело — в муравьях! Из-за них мы здесь, но работать нам приходится по ночам, потому что ночью они остаются в земле, в глубине своих нор.
— Понятно, — задумчиво отозвался Антоний. — Стало быть, в тёмное время суток они не вылезают на поверхность? Прячутся?
— Не прячутся, — поправил его толстяк, сидевший рядом с ним. — По ночам они трудятся. От заката до третьего часа нового дня муравьи выкапывают из земли чистейшее золото и выносят его на поверхность. А когда солнце поднимается выше и согревает землю, они отправляются на охоту.
— Поэтому днём вы должны оставаться за крепостными стенами, — понимающе проговорил Антоний. — И если рассвет застанет вас далеко от собственной крепости, вам приходится искать приют в другой, ближайшей.
Местные жители дружно кивнули, а толстяк сказал:
— Вот почему здесь мы живёт дружно, без вражды, как бы жарко и кровопролитно ни воевали между собой властители наших царств.
— А по ночам, — спросила Балкис, — вы можете покидать свои укрепления?
Остальные согласно кивнули, а старушка объяснила:
— В это время мы работаем. По очереди отправляемся на сбор золота, а другие в это время трудятся в кухнях, занимаются починкой домов и стен.
— Никто не дерзнёт выйти за стены крепости, когда муравьи наверху, — добавил ещё один из куховаров. — Они очень сильны и свирепы.
— Стало быть, если бы мы поднялись на крепостную стену днём, мы бы увидели, как бродят по долине муравьи? Но крепости они не осаждают?
— Бывает, — вздохнула старушка. — Знаешь, всегда найдутся несколько таких, которые усядутся, словно собаки подле хозяйского стола, в надежде, что им достанется угощение — косточка или кусочек мяса. И все же большинство муравьёв понимает, что это бесполезно. В ту пору, когда в долине поселились наши предки, насекомые пытались взбираться на стены, но падали вниз и вскоре оставили эти попытки.
После завтрака Антоний и Балкис из любопытства поднялись на крепостную стену. И действительно: несколько муравьёв слонялись у ворот, надеясь заполучить добычу. Балкис посмотрела на нахмурившегося Антония и спросила:
— Что тебя тревожит?
— Вот этот муравей, — ответил Антоний и указал на того, что был ближе других к воротам. Казалось, он ощупывает бревна своими усиками, проверяет на прочность. — Понимаю, это глупо, но никак не могу избавиться от ощущения, что это — именно тот, который застиг меня, когда я брал его золото. Тот самый, что первым погнался за нами.
Балкис взяла юношу за рукав и с трудом удержалась от улыбки.
— Да-да, сказал же: я понимаю, что это сущая чепуха, — смущённо улыбнулся Антоний. — Их не отличить друг от дружки. И с чего это я прицепился к этому муравью, а не к какому-нибудь другому?
— Я так думаю, у тебя разыгралось воображение — которого, как ты утверждаешь, тебе недостаёт, — пошутила Балкис, взяла друга за руку и перестала сдерживать улыбку. — Однако нам пора отдохнуть. Вряд ли нам удастся тронуться в путь на закате. Пойдём разыщем отведённые нам гостевые комнаты и ляжем спать.
Внизу тянулись цепи барханов. Тень Стегомана пересекала их, похожая на утюг, которым ведут по мятой ткани. Но вот Мэт заметил на дороге ещё одну тень.
— Путник, — сообщил он Стегоману. — Давай-ка сделаем привал и расспросим его о том о сём.
Стегоман, более зоркий, чем его всадник, пригляделся получше и проворчал:
— Не нравится он мне что-то. Настоятельно советую тебе, маг, не трогать его. Пусть топает своей дорогой.
Мэт заинтересовался:
— Ты заметил в нем что-то необычное? Давай поглядим поближе.
— Ты можешь так напугать его, что он лишится дара речи, — предупредил его дракон.
— Но ведь ты, похоже, как раз этого и хочешь?
Стегоман пару секунд подумал и ответил:
— Угу.
Он описал в воздухе круг и пошёл на снижение. Пролетев над одиноким странником на меньшей высоте, он снова заложил вираж и на этот раз проплыл всего футах в пятидесяти над головой незнакомца. Перед Мэтом предстал путник в балахоне с колпаком, с посохом в руке. Человек остановился, поднял голову… и ни капельки не испугался. Мэту это не очень понравилось, но он подумал: «Мало ли? Может, он шибко храбрый, но у него не слишком хорошо со здравомыслием?»
— Что-то я не заметил в нем ничего необычного, Стегоман, — признался Мэт. — В чем дело-то?
— Рыбак рыбака, как говорится, видит издалека, — буркнул дракон. — Уж больно он хладнокровный.
— Как, интересно, ты можешь определить температуру его крови с такой высоты? — фыркнул Мэт. — Ну да ладно. Прятаться смысла не имеет, поскольку он, похоже, нас нисколечко не боится. Так что ты приземлись ярдах в десяти от него, ладушки?
— Я сделаю это с превеликой неохотой, — проворчал дракон и по спирали пошёл на посадку. Снизившись, он немного пробежался по земле навстречу путнику, но тот и глазом не моргнул, когда дракон остановился всего футах в тридцати от него. Мэт спешился и пошёл к путнику. Он обратил внимание на то, как низко надвинут на глаза капюшон у незнакомца. Даже оказавшись на одном уровне с ним, на земле, Мэт не мог разглядеть его лица.
— Прошу прощения, не видели ли вы, случайно…
Странник откинул капюшон. Под ним оказалась… голова змеи.
На миг Мэт остолбенел от ужаса, но сразу очнулся, когда змей оскалился и обнажил клыки, с которых стекала слюна. А в следующее мгновение змей бросился на него.
Глава 12
Мэт отпрыгнул в сторону, и злобная рептилия ткнулась мордой в землю у него за спиной. Мэт согнул ноги в коленях, принял боевую стойку, обнажил меч и проговорил нараспев:
Зима! Волшебник, торжествуя,
Свой меч родимый обнажает,
И всю пустынную округу
Морозный иней покрывает.
И в этот зимний день холодный
Змей коченеет подколодный!
Мэт очень надеялся на то, что автор, чей стишок он столь вольно интерпретировал, возражать не станет.
Поверхность торчавшей поблизости скалы подёрнулась инеем, щеки Мэта обдало порывом морозного ветра. Надо сказать, в жаркий полдень посреди пустыни это было очень приятно. Рептилия замерла на месте, не успев развернуться, и это дало Мэту время сделать выпад и уколоть врага мечом. Однако змее-человек, как выяснилось, оказался крепче, чем ожидал Мэт, и острие меча всего лишь, скользя, проехало по чешуйкам. Змей повернул голову. Мэт был готов поклясться, что услышал, как его противник трещит, что называется, по всем швам. И все же его тело напряглось, напружинилось. Враг готовился к очередному броску.
А вот Стегоман, являвшийся обладателем собственного источника тепла, вовсе не испытал на себе действия заклинания. Он рванулся к змею и изрыгнул язык пламени длиной футов в десять. От жара змеечеловек оттаял, и его бросок застиг Мэта врасплох. Маг опрокинулся навзничь, но успел инстинктивно согнуть ноги в коленях и упереться в брюхо врага. В это мгновение одежды змеечеловека распахнулись, и стало видно, что туловище у него человеческое, покрытое чешуями. Мэту бросилась в глаза худоба странного создания и отсутствие каких-либо половых признаков. На шее у змеечеловека на цепочке болтался медальон с выгравированным знаком — головой кобры. Правду сказать, времени для научных наблюдений у Мэта не было, и потому он ухватил врага за покрытую чешуёй руку, напрягся и изо всех сил ударил обеими ступнями. В результате рептилия кувыркнулась через голову и шлёпнулась наземь футах в десяти от Мэта. Мэт вскочил на ноги и побежал. Он услышал позади грохот и шипение гигантского факела, а через секунду почувствовал запах горелого мяса. Мэт поморщился — запах был премерзкий — и обернулся, догадываясь, какая картина предстанет перед его глазами.
Он не ошибся. Стегоман заглотнул поджаренного змеечеловека целиком. Рядом на земле валялась кучка горелой ткани, посреди которой что-то блестело. Мэт вернулся обратно на ватных ногах, наклонился и пригляделся. Конечно же, посреди обугленного тряпья лежал медальон с головой кобры.
Пошевелив чёрные лохмотья мыском сапога, Мэт рассеянно и даже немного смущённо проговорил:
— Может быть, это всего лишь совпадение…
— Ты о чем? — плотоядно облизнувшись, осведомился Стегоман. — Чтобы у змеечеловека на шее болтался амулет с головой кобры? Вряд ли тут можно вести речь о совпадении.
Мэт снова поморщился и помахал рукой, пытаясь прогнать запах барбекю.
— Наверняка совпадение, — возразил он, — потому что имя той центральноазиатской богини, про которую нам говорил колдун, переводится как «чёрная змея». Вот и скажи мне теперь: мною овладела паранойя или все же резонно предположить, что в этом что-то есть? Мы разыскиваем принцессу, которую мечтала похитить эта треклятая богиня, и вдруг как бы случайно встречаемся со змеечеловеком, на котором — медальон с изображением головы кобры.
— Не исключено, что тут дело нечисто, — пробормотал Сте-гоман. Глаза его накрылись прозрачными перепонками, и вид у дракона из-за этого стал задумчивый. — Будь так добр, Мэтью, растолкуй мне логику мышления параноика. Если я тебя правильно понимаю, ты хочешь сказать, что эта тварь не случайно попалась на нашем пути?
— Если это не случайное совпадение, — сказал Мэт, — то получается, что некто, каким-то образом связанный с культом богини-змеи, знает, куда мы направляемся, и натравил на нас это страшилище, дабы оно остановило нас.
— Небезынтересный вывод, — откликнулся Стегоман и поглядел в сторону горизонта. — Кто же, хотелось бы знать, может повелевать подобными пакостниками?
— Не исключено, что сама Кала Нага, — предположил Мэт. — Но скорее всего — кто-то из верховных жрецов этого культа. В языческих идолов я верю маловато.
— Вероятно, это не слишком благоразумно в здешних краях, — заметил дракон.
— Пожалуй, — согласился Мэт. — Если на то пошло, то примитивные народы запросто могли счесть божеством какое-то сверхъестественное существо. И все же более реальным мне представляется другой вариант: кто-то, какой-то хитроумный злодей решил воскресить Кала Нагу, и он же отправил по нашим следам это чудовище.
Стегоман нахмурился:
— Сдаётся мне, что-то у тебя ещё есть на уме — чувствую по голосу.
Мэт вздохнул и сказал всю правду:
— В общем, так: если Кала Нага действительно существует и если до сих пор она понятия не имела о том, где мы с тобой находимся, то теперь она это знает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62