— Да — если только сразу не будет ясно, что к нам пожаловали вражеские воины, — буркнула Гинелур и одарила Мэта взором, полным неприкрытой ненависти. — Если же кто-то придёт к нам с миром, мы не станем трогать таких людей. Пусть только платят нам дань.
— Лучше назовите это пошлиной, а не данью, — посоветовал Мэт. — Думаю, вряд ли кто-то будет против. Готов побиться об заклад: не пройдёт и года, как слух об этом разлетится по всей округе и сюда валом повалят караваны. Будет тут у вас место, где караванщики станут непременно устраивать привал.
Гинелур изумлённо зыркнула на Мэта, отвела взгляд и задумчиво, сосредоточенно уставилась вдаль. Похоже, она что-то подсчитывала в уме. Люгерин своего изумления скрывать не стал.
— Ты даёшь нам совет, как нам разбогатеть? И это при том, что ты и твои приятели нас только что победили?
— Послушайте, должен же я что-то предложить вам взамен, если настаиваю на том, чтобы вы дали волю своим рабам?
— А почему ты берёшь на себя право вообще на чем-то настаивать? — с трудом сдерживая гнев, вопросил Люгерин. — Без твоих драконов ты — ничто!
— Вот уж нет. Без моих друзей-драконов я — лорд-маг Меро-венса.
Люгерин и Гинелур ошеломлённо уставились на него.
— Видимо, вы не слыхивали о Меровенсе, — невозмутимо проговорил Мэт. — Это королевство далеко отсюда, на западе, но им правит весьма воинственная королева, и скажу вам по секрету: мы с ней уже не меньше десятка раз успешно отражали нападения врагов на нашу державу.
Люгерин явно не знал, верить или нет, но на всякий случай выпалил:
— А вдруг ты лжёшь?
— Ты имеешь полное право сомневаться, — согласился Мэт, обвёл взглядом деревню и заметил большущий валун между двумя домами. — Вам никогда не приходило в голову избавиться от этого камешка? — спросил он и указал на валун.
Люгерин обернулся и посмотрел.
— Отчего же не приходило? Очень даже приходило, — ответил он с мстительной улыбкой. — Только приходится строить дома вокруг него. Кто ж его сдвинет?
— Ну знаете… За счёт эрозии и не такие камни сдвигаются, — проговорил себе под нос Мэт, вытащил из мешка волшебную палочку, наставил на камень и заговорил нараспев.
Глава 28

Здесь вам не равнина — здесь климат иной,
Отвесные скалы стоят предо мной,
И люди возводят дома из больших валунов.
Так трудно их сдвинуть, так трудно поднять,
Что от напряженья колени дрожат,
И жалко мне очень строителей этих домов!
А этот булыжник, торчащий тут,
Не аквамарин и не изумруд,
И я церемониться с ним не намерен совсем.
Но все же гуманно я с ним поступлю,
На ровные блоки его распилю —
И стройте потом, что хотите, из блоков затем!
Мэт очень надеялся, что автор оригинальных строк не возражал бы против такого использования его стихов — ведь, в конце концов, они были употреблены на доброе дело — расчистку площадки под строительство в густонаселённой местности.
Камень завибрировал. Послышались звуки наподобие ружейных выстрелов, и сверху на валуне появились трещины и побежали книзу, и наконец камень стал похож на надрезанный апельсин, а потом распался на части под грохот, подобный шуму камнепада. На месте громадного валуна возникла груда серых блоков.
Люди выбежали из своих жилищ и изумлённо вытаращили глаза.
Люгерин и Гинелур безмолвно, не мигая, смотрели на Мэта.
Казалось, они поражены ударом грома.
— Конечно, эти блоки нуждаются в шлифовке, — заметил он — но вообще-то они более или менее ровные. Совсем неплохой строительный камень получился, на мой взгляд.
Главные особы в горном посёлке взирали на мага со страхом и восхищением. Местные жители отважились только одним глазком, украдкой глянуть на могущественного незнакомца — и испуганно отвели взгляды.
— Вот видите? Я в самом деле маг, — объяснил Мэт на всякий случай. — Юная девушка, которая своим заклинанием освободила ваших драконов, была моей ученицей, но за год усвоила все, чему я только мог её обучить. Если я попрошу её, думаю, она не откажется наведаться сюда с визитом. А также, кстати, и Стегоман с Диметролас.
— Как же ты узнаешь о том, что тут у нас происходит? — строптиво поджав губы, осведомилась Гинелур.
Настало время блефовать.
— Ну, для этого у меня есть не меньше десятка способов, — небрежно отозвался Мэт. — Наверняка вы слыхали про такие вещи, как магический кристалл или чернильная лужица. Кроме того, имеются ещё звери-дозорные, духи-шпионы и… ладно, не думаю, что стоит оглашать весь перечень.
Люгерин свирепо зыркнул на Мэта, но маг ясно понял по его взгляду: он осознал, что деваться некуда. Гинелур, с другой стороны, явно почувствовала, что Мэт блефует, но она, судя по всему, вряд ли осмелилась бы обвинить его в этом.
— Не думаю, что мне стоит проявлять излишнюю настойчивость, — сказал Мэт. — Уверен: ваши соотечественники поймут, что в моих предложениях очень много здравого смысла. Да, вам придётся кое-что втолковать им, но они непременно все осознают и поведут себя мудро.
— Несомненно осознают, — отозвался Люгерин обречённо и взглянул на Гинелур. — Давай расскажем им о том замысле, с которым согласился наш товарищ Бронгаффер.
После этих слов местное начальство направилось к самой большой постройке, которая, как думал Мэт, являлась скорее всего домом для общих собраний. Он едва заметно усмехнулся и зашагал к влюблённой парочке.
— Ты то и дело твердил мне, что волшебник никогда не должен пользоваться своим даром напоказ, — укоризненно проговорила Балкис, когда Мэт поравнялся с нею и Антонием.
— Не должен, когда это неоправданно, — напомнил ей Мэт. — И вообще, насколько я помню, я говорил о хвастовстве, о бахвальстве. Я учил тебя тому, что к волшебству не следует прибегать без веской причины.
— А вы желали показать погонщикам драконов, что у них нет иного выбора, как только согласиться на предложенные вами условия? — спросил Антоний.
Мэт кивнул.
— Некоторым людям и в голову не придёт, что какие-то законы существуют, до тех пор, покуда не появится сильная рука и не начнёт эти законы насаждать насильственно. И я просто-напросто показал местным жителям, что когда дело доходит до соблюдения законов, рука у пресвитера Иоанна может стать не только сильной, но и длинной.
У Балкис от удивления округлились глаза.
— И верно, — вырвалось у неё, — ведь мой… — Она чуть не сказала «дядя», но вовремя опомнилась. — Ведь наш повелитель запретил рабство и разбой, правда?
— Да, такой указ существует не менее столетия, — кивнул Мэт. — А это ущелье находится во владениях Иоанна, так что закон и на эти земли распространяется. Просто-напросто здешние обитатели наивно полагали, что до них никогда не доберутся власти, вот и вели себя, как им заблагорассудится.
Антоний задумчиво покачал головой:
— Вот не думал, не гадал, что волшебники ещё и о соблюдении законов пекутся.
— Волшебством можно пользоваться во зло или во благо, — объяснил Мэт. — Всегда есть искушение прибегнуть к магии в корыстных целях — что и продемонстрировали местные разбойники, поработив драконов и пленяя людей с помощью заклинаний, придуманных шаманами их племени.
Антоний нахмурился.
— Если так, хорошо, что я не волшебник. Я бы вряд ли устоял перед искушением.
— Ты бы стал пользоваться своим даром только во благо, — горячо проговорила Балкис и стиснула его запястье обеими руками. — Вряд ли бы я поверила ещё в кого-то, наделённого таким же даром, как в тебя, любовь моя!
Антоний заглянул в её сияющие глаза и улыбнулся:
— Когда ты рядом со мной, мне и голову не придёт поступить иначе!
— Хорошо, — кивнул Мэт, уселся на камень и, обратившись к юноше, предложил: — Давай-ка для начала проверим, обладаешь ли ты тем даром, о котором идёт речь. — Балкис отошла в сторонку, чтобы не смущать возлюбленного. — Начнём с маленького заклинания, которое всегда может пригодиться в дождливый день, когда нужно развести огонь…
Через полчаса Антоний уже знал наизусть с десяток стишков, каждый из которых затвердил с первой же попытки. Он с превеликой радостью заставлял камни выстраиваться по кругу и зажигал огненные кольца, творил пламенные вспышки, а затем — небольшие грозовые тучки, с помощью которых легко гасил огонь. Более того: ему без труда удавались стихотворные импровизации, за счёт которых действие заклинаний только усиливалось.
— Откуда у тебя такая блестящая память? — поинтересовался Мэт.
— Долгими зимними вечерами у нас дома мы с братьями всякий раз по-новому пересказывали в стихах древние предания, — объяснил Антоний. — Первая строчка, которую я сочинил, звучала так: «Меч свой воздел Александр, и им узел тугой разрубил он проворно».
— Это была твоя первая стихотворная строчка? — вытаращил глаза Мэт, услышав безупречный гекзаметр. — Сколько же тебе тогда было лет?
— Шесть, — ответил Антоний. — Только тогда мне и позволили присоединиться к игре. Но в ту пору я мало сочинял сам — больше повторял строки, придуманные братьями.
— В шесть лет и это неплохо, — восхитился Мэт. — Помнить пять-шесть различных версий и манипулировать ими!
— Ну да, — скромно кивнул Антоний. — Ничего особенного. А год спустя эта строчка у меня уже лучше получилась: «Взмахнув мечом, он путы крепкие рассёк». А ещё через несколько лет уже вот так было: «Одним ударом узел разрубил». Вот это мне больше всего по душе, хотя с тех пор мне не раз доводилось завершать ту же самую строфу, и всякий раз я сочинял по-новому. Но лучше уж вряд ли получится.
— Как знать? — пожал плечами Мэт. — И ты помнишь все строки, которые когда-либо сочинил?
— Некоторые наверняка забыл, — признался Антоний. — И знаю наизусть всего-навсего три-четыре лучших пересказа каждого предания, сочинённых моими братьями.
— Угу, — кивнул Мэт. — «Всего-навсего».
— Да, — не поняв юмора, вздохнул Антоний. — Так что, сами видите, с памятью у меня не шибко хорошо. Но те стишки, которым вы меня обучили, я запомню.
— Главное — пользуйся ими по назначению, — посоветовал Мэт. — Скажи, а почему ты всякий раз произносишь одну и ту же строчку по-новому?
— Почему? Да потому, что я в семье самый младший и мне каждый раз приходится завершать строфу.
— Может быть, твоим братьям не хотелось разнообразия? — пожал плечами Мэт. — А с другой стороны, есть ещё такая вещь, как предсказуемость. Послушай… А если бы кто-то пустил в тебя стрелу и тебе нужно было бы заставить её переломиться на лету?
Антоний сосредоточенно сдвинул брови.
— Тут нужно двустишие — ведь стрела летит так быстро. А размер — ямб или хорей с пиррихием…
— Неплохо, — похвалил его Мэт. — Попробуй.
— Ну… «Прекрати, стрела…» Нет. Получается, что я её остановить хочу, а не сломать. «Переломись ты, стрела…» Нет, размер не тот. «Повернись и дай трещину…» Нет… совсем не то.
Пока Антоний мучился над стишком, вернулась Балкис. Она ужасно переживала за возлюбленного, и стоило ему запнуться, заливалась краской. В конце концов она не выдержала и подсказала:
— «Стрела, в полёте преломись!»
— «На части мигом развались!» — вскричал Антоний. — Вот как чудесно у тебя получилось. Ты просто муза поэзии!
— Уж лучше я буду музой любви, — проговорила Балкис, села рядом с юношей и улыбнулась, глядя ему в глаза. Он, не в силах отвести от неё восторженного взора, сжал её руку.
Мэт тактично кашлянул. Влюблённые вздрогнули и смущённо посмотрели на него.
— Я понял, в чем дело, — сказал Мэт. — Антоний способен заучивать стихи наизусть, а значит, ему под силу произносить заклинания, но когда речь заходит о том, чтобы он что-то сочинил сам, ему трудно начать.
— А мне, — подхватила Балкис, — всегда без труда даются первые строки, а последние — просто беда.
— Следовательно, сам Антоний чудеса творить не сумеет, зато с его помощью твои заклинания станут вдесятеро могущественнее, — заключил Мэт и кивнул. — Неплохая основа для сотрудничества. Так что тебе, Балкис, стоило бы поскорее обучить его всем тем заклинаниям, которые ты помнишь наизусть. Если твой друг и вправду собирается посетить Мараканду, пресвитер Иоанн будет рад повидаться с ним.
— Я увижу самого императора! — вскричал Антоний и порывисто расправил плечи.
— Конечно, — подтвердил Мэт. — Владыке Мараканды очень нужны чародеи.
— Кстати… — Балкис вдруг занервничала и умоляюще посмотрела на Антония. — Я дала тебе время поговорить с моим наставником наедине. Можно теперь и мне побеседовать с ним с глазу на глаз?
— О… конечно, милая, — скованно кивнул Антоний. Было видно, что он с трудом скрывает ревность. Юноша поднялся и неохотно отошёл к Стегоману и Диметролас.
Диметролас обратила на него внимание и что-то сказала Стегоману, а тот громко поприветствовал юношу:
— Добро пожаловать, сын гор! Ты прежде никогда не видел драконов?
— Ни разу в жизни, — признался Антоний и немного опасливо приблизился к паре гигантских крылатых ящеров. — Можно ли немного поговорить с вами? У меня на уме не меньше тысячи вопросов!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62