— Вот такие они, драконы, — обернувшись к пресвитеру Иоанну, сказал Мэт. — Если уж сходятся — так на всю жизнь. Это у них наследственное.
— И все же мы, пожалуй, могли бы в один прекрасный день устроить в их честь небольшую церемонию, — весело сверкая глазами, заметил император и устремил взгляд на племянницу. — Но прежде всего нам следует почтить девушку и юношу, проявивших невероятную, сказочную отвагу. Они смело отправились в самую середину вражеского войска и сразились со львами! Без них мы бы неминуемо проиграли сражение!
Антоний покраснел от смущения и тут же растерял всю свою смелость. Он поклонился императору и пробормотал:
— Я был рад услужить вашему величеству. — Он обернулся и встал на колени перед Балкис. — Чего ещё вы желаете от меня, ваше высочество?
Глава 33
— О, не называй меня так! — воскликнула Балкис и в сердцах топнула ногой.
Антоний оторопело воззрился на неё.
— Так, воин, — мешался Мэт. — Ты слышал, что тебе сказала дама? Это приказ, между прочим. Желаете что-нибудь ещё добавить, принцесса?
Антоний смутился окончательно. Глаза Балкис весело сверкнули.
— Да, желаю! Антоний, с этих пор ты должен называть меня только «Балкис»!
— Как… Как прикажете, — онемевшими губами вымолвил юноша. — Балкис. — Но он не поднялся с колен.
— Может, у вас, ваше высочество, есть на уме ещё какие-нибудь распоряжения? — спросил Мэт так небрежно, как только мог.
Глаза у Балкис жадно загорелись.
— Есть! — воскликнула она. — Антоний, встань и заключи меня в объятия!
В полном отчаянии, не веря собственным ушам и глазам, юноша поднялся и робко обнял Балкис.
А она надула губки и тоном капризной девочки проговорила:
— Теперь поцелуй меня!
Целую минуту, которая, казалось, тянулась целую вечность, Антоний не сводил с неё глаз, а потом улыбнулся и приник к её губам.
— Ну, вот и славненько, — громко произнёс Мэт, дабы снять наконец напряжение.
Влюблённые вздрогнули и, зардевшись, отстранились друг от друга.
А Мэт продолжал:
— Теперь мы неопровержимо установили, что ты слишком дорога ему и потому он не смеет позволить тебе гулять самой по себе, а ты, в свою очередь, оставшись рядом с ним, не сможешь совать свой нос во все щёлочки и дырочки, как это делают кошки.
— Но я должна иметь право идти туда, где я нужна своему народу! — возразила Балкис.
— А я все равно должен остаться твоим верным слугой, — настойчиво проговорил Антоний. — Ты принцесса, а я крестьянин. И я никогда не смогу стать для тебя чем-то большим.
— Но ты так много значишь для меня! — горячо возразила она. — Ты… ты просто все на свете!
— И даже для нас ты теперь воин-герой, — заметил принц. Антоний бросил на него удивлённый взгляд, но тут же снова строптиво поджал губы.
— А я так думаю, ему бы надо первым делом хорошенько вымыться после жаркого боя, — встрял Мэт. — Пойдём, Антоний. Если уж ты так жаждешь служить принцессе, лучше служить ей, будучи чистым.
Антоний вопросительно уставился на пресвитера Иоанна.
— Ступай с лордом-магом, — приказал император, и взгляд у него стал задумчивым.
Антоний обернулся к Балкис. Та согласно кивнула.
— Он многому научил меня, Антоний, хотя в то время я не желала самой себе в этом признаваться. Иди с ним, если любишь меня.
Антоний тут же снова насупился, отвесил Балкис поклон, развернулся и зашагал к баням рядом с Мэтом.
Местные бани представляли собой просторное помещение, выложенное керамическими плитками, обустроенное деревянными сиденьями. Здесь парились, обернувшись большими полотенцами. Мэт дождался того момента, когда юноша расслабился от тепла и воды, и только тогда спросил:
— Балкис тебе ни разу не говорила о своём происхождении?
— Нет, — ответил Антоний и снова напрягся. — Да если бы я знал, что она — принцесса, мне бы и в голову не пришло ухаживать за нею!
— Значит, у неё была веская причина не говорить тебе об этом, — заключил Мэт. — Она любит тебя. Очень любит.
Антоний, окутанный облаками горячего пара, промолчал и нахмурился.
— Но о том, что она принцесса, сама она узнала только год назад.
— Что? — вытаращил глаза Антоний.
— Это правда, — торжественно кивнул Мэт. — В то время, когда варвары захватили Мараканду, Балкис была грудным младенцем, но её матери удалось уберечь её от гибели: она уложила ребёнка в ковчежек и опустила его в ручей. Вскоре после этого варвары схватили её и казнили. Какие-то речные духи сжалились над малышкой и превратили её в котёнка, потому что в месячном возрасте кошке выжить легче, чем ребёнку.
— Это верно, — проговорил Антоний, не отрывая глаз от Мэта. — Но все равно котёнок может стать лёгкой добычей для кого угодно.
Мэт согласно кивнул.
— К счастью, речные нимфы затем передали кошку дриадам, а те заботились о ней, пока она не подросла, а потом уговорили её уйти с караваном на запад, подальше от стран, захваченных варварами. Караванщики с радостью взяли с собой кошку, умевшую ловить мышей. И об этом она тебе тоже не рассказывала?
— С этого момента она и рассказывала о себе, — медленно проговорил юноша. — Она говорила, что странствовала с караваном в обличье кошки, что по пути повидала большие города — Сузу и Новгород, необъятные равнины и густые тёмные леса.
— А не говорила ли она тебе о том, что много лет прожила в одном из этих лесов?
— Как? — изумился Антоний. Мэт кивнул.
— Когда она ушла так далеко на запад, что было можно не опасаться варваров, а караван закончил свои странствия, Балкис ушла в лес, и там о ней позаботились местные брауни. Они отвели её к хижине дровосека и превратили в ребёнка. Дровосек и его жена очень обрадовались, потому что всегда хотели иметь детей, но не имели.
— Только не говорите, что она выросла как дочь простого дровосека!
— Именно это я и хочу тебе сказать, — взглянув ему в глаза, проговорил Мэт. — Её воспитывали как крестьянку, Антоний. Точно так же, как тебя. Но когда она подросла, она поняла, что это не совсем так.
— Но… но… как?
Мэт отвёл взгляд и задумчиво обозрел клубы пара.
— В шестнадцать лет Балкис осиротела и решила, что юной девушке оставаться одной, без защиты и покровительства взрослых, опасно и уж лучше ей жить кошкой в лесу. О да, она знала о своём умении превращаться в кошку — в этом она отличалась от тебя. Лесные и речные духи так пропитали её волшебством, что она умела творить и ещё кое-какие чудеса, но, оставшись на белом свете одна-одинёшенька, Балкис направилась к Идрис — так звали местную знахарку, и та обучила её азам волшебства. Девочка оказалась на редкость способной ученицей, как и ты — впитывала знания словно губка и за год постигла все то, чему её только могла научить Идрис. А потом Балкис снова отправилась в путь. Идрис посоветовала ей разыскать меня и продолжить обучение волшебству.
— А вы привели её в Мараканду?
— Да, хотя тогда я и сам не предполагал, куда именно приведёт нас дорога, — признался Мэт. — Просто-напросто в то время варвары-завоеватели ордами хлынули с востока, и мне нужно было остановить их, покуда они не добрались до Мараканды. Представь себе, до тех пор, покуда мы с Балкис после всевозможных злоключений не добрались до Индии, я и не подозревал, что на самом деле она — девушка, а не кошка. Балкис помогала мне в схватках с варварами и не раз спасла мне жизнь. Мало этого — так она ещё помогла мне спасти моих детей, когда их похитили. — Он перевёл взгляд на Антония. — Думаю, ты не станешь удивляться тому, что, узнав о том, что Балкис похищена, я бросил все и поспешил ей на выручку.
— Нет, конечно! — пылко воскликнул юноша. — Но когда же она узнала о том, что она — принцесса?
— После того, как мы помогли пресвитеру Иоанну отвоевать Мараканду и заставить варваров отступить в степи. Тогда император сопоставил кое-какие события и пришёл к выводу о том, что Балкис — его пропавшая без вести племянница. Ему даже удалось разыскать тех речных нимф, которые спасли девочку в младенчестве, и они подтвердили его догадку. Вот так наша крестьянская девочка неожиданно для себя стала принцессой.
— Если она всю жизнь жила как крестьянка, то впитала манеры благородной дамы удивительно быстро.
— Да, она способная ученица, — согласился Мэт. — И пресвитер Иоанн утверждает, что она очаровала всех при дворе. При все том я почти не сомневаюсь, что здесь у неё нет ни одного близкого друга. Все, кто её окружает, выросли во дворце, и никто из них не понимает, что это такое — быть простой крестьянкой.
Антоний нахмурился и стал внимательно разглядывать ногти на руках. Мэт ждал.
— Но уж теперь-то она знает о своём высоком положении, — пробормотал наконец Антоний.
— Знает, но ей понадобилось время, чтобы привыкнуть к этому, — точно так же, как и тебе нужно время.
— Я-то не принц!
— Нет, но ты — чародей и очень храбрый воин. — Мэт пожал плечами. — Во всяком благородном семействе всегда отыщется дальний предок — выходец из простонародья, произведённый во дворяне за доблестную службу королю и стране. А ты доказан свою доблесть хотя бы тем, что привёл Балкис домой живой и невредимой…
Антоний приготовился возразить. Мэт поднял руку.
— Нет, не надо говорить мне о том, что она столько же раз спасала тебя, как ты — её. Факт остаётся фактом: она бы погибла в пути, если бы рядом с нею не было тебя.
Антоний закрыл рот и приступил к внимательному изучению пальцев на ногах.
— Но ты сделал не только это, — продолжал Мэт. — Ты совершил подвиг в бою и доказал, что стал выше простого крестьянина, которым родился на свет, что у тебя — благородное сердце и возвышенный разум. Ты достаточно благороден для того, чтобы просить руки принцессы. И пресвитер Иоанн, и принц Ташиш готовы посвятить тебя во дворянство — лишь бы только ты сам согласился.
— Они не могут сделать меня дворянином, — печально проговорил Антоний и покачал головой.
— Нет, им под силу только даровать тебе дворянский титул — теперь, когда ты доказал своё благородство. А ты его доказал — осознаешь ты это сам или нет. Кроме того, у принца Ташиша есть свои причины испытывать к тебе приязнь — правда, не могу точно судить, прав ли я.
Антоний сдвинул брови и вопросительно уставился на Мэта:
— Какие же это причины?
— Я тебе говорил, что Балкис очаровала всех при дворе, — напомнил ему Мэт. — Но если она выйдет замуж за человека, родившегося крестьянином, она лишится права наследования престола. Сама она не желает никакого наследования, но при дворе непременно отыщется какая-нибудь амбициозная клика, которая постарается уговорить нашу Балкис вступить в борьбу за престол, и в этой борьбе девочка может погибнуть.
Антоний в ужасе вытаращил глаза.
— Но если она выйдет замуж за человека, который родился крестьянином, но затем доказал свою доблесть и благородство, то это может сделать Балкис чрезвычайно любезной народу и ещё более упрочить престол.
Антоний стал задумчиво обозревать облака пара.
— Ну перестань, — негромко проговорил Мэт. — Ты же знаешь, что она не такая уж могущественная волшебница, какой могла бы быть рядом с тобой, а ты превосходно завершаешь её стишки. Почему ей так худо даются последние строчки — этого я не знаю, но это так. Ты же, напротив, с трудом зачинаешь стихи, но вдвоём вы могущественнее, чем каждый из вас по отдельности. Если уж это тебе ни о чем не говорит, я уж и не знаю, чем тебя убедить.
Антоний упорно молчал.
— Ну хорошо, — продолжал Мэт. — Это ни о чем не говорит тебе, зато это о многом сказало Кала Наге. Как ты думаешь, кто второй в той паре, которая способна встать на пути к покорению всего мира этой злобной тварью? Это не я — теперь мы точно знаем, что Балкис преотлично способна обойтись без меня. А вы с Балкис уже благополучно одолели и колдунов, и войско Кала Наги, и злодейка знает, что вам под силу сделать это вновь. Ей непременно нужно разлучить вас, а самый надёжный способ для этого — убить Балкис.
— Нет!!! — в страхе вскричал Антоний.
— Вот почему Кала Нага так разгневалась на неудачливого похитителя Балкис, — невозмутимо продолжал Мэт. — Его замыслам не суждено было осуществиться, и в итоге он отправил Балкис к единственному человеку на свете, с помощью которого она могла превратиться в настоящую угрозу для Кала Наги. Забавно, не правда ли? Хрупкая, нежная девушка — грозная волшебница… Однако у неё есть необходимая для этого отвага, а с тобой — и сила.
— Стало быть, я могу сохранить ей жизнь только будучи рядом с нею? — спросил Антоний.
— Ну, наконец до тебя дошло, — вздохнул Мэт.
Но Антоний и теперь принялся возражать:
— Я — простой крестьянин! А мужчина, чтобы жениться на принцессе, должен быть богат!
— Ну да, конечно! — фыркнул Мэт. — Простой крестьянин, у которого карман набит золотыми самородками и драгоценными камнями!
Антоний выпучил глаза.
— Она вам рассказала?
— Только тогда, как я спросил её, — заверил его Мэт. — Помнишь нашу встречу на базаре — когда ты отдал ювелиру золото и алмаз?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62