— Одно? — Взгляд Антония метнулся к фартуку Паньята. — Балкис! Его карман пуст!
— Не стоит так волноваться, — запротестовал Паньят. — Одного яблока мне вполне хватит, чтобы…
— Одного яблока? Да ты все свои яблоки потерял, когда мы плыли по порогам! — вскричала Балкис.
— Даже если так, то это случилось совсем недавно. — Антоний опустился на колени перед маленьким питанийцем. — Ты уже давно ослаб, Паньят. Просто ты скрывал это от нас, да?
Паньят отвёл взгляд.
— Когда ты потерял последнее яблоко? — спросила Балкис испуганно.
— На порогах, как вы и подумали, — еле слышно вымолвил Паньят.
— А как давно ты нюхал яблоко?
— Последний раз — в пустыне, — признался Паньят. — Я боялся, что мы не найдём еды для вас, и…
— И ты сберёг яблоки, решив отдать их нам, если мы останемся без еды! — вскричала Балкис и порывисто обняла питанийца. — О, будь благословен, преданнейший из друзей. Но мы-то нашли еду, а теперь ты можешь умереть с голода! Антоний, как же нам накормить его?
— Оставьте меня. — У Паньята подкосились колени, он сел на берегу. Лицо его стало болезненно-землистым. — — Надежды нет, потому что нет яблок. Я не хочу, чтобы вы видели, как я умираю.
— Мы не позволим другу умереть в одиночестве, — еле слышно вымолвил Антоний.
— Мы вообще не позволим другу умереть! — воскликнула Балкис. — Антоний, возьми его на руки! Река пока ещё течёт слишком быстро, и брать из неё воду нельзя, но если мы отнесём его к чистому ключу, то, может быть, вода хоть немного оживит его.
— Я же… не пью воду, — вяло возразил Паньят, но Антоний без раздумий поднял его на руки, посмотрел на Балкис и сказал: — Поступим так, как говорит Балкис. Уж если кто сумеет найти для тебя пропитание, так это она.
И он одарил её суровым взглядом, который яснее всяких слов говорил: «Сотвори чудо».
«Какое же заклинание тут может помочь? » — гадала Балкис. Разве она могла сотворить яблоню? Допустим, смогла бы. Но ведь покуда деревце зазеленело бы, зацвело, покуда на нем созрели бы плоды, Паньят успел бы умереть — даже если бы яблоки зрели с волшебной скоростью.
— Ничего не выйдет, — возражал Паньят, и голос его звучал все слабее. — Поберегите силы… все бесполезно…
— Теперь, когда ты вывел нас к воде, у нас есть силы. Кругом плодородные земли , где мы сможем найти еду, — уговаривал его Антоний. — Помолчи и потерпи немного, Паньят. Доверься нашей Балкис.
«Нашей»? Когда это, интересно, она успела стать «их» Балкис? Девушка промолчала, и постепенно до неё дошла истинность этих слов. Нет, она не принадлежала своим спутникам, но была крепко-накрепко связана с ними. Она решительно зашагала вперёд, глядя по сторонам в поисках хоть какого-нибудь знака, какой-нибудь подсказки — как накормить Паньята. Балкис старательно прогоняла отчаяние, а отчаяние все нарастало и нарастало.
Глава 21
Как назло, день клонился к вечеру. Путники находились на самом дне речной котловины, а солнце укатилось за горный кряж на западе. Если Балкис собралась отыскать яблоню, сделать это нужно было как можно скорее.
Да росли ли в этих краях яблони?
«Яблони растут везде», — мысленно уговаривала себя Балкис, всеми силами отгоняя от себя отчаяние, упорно крадущееся к сердцу. Девушка огляделась по сторонам, увидела валявшуюся на земле раздвоенную ветку, подняла и взяла за сучки.
— Так держат ветки те, кто ищет воду, — возразил Антоний, — а нам яблоки нужны.
— Значит, и ты у себя в горах слышал о лозоискателях, — рассеянно отозвалась Балкис. Она думала только о Паньяте. — Знай же, что волшебник способен заставить такую веточку отыскать все, что угодно, не только воду.
Она погладила веточку левой рукой и проговорила нараспев:
Ты открой мне, гибкая ветвь-лоза,
То, чего не видят мои глаза,
Отведи меня туда поскорей,
Где на дереве много таких ветвей,
К сладким, сочным, вкусным веди плодам…
Она запнулась и в отчаянии прокричала:
— Антоний, последнюю строку, скорее!
— Где на ветках яблоки тут и там! — не раздумывая, завершил шестистишие Антоний.
Веточка дрогнула в руках Балкис и указала вправо.
— Прекрасно, друг мой! — облегчённо выдохнула Балкис. — Быстрее туда!
Да, им нужно было торопиться. Раздвоенная веточка исправно вела их вперёд, и они поворачивали то вправо, то влево и с последними лучами заката подошли к старому суковатому корявому деревцу, на ветвях которого висело несколько перезрелых, сморщенных плодов.
— Вот оно, наше спасение! — воскликнула Балкис, протянула руку, чтобы сорвать яблоко, но оно само упало ей на ладонь. Девушка бросила на землю веточку и потянулась за другим яблоком — и оно тоже легко отделилось от ветки. Балкис отнесла оба плода Паньяту. — Прости, — проговорила она с сожалением, — они совсем старые, мой друг, но может быть…
— Мне их вполне хватит! О, будьте благословенны, мои верные товарищи! — Паньят широко открыл глаза, протянул руку, но рука бессильно упала. — Я не могу… не могу…
— Вот! — Балкис поднесла яблоко к носу питанийца. Тот глубоко втянул ноздрями аромат плода, закрыл глаза, и все его тело пронзила сладостная дрожь — к нему возвращалась жизнь, она потекла по его жилам. Паньят вновь и вновь вдыхал запах яблока, и вскоре кожа у него порозовела. Антоний, поддерживавший маленького питанийца, почувствовал, как крепнут у него мышцы. Наконец Паньят смог поднять руку и сам взял яблоко. Потом он ещё долго нюхал его, а яблоко все сильнее морщилось, увядало прямо на глазах.
Балкис обернулась и увидела, что пожелтевшие листья дождём облетают с ветвей яблони. Одна за другой отламывались и падали на землю сухие корявые ветки, ствол начал таять под корой, а кора рассыпалась чешуйками. Ещё несколько мгновений — и дерево превратилось в кучку золы.
Первым дар речи обрёл Антоний. Он еле слышно проговорил:
— Что же это было за дерево?
— Божественное, благословенное, — окрепшим голосом отозвался Паньят. — Друзья мои, умоляю вас, давайте заночуем здесь, потому что я ещё слишком слаб и не смогу идти дальше.
— Конечно, — кивнула Балкис. — В конце концов, где растёт одна яблоня, могут найтись и другие.
Она села на землю. Антоний осторожно опустил рядом с ней Паньята. Балкис бережно обняла питанийца, уложила его голову себе на колени. Антоний набрал хвороста и принялся разводить костёр.
Они проснулись от предутренней прохлады. Антоний раздул тлевшие в костре головни, подбросил дров и приготовил кашу из размоченных сухарей. Ели, глядя на восток, и переговаривались тихонько, чтобы не спугнуть свежесть наступающего утра и ароматы пробуждающейся природы. Все это было так ново и радостно после долгого странствия по пустыне. И вот первые лучи солнца брызнули из-за вершин горного хребта на востоке. Балкис запрокинула голову, блаженно прикрыла глаза, нежась на солнце, радуясь теплу.
Неожиданно Паньят восторженно вскрикнул.
Девушка вздрогнула, обернулась и широко раскрыла глаза. Из кучки пепла появился зелёный росток. На глазах у изумлённых странников он вырастал все выше, а пепла становилось все меньше — он словно бы отдавал себя ростку, дарил ему жизнь. Антоний, Балкис и Паньят не отводили глаз от ростка, а тот, став высотой в фут, выбросил тонкие веточки.
— Да что же это за дерево такое? — дрожащим голосом проговорил Антоний.
— Это дерево — волшебное, друзья мои, — прозвучал в ответ дребезжащий старческий голос.
Все трое испуганно обернулись. Антоний порывисто вскочил на ноги, но приближавшийся к путникам старик поднял руку и сказал:
— Не бойтесь, не бойтесь. Я — хранитель этого сада и не сделаю вам ничего плохого, если только вы не причините вреда моим деревьям.
Старик был лысый, с седой бородой почти до пояса, в балахоне из ткани, которая цветом и выделкой походила на древесную кору. В руке он держал посох с ветками, покрытыми листвой. Когда старик коснулся посохом земли, Балкис показалось, будто бы листья на нем зазеленели, но она решила, что у неё попросту разыгралось воображение.
Паньят испуганно прижал ладонь к карману, в котором лежало сморщенное яблоко.
— Успокойся, дружок, — улыбнулся старик. — Оставь себе это яблоко. А потом сможешь сорвать столько, сколько твоей душе угодно.
— Легко вам предлагать, — с укором проговорила Балкис. — Других-то яблок нет — только гнилые да высохшие.
— О, скоро поспеют другие, — заверил её старик.
— Но мы не можем ждать несколько месяцев!
Тут Паньят снова радостно вскрикнул.
Балкис обернулась и увидела, что росток превратился в деревце, а оно покрылось листвой, посреди которой набухли цветочные почки. На глазах у изумлённой троицы почки раскрылись, и деревце украсили чудесные бледно-розовые цветы. Потом послышалось жужжание, и, словно по волшебству, к яблоне слетелись пчелы и принялись садиться на цветы и собирать пыльцу.
— Какое удивительное дерево! — воскликнул Антоний. — О, если бы я мог отнести несколько его семян к себе домой, к отцу и братьям, то они взрастили бы такой сад, что соседи и не поверили бы!
Зачарованно, благоговейно спутники наблюдали за деревом, а оно все росло и росло. Старик принёс ведра, наполненные водой из реки, полил корни яблони, а затем принялся ухаживать за деревом. Он проредил цветы, что росли слишком близко друг к другу. Лепестки вскоре опали, на месте цветов возникли маленькие твёрдые плоды и начали вырастать и зреть. Старик поливал и поливал дерево, а потом принёс с речного берега земли вперемешку с плодородным илом, и вывалил эту землю под корни. К полудню яблоки окончательно созрели, и сад наполнился дивным благоуханием спелых плодов.
— Просто чудо! — воскликнул Антоний и потянулся за яблоком.
— Тебе нельзя есть эти яблоки! — предупредил его старик.
Рука Антония замерла в дюйме от яблока.
— Почему нельзя? — озадаченно спросил он.
— Потому что эти плоды волшебные, — объяснил старик. — Если ты поглотишь что-либо, растущее в этой таинственной стране, твоё сердце никогда не сможет избавиться от иллюзий. Мне доводилось видеть людей, подверженных таким чарам. Они вечно чего-то ищут и никак не могут успокоиться. Увидят что-то — и тут же их охватывает желание этим завладеть. Завладеют — и будут счастливы, но через час или через день после обретения желаемого восторг тает без следа, и снова такой человек теряет покой, снова ищет удовлетворения своих желаний. Бедолаги, глупцы, они не понимают, что то, чего они ищут, недостижимо ни для кого на этом свете!
— Разве не все мужчины таковы? — широко открыв глаза, спросила Балкис.
Старик посмотрел на неё одобрительно.
— Пожалуй, — кивнул он. — И женщины тоже. Все мы глупы, но все же те, что мудрее других, знают, что то, чего они воистину ищут, не подержишь в руках и не взвесишь. Но если вы отведаете волшебных плодов, вам никогда не обзавестись подобной мудростью.
— Но мне такого бояться нечего, — вступил в разговор Паньят. — Я ведь только нюхать яблоки буду. Это все делают, и это ещё пока никому не повредило. — Он протянул руку. — Можно?
— Тебе можно, — добродушно улыбнулся старик. — Твоё племя хотя бы осознало ценность того, что бесплотно. Возьми столько плодов, сколько желаешь, и пусть они верно служат тебе.
Антоний приподнял Паньята. Питаниец сорвал три яблока и два из них убрал в карман. А когда юноша опустил Паньята на землю, тот поднёс третье яблоко к носу и вдохнул его аромат. Щеки его тут же покрылись здоровым румянцем, в глазах появился блеск жизни. Он улыбнулся и воскликнул:
— Вот спасибо вам, друзья! Теперь я не пропаду.
— Но как же так! — взволнованно вскричала Балкис. — Теперь дерево старится!
Её друзья посмотрели на яблоню — и точно, дерево начало стариться. С его ветвей слетали пожелтевшие листья. С печалью и тоской спутники глядели, как трескается кора на стволе, как отламываются и падают сухие ветки. Потом и перезрелые, мягкие, сморщенные яблоки градом посыпались на землю. Сгустились сумерки, с ветвей облетели последние листья, а когда окончательно стемнело, от яблони не осталось ничего, кроме пригоршни пепла.
— Как же это возможно — чтобы такая красота столь быстро увяла? — со слезами на глазах спросила Балкис.
— Через тридцать лет вы сами у себя об этом спросите, Друзья мои, — вздохнул старик. — Думайте же о том, что вечно, непреходяще.
— О чем же? Что непреходяще и вечно? — озабоченно вопросил Антоний. — Скажи! Не оставляй нас в неведении!
Старик уже отвернулся, чтобы уйти, но обернулся и с ласковой улыбкой переспросил:
— Что непреходяще? Красота музыки и поэзии. Она мгновенно исчезает — но вновь возрождается в мыслях певца. Но у тебя и этой юной девушки есть нечто ещё более долговечное, что способно возникнуть между вами, но и это сокровище, как дерево, нуждается в заботе, дабы оно выросло и созрело во всей своей полноте. Постарайтесь же стать такими же хорошими садовниками, как я.
С этими словами он развернулся и исчез в темноте за деревьями.
— Кто это был такой? — ошеломлённо проговорила Балкис, глядя вслед старику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62