Разве я не видал, как вы с императором рядышком ехали! О, разве бы я посмел усомниться в вашей прозорливости? — Он нахмурился. — Вот только слыхал я, что вы вроде как домой возвернулись.
— Вернулся, так и было, — кивнул Мэт. — А теперь вот снова в гости наведался. Думаю, время от времени буду тут гостить. Тут у вас я могу разжиться такими снадобьями для моих волшебных зелий, каких на Западе днём с огнём не сыщешь. Вот только я привык иметь дело исключительно с честными торговцами. А ты, как я погляжу, малый честный.
— Да я — сама честность, до мозга костей! — пылко вскричал ювелир, прижав руку к груди.
Балкис вернулась в гостиницу первой. Она нервно расхаживала по залу из угла в угол и заламывала руки, когда порог переступили Мэт и Антоний.
— Антоний! — Балкис бросилась в его объятия. — О, как я боялась за тебя, любовь моя!
— Ты боялась за меня? Почему? — удивлённо спросил Антоний, крепко обняв возлюбленную. — Ты же знаешь — я могу постоять за себя!
— А ты разве не боялся за неё у себя на родине, в горах? — осведомился Мэт.
— Боялся, конечно. Но ведь в горах живут опасные звери.
— У нас тут тоже хватает весьма безжалостных хищников, — заверил его Мэт. — Но самое главное то, что любому человеку, оказавшемуся в чужом месте, всегда грозят опасности. Ну а теперь успокой девушку и веди её ужинать, ладно?
После еды паломники принялись рассказывать разные истории, и Антоний стал с интересом слушать. Мэту удалось отвести Балкис в сторонку.
— Лорд-маг, где ты нашёл его? — требовательно вопросила девушка.
— На базаре, — ответил Мэт. — Он хотел продать драгоценный камешек. — На самом деле это была полуправда, а всей правды Мэт Балкис открывать не стал, дабы подарок Антония стал для неё сюрпризом. Он серьёзно спросил у девушки: — Балкис, а откуда у Антония золотой самородок и самоцветы?
Балкис гневно сверкнула глазами.
— Золото он взял в той долине, где живут гигантские муравьи. Люди, что обитают в крепостях, по ночам собирают золотые самородки. Жажда богатства — единственный порок Антония. Из-за того, что он сберёг этот самородок, един огромный муравей несколько месяцев преследовал нас. Он мог бы нас погубить, но нас спасла великая удача: вместо нас муравей убил льва, который хотел сожрать Антония.
Мэт негромко присвистнул.
— А лев, как я понимаю, прикончил муравья? Ну хорошо, а камешки у твоего друга откуда взялись?
— Он подобрал их на берегу реки Физон. Мы плыли по подземному туннелю, и наш путь озарял только свет факела. Дорогу нам показывал наш друг Паньят. Я просила Антония, чтобы он не отягощал себя этой ношей, но он все же не смог не захватить хотя бы горстки камешков.
— Ну это мне как раз очень понятно, — кивнул Мэт. — С золотом, которое могли потребовать обратно, он, несомненно, здорово сглупил, но уж горстка камней — не такая уж тяжкая ноша. Зато их хватило бы бедному крестьянину на жизнь до конца его дней. — Он лучисто улыбнулся девушке. — И я очень рад, что камни он приобрёл честно.
— Неужто ты мог подумать, что мой Антоний — воришка! — возмутилась Балкис. — Никогда бы он не пошёл на такое! Он — воплощение честности и верности! Ни за что бы я не усомнилась в нем! Только одно меня в нем не устраивает — его алчность.
— А я рад удостовериться в том, что алчность не затмевает его честности, — сказал Мэт. — Ведь у многих хороших людей такое случалось. — Он подмигнул девушке. — Пожалуй, этот парень все-таки достоин тебя.
— Ещё бы! — радостно воскликнула Балкис и тут же смутилась. — Но… лорд маг, а как ты думаешь: достойна ли я его?
— Определённо! — не задумываясь, ответил Мэт. — Ты сама не знаешь, какое ты сокровище, дочь дровосека!
Балкис сдвинула брови.
— Теперь я — принцесса, господин.
— Верно, и это у тебя совсем неплохо получается, — согласился Мэт. — А если это получается у тебя, получится и у Антония.
Проснувшись наутро, они увидели, что все паломники уже на ногах и разгуливают по двору возле гостиницы. Балкис и Антоний тоже вышли во двор. Юноша подошёл к Сикте и поинтересовался:
— Чем вы так взволнованы, добрая Сикта?
— Нынче мы идём во дворец! — восторженно вскричала в ответ пожилая женщина. — Разве это не чудесно, Антоний? Ведь мы своими глазами увидим великолепные палаты самого пресвитера Иоанна!
— О да, это будет восхитительно! — ответил Антоний, и его глаза радостно заблестели. — Ты рада, Балкис?
— Очень рада, Антоний, — еле слышно отозвалась девушка.
Глава 30
Прошагав по широкой улице, паломники вышли на просторную площадь и увидели дворец, обнесённый высокой стеной. Прямо перед ними возвышалась высокая арка со створками ворот из светлого камня, инкрустированного орнаментом из других — отполированных и прозрачных камней. Паломники рассыпались по площади, взволнованно переговариваясь. Но вот запели трубы, и все умолкли и воззрились на ворота.
Забили барабаны, и из ворот высыпали воины. Выстроившись в четыре шеренги, они прошагали к паломникам, размахивая оружием в такт шагам, слушаясь приказов командира. Паломники восхищённо зароптали. Такой выправки, такой воинской выучки они не видели ни разу в жизни. И верно — зрелище получилось весьма и весьма впечатляющее.
Воины прошествовали вперёд, дружно остановились и расступились, образовав проход, по которому к паломникам направился какой-то важный вельможа в парчовых одеждах и шапке, расшитой золотом. Как только он появился, командир выкрикнул очередной приказ, и воины расступились шире… ещё шире, и в конце концов получился широкий просвет для прохода паломников.
Балкис с трудом спрятала улыбку. Прежде ей ни разу не доводилось наблюдать за этим ритуалом, но она догадалась, что он был рассчитан на то, чтобы внушить гостям Мараканды благоговение и восторг — ну и, пожалуй, ещё на то, чтобы немного припугнуть их. Мало ли кому что могло взбрести в голову? Девушке показалось, что к этому спектаклю до некоторой степени приложил руку Мэт.
Придворный остановился впереди воинов и любезно улыбнулся паломникам:
— Доброе утро, почтённые странники! Меня зовут Хаджик. Я проведу вас по дворцу — по тем палатам, где дозволено бывать гостям! Если у вас будут какие-то вопросы, постараюсь ответить.
Паломники зашептались, но никто пока не решался спросить о чем-либо, хотя у каждого из них наверняка было не менее десятка разных вопросов.
— Площадь, на которой вы сейчас стоите, — начал экскурсию Хаджик, — это то место, где наш славный император наблюдает за поединками, назначенными судом. Она вымощена ониксом. Этот камень помогает сражающимся обрести большую отвагу.
Балкис поёжилась.
— Ужасная традиция.
— Что верно, то верно, — согласился Антоний. — Следовало бы придумать способ получше, дабы решать, кто прав, кто виноват.
Балкис изумлённо взглянула на него. Её возлюбленный говорил как человек, который уже думал о чем-то подобном. А она и не гадала, что Антоний придаёт значение подобным делам.
— Величественные ворота, которые вы видите перед собой, изготовлены из сардоникса и украшены орнаментом из рогов змей, называемых рогатыми гадюками — дабы никто не смог пронести во дворец яд.
Паломники опять взволнованно загомонили. Это сообщение подействовало на них так, как и рассчитывал Хаджик.
— Так что если у кого-то из вас есть при себе яды, — сверкнув глазами, продолжал вельможа, — лучше оставьте их здесь!
Паломники в ужасе воззрились на него. Но вот некоторые из них поняли, что это шутка, и робко рассмеялись. А потом и остальные несмело, но облегчённо расхохотались.
— А теперь входите, входите, прошу! — Хаджик отступил в сторону и широким жестом указал на сардониксовые ворота. — Император приглашает вас!
Паломники, восторженно восклицая, устремились вперёд, даже не заметив, что воины, пропустив их, сомкнули ряды и зашагали позади, заботясь о том, чтобы никто не вздумал отойти и отправиться в странствие по дворцу в одиночку.
Переговариваясь на ходу, пилигримы прошли сквозь арку высотой в двенадцать футов и увидели обширные зеленые газоны, протянувшиеся до самого дворца, стоявшего вдалеке.
— О, да это настоящие поля! — вырвалось у одного из паломников.
— И вправду, — согласился другой. — Но зачем императору столько земли вокруг дворца? Да тут ведь можно целое войско муштровать!
— А может, все так и есть, сосед, — пожал плечами третий. — Может, так оно все и есть.
Антоний вопросительно взглянул на Балкис. Она сверкнула глазами и кивнула.
— А если бы на город напали враги, — заключил ещё один догадливый странник, — император смог бы приютить за этими стенами половину жителей. Тут можно и шатры поставить, и всякое такое…
— На самом деле здесь хватает места для всех обитателей Мараканды, — шепнула Балкис Антонию.
Он улыбнулся, отвёл взгляд и посмотрел вперёд. Воины подгоняли разошедшихся в стороны паломников к большой мощёной площадке перед дворцом. Вскоре все пилигримы оказались там и, вытаращив глаза, благоговейно воззрились на великолепную постройку.
— Императорский дворец, — продолжал свои пояснения Хаджик, — выстроен так, что напоминает божественные чертоги, возведённые святым Фомой для индусского царя Гундафора. Царь велел апостолу возвести для него обычный, земной дворец, но апостол раздал деньги, отпущенные на постройку, нищим. Когда царь проведал об этом, он страшно разгневался, но святой Фома отвечал, что на эти деньги для царя будет возведён дворец в Царстве Небесном. Вскоре после этого царь Гундафор погрузился в смертный сон и был вознесён на небеса, где перед ним предстал дворец, очень похожий на этот — только ещё более богатый и великолепный. Ангел сказал царю, что это и есть тот дворец, который для него выстроил святой Фома за милость к беднякам. А потом царь был возвращён в мир живых. Он крестился и стал примером благочестия для всех своих подданных.
Люди забормотали, дивясь и преданию, и тому дворцу, что предстал перед их глазами. А здание было в триста футов длиной и в сто — шириной. Над ним возвышался высокий купол, и ещё четыре остроконечные маковки, размером поменьше, венчали его углы. Дверь, ведущую во дворец, обрамляла арка в романском стиле, вокруг которой стояли коринфские колонны. Над дверью нависал балкон с поручнем из слоновой кости, и на него выводила ещё одна дверь — уменьшенная копия главной. Все окна во дворце были снабжены небольшими балкончиками, закрытыми резными ширмами. Крыша дворца была чёрной.
— Любезный господин, но почему у такого светлого, прекрасного дворца простая чёрная крыша? — поинтересовалась Сикта.
Хаджик просто раздулся от гордости — ведь он знал, как ответить на этот вопрос.
— Крыша покрыта дорогим деревом. Оно зовётся чёрным деревом, почтённая, и наделено особыми чарами: ему не страшны никакие пожары.
— Оно что же, в огне не горит? — вытаращив глаза, спросил один из паломников.
— С тех пор как пресвитер Иоанн наложил на него заклятие — не горит, — отвечал Хаджик. — Двери, ведущие во дворец, также вырезаны из чёрного дерева, и потому ни один враг не сумеет сжечь их и проникнуть внутрь. — Он развернулся и указал на восточный край крыши. — Обратите внимание на эти шпили! На верхушке каждого из них — по два золотых яблока. Видите, как они сверкают? Но в каждое из них вставлено по два карбункула. Золото сверкает днём, а карбункулы светятся по ночам.
— Так вот что за сияние я видел прошлой ночью! — вскричал один из паломников.
— Наверняка это светились карбункулы, — кивнул Хаджик и широким жестом обвёл фасад дворца. — Окна здесь хрустальные. Ночью вы увидите, как они переливаются в лучах множества светильников… О, я уже вижу по вашим лицам, что прошлой ночью вы любовались дворцом издалека! Знайте же, что в этом дворце в светильники наливают душистый бальзам и его аромат наполняет все покои.
— И даже покои императора? — поинтересовался один паломник.
Хаджик строго взглянул на него.
— Я не имею права рассказывать о покоях императора, да и не могу, ибо только сам император, члены его семейства и его главные приближённые допущены туда.
Балкис скрытно улыбнулась и чуть было не проговорилась Антонию о том, что личные покои императора украшены золотом и всевозможными драгоценными каменьями. Но она сдержалась. Пока ей не хотелось признаваться возлюбленному в том, что она — член императорской семьи.
— Везде, где для украшения использован оникс, — продолжал разглагольствовать Хаджик, — в камень вставлено по четыре сердолика, которые лишают оникс магической силы. Но там, где оникс предназначен для волшебства, он чистый.
На вершине купола ударили в гонг. Звук его ещё не успел утихнуть — как прозвучал новый удар, а за ним — ещё десять. Паломники ахнули и благоговейно притихли. Им так хотелось увидеть человека, бившего в громадный гонг, — ну или, на худой конец, хотя бы сам гонг. Хаджик усмехнулся:
— О да, почтённые, у нашего императора есть дивная машина, изготовленная по его заказу кузнецом-чародеем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62