А животные шли все быстрее и быстрее, и вскоре все пустились бегом. Грохотали их копыта, белели нацеленные на незнакомку рога.
Балкис инстинктивно понимала, что ей нужно бежать, но знала, что слишком слаба и не сумеет обогнать взбешённое стадо.
Но вдруг в её измученном сознании мелькнула искоркой тспь: труднее подцепить рогами маленького! Она постаралась унять страх и попыталась представить себе, как бы выглядели эти коровы, если бы они стали вшестеро выше, если бы трава на склоне холма была высотой ей до плеч, если бы её окружило множество запахов и если бы она стояла не на двух ногах, а на четырех лапках…
Старые знакомые чувства охватили Балкис, и коровы стали даже не вшестеро, а вдесятеро больше, и мир превратился в восхитительную симфонию запахов, но зато утратил большую половину цветов. Балкис поняла, что снова превратилась в кошку и — о чудо из чудес! — у неё перестала болеть голова.
Коровы замедлили бег и стали обмениваться удивлённым мычанием. Их явно изумило внезапное исчезновение девушки. Однако затормозить коровам не удалось, и они по инерции пробежали мимо Балкис. Рядом с нею мелькали копыта, и она металась из стороны в сторону, стараясь не угодить под них. Но все же коров было слишком много, и вот одна из них задела краем копыта голову кошки, а другая подцепила и подбросила Балкис вверх. Взлетев, она ударилась о бок третьей коровы. Та в испуге развернулась, чтобы посмотреть, кто её ударил, и наступила Балкис на хвост. Балкис дико мяукнула от боли. Этот звук так изумил коров, что они даже попятились назад.
Голова у Балкис от полученного удара кружилась, но она не упустила предоставившейся возможности и устремилась в свободное пространство. Проскользнув между копытами коров, она проворно скрылась среди невысоких корявых сосен.
Коровы не обратили на неё никакого внимания и поплелись дальше, обескураженно мыча и пытаясь разыскать ту женщину, которая им так не понравилась.
А Балкис, страдающая, измученная, свернулась клубочком под сосной. От удара у неё снова разболелась голова, но вскоре её сморил милосердный сон. Кошка даже не заметила, что край коровьего копыта процарапал её бок, что из царапины сочится кровь и пропитывает шёрстку.
В замочной скважине, повернувшись, застонал ключ. Сикандер с испугом и тоской уставился на дверь. Тюремщик провёл в темницу мужчину с таким бледным лицом, что Сикандер стал гадать, какая хворь терзает его. Но вот он разглядел нос с горбинкой и круглые глаза незнакомца и в недоумении уставился на него.
Незнакомец чуть насмешливо улыбнулся:
— Там, откуда я родом, считается неприличным так таращиться на людей.
Сикандер моргнул и отвёл взгляд:
— Прощу прощения. Просто я прежде никогда не видел франков.
— Я лишь отчасти франк, — поправил его Мэт. — В моих жилах течёт ещё испанская и кубинская кровь. Не возражаете, если я присяду?
Сикандер напрягся. Неожиданно его охватил гнев. Этот человек был всего-навсего простолюдином! Верно, его одежда была скроена из прочной ткани и отличалась безупречным покроем, но сразу было видно, что так аристократы не одеваются.
Незнакомец, казалось, прочёл мысли Сикандера.
— Я, — сказал он, — путешествую инкогнито, но на самом деле я — Мэтью Мэнтрел, лорд-маг Меровенса и принц-консорт при королеве этой страны.
Сикандер снова вытаращил глаза и вскочил на ноги:
— Садитесь, садитесь, милорд, и простите мне мою непочтительность!
Гость уселся на единственный табурет и, сдвинув брови, посмотрел на Сикандера:
— Я вовсе не хочу, чтобы теперь все стало наоборот. Садитесь, сударь!
— Вы… Вы не возражаете?
— Но ведь это ваша темница.
Сикандер неловко опустился на край лежанки. Мысли у него метались. Зачем к нему явился этот чародей? Из милости? Или для того, чтобы наказать за ужасные проступки?
— Мне нужно узнать все, что только можно, о той ночи, когда вы похитили принцессу Балкис, — объяснил цель своего визита лорд-маг.
При упоминании имени принцессы Сикандер вспомнил о том, что она была в знакомстве с лордом-магом.
— Вы были её повелителем! — выпалил вельможа.
— Скорее — учителем, — уточнил Мэт. — И уж точно — спутником в странствиях. Но не бойтесь: я пришёл не для того, чтобы заживо содрать с вас кожу. Это я предоставлю сделать ей, когда она вернётся.
От мысли о встрече с разъярённой принцессой-волшебницей у Сикандера душа ушла в пятки. Однако он тут же воспрял духом: ведь для того, чтобы Балкис могла отомстить ему, ко времени её возвращения он должен был остаться в живых!
— Мне… Мне дарована жизнь? — пролепетал Сикандер.
Глава 4
— О, вы ещё поживёте, — сказал Мэт. — По меньшей мере — десять минут. А может быть — десять дней или десять лет, а вероятно — и до конца жизни. Как именно долго — этого я сказать не могу. Это уж пресвитеру Иоанну решать. Но есть у меня подозрение, что срок вашей жизни будет зависеть от того, насколько вы поможете в поисках принцессы.
— Я помогу, помогу! Спрашивайте меня, о чем хотите!
— Честный разговор, — усмехнулся Мэт. — Итак, нам известно, что вы воспользовались услугами дамы по имени Корундель…
Взгляд Сикандера сразу стал непроницаемым.
— Не бойтесь, я вовсе не пытаюсь загнать вас в ловушку, — успокоил его Мэт. — Другая женщина, которую зовут Кринсис, обмолвилась о том, что Корундель вместо неё в ту ночь прислуживала в опочивальне принцессы, а остальные придворные просто-напросто к двум прибавили два.
— Вот как? — Сикандер все ещё старался сохранить равнодушие, но думал о том, что Корундель может предать его, а себя выставить жертвой и лишь невольной соучастницей. — Как интересно. И какую же сказочку она вам поведала?
Мэт невольно улыбнулся. Уж если что придворные умели, так это лгать, но Сикандер оказался не слишком умен. О том, что он не блистал сообразительностью, говорило уже то, что он решился организовать похищение принцессы, руководствуясь исключительно своими умозаключениями.
— Корундель только назвала нам имя шамана, который вместе с вами замыслил похищение принцессы. Но если ей хотя бы это было известно, значит, она была целиком посвящена в весь план затеи. Я даже так думаю, что она все это и придумала.
Последняя фраза скорее была плодом догадки, нежели дедукции, но при всем том сработала. Сикандер сердито буркнул:
— Мы вместе все придумали!
Гордыня? Или последняя отчаянная попытка защитить женщину? Мэт мысленно дал Сикандеру очко за галантность и сказал:
— Теперь не имеет никакого смысла выгораживать её. Мы довольно хорошо представляем себе, как все случилось — в общих чертах. Но если вы расскажете нам о подробностях, то сумеете помочь хоть на толику убавить причинённое вами зло.
Сикандер горько, обречённо вздохнул и, можно сказать, запел, словно звезда оперной сцены. Время от времени Мэт подбадривал его, вставляя те или иные междометия. Когда запас слов у Сикандера иссяк и он обессиленно опустил плечи, Мэт сказал:
— Что ж, наговорили вы с три короба. Правда, пока все выглядит несколько сумбурно, но думаю, нам удастся упорядочить всю картину происшествия. Всадник ничего не сказал о том, куда шаман намеревается отправить Балкис?
Сикандер покачал головой:
— Он сказал только: «спасибо» и «до свидания». Думаю, он был всего-навсего наёмником.
— Естественно, — кивнул Мэт. — Зачем бы шаману рисковать и быть пойманным с захваченной им принцессой? Куда как проще заплатить кому-то за опасную работу.
Сикандер испуганно глянул на Мэта — видимо, задумался о том, не стал ли он сам пешкой в чьих-то руках. Как знать, как знать… Может быть, принц все же искренне желал избавиться от Балкис.
Мэт встал.
— Что ж, спасибо за сотрудничество. Я скажу царю, что вы осознали свой проступок и стараетесь нам помочь.
Сикандер невесело усмехнулся:
— Что мне это даст? Быструю смерть вместо медленной?
— Ну… Это спасёт вас от пыточной камеры по меньшей мере — если только вы от меня чего-нибудь не утаили, конечно.
— Нет! — резко выпрямившись, пылко воскликнул Сикандер.
Мэт кивнул.
— А если узнать от вас больше нечего, нет никакого смысла вас пытать — ну разве только из чувства мести. А я так думаю, это несвойственно пресвитеру Иоанну. Я бы порекомендовал ему оставить вас в живых до тех пор, пока мы не выясним, в чем конкретно вас следует обвинить: в убийстве или только в похищении принцессы. Если повезёт, вы останетесь в живых и ещё увидитесь с принцессой Балкис в один прекрасный день. — Тут он задумался. — На самом деле даже не знаю, не предпочёл ли бы я на вашем месте быструю смерть… Ладно! — Он попытался изобразить лучезарную улыбку. — Будем надеяться на лучшее, верно?
С этими словами он удалился, и дверь темницы с грохотом закрылась за ним. Сикандер опустил голову, закрыл лицо ладонями и потом ещё целых полчаса жалел о том, что он вообще родился на свет.
Корундель сожалела об этом ещё сильнее, но рассказала ещё меньше Сикандера. Она знала только о том, что всадник увёз Балкис от дворца. Но когда Мэт заметил, что ей грозит смертная казнь и что вопрос состоит только в том, когда и как она будет казнена и кем — царским палачом или самой Балкис, — Корундель сдалась, и поведала ему, что она открыла двери для Сикандера, чтобы тот вынес принцессу и передал всаднику, что потом они вдвоём проводили всадника взглядом, а затем вернулись в дворец, дабы отпраздновать удачу. Она не сказала, что разговор с шаманом был её идеей, но не упомянула и о том, что Сикандер заставил её стать его сообщницей. Мэт покинул тюрьму с некоторой долей уважения к этой парочке, однако большую часть его впечатления составляло презрение.
На миг он удивился тому, как же стражники могли не заметить всадника, подъехавшего ко дворцу, но потом сообразил, что колдун, обеспечивший похитителей сонным зельем и обладавший способностью забросить Балкис неведомо куда, запросто мог произнести заклинание, которое сделало всадника невидимым.
Мэт явился к пресвитеру Иоанну, чтобы доложить ему о результатах допроса.
— Шамана зовут Торбат, — сказал он, — а его лавка — в северо-восточном квартале, где радиальная улица Второго Часа встречается с дорогой Двенадцатого Кольца.
Пресвитер Иоанн, сидевший за письменным столом, был искренне восхищён.
— Вы поистине умелец допрашивать! — воскликнул он.
— О, я просто прочёл небольшое заклинание перед тем, как войти в темницу к обоим злоумышленникам, — объяснил Мэт. — А также намекнул на то, что вы могли бы даровать им быструю смерть вместо медленной и мучительной.
Иоанн недовольно нахмурился:
— Надеюсь, вы не давали никаких обещаний от моего имени.
— Нет-нет, я только намекнул, — покачал головой Мэт. — И ещё сказал, что, вероятно, мне удастся уговорить вас оставить их в живых до тех пор, пока нам не удастся возвратить Балкис домой.
— Почему я должен проявлять такое милосердие? — спросил пресвитер.
— Для того чтобы вы могли понять, в чем обвинять эту парочку: в убийстве или только в похищении принцессы, — ответил Мэт. — Кроме того, если нам действительно удастся разыскать и вернуть Балкис, мы могли бы приговорить Сикандера и Корундель к получасовой беседе с принцессой с глазу на глаз. Вот и поглядим, что из этого получится.
Пресвитер Иоанн в первое мгновение был обескуражен, но тут же довольно усмехнулся:
— О да, это было бы неплохо.
— Но сейчас давайте сосредоточимся на поисках Балкис.
— Да, верно, — кивнул пресвитер Иоанн и нахмурился. — Как вы намерены её искать?
— Теперь нам известно имя шамана, а не только его адрес, — сказал Мэт. — Наверняка это не настоящее его имя, поэтому я не могу сделать так, чтобы он резко и внезапно умер от разрыва сердца, но все же и этого хватит, чтобы я оказался рядом с ним — где бы он теперь ни находился.
Пресвитер Иоанн задумчиво уставился в одну точку. Он многое знал о варварском колдовстве и теперь пытался сопоставить свои познания с тем, о чем говорил Мэт. Наконец он кивнул:
— Да, пожалуй, этого будет достаточно. Пройдёмте в мою рабочую комнату, лорд-маг.
Покуда Балкис, принявшая обличье кошки, спала, из норок под корнями сосен начали выбираться крошечные существа. Они потягивались и зевали спросонья. Малютки были одеты в балахоны, тюрбаны и сандалии, а кожа у них была цвета скорлупы ореха. В Аллюстрии, где выросла Балкис, их бы назвали брауни. Маленькие человечки начали удивлённо оглядываться по сторонам.
— Что могло пробудить нас в столь неурочный час, Гури? — спросил один из них.
Гури развёл руками и только собрался что-то сказать, как его опередил человечек с длинной седой бородой:
— Нас разбудил дух этой сосновой рощи. Что стряслось?
— Теперь уже ничего не трясётся, — ответил надтреснутый старческий голос.
Возле одной из сосен воздух, казалось, стал более плотным, и там появилась прозрачная фигурка и зашагала к крошечным человечкам. На ходу она теряла прозрачность и становилась все более видимой. В конце концов она приняла обличье сгорбленной морщинистой старухи, опирающейся на корявую клюку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Балкис инстинктивно понимала, что ей нужно бежать, но знала, что слишком слаба и не сумеет обогнать взбешённое стадо.
Но вдруг в её измученном сознании мелькнула искоркой тспь: труднее подцепить рогами маленького! Она постаралась унять страх и попыталась представить себе, как бы выглядели эти коровы, если бы они стали вшестеро выше, если бы трава на склоне холма была высотой ей до плеч, если бы её окружило множество запахов и если бы она стояла не на двух ногах, а на четырех лапках…
Старые знакомые чувства охватили Балкис, и коровы стали даже не вшестеро, а вдесятеро больше, и мир превратился в восхитительную симфонию запахов, но зато утратил большую половину цветов. Балкис поняла, что снова превратилась в кошку и — о чудо из чудес! — у неё перестала болеть голова.
Коровы замедлили бег и стали обмениваться удивлённым мычанием. Их явно изумило внезапное исчезновение девушки. Однако затормозить коровам не удалось, и они по инерции пробежали мимо Балкис. Рядом с нею мелькали копыта, и она металась из стороны в сторону, стараясь не угодить под них. Но все же коров было слишком много, и вот одна из них задела краем копыта голову кошки, а другая подцепила и подбросила Балкис вверх. Взлетев, она ударилась о бок третьей коровы. Та в испуге развернулась, чтобы посмотреть, кто её ударил, и наступила Балкис на хвост. Балкис дико мяукнула от боли. Этот звук так изумил коров, что они даже попятились назад.
Голова у Балкис от полученного удара кружилась, но она не упустила предоставившейся возможности и устремилась в свободное пространство. Проскользнув между копытами коров, она проворно скрылась среди невысоких корявых сосен.
Коровы не обратили на неё никакого внимания и поплелись дальше, обескураженно мыча и пытаясь разыскать ту женщину, которая им так не понравилась.
А Балкис, страдающая, измученная, свернулась клубочком под сосной. От удара у неё снова разболелась голова, но вскоре её сморил милосердный сон. Кошка даже не заметила, что край коровьего копыта процарапал её бок, что из царапины сочится кровь и пропитывает шёрстку.
В замочной скважине, повернувшись, застонал ключ. Сикандер с испугом и тоской уставился на дверь. Тюремщик провёл в темницу мужчину с таким бледным лицом, что Сикандер стал гадать, какая хворь терзает его. Но вот он разглядел нос с горбинкой и круглые глаза незнакомца и в недоумении уставился на него.
Незнакомец чуть насмешливо улыбнулся:
— Там, откуда я родом, считается неприличным так таращиться на людей.
Сикандер моргнул и отвёл взгляд:
— Прощу прощения. Просто я прежде никогда не видел франков.
— Я лишь отчасти франк, — поправил его Мэт. — В моих жилах течёт ещё испанская и кубинская кровь. Не возражаете, если я присяду?
Сикандер напрягся. Неожиданно его охватил гнев. Этот человек был всего-навсего простолюдином! Верно, его одежда была скроена из прочной ткани и отличалась безупречным покроем, но сразу было видно, что так аристократы не одеваются.
Незнакомец, казалось, прочёл мысли Сикандера.
— Я, — сказал он, — путешествую инкогнито, но на самом деле я — Мэтью Мэнтрел, лорд-маг Меровенса и принц-консорт при королеве этой страны.
Сикандер снова вытаращил глаза и вскочил на ноги:
— Садитесь, садитесь, милорд, и простите мне мою непочтительность!
Гость уселся на единственный табурет и, сдвинув брови, посмотрел на Сикандера:
— Я вовсе не хочу, чтобы теперь все стало наоборот. Садитесь, сударь!
— Вы… Вы не возражаете?
— Но ведь это ваша темница.
Сикандер неловко опустился на край лежанки. Мысли у него метались. Зачем к нему явился этот чародей? Из милости? Или для того, чтобы наказать за ужасные проступки?
— Мне нужно узнать все, что только можно, о той ночи, когда вы похитили принцессу Балкис, — объяснил цель своего визита лорд-маг.
При упоминании имени принцессы Сикандер вспомнил о том, что она была в знакомстве с лордом-магом.
— Вы были её повелителем! — выпалил вельможа.
— Скорее — учителем, — уточнил Мэт. — И уж точно — спутником в странствиях. Но не бойтесь: я пришёл не для того, чтобы заживо содрать с вас кожу. Это я предоставлю сделать ей, когда она вернётся.
От мысли о встрече с разъярённой принцессой-волшебницей у Сикандера душа ушла в пятки. Однако он тут же воспрял духом: ведь для того, чтобы Балкис могла отомстить ему, ко времени её возвращения он должен был остаться в живых!
— Мне… Мне дарована жизнь? — пролепетал Сикандер.
Глава 4
— О, вы ещё поживёте, — сказал Мэт. — По меньшей мере — десять минут. А может быть — десять дней или десять лет, а вероятно — и до конца жизни. Как именно долго — этого я сказать не могу. Это уж пресвитеру Иоанну решать. Но есть у меня подозрение, что срок вашей жизни будет зависеть от того, насколько вы поможете в поисках принцессы.
— Я помогу, помогу! Спрашивайте меня, о чем хотите!
— Честный разговор, — усмехнулся Мэт. — Итак, нам известно, что вы воспользовались услугами дамы по имени Корундель…
Взгляд Сикандера сразу стал непроницаемым.
— Не бойтесь, я вовсе не пытаюсь загнать вас в ловушку, — успокоил его Мэт. — Другая женщина, которую зовут Кринсис, обмолвилась о том, что Корундель вместо неё в ту ночь прислуживала в опочивальне принцессы, а остальные придворные просто-напросто к двум прибавили два.
— Вот как? — Сикандер все ещё старался сохранить равнодушие, но думал о том, что Корундель может предать его, а себя выставить жертвой и лишь невольной соучастницей. — Как интересно. И какую же сказочку она вам поведала?
Мэт невольно улыбнулся. Уж если что придворные умели, так это лгать, но Сикандер оказался не слишком умен. О том, что он не блистал сообразительностью, говорило уже то, что он решился организовать похищение принцессы, руководствуясь исключительно своими умозаключениями.
— Корундель только назвала нам имя шамана, который вместе с вами замыслил похищение принцессы. Но если ей хотя бы это было известно, значит, она была целиком посвящена в весь план затеи. Я даже так думаю, что она все это и придумала.
Последняя фраза скорее была плодом догадки, нежели дедукции, но при всем том сработала. Сикандер сердито буркнул:
— Мы вместе все придумали!
Гордыня? Или последняя отчаянная попытка защитить женщину? Мэт мысленно дал Сикандеру очко за галантность и сказал:
— Теперь не имеет никакого смысла выгораживать её. Мы довольно хорошо представляем себе, как все случилось — в общих чертах. Но если вы расскажете нам о подробностях, то сумеете помочь хоть на толику убавить причинённое вами зло.
Сикандер горько, обречённо вздохнул и, можно сказать, запел, словно звезда оперной сцены. Время от времени Мэт подбадривал его, вставляя те или иные междометия. Когда запас слов у Сикандера иссяк и он обессиленно опустил плечи, Мэт сказал:
— Что ж, наговорили вы с три короба. Правда, пока все выглядит несколько сумбурно, но думаю, нам удастся упорядочить всю картину происшествия. Всадник ничего не сказал о том, куда шаман намеревается отправить Балкис?
Сикандер покачал головой:
— Он сказал только: «спасибо» и «до свидания». Думаю, он был всего-навсего наёмником.
— Естественно, — кивнул Мэт. — Зачем бы шаману рисковать и быть пойманным с захваченной им принцессой? Куда как проще заплатить кому-то за опасную работу.
Сикандер испуганно глянул на Мэта — видимо, задумался о том, не стал ли он сам пешкой в чьих-то руках. Как знать, как знать… Может быть, принц все же искренне желал избавиться от Балкис.
Мэт встал.
— Что ж, спасибо за сотрудничество. Я скажу царю, что вы осознали свой проступок и стараетесь нам помочь.
Сикандер невесело усмехнулся:
— Что мне это даст? Быструю смерть вместо медленной?
— Ну… Это спасёт вас от пыточной камеры по меньшей мере — если только вы от меня чего-нибудь не утаили, конечно.
— Нет! — резко выпрямившись, пылко воскликнул Сикандер.
Мэт кивнул.
— А если узнать от вас больше нечего, нет никакого смысла вас пытать — ну разве только из чувства мести. А я так думаю, это несвойственно пресвитеру Иоанну. Я бы порекомендовал ему оставить вас в живых до тех пор, пока мы не выясним, в чем конкретно вас следует обвинить: в убийстве или только в похищении принцессы. Если повезёт, вы останетесь в живых и ещё увидитесь с принцессой Балкис в один прекрасный день. — Тут он задумался. — На самом деле даже не знаю, не предпочёл ли бы я на вашем месте быструю смерть… Ладно! — Он попытался изобразить лучезарную улыбку. — Будем надеяться на лучшее, верно?
С этими словами он удалился, и дверь темницы с грохотом закрылась за ним. Сикандер опустил голову, закрыл лицо ладонями и потом ещё целых полчаса жалел о том, что он вообще родился на свет.
Корундель сожалела об этом ещё сильнее, но рассказала ещё меньше Сикандера. Она знала только о том, что всадник увёз Балкис от дворца. Но когда Мэт заметил, что ей грозит смертная казнь и что вопрос состоит только в том, когда и как она будет казнена и кем — царским палачом или самой Балкис, — Корундель сдалась, и поведала ему, что она открыла двери для Сикандера, чтобы тот вынес принцессу и передал всаднику, что потом они вдвоём проводили всадника взглядом, а затем вернулись в дворец, дабы отпраздновать удачу. Она не сказала, что разговор с шаманом был её идеей, но не упомянула и о том, что Сикандер заставил её стать его сообщницей. Мэт покинул тюрьму с некоторой долей уважения к этой парочке, однако большую часть его впечатления составляло презрение.
На миг он удивился тому, как же стражники могли не заметить всадника, подъехавшего ко дворцу, но потом сообразил, что колдун, обеспечивший похитителей сонным зельем и обладавший способностью забросить Балкис неведомо куда, запросто мог произнести заклинание, которое сделало всадника невидимым.
Мэт явился к пресвитеру Иоанну, чтобы доложить ему о результатах допроса.
— Шамана зовут Торбат, — сказал он, — а его лавка — в северо-восточном квартале, где радиальная улица Второго Часа встречается с дорогой Двенадцатого Кольца.
Пресвитер Иоанн, сидевший за письменным столом, был искренне восхищён.
— Вы поистине умелец допрашивать! — воскликнул он.
— О, я просто прочёл небольшое заклинание перед тем, как войти в темницу к обоим злоумышленникам, — объяснил Мэт. — А также намекнул на то, что вы могли бы даровать им быструю смерть вместо медленной и мучительной.
Иоанн недовольно нахмурился:
— Надеюсь, вы не давали никаких обещаний от моего имени.
— Нет-нет, я только намекнул, — покачал головой Мэт. — И ещё сказал, что, вероятно, мне удастся уговорить вас оставить их в живых до тех пор, пока нам не удастся возвратить Балкис домой.
— Почему я должен проявлять такое милосердие? — спросил пресвитер.
— Для того чтобы вы могли понять, в чем обвинять эту парочку: в убийстве или только в похищении принцессы, — ответил Мэт. — Кроме того, если нам действительно удастся разыскать и вернуть Балкис, мы могли бы приговорить Сикандера и Корундель к получасовой беседе с принцессой с глазу на глаз. Вот и поглядим, что из этого получится.
Пресвитер Иоанн в первое мгновение был обескуражен, но тут же довольно усмехнулся:
— О да, это было бы неплохо.
— Но сейчас давайте сосредоточимся на поисках Балкис.
— Да, верно, — кивнул пресвитер Иоанн и нахмурился. — Как вы намерены её искать?
— Теперь нам известно имя шамана, а не только его адрес, — сказал Мэт. — Наверняка это не настоящее его имя, поэтому я не могу сделать так, чтобы он резко и внезапно умер от разрыва сердца, но все же и этого хватит, чтобы я оказался рядом с ним — где бы он теперь ни находился.
Пресвитер Иоанн задумчиво уставился в одну точку. Он многое знал о варварском колдовстве и теперь пытался сопоставить свои познания с тем, о чем говорил Мэт. Наконец он кивнул:
— Да, пожалуй, этого будет достаточно. Пройдёмте в мою рабочую комнату, лорд-маг.
Покуда Балкис, принявшая обличье кошки, спала, из норок под корнями сосен начали выбираться крошечные существа. Они потягивались и зевали спросонья. Малютки были одеты в балахоны, тюрбаны и сандалии, а кожа у них была цвета скорлупы ореха. В Аллюстрии, где выросла Балкис, их бы назвали брауни. Маленькие человечки начали удивлённо оглядываться по сторонам.
— Что могло пробудить нас в столь неурочный час, Гури? — спросил один из них.
Гури развёл руками и только собрался что-то сказать, как его опередил человечек с длинной седой бородой:
— Нас разбудил дух этой сосновой рощи. Что стряслось?
— Теперь уже ничего не трясётся, — ответил надтреснутый старческий голос.
Возле одной из сосен воздух, казалось, стал более плотным, и там появилась прозрачная фигурка и зашагала к крошечным человечкам. На ходу она теряла прозрачность и становилась все более видимой. В конце концов она приняла обличье сгорбленной морщинистой старухи, опирающейся на корявую клюку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62