– Как же вышло, что вас взяли вместе с ними? – Одгар наконец решился задать вопрос, который его беспокоил.
Элизахар повертел между ладонями кубок из зеленого стекла.
– Просто оказался в неудачном месте. Они разбойничали как раз там, где я имел несчастье заночевать. Нас накрыли общей сетью. А тут еще выяснилось, что ребята – из моего бывшего отряда. – Он фыркнул. – Радостная встреча!
– Неужели у них не хватило совести сказать, что вы – не с ними?
– У нас довольно своеобразное чувство юмора, – отозвался Элизахар.
Одгар отметил про себя это – «у нас»: солдат и сам не вполне отделял себя от прочих.
– Напротив, – продолжал Элизахар, – они пришли в неописуемый восторг. Особенно главарь. Ох, как он хохотал! И все повторял: «Этот тоже с нами, не забудьте, господа, этот – тоже наш, его звать Элизахар, и мы все страсть как рады его видеть рядом с нами!»
Рассказывая это, он и сам улыбался. Одгар молча покусывал палец, никак не решаясь вынести окончательное суждение об этом человеке.
Элизахар понял это и сам заговорил о том, что беспокоило Одгара:
– Нам не грозила смертная казнь. Самое большее – главарю, но он надеется на милосердие королевы. Поэтому шутка не могла даже считаться особенно злой...
– Вы на них не сердитесь?
– Говорю же вам, нет!
– А если бы вас осудили несправедливо?
Элизахар поставил бокал, чуть подался вперед:
– И что бы это изменило? Такие, как я, не слишком дорожат своей репутацией. В крайнем случае вы смогли бы выразить свою признательность, внеся за меня выкуп. В конце концов, я спас вам жизнь.
Одгар встал, прошелся по комнате. Элизахар снова налил себе вина и принялся тянуть маленькими глотками. Он не понимал, что творится с его собеседником, – да и не имел намерения особенно глубоко разбираться в чувствах господина Одгара. Понадобится – скажет все сам, Вино превосходное, обед – выше всяких похвал. Жизнь представлялась чрезвычайно уютной.
Неожиданно Одгар резко повернулся к гостю и спросил в упор:
– Вы – неудачник?
– Что? – Элизахар поперхнулся.
– Я спросил, преследуют ли вас неудачи. Встречаются такие люди, которым не везет. И люди хорошие, и намерения у них чистые, и поступки выше всяких похвал – но не везет, и все тут!
– Ну, это не про меня, – ответил Элизахар. – Напротив, я считаю себя большим счастливцем. До сих пор не было ни одной выгребной ямы, из которой я бы не выбрался.
– Но вы попадаете в них?
– С достаточной регулярностью. Как, впрочем, и любой другой смертный. Почему вас это интересует?
– Я хочу предложить вам работу. Видите ли, у меня есть дочь.
Элизахар отставил бокал.
– Вот сейчас я испуган, – сообщил он. – До смерти боюсь дочерей.
Одгар махнул рукой.
– Оставьте! Выслушайте до конца, потом будете бояться. Мне нужен охранник для моей девочки. Я хочу отправить ее учиться в Академию Коммарши.
– В первый раз слышу о том, что Академия – опасное место, – заявил Элизахар, хмурясь. Разговор перестал ему нравиться, но он еще не придумал, как отказать Одгару и попросту выпросить у него побольше денег.
– Мир – вообще опасное место, особенно для такой девушки, как моя дочка, – невозмутимо продолжал Одгар. – Я познакомлю вас с ней. Возможно, вы сочтете, что она достойна ваших забот.
– Если она красотка, то я могу влюбиться, – предупредил Элизахар.
– Влюбляйтесь, если вам от этого легче... Мне нужно, чтобы вы охраняли ее от любой беды. Если понадобится кого-нибудь убить – убейте, я сумею защитить вас от королевского правосудия, – сказал Одгар.
Элизахар покачал головой.
– Не уверен, что справлюсь с задачей. Послушайте, господин мой, я предпочитаю держаться подальше и от дочерей, и от королевского правосудия.
Пропустив все возражения мимо ушей, Одгар снова подошел к столику, взял кувшин и налил себе вина – полный бокал. Элизахар молча следил за ним.
– Вы можете уйти в любой момент, – сказал Одгар. – Я не удерживаю вас насильно.
– Ну, я бы и сам немного задержался, – возразил Элизахар. – У вас отличная кухарка и превосходное вино...
– Все это будет вам доступно – в разумных пределах, то есть почти неограниченно, если вы примете мое предложение. Вы грамотны?
– Да, если от этого зависит мое право на ваш винный погреб.
– Я спрашиваю как нельзя более серьезно.
– Да, я грамотен, – сказал Элизахар, поднимаясь. – К чему вы ведете?
– Идемте. – Одгар схватил его за руку. – Покажу вам дочку.
– Мы будем за нею подсматривать? – спросил Элизахар азартно.
Одгар на миг остановился.
– Не шутите так...
– Вы будете смеяться, но я действительно побаиваюсь юных девушек из хороших семей. Что-то в них есть неземное. И они вечно смотрят на меня так, словно прикидывают – начну я насиловать их сразу или сперва зарежу их родителей, чтобы не мешали.
Какая-то давняя обида, почти совсем стертая временем, вдруг мелькнула в голосе Элизахара, но отец Фейнне угадал ее, и потому дерзость солдата не рассердила его.
– Моя дочь не станет на вас смотреть, – заверил он просто.

* * *
Фейнне услышала шаги и подняла голову; ее глаза были устремлены не прямо на вошедших, но остановились чуть правее. Одгар приблизился к дочери и поцеловал ее в подставленный лоб.
– Кто с вами? – спросила она.
Одгар махнул Элизахару, чтобы тот подошел ближе.
Фейнне улыбнулась: девушка смотрела мимо лица гостя, но улыбка предназначалась ему, и он машинально встал так, чтобы оказаться прямо перед ней. Фейнне не подпадала под обычное определение «красотки»: круглое лицо, подбородок сердечком, небольшая склонность к полноте. Но она была невыразимо милой – Элизахар вдруг понял, что ему трудно будет расстаться с ней даже после мимолетной встречи.
– Так вы согласны охранять мою дочь? – спросил Одгар.
Он перевел взгляд с дочери на отца и молча кивнул.
Девушка вдруг расцвела:
– Я могу поехать в Коммарши?
Элизахар склонился перед ней, хотя и знал, что она не может этого видеть, а Фейнне, торопясь обнять отца, взмахнула руками и по случайности запустила обе пятерни прямо Элизахару в волосы.
– Ой, простите! – закричала она, путаясь в его плохо расчесанных волосах и дергая. – Вам больно?
Он осторожно взял ее запястья, высвободил пальчики и отпустил.
– Меня зовут Элизахар, – сказал он. – Я буду охранять вас, коль скоро это угодно вашему отцу.
– Очень неловко вышло, – завздыхала Фейнне. – Обычно у меня получается лучше... Я еще не привыкла к вам. Но я привыкну! Вы большого роста?
Элизахар сморщил нос.
– Чуть выше вашего отца, но, в общем и целом, ничего особенного.
– Скажи нянюшке, чтобы собирала вещи, – распорядился Одгар. – Нам еще предстоит переговорить с твоей мамой.
Он потянул Элизахара за рукав, и оба вышли, оставив Фейнне радостно хлопотать.
– Я мог бы помогать молодой госпоже вести записи на занятиях и готовиться к экзаменам, – сказал Элизахар. едва они с Одгаром оказались наедине. – За двойную плату, разумеется.
Глава шестая
ТАНДЕРНАК
Как и в Академии Коммарши, Ренье оставался любимцем женщин. В столице он пользовался любезностями не только легкомысленных трактирных служанок, но и степенных королевских прислужниц и даже некоторых знатных дам, которым нравился молодой человек, способный провести несколько ночей с красавицей, ничего для себя не требуя и ни намеком после не напоминая о случившемся.
Именно эта легкость нрава и готовность ко всему, что ни предложит партнерша, сделались основой репутации Ренье: одни считали его сердцеедом, другие – глупцом, а двое или трое мужчин всерьез вознамерились убить юного нахала, о чем тот до поры до времени счастливо не ведал.
Самым неприятным из всех желающих выпустить ему кишки оказался некий господин Тандернак. Они встретились во дворце, куда Тандернак явился, во-первых, изъявить преданность и благодарность ее королевскому величеству, а во-вторых, попросить ее кое о каких льготах при уплате налогов на постоялые дворы: два из них расположены так далеко от столицы, что, по скромному предположению Тавдернака, не могут быть облагаемы таким же высоким налогом., как и четыре остальных...
Ренье шатался по большому залу, то и дело оскальзываясь на паркете, и таскал за собой куклу. Он то брал её за безвольную тряпичную руку, то подхватывал за талию и вертел, то подносил к зеркалам, чтобы она могла полюбоваться собой.
Вид этого юнца, разболтанного и отвратительно женственного, был для Тандернака почти невыносим. Тем не менее приходилось его терпеть. Ренье догадывался о впечатлении, которое производит, и нарочно усиливал его. Краем глаза он рассматривал просителя, ожидавшего аудиенции у королевы. Вероятнее всего, примет его не королева, а кто-нибудь из секретарей. В любом случае, ждать ему придется долго.
Ренье усадил куклу на каминную полку, среди безделушек, вытащил из ножен свою шпагу и начал делать выпады, целясь в невидимого противника. Он вращал кистью руки так, чтобы развевались кружевные манжеты, приседал, изящно отставляя колено, перемещался взад-вперед маленькими скользящими шажками и время от времени замирал в какой-нибудь героической позе перед зеркалом.
Он ждал: в какой момент Тандернак взорвется, но тот продолжал тупо смотреть в стену, и только желваки на его скулах шевелились.
«Железный человек! – восхитился Ренье. И тут же добавил про себя: – Наверняка низкого происхождения. Только воры, крестьяне и жвачные животные бывают гак терпеливы... Даже у лакеев есть нервы. Не говоря УЖ о каком-нибудь вечнозеленом кедре...»
Ренье брал уроки фехтования у настоящего мастера, которого нашел для него Адобекк: вспыльчивого старика с перебитым носом. Сам старик почти не брал шпагу в руки, предпочитая стравливать двоих учеников или заставлять троих набрасываться на одного. Сам он прыгал вокруг, замечая малейшие огрехи, непрестанно бранился и делал различные жесты. Следует отдать должное учителю – такая методика преподавания давала хорошие плоды. Сейчас Ренье легко одолел бы любого своего академического товарища.
Наконец ему надоело кривляться, и он с размаху уселся в кресло напротив Тандернака. Заговорил развязно:
– Ждете?
Тандернак медленно перевел на него взгляд. Пустой, ничего не выражающий.
– А, – сказал Ренье. – Ну, ждите... А вы кто?
– Тандернак, – сказал Тандернак.
– Ну! – проговорил Ренье. – И каково это – быть Тандернаком?
– Жалоб нет, – отрезал проситель.
– В таком случае, что вы тут делаете? – удивился Ренье.
– Пришел выразить благодарность.
– Прислали бы свинью, – посоветовал Ренье, – зачем самому-то приходить?
Тандернак пожал плечами.
– Всегда вернее сделать лично, чем поручать кому-нибудь другому, – сказал он.
– Умно, – восхитился Ренье.
– Вы, надо полагать, из окружения принца, – заметил Тандернак.
– Угадали! – Ренье широко развел руками и одарил собеседника улыбкой.
– Это было нетрудно, – буркнул он. – Такой же извращенец, как ваш хозяин.
Ренье поднял три пальца, сразу став серьезным.
– Три ошибки, – пояснил он. – Принц не извращенец. Он мне не хозяин. И вообще не следовало говорить об этом.
Тандернак отозвался скучным тоном:
– Я буду думать и говорить, что захочу.
Ренье вскочил, схватил свою куклу с каминной полки и удалился, волоча игрушку за собой по полу.

* * *
Дядя Адобекк сказал племяннику вечером того же дня:
– Прямо не знаю, что и делать: я не привык быть настолько однообразным...
Ренье любовно полировал шпагу. Его ум был полон винтов, вольтов и всевозможных ку, коими он рассчитывал завтра снискать некоторое уважение у своих партнеров по фехтованию. Мысленно он вел поединок с самым коварным из всех, неким толстяком по имени Гэзилей: тот выглядел жирным и неуклюжим и ловко пользовался своей обманчивой наружностью. На самом деле Гэзилей умел стремительно передвигаться, уходя из-под удара, – он не ходил, а плавал по залу. Драться с ним было увлекательно и опасно: Гэзилей не всегда умел рассчитывать силу удара и мог случайно ранить противника.
Дядина реплика вторглась в устоявшееся течение мыслей племянника – как незваный гость на пирушку старых друзей.
Ренье поднял глаза:
– Что случилось, дядя?
– Это ты мне скажи, что случилось! – заорал вдруг ни с того ни с сего Адобекк. Его зычный голос разнесся по всему дому, узкому и высокому, как труба, и проник до кухни, где заставил стряпуху содрогнуться и выронить таз с подливой.
– Ну, – задумчиво протянул Ренье, – многое случилось. В народе болтают о том, что принц – неполноценный. Из-за этого случаются неприятности у людей, которые пытаются стать принцу ближе. Кстати – без всякого успеха.
– Возможно, эти люди попросту глупы, – сказал Адобекк совершенно спокойным тоном. Как будто не он только что кричал во всю мощь луженой глотки.
– Сомневаюсь, – откликнулся Ренье.
Адобекк выбил шпагу ударом ноги из рук племянника.
– Перестань прихорашиваться! Я пытаюсь беседовать с тобой!
Ренье встал.
– Ну, что случилось?
Адобекк покачал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71