Ренье, внимательно наблюдавший за нею, заметил:
– Впервые вижу человека, страдающего харчевнебоязнью.
Она быстро посмотрела на него и несколько раз моргнула – совершенно птичья ужимка.
– Но ведь это – обычная харчевня? – сказала девушка.
Ренье кивнул три раза подряд – для большей убедительности.
– Только при хозяйке не проговоритесь, – добавил Он, – потому что её-то я как раз убеждаю в противоположном...
Эйле молча посмотрела на Ренье и опустила голову. Он легонько коснулся ее руки.
– Сперва поешь, отдохни. После расскажешь.
Теперь девушка смотрела на руку Ренье, лежавшую поверх ее ладони. Лицо может обмануть; люди умеют подделывать даже взгляды, но рука – другое дело: у каждой особенные черты, всегда определенные и откровенные. Например, Эйле никогда не польстилась бы хоть на какого красавца с выступающими венами на тыльной стороне ладони и красноватыми тонкими пальцами – особенно при морщинистых подушечках. Ну и все такое...
– На что вы смотрите? – спросил Ренье.
– На вашу руку...
Он растопырил пальцы, прижал ладонь к столу.
– Нате.
Она обвела пальцами контуры его пятерни, приговаривая:
Кашу нам вари, ладошка,
Кто, скажи, тебе помощник:
Мизинец ворует,
Безымянный озорует,
Средний отдыхает,
Указательный мешает,
Большой жару поддувает!
Если судить, пользуясь методом бабушки Эйле, то ничего особенного в этом господине Эмери не было: простые линии, нитка ляжет по контуру – не сморщится ни разу. Такие руки Эйле называла про себя «чистыми».
– Ну, каков вывод? – осведомился Ренье.
Девушка вздрогнула: ей показалось, что он угадал ее мысли.
– Вы о чем?
– Вы ведь гадали?
– Нет, просто... любовалась.
Репье чуть покраснел, чем немало удивил свою собеседницу.
Положение спасла хозяйка и гора пылающих оладьев; все это заняло молодых людей на некоторое время.
– Сытый человек яснее мыслит, – изрек Ренье. – Если вам требуется десяток мудрых советов на любой случай жизни, то я готов;
Эйле посмотрела на него осоловевшими глазами и вдруг прыснула:
– А теперь я опять хочу спать!
– Не выйдет... Настало время для открытых сердец. Хотите, открою мое?
Она склонила голову к плечу.
– Моё сердце, – торжественно начал Ренье, – пылает, как хозяйкина печка, и так же совершенно, как ее стряпня: простое, вечно обновляющееся, всегда готовое услужить другу. Друг – это вы. Приступайте, голубка, – ваша очередь.
Эйле вздохнула: неизбежное надвинулось.
– Думаю, я убила его! – выпалила она.
– Опять вы за свое, – перебил Ренье. – Давайте о чём-нибудь более интересном.
– Для меня это сейчас самое интересное, – серьёзно отозвалась Эйле. – Когда мы с вами поссорились... – Она отвела взгляд. – Когда я вас обидела, то много думала потом. Про вас, про всех прочих – кто здесь во дворце. То, что вы о них сказали: везде люди похожи. Только все они были скучные. – Она машинально обмакнула палец в остатки соуса и облизала. – Это потому, я думаю, что мне никто не нужен – кроме того парня, которого я любила.
– Пока картина вполне доступна пониманию, – вставил Ренье.
– А потом появился один человек.
– Новый возлюбленный?
Она укоризненно покачала пальцем у Ренье перед носом. Он перехватил палец губами и чуть прикусил.
– Ай! – Эйле выдернула руку. – Что вы делаете?
Ренье выглядел задумчивым.
– Пытаюсь приободрить вас ухаживаниями. Ничего серьезного. Обычная придворная галантность.
– А. – Она сразу успокоилась. – Видите, сколько всего мне нужно еще узнать!
– А вы спрашивайте у меня, – посоветовал Ренье. – Я все объясню и растолкую. Кое-что могу даже показать на деле.
– Погодите, я докончу рассказ. Тот человек, мой новый знакомец, не был похож на прочих. Предложил мне другую работу. Такую, чтобы я могла сделаться потом важной госпожой и заработать много денег.
– Почтенно, – скривился Ренье.
– Почему у вас такое выражение лица? – осведомилась Эйле. – Разве в том, что я сказала, есть что-то постыдное?
– В том, чтобы стать важной госпожой с толстой задницей? – уточнил Ренье.
– О заднице речи не велось, – заметила Эйле. – А вообще мне нравится, как вы произносите это слово!
– Я еще и не такие слова знаю, – похвалился Ренье.
Она улыбнулась.
– Вот теперь мне кажется, будто я вас всю жизнь знаю.
– Это от сытости, – объяснил Ренье. – Здешние оладьи всегда дают такой эффект. Потому я ими и пользуюсь, когда хочу соблазнить женщину.
– И меня?
– Нет, от вас мне нужны лишь доверие и полная откровенность, все остальное – необязательное, хотя и приятное дополнение... Вернемся к тому господину. Что он вам предлагал?
– Работу. Хорошие деньги. У него несколько собственных постоялых дворов...
Ренье вдруг перестал улыбаться и напрягся. Девушка сразу заметила это:
– Мне продолжать? Или он – какой-то ваш родственник, и мы опять сделаемся врагами?
– Родственник? По-вашему, у меня может завестись родственник, который содержит постоялые дворы? – ужаснулся Ренье. – За кого вы меня принимаете?
Она махнула рукой.
– Скажу вам все, а там – будь что будет.
– В любом случае обещаю больше никогда с вами не ссориться. Во всяком случае, пока вы сами этого не захотите... Попросить, чтобы принесли выпивку?
Эйле покачала головой.
– Не знаю, как подействует на меня городское вино.
– Либо у вас отнимутся ноги, – сообщил Ренье, – либо вы перестанете соображать. Оба варианта хороши.
– В гаком случае подождем, – решила она.
Ренье надулся.
– Я хотел вас развеселить, а то вы, кажется, приступаете к самому неприятному...
– Да. – Она сжала кулачок, постучала себя по коленке. – Тот человек. Он дворянин, но произошел из простых – это он сам так сказал, и я ему верю. Очень похоже. И королева, – Эйле понизила голос, – сочла его заслуги достойными. Ее величество вручила ему знак Королевской Руки.
– Вы видели этот знак?
– Нет, но он говорил об этом... Кажется, он должен получить его в ближайшее время.
– Имя этого вашего приятеля, дворянина из простых, – Тандернак?
– Откуда вы знаете?
– Милая Эйле, я знаю все, – самодовольно изрек Ренье. – Ну что, мне удалось произвести на вас впечатление?
– Вы меня испугали...
– Нет, впечатление неправильное. – Ренье махнул рукой, словно зачеркивая все сказанное прежде.
Ему стоило некоторых трудов придерживаться прежнего легкомысленного тона. Эйле ухитрилась связаться с Тандернаком! У этой девушки настоящий дар оказываться там, где лучше бы не появляться.
– Прошу вас, продолжайте, – проговорил Ренье. – Просто я тоже сталкивался с Тандернаком при дворе... Мы очень не понравились друг другу, так что я постарался выведать об этом неприятном господине как можно больше. Вот, собственно, и все. Никакого всеведения. Как, теперь впечатление лучше?
– Теперь лучше. – Она слабо улыбнулась. – Он обещал показать мне, как работают его постоялые дворы. Рассказать о будущей работе. Он сказал, что хочет предложить мне должность управительницы.
– Э... Вас не обидит, если я спрошу: каким образом он собирался уладить вопрос с ее величеством?
– Какой вопрос? – не поняла Эйле.
– Вопрос собственности... Насколько я понял из наших прежних бесед, вы – собственность королевского двора. – Ренье произнес это так просто, что Эйле даже не ощутила горечи. – Если господин Тандернак намеревался увезти вас и устроить на работу в один из своих постоялых дворов, стало быть, ему надлежало решить и проблему вашей свободы или несвободы. Как вы полагаете, согласилась бы королева продать в трактирные служанки одну из своих мастериц?
– Мне и в голову не пришло спросить его об этом, – призналась Эйле. – Я думала только о том, что разбогатею и найду своего парня...
– Расскажите, что вы увидели в том доме, ладно? – Ренье провел пальцем по ее щеке, проверяя, не плачет ли девушка. – Я все-таки закажу выпить. Мое лжевсеведение простирается довольно далеко – я знаю, что Тандернак тайно содержит дома продажной любви. Стало быть, вы побывали в таком доме...
– Если вы намекаете на... ту работу, то я не приступала к лей, и...
– Я не намекаю ни на какую работу, – серьезно ответил Ренье. – Мне нужно знать, как устроен дом, много ли там народу, какая охрана...
– Охрану я убила, – так же серьезно проговорила Эйле. – Сегодня ночью, когда уносила оттуда ноги.
Оба замолчали. Эйле сидела, вся красная, готовая разрыдаться в любое мгновение, а Ренье рассматривал ее, точно ему только что принесли новую шляпу удивительнейшего фасона. Наконец Ренье вымолвил:
– Вот это по-нашему, по-столичному! Да вы – штучка, Эйле! Чем же вы его приложили?
– Держателем для факела...
Она всхлипнула.
– К чему слезы? – бодро осведомился Ренье. – Когда враги мрут, надо радоваться. Улыбнитесь.
Она улыбнулась.
– Отлично. А теперь снова делаемся серьезными. Потому что Тандернак сейчас очень обеспокоен случившимся. Ее величество вручает ему завтра знак Королевской Руки. Для врагов эльфийской династии это обстоятельство может послужить замечательной возможностью опорочить королеву: Эльсион Лакар благословляют своей правящей рукой продажную любовь! Скандал! Кошмар! Долой Эльсион Лакар! Да здравствует принц!
Последние слова Ренье шептал.
Эйле с ужасом смотрела на него.
– Вы это серьезно?
– Нет, – сказал Ренье. – Кажется, вы не успеваете за моей мыслью. Это потому, что вы хоть и штучка, а в политике разбираетесь слабо. В любом случае, Тандернак опасен для королевы – и для принца, потому что Талиессин никогда не выступит против своей матери. И стало быть, мятежники тотчас предложат другую кандидатуру на престол... известно, какую.
– Я не понимаю, – робко сказала Эйле.
– Неважно. Можете не понимать. Главное для вас заключается в том, что Тандернак уже сейчас разыскивает вас по всему городу, чтобы убить.
Глава семнадцатая
ТАЙНОЕ ДОНЕСЕНИЕ
– Я чувствую себя персонажем старинной баллады. Знаешь, такой, когда странствующий музыкант приближается к замку и не знает, что его ждет... И к тому же этот музыкант – девушка, переодетая юношей, которая ищет возлюбленного.
Эти слова произнесла молодая женщина в длинном плаще темно-зеленого цвета, по всей поверхности расшитом пышными птичьими перьями и кусочками пушистого меха. Вместе со своим спутником она стояла на горной дороге: они только что миновали последний поворот перед замком Вейенто и теперь любовались его причудливым силуэтом.
Ее товарищ плотнее закутался в меховое одеяло, которое служило ему накидкой. Высунув наружу нос, он капризно протянул:
– Избыток воображения так же вреден, как и его недостаток...
– У меня нет недостатков, – сообщила она, поворачиваясь в его сторону. – В противном случае твой труп давно бы обгладывали стервятники.
Он содрогнулся.
– Все-таки ты очень злая, Ингалора!
Она демонстративно расхохоталась, хотя на самом деле ей совершенно не было смешно.
– Мне не по душе это поручение, – призналась она минуту спустя. – Лебовера мог бы выбрать для такого дела кого-нибудь другого.
– Лебовера хорошо отдает себе отчет во всех своих действиях, – возразил ее спутник. – Если он счел правильным отправить нас, значит, у него имелись на то причины.
– Разве что наказать тебя, Софир, – сказала Ингалора.
Он пожал плечами:
– Возможно. Он в своем праве. Всем, что мы имеем, мы обязаны Лебовере.
– Кроме таланта, – заметила Ингалора.
Софир взял ее за подбородок тонкими, холодными пальцами, приблизил к себе ее лицо, востренькое, похожее на лицо юного хищника.
– Где был бы твой талант, Ингалора, если бы не Лебовера с его «Тигровой крысой»?
Она не стала вырываться, напротив – прижалась к нему худым, горячим телом. Улыбка ее сделалась шире, глаза затянуло поволокой. Софир опустил руку.
– Ну, продолжай, – сказала девушка. – Мне стало интересно.
– Ты знаешь, о чем я говорю! – отозвался он. – Лебовера взял нас в свою труппу – меня, кстати, на целый год раньше, чем тебя. Лебовера возил нас в столицу на выступления и никогда не возражал против нашего желания немного заработать и для себя лично.
– Ну, ну... – сказала Ингалора.
– В конце концов, разве нам не было хорошо в «Тигровой крысе»?
– Довод убийственный. – Ингалора пронзила себя воображаемым кинжалом. – В «Крысе» очень хорошо. Несмотря на выходки некоторых персонажей.
– Ты сама – персонаж хоть куда, – огрызнулся Софир.
– Сказать по правде, я чуть не упала, когда Лебовера мне заявляет – вот так прямо, без всяких намеков: «А теперь пора бы тебе, дорогая, поработать на королеву: отправляйся в Вейенто. По некоторым данным, герцог затевает покушение на жизнь наследного принца. Постарайся выяснить, насколько серьезна угроза».
– Ну да, – протянул Софир. – Мне он тоже так сказал.
– И как, по-твоему, странствующим фиглярам разжиться всеми этими сведениями?
– Есть только один путь, – скромно молвил Софир, рассматривая кольцо на своей руке. – Через постель.
– По-твоему, я должна забраться под герцогское одеяло? – Ингалора вызывающе вздернула подбородок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71