Он едва не умер в ее объятиях и потом долго лежал без движения, а она, взяв лампу, рассматривала его. Ее странный взгляд смущал его, но он не мог и пошевелиться. Потом она вздохнула и поцеловала его в затылок, а после – убежала.
Они встречались потом еще несколько раз, и она подмигивала ему из-за спины своего приятеля, но близко больше не подходила.
Возможно, эта женщина была частью его новой, непонятной еще жизни.
Радихене предстояло увидеть столицу. Мысленно он готовился к этому – и все равно оказался абсолютно безоружен перед открывшимся зрелищем: шесть концентрических стен, тысячи крыш, флюгеров, причудливых фигур, устремленных в небо, – все они теснились перед взором путешественника, словно тянулись к нему в тщетной попытке вырваться из тугого пояса стен и подбежать ближе, окружить, задушить в каменных объятиях.
Это было и страшно, и притягательно. Радихена остановил экипаж, вышел и долго смотрел на город, покуда ему не начало казаться, что и сам он, и город поднялись в воздух и медленно плывут навстречу друг другу, бесконечно приближаясь – и все же никак не соприкасаясь.
Наконец он опомнился, тряхнул головой и вернулся к экипажу. Возница, один из герцогских слуг, засмеялся.
– Тут многие в первый раз дуреют, – сказал он. – Останавливаются и таращат глаза. А на что таращиться-то? – Он пожал плечами: человек, лишенный воображения. – Вроде большой деревни, только каменная.
– Молчать! – яростно сказал Радихена. – Молчать, ты!..
Однако на возницу его тон не произвел большого впечатления.
– Смотри ты, – протянул он, – уже орем? Уже сразу и «молчать, ты»? Сам-то ты кто? Такой же холоп, как и я, даже похуже того...
Радихена уселся обратно в экипаж, не произнеся больше ни слова.

* * *
Он устроился, как ему и было велено, на постоялом дворе между второй и третьей стенами. Заплатил за десять дней вперед и тотчас поднялся к себе в комнаты – распаковывать вещи и отдыхать после путешествия.
Постоялый двор назывался «Стражник и бочка». Он целиком и полностью соответствовал новому облику Радихены – состоятельному, но экономному путешественнику, который намерен провести в столице некоторое время и при том не потратить лишних денег на совершенно не нужную ему роскошь.
Возница должен был оставаться при нем, чтобы после того, как дело будет закончено, сразу же увезти Радихену подальше от города. Тот хоть и входил в число доверенных слуг герцога то есть время от времени выполнял некоторые не вполне объяснимые поручения его сиятельства, – не имел ни малейшего представления о том, для чего Вейенто отправил в столицу этого задавалу.
О Радихене возница был весьма недалекого мнения – как, впрочем, и обо всех южанах. И господина, по мнению того же возницы, Радихена строит из себя весьма неумело. Подражает тому недоумку, который приезжал в их деревню за налогами, не иначе.
Вечером, подавая новому постояльцу ужин, хозяин уселся рядом – поговорить о новостях. Посетителей было пока немного, а свежие сплетни жгли язык.
– Вы, надо полагать, только что из поместья, – начал хозяин, добродушно подталкивая к гостю кувшин с густым домашним пивом.
– Совершенно верно, – сказал Радихена небрежным тоном.
Хозяин навалился грудью на стол.
– Да, жизнь вдали от наших беспокойств, конечно, имеет свои преимущества, – продолжал хозяин. – Говорят, свежий воздух способствует. Здоровье, цвет лица... Хотя по вам, скажу честно, не заметно.
– Чего по мне не заметно? – удивился Радихена.
– Чтобы свежий воздух способствовал, – пояснил хозяин.
И прищурился, с жадностью глядя на гостя: сейчас он расскажет нечто о себе.
Равнодушным тоном Радихена произнес:
– Я от природы бледный. Да и не люблю свежего воздуха.
– А, ну оно понятно! – обрадовался хозяин. – Есть такие, кому не нравится. Ветер, дождь. Если кожа нежная, можно обветрить. Нехорошо. Кому это надо – торчать на солнце да под дождем, верно?
Радихена промолчал.
Хозяин перешел к другой теме, которая, как он надеялся, заинтересует гостя больше.
– Таверна моя хоть и на окраине, – сказал он, – а пользуется успехом. Знаете, господин хороший, как это важно в столичной жизни – пользоваться успехом? Вы в сельской простоте об этом и не ведаете, счастливцы! Для нас же чрезвычайно важно, чтобы был успех. И посетители – самые различные, вплоть до... – Он указал пальцем в потолок и намекающе прикрыл глаза. – Вот, к примеру, больше года назад случилось какое происшествие. Собрались здесь, за этим самым столом, несколько путешественников. Вели различные беседы, как это обыкновенно водится, – ну, знаете сами...
Радихена опять промолчал, сильно разочаровав хозяина. Впрочем, тот огорчался недолго.
– И входит еще одна компания, человек десять молодых людей. Садятся рядышком. Ну, я, как положено, несу выпить, чтобы было им чем заняться, покуда ожидают ужина. А на ужин у меня была в тот вечер свиная отбивная, очень сочная... До сих пор ее запах помню. И корочка розовая, хрустящая.
– А, – сказал Радихена и уставился в свою тарелку, где также красовалась свиная отбивная, хоть и менее привлекательная, нежели в повествовании трактирщика. Юноше стоило немалых усилий делать вид, будто он подобными вещами питается всю жизнь и не видит ничего особенного в том, чтобы ему подносили блюда и развлекали во время трапезы занимательной беседой.
– Ну вот, стало быть, садятся они и начинают пить. И заходит разговор о самом, – трактирщик понизил голос, – о самом принце! О наследнике.
– Интересно, – бросил Радихена. И откусил кусочек.
– Вот и я говорю: интересно! Главное – чтобы успех... Да. Слово за слово. Принц-то, – еще тише, почти шепотом, – выродок настоящий... Урод. Я знаю, что говорю, господин хороший, я за каждое свое слово отвечаю, поскольку был там и все видел. Ну, среди гостей один человек был – очень знающий. Решительно все знал! Надо думать, связи у него. Он много интересного рассказывал. Поучительного. О том, как эльфийская кровь отравляет не только наши поля и хлеб, но и наших детей.
– В каком смысле? – спросил Радихена. Он знал многие слухи, что ходили среди крестьян, однако далеко не все.
– В том смысле, что рождаются уроды!
– А, – опять бросил Радихена.
Хозяин забеспокоился – слишком уж лаконичен гость, – и начал хлопотать:
– Да вы кушайте, а я буду рассказывать, потому что история – сами увидите! – поучительная. Ну, тот знающий господин говорит: наследник, дескать, уже совсем не человек. Ни то ни се. Ни мужчина, ни женщина. Так, существо без пола и с отвратительным лицом. Он даже не может иметь детей! Так и сказал – представляете? Не в состоянии, мол, наследник иметь детей! Какая катастрофа для Королевства!
Он сделал паузу, засматривая Радихене в глаза.
– Да, – сказал, жуя, Радихена.
– И тут... Я, господин хороший, перехожу к самому волнительному моменту! И тут один из тех молодых людей, что явились целой компанией, как вскочит! Как бросит кубком в голову знающему господину! Ну, завязалась драка, много посуды перебили – и убытки, кстати, возместили мне далеко не все... Оказалось-то что?
– Что? – спросил Радихена, дабы эффектная пауза не пропала даром.
– Да то, что этот молодой человек и был сам наследник!
Хозяин откинулся назад и с самодовольной улыбкой уставился на жующего посетителя.
– Ну, какова история? – вопросил он.
– Сам наследник? – переспросил Радихена.
– Именно!
– И часто он у вас бывает?
– А знаете, мой господин, он ведь здесь еще несколько раз бывал... Точно. Я его запомнил.
Радихена вздохнул. Принц, человек, которого он должен убить, чтобы стать счастливым, сидел за этим самым столом, и тоже ел свиную отбивную, а после полез в драку... Неожиданно Талиессин сделался очень близким. До него, казалось, можно было дотянуться рукой. Это странно обеспокоило Радихену. Он знал, что в нужный момент рука у него не дрогнет, что он сумеет завершить начатое и получит обещанную от герцога награду: свободу, собственный дом, возможность иметь семью – и не работать. Читать книги. Следить за тем, как мертвые значки превращаются в людей, животных, в вещи...
– Вы меня слушаете, господин хороший? – Трактирщик явно заготовил еще одну сногсшибательную историю. – Ну вот, помните, что тут говорили насчет принца – что он якобы не в состоянии иметь детей?
– Да, – сказал Радихена.
– Так все это оказалось сущей неправдой! Принц, может быть, и выродок, но дети от него родятся!
– В каком смысле? – не понял Радихена.
– Вы меня удивляете, господин хороший. В каком смысле родятся дети? Они, прожорливые вопилки, рождаются только в одном-единственном смысле. В том, что появляются на свет.
Радихена отложил столовый нож. Уставился на словоохотливого собеседника.
– Вы хотите сказать, что какая-то женщина родила от принца?
– А разве я этого уже не сказал? Да! Вскоре после той драки Талиессин завел любовницу. Точно доказать решился всему свету – и себе самому в первую очередь, – что он все-таки мужчина. О подробностях ходили весьма смутные слухи. Знаете ведь, как живут аристократы, – до нас, простых смертных, из дворцов мало что доходит. Но кое-что все же стало известно. Слуги ведь тоже люди, иногда болтают, а после по городу расходится.
– Любовница, – машинально повторил Радихена. – Талиессин завел себе любовницу.
Что ж, все к лучшему. Если у Талиессина появилась возлюбленная в городе, то принц делается гораздо более уязвимым. Остается только выяснить, где она обитает, подстеречь там Талиессина и...
– Простая девчонка, едва ли не прислужница, – поведал хозяин. – Он взял ее прямо во дворце. Одно время она там его ублажала, ну а когда стало понятно, что она понесла, – он снял для нее дом за четвертой стеной. Частенько туда наведывается. Его уж приметили все соседи. Поначалу-то не знали, кто содержит девицу, но после все выяснили. И вот третьего дня родила. Мальчика. Ребенка никто, естественно, не видел. Одни говорят, что урод, как и его отец, другие – что обычный ребенок. Кто знает? Уродство и впоследствии может проявиться, когда подрастет.
При мысли о возлюбленной принца и ее новорожденном ребенке у Радихены вдруг сжалось сердце. Ему никогда не приходило в голову пожалеть мать Талиессина. В конце концов, она – не человек, она эльфийка и к тому же королева. В представлении Радихены – абсолютно чуждое ему существо.
Но возлюбленная..» Эта девушка – чистокровный человек и к тому же, как сказал трактирщик, из простых. Наверное, будет горевать, когда Талиессин умрет.
Радихена чуть качнул головой, отгоняя эту мысль. Она молода, эта любовница эльфийского выродка. Как-нибудь утешится.
Он поднял глаза на трактирщика и распорядился:
– Ну, что вы сидите? Налейте мне пива – оно у вас превосходное. И принесите еще одну отбивную.

* * *
После того как Талиессин официально объявил Эйле своей возлюбленной, девушка начала избегать Ренье. Она не знала, как отнесется к переменам в ее положении «господин Эмери», и потому старалась не попадаться ему на глаза. Однако «малый двор» представлял собой слишком небольшое пространство для того, чтобы подобная игра могла затянуться надолго, и в один прекрасный день Эйле столкнулась с Ренье нос к носу.
Он преградил ей путь.
– Привет, Эйле.
– Пропустите меня, господин, – попросила она жалобно, боясь поднять на него глаза.
– Ты обижена на меня? Отвечай – только честно и без утайки.
– Я вовсе не обижена. Напротив, это я обидела вас.
Ренье задумался на мгновение, после покачал головой:
– И почему я должен обижаться на тебя?
Девушка отвела взгляд. Ренье засмеялся:
– Ты не первая красотка, которая предпочла меня другому! Если уж быть точным – вторая. Не скажу насчет первой, но твой выбор я одобряю.
Тогда Эйле робко спросила:
– И мы с вами по-прежнему друзья?
– Несомненно! – ответил он со всей серьезностью, на какую только был способен, и увидел, как она расцветает улыбкой. Никто так не улыбался, как Эйле: простодушно и лукаво. Так улыбались бы дикие зверьки, если бы умели.
И тут она порывисто обхватила его шею руками, прижалась к нему всем телом и крепко поцеловала в губы.
– Я так счастлива! – выдохнула Эйле прямо в ухо Ренье. – Я так люблю его! Так люблю!
Талиессин, разумеется, не счел нужным ни объяснять что-либо, ни тем более оправдываться. Несколько дней принц держался настороженно, а затем жизнь вошла в обычную колею. Только прибавилось одно обстоятельство, не такое уж экстраординарное, чтобы от него что-либо переменилось.
Правящая королева прислала Адобекку записку, прося того явиться, и учинила своему верному конюшему строжайший допрос.
– Что это за девица, которую твой племянник подсунул моему сыну?
– Почему бы вам, ваше величество, не спросить об этом у моего племянника? – отбивался, как мог, Адобекк. Не мог же он признаться в том, что и сам ничего об этом деле толком не знает!
– Ну вот еще – спрашивать вашего племянника! – Королева и возмущалась, и смеялась, и заигрывала с Адобекком – и в то же время гневалась на него, все одновременно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71