Денис, как и мать, хлеба не употреблял вовсе, а отец любил дарницкий, другого в
доме не было, и Денис быстро нарезал четыре куска - должно хватить с запасом.
Апельсиновая фанта... а кофе потом, вместе...
- Ма-а-а!!!! - В коридоре грохнуло что-то, видимо из фарфора. Денис выронил
черпак и помчался на истошный вопль.
- Что? Что? Ника, что с тобой!.. Очнись, ну что такое? Слышишь меня?
Ника, белая от ужаса, с трудом отвалилась от стенки, левой рукой вцепилась
Денису в рубашку, а указательным пальцем правой ткнула в сторону родительской
спальни, говорить она не могла, зубы стучали неровно и часто...
- Что там такое... А!.. Ф-фу-х, Ника, как ты меня напугала своим криком... -
Денис рассмеялся. - Кукол боишься?
- К-кукол?.. Это... это...
- Это мягкая игрушка, выполненная в виде гигантского паука. Она не живая.
- Я... видела... она ш-шевелилась.
- Неужели? А может - это простой сквозняк? Хочешь, пойдем проверим?
- Нет!!! Она точно шевелилась! Лапы...
- Таких двухметровых пауков - живых - просто не бывает. Паутина из
стекловолокна. Я в детстве тоже боялся... Это у мамы такие приходы. Она у нас
дизайнер, сама паука построила, сама сеть, паутину связала... - Денис надежно
чувствовал, что Ника, пережившая дикий испуг, не отважится подходить к Леньке
поближе, а поэтому врал уверенно и нагло. Сам виноват, надо было проверить
окрестности заранее, двери позакрывать, с Леньки-то какой спрос?
- Ну-ка кыш! Что прилетел, телевизор тебе здесь, что ли? Кыш в комнату! Морка,
я кому сказал!..
- Ди-инь, а у Мора глаза - что, светятся в темноте или мне тоже показалось?
- Не смейся, иногда светятся, между прочим... Я же сказал: включи свет, вот и
казаться не будет, а я пока осколки замету... - И заметив ее движение: - Гипс,
цена тридцать два рубля сорок копеек, я по глупости купил год назад, да все
никак было не выбросить... Разливай суп, тарелки в шкафу. Иди, иди...
Разбитой горгулье было лет триста, мать говорила, старинный фарфор... Плевать,
и не такое в детстве бил, родаки и не вякнут, привыкшие... Денис как стоял на
четвереньках, так и замер, осененный идеей: сейчас самое время будет подойти...
а она, предположим, у стола стоит... взять двумя руками за плечи... не бойся,
мол, я же рядом... и поцеловать в... висок, для начала... И она... Да, точно,
скорее... Денис быстро-быстро ссыпал крупный мусор в ведро, мелкую пыль
предательски пхнул под тумбочку, побежал, поставил ведро куда-то вбок, вымыл и
вытер руки (все равно влажные... об штаны...) и спокойным шагом двинулся на
кухню. Сердце гнало кровь с чудовищной скоростью, но воздуха для дыхания все
равно не хватало: в свои шестнадцать лет Денис еще никогда и ни с кем наяву не
целовался.
Микроволновка отключилась в положенное время, суп все еще не был налит по
тарелкам, Ника стояла молча, прижав руки к груди, лицом к нему.
- Ника, не бо...
- Денис!
- Я Денис, что еще случилось?..
- Не подходи... пожалуйста... Денис, что - это? И это?
- Пепельницы, мама у меня курит.
- А почему они из черепов? человеческих? Или это тоже муляжи?
- Не задумывался никогда... Наверно, из настоящих. Так даже прикольнее. А одна
из немецкой каски есть, там в холле... - Денис все еще не оставлял надежды
поцеловать Нику, хотя бы один разок, как бы нечаянно... - Пойдем, покажу?
- Не надо. - Ника вдохнула, как если бы собралась нырять, зрачки ее прыгали,
не в силах ни на чем остановиться...
- А почему у вас распятие... вниз головой... Вон, над лампадой?..
- Ну я откуда знаю! Сто лет так висит. А как правильно? Я лично по церквам не
хожу, ни разу не видел, а по фильмам - где вверх, где вниз, вообще я не
присматривался...
- Я пойду...
- Куда ты пойдешь? А кофе? Садись, а то все остынет, я сейчас... Где
половник?..
- Денис, выпусти меня немедленно. - Голос у Ники дрожал, вот-вот готовый
сорваться в крик.
- Ника, что такое? Ты что?
- Не подходи, я кричать буду. Выпусти меня. Выпусти же!
Денис сосредоточился было, но обмяк: и так было видно, что девушка на грани
истерики. А все этот дурацкий Ленька... и пепельница...
- Не кричи. Иду открывать. А сумочку?
- Принеси... пожалуйста...
Денис принес сумочку, пошел впереди, открыл двери...
- Так, ключи я взял, я тебя до метро провожу...
- Не надо, Денис... Спасибо, я сама...
- Нет, провожу! До метро.
Ника не стала спорить и пошла вниз. Ее, как показалось Денису, слегка
пошатывало...
- Вы уже? Почему так рано? - Мать только что вышла из 'мерса', они столкнулись
нос к носу...
- Да... - неопределенно ответил Денис. - Решили прогуляться...
- Ника. Посмотри на меня. Что-то случилось?
Нике очень, очень не хотелось поднимать взгляд на Ольгу Васильевну, но она
решилась...
- Я...
- Плохой из тебя кавалер, сыночка. Отправил девушку, не накормил, не
поговорил... Ника, ты где живешь?
- Там... за Автово, на маршала Казакова...
- Нам как раз по пути. Гарик, девочка с нами поедет, мы ее довезем.
- Спасибо, не...
Мать взяла девушку за руку, и та покорно смолкла...
- Садись в машину, Ника, Слава, подвинься.
Ника медленно, как сомнамбула, подошла к машине и села на заднее сиденье,
рядом с дядей Славой... Денис весь еще был в обиде и недоумении: все так хорошо
начиналось - и вдруг накрылось медным тазом... Досадно было сердцу и горько...
Хоть бы попрощалась, хоть бы взглянула... Но нет, Ника сидела, опустив голову и
плечи, на него - ноль внимания.
- Ну все, Динечка, поцелуй маму и домой. Поешь, покорми Мора, и за уроки.
Слышишь, за уроки, а не за компьютер! Иди, мой дорогой...
Хлопнула дверца, коротко взвыл мотор, и 'мерс' плавно отчалил от бровки.
- Что??? - Звякнула в мозгу запоздалая догадка! Головная боль пробила резко -
Денис аж присел на секунду, - но действовать не мешала. Автомобиль споткнулся,
закашлялся, снова взвыл, но с места не трогался. Денис стол на месте и ждал.
Наконец мотор заглох, водительская дверца распахнулась, из нее рывками, по
частям, вылез отец...
- Сын, что происходит?
- Я с вами поеду, Нику провожу.
- Нет. Справимся и без тебя. Иди домой, Денис.
Но Денис подошел к машине, рванул дверь, еще раз, блокиратор выскочил.
- Дядя Слава, Ника, подвиньтесь.
Никто не пошевелился. Денис наклонился поближе: Ника сидела с открытыми
глазами, но вне сознания. Головная боль усиливалась с каждым мгновением, ее уже
почти невозможно было терпеть. Надо срочно... срочно... Стекла в машине начали
дребезжать, все более тонко и мелко, уже зазудели... откуда-то пахнуло дымком...
- Сыночка, успокойся! Хорошо, хорошо, садись, скорее же садись... Слава,
подвинься...
- Но... - Отец нерешительно оглянулся на Нику.
- Ты что, Гарик... видишь же, что с Динькой... Ему еще рано. Нельзя!.. - Мать
с ужасом и тревогой смотрела на сына. Холодная мамина ладошка легла на лоб - и
сразу полегчало.
- Все, Гарик, закрывай, поехали, в дороге поговорим...
На этот раз машина завелась сразу и ничего ее не удерживало. Довольно долго
они ехали в полном молчании
- Ее нельзя отпускать, сын.
- Куда ее нельзя отпускать?
- Никуда. Вообще нельзя, после того как она видела Мора, Леньку, наш уклад.
- Ну и что с того? Да она никому и не скажет.
- Не скажет? Вот как? А почему, сын? С чего ты взял, что она будет молчать?
- Ну... Я ее об этом попрошу.
- Ты уже попросил ее остаться. Она послушалась?
- Так вы что ее... Убьете???
- Мать же просила тебя остаться дома.
- Мама?
- Динечка, послушай меня...
- Убери руку! Так вы что, собираетесь ее...
- Денис, успокойся! Я тебе все объясню...
- Объясняй. Ого... это где мы, на кладбище, что ли?.. Никто никуда не пойдет.
Здесь объясняйте... Мор? Откуда он здесь?.. Ничего, снаружи подождет. Пусть
лучше дядя Слава выйдет, а то здесь тесно...
Мамин брат, как всегда безмолвный и исполнительный, вышел; обиженный
невниманием Мор уселся на капоте. Денис остался наедине с родителями,
бесчувственная Ника была не в счет.
- Динечка, ты уже большой, должен все понимать...
- Но еще недостаточно взрослый, чтобы исполнить то, к чему призван.
- А к чему я призван?
- Мы говорили. Ты, когда повзрослеешь, а тот день не за горами, должен будешь
изменить существующий сегодня миропорядок.
- А чем этот плох?
- Всем он плох, неужели ты сам не видишь? Человечество - мелочное, лживое,
подлое, двуличное. Головной мозг дан человеку не для того, чтобы одною половиной
служил он распятому, а другою...
- Так я что, должен Апокалипсис учинить?
- Нечто вроде... На самом деле ты должен это никчемное человечество спасти от
самоуничтожения, а во вторых - вправить ему мозги, чтобы не раздваивалось в
служении своем и в морали.
- Допустим. - Денис и раньше догадывался кое о чем, но сейчас предстояло
решить более насущные проблемы, философия подождет... - А к Нике - какое это
имеет отношение?
- Самое непосредственное. Слишком многое зависит от твоего благополучия,
телесного и... эмоционального. Нечисть, вражеская рать, мерзость - рассеяны
всюду, они пропитали всю землю своею гнусью, они знают, что ты родился, и ищут
тебя, дабы уничтожить. Тот, кто сильнее их, тот, кто превыше всех - не может
лично все исправить. Он нам доверил быть здесь, с тобою, защищать тебя, помогать
тебе, пока ты не обретешь призвание... Но до той поры ты уязвим.
- Мама, это правда?
- Да, Денис.
- Значит, ты мне не отец?
- Он всегда был тебе как отец, он любит тебя.
- А ты... мама?..
- Я твоя мать, ты мой сын, моя плоть и кровь... Сын мой, я мама твоя, я тебя
родила... Динечка... О, мой дорогой!..
Денис всегда терял самообладание, когда мать начинала плакать... Вот и сейчас
он почувствовал, как защипало под веками... Он не удержался, тронул ее за плечо,
потянулся губами... Но... Денис стиснул зубы.
- Я не хочу, чтобы Ника умерла!
- Она... не умрет...
- Я хочу, чтобы она целой и невредимой вернулась домой и чтобы никто из вас не
преследовал ее, не лишал разума и жизни!
- Боюсь, что это невозможно, сын. Слишком многое за...
- Я ТАК ХОЧУ! Я, НАДЕЖДА ПОГРЯЗШЕГО ВО ГРЕХАХ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА! ВАМ МАЛО ТОГО, ЧТО
ЭТО Я ХОЧУ, ЧТОБЫ БЫЛО ТАК?
- Недостаточно. Над нами воля, которая важнее твоей, и перст указующий...
- А СЛАБО ЭТОМУ ПЕРСТУ УКАЗУЮЩЕМУ ПОИСКАТЬ СЕБЕ НОВОГО МЕССИЮ??? ИЛИ ВЫ
ДУМАЕТЕ ПОМЕШАТЬ МНЕ РАСПОРЯДИТЬСЯ МОИМ Я???
Багровым стал окружающий мир, ворон Мор сплющился, распластался на капоте,
мать в полуобмороке скорчилась на переднем сиденье, зажав страдающие уши
наманикюренными пальчиками, отцовские глаза в водительском зеркале выпучились до
предела, ручищи вцепились в руль, костяшки пальцев побелели, но сидел он
по-прежнему прямо, и только затылок его излучал упрямство и гнев.
- Я ее люблю, и она останется жить. Так будет, или не будет никак.
В наступившей тишине эти слова прозвучали так буднично и неуместно, что Денис
и сам засомневался: он ли это сказал? В мир вернулись обычные краски, желтая
кленовая пурга за окном улеглась, дядя Слава выпрямился и теперь отряхивал с
задницы мусор и кусочки земли, Морка отлепил грудь от капота, потряс крыльями,
почистился наскоро и с беспокойством посматривал на Дениса, постукивал по
стеклу: явно просился к нему на руки. Ника по-прежнему лежала безвольной куклой
на заднем сиденье. Юбка ее задралась почти до самого верха, обнажая бедра в
темных колготках, но в данную минуту это зрелище Дениса не интересовало
абсолютно. Он даже одернул юбку, но оставил леѓжать Нику в прежнем положении.
Мать молча и выжидающе смотрела на того, кого Денис всегда считал своим отцом, а
тот, в свою очередь, вроде как выключился из окружающего, сидел непоѓдвижно и
словно бы даже не дышал... Прошло минуть пять.
- ...Как говорится - из двух зол меньшее. Быть посему. Мы лишим Нику памяти о
нескольких часах ее жизни, тех, что она провела у нас дома и с тобой. Так можно?
- Отец очнулся и поворотил к нему хмурое лицо.
- Да, конечно, - облегченно согласился Денис.
- Ты никогда не будешь пытаться с ней... заново подружиться и проводить время.
Никогда. Ты понял?
- Да... папа... - Что-то заворочалось в груди, но это 'что-то' - потом, позже
вырастет в ощущение разлуки, в боль от разбитой любви, а сейчас это пустяк на
фоне победы... Ника будет жить, вот что главное...
- Принять меры надо будет прямо сейчас, на этом месте. Может, быть они даже и
не почуют. Начинаем обряд и уезжаем. Слава, садись. Мор, в машину. Денис, возьми
Морку, поддержи Нику... Как только закончим - сразу ходу - и никто ни единого
звука до самого города. Может быть, обойдется... Пожелай вслух, Денис, ты должен
пожелать. Подай руки - мне и матери...
Мерседес с силой рассекал воздух, спидометр показывал сто пятьдесят. Все
молчали, Ника уже просто спала, ее сон должен быть закончиться возле дома. Денис
левой рукой прижимал девушку к себе, у нее было такое нежное, худенькое плечо,
шелковые ароматные волосы, у Дениса гулко бухало сердце... И он понял внезапно
причину своих головных болей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49