Что это так стесняет... Дубинка. А вот мы тебя
модернизируем... Один хлопок ладонью по карману - и дубинка сплющилась в мягкий
листок. Леха хохотнул вдруг, подпрыгнул и замер в воздухе на полсекунды дольше
положенного... Во - нагородил огород!.. Леха мысленно проговорил заклинание,
понял, что ошибся словом, и невероятно возросшим чутьем определил последствия
ошибки: все словили его 'торч', а он сам...
А он сам находится под воздействием ровно в той мере, чтобы понимать
настроения околдованных, не больше.
Кроме того, его заклинания дали мороку реальность в пределах замкнутого
пространства, то есть оживили глюки. Грезы наяву.
Кроме того, они, искаженные и подморочные, разбудили Лехины колдовские силы.
Ненадолго, до утра, вероятно, и в том же пространстве (по крайней мере, Леха не
чувствовал эту силу неотъемлемой частью себя самого - как руку, скажем, или как
гортань, - скорее как перчатки на руках).
Кроме того, Леха подцепил 'пошуть'.
Ум его, словно бы в компенсацию от перенесенного
замешательства-помешательства, резал события точно и остро: да, ему хочется
'балаганить' и чудить, но он реально осознает искусственность, 'интервентность'
этих хотений. Он трезв, но на эмоциональном уровне не шибко-то адеѓкватен.
Пошуть. Бабушка успела ему нарассказать всякое разное, что к добру, а больше к
худу встречается на колдовском пути. Часто, во время ошибок в колдовстве (а
может, и в волшебстве, кто знает?), особенно если колдующий неопытен или дряхл
либо нечисть невысокого полета, на него нападает так называемая 'пошуть',
колдовская 'измена': соблазн шалить, шутить, озоровать, проказничать колдовскими
же приемами. Чаще всего именно из-за этого 'попавший' обнаруживает себя перед
людьми, перед вражеской нечистью. Чем ниже ранг колдующего - тем больше власти
имеет над ним пошуть. Чем круче, чем сильнее колдун, тем легче ему держать
пошуть под контролем своего ума. В этом смысле, как бабушка рассказывала, в
деревне Черной местные долго и неодноѓкратно ошибались на свою голову в сторону
дяди Пети, который, по крайней мере внешне, словно бы не просыхая под пошутью
ходил, - в оценке его сил и здоровья ошибались. Дядя Петя, его отец, был
пришлый, не коренной, при Елизавете Петровне Романовой объявился в Черной да так
там и застрял... Местным никак не выковырнуть его оттуда было, а позже и
притерпелись...
Пошуть - так пошуть. Леха оттолкнулся, плавным и сильным кувырком подлетел
прямо к сцене. О! О, наконец-то я умею наяву! Леха сразу же узнал ощущение
полета, он столько раз испытывал это счастье во сне и столько же раз
разочарованно просыпался. Нет уж, теперь, но не сейчас, конечно, попозже - но он
вдоволь налетается. И и-их-ха-а!!! Есть такое мягкое слово: блаженство!
'Я - музыкант!' - Торжествующий голос его накрыл на мгновение все остальные
звуки, проросшие в зале. С ним никто не спорил, напротив - приветственно
замахали руками, затрясли улыбками, осыпали фонтанами летучих сверкающих слов:
- Играй! Ура! Играй нам! Йо-о-о!
- Хорошо, сыграю! Я - Леха!
- Вау!.. Леха!.. Ваяй!.. Пой!.. Жми, Леха!..
Ну дурачок... Ой, дурачок... Что же я делаю, на каком, интересно, инструменте
я музыкант?
Леха огляделся смущенно. А, все одно пропадать в позоре, закошу под Бенни
Гудмена! 'Как тебя... эй, кларнет, ну-ка, цыпа-цып сюда! Гули-гули-гули...' -
Леха выставил руку по направлению к стойке, над которой были укреплены футляры с
настоящими музыкальными инструментами, засучил тремя пальцами...
Кларнет курлыкнул неуверенно, заерзал в футляре - крепления лопнули - и черной
с серебром змейкой мелькнул, резко ударился в Лехины пальцы, но Леха успел
подхватить его, не дал благородному инструменту упасть в грязь лицом...
Н-нуте-с, и куда прикажете вас целовать, млстивый гсдарь?
Леха набрал полную грудь густого темного воздуха, нажал наугад на
кнопки-рычажки и дунул что есть мочи: какой странный звук - сильный, звонкий,
чистый! Похожий на ощущение полета! Но это еще не музыка... Звук висел над
потолком и, вырвавшись наконец после многолетнего заточения на свободу, не хотел
исчезать, возвращаться в опостылевшее узилище.
- Не спи, звук! Вот тебе подмога! - Леха дунул еще раз, перехватив пальцами
поближе к раструбу. Новый звук был мощнее, шире, хотя и не такой подвижный, он
подплыл к своему товарищу и затрепетал рядом.
- Кого-то вы мне напоминаете, друзья? А ну, дружно и весело, как три богатыря
на танцах - вот вам третий, Добрыня, оба-а-а!!! - Леха дунул третий раз и
засмеялся, очень довольный собой: звуки наконец оправились от неожиданности и
свились в странную, но очень даже прикольную плясовую, так что ноги сами
норовили приерзывать и притоптывать.
Ну и ладно, и потанцуем... Леха аккуратно положил кларнет на маракасы и, не
сходя со сцены, принялся было танцевать вместе со всеми, но остановился вдруг...
Темное пятнышко на окраине сознания разрослось и переместилось поближе, к самому
Я. Что это еще такое, а? Зоркость новых умений и свет университетских знаний,
проникших, несмотря на Лехино разгильдяйство, к нему в голову и долгосрочную
память, дали ответ: колдовской морок, царящий этой ночью в клубе, - реален, но
по структуре своей, по архетипу - точь-в-точь кислотный, наркотический, а стало
быть, и по 'карьере' своей практически идентичен. И вот сейчас, после долгих и
мощных всплесков эйфории (вовсе не обязательных при 'кислоте' и ей подобных) и
глюков, постепенно подступает обязательная при употреблении наркоты реакция...
Разная она бывает - глюкожуть, депрессняк, ломки - все от 'материала' зависит, -
но вот чего не бывает, это чтобы не было этой реакции, грозной и подлой изнанки
кайфа. Что такое массовый отходняк, кислотный, непредсказуемый?.. Нельзя с этим
шутить. Леха прикрыл глаза и ярко, почти как наяву, представил свою руку: она
тянется, хватает это темное пятно, сжимает его, подносит поближе... Задергалась,
поганка... Хлоп другой ладонью в ладонь! Вдрызг тебя!.. Гуляй, ребята, сегодня
все бесплатно... Точнее, я заплачу, если что. А вслух крикнул:
- Не устали, народ?
- Нет! Нет... НЕТ! Н-е-е-ет! - в потолок выстрелили сотни разноцветных
искрящихся фонтанчиков-ответов. Рожденные кларнетом звуки, поняв, что им ничего
плохого не угрожает, взялись за дело с новой силой, да так, что только один Леха
и удержался от веселого танцевального сумасшествия. Соскочил со стойки
фарфоровый мужичок с зеленой бутылкой не по росту, откуда-то повыскакивали
ковбои, индейцы, гномы в полосатых чулках, но не настоящие, а тоже местные
клубные куклы; король Элвис-пелвис, человек-фотография, глядя в бушующий зал,
одобрительно заржал в десяток глоток, затряс бакенбардами на жирных щеках...
Любопытная лошадь из нарисованной на стене пустыни подошла вплотную и пыталась
высунуть морду сюда, в обольстительное трехмерное пространство.
А это кто такая, желтая, смешная? - Над стойкой тихо извивалась желтая
матерчатая змея, мягкое тело ее не могло самостоятельно освободиться от
металлических шпилек-креплений, но змея радовалась вместе со всеми и благодарно
улыбалась и подмигивала ему, Лехе...
- А у меня тоже есть змея, Аленкой звать. А тебя? Ну-ка, лети сюда. Скрепы
убоялись Лехиного колдовства, разжались испуганно, и змея резво поползла по
воздуху, почтительно зависла в полуметре от Лехи, продолжая улыбаться.
- Небось, говорить не умеешь? Ладно, назову тебя Клара, и веселись помаленьку.
Но от сцены далеко не уплывай, будешь типа на подтанцовках.
Клара была скроена предельно просто, и дальнейшая беседа с ней ничего
интересного не обещала. Поэтому Леха махнул ладонью, очертил ей место и
переключился на другое. Точнее, на другую змею, живую, не тряпичную... Какой
позор: Аленушка, красавица, можно сказать - член семьи, его 'ангел-хранитель',
воспитанница, о существовании которой он почему-то абсолютно, в ноль, забыл и
вот только что вспомнил. И где инструмент? А, на барабанчиках.
- Раздайся, народ! Место, место очистили! Во-от так, шире круг! Только у нас и
только сейчас!.. Парный смешанный танец: 'Зеленый Чингачгук'! Исполняют ди-джеи
Ле и Але!
Леха примерился к окрестностям, по-дирижерски взмахнул кларнетом: потолок
подпрыгнул метра на четыре, да так и остался на новой высоте, разъехались в
стороны столики между опорными колоннами и сами колонны, образуя изрядных
размеров - то ли зал, то ли ангар непонятного предназначения. Но Леха внутренним
пониманием знал, что за пределами здания и даже этажом выше никто и не заметил
новаций с пространством; впрочем, там, на втором и на третьем, тоже веселье било
через край... Леха метнул кларнет на место, в футляр над стойкой, вытер о
рубашку потные ладони.
- Аленка, давай!
Аленка дрессированной бомбой вымахнула на свободу во весь двадцатиметровый
экстерьер, четыре пятых своего невероятно длинного тела она завила в кольца по
периметру очищенного для танцев круга, а четырехметровый остаток, увенчанный
клыкастой головой, вытянула поближе к повелителю. Леха шутливо щелкнул по
раздвоенному языку - 'Спрячь швабру, щекотно же, дурочка' - и начал было
прикидывать, как бы объяснить змее, что он от нее хочет. Но Аленка своим
дремучим, но верноподданническим инстинктом легко разобралась в неясных его
желаниях, она опустила туловище параллельно полу, на высоте примерно метр, а то
и пониже, а кусок шеи, в метре от головы, прогнула, свесила седлом, чтобы Леха
мог туда удобно усесться и при этом держаться на месте, не съезжать по гладкой
коже вниз...
- Ух, молодец! Умница ты моя, Аленушка! Музыка-а-а!
Леха пожелал, чтобы на время танца образовался барьер между ним с Аленкой и
зрителями: мало ли - хвостом неудачно махнет или увлечется в танце, жрать типа
захочет... Барьер, словно гигантский прозрачный цилиндр, возник по периметру
заранее очищенной 'танцплощадки', но и змея очень тонко чувствовала расстояние и
настроения повелителя: Лехин гнев во время лесного происшествия кое-чему ее
научил.
Аленка словно бы слышала музыку своим безухим телом... или это серебряные
звуки подлаживались под ее феерические па... Сколько весил Леха - девяносто,
плюс съеденное и выпитое, минус туалет, плюс кроссовки, одежда с ключами, минус
тревоги последних дней, плюс белье, носки, нестриженые ногти?.. Немало весил, но
Аленушка неистовствовала, металась в танце, словно бы пытаясь заполнить все
пространство магического 'стакана' темно-зелеными волнами исполинского тела,
секущего протабаченный воздух одновременно в ста направлениях. Лехины волосы,
возмущаемые со всех сторон вихрями и ураганчиками, окончательно растрепались во
все стороны, но сам он был почти неподвижен: участок шеи, приспособленный под
седло, вплоть до Аленкиной головы продолжал висеть над полом метрах в двух, и
только сама голова с полуоткрытой пастью мерно поворачивалась налево и направо,
словно бы отсчитывая плясовой ритм, и с тем, чтобы видеть повелителя, выражение
его лица - доволен ли ею, удобно ли ему?
Повелителю, с одной стороны, было вполне удобно: грубые джинсы не елозили по
змеиной коже, такой гладкой и нежной на первую ощупь, но такой
'врагонепроницаемой', если вспомнить рассказы...
- Ну а я так и буду сиднем диджеить? Как Маугли? Народы, хорош зевачить!
Танцуют все! Аленка, жги! в пень тебя замуровать! Уау!!! Мам-а!
Аленка с готовностью отъехала головой назад, метнулась вперед и тут же вниз и
с поворотом, поворотом, поворотом... вверх... в пике... Леха уже ничего не видел
вокруг: он до судороги сцепил ноги в замок под Аленкиным туловищем, руками
обхватил другой его участок, возле головы, прижался к нему подбородком... Хорошо
еще, что Аленка догадалась, нарастила два спасительных горба перед грудью и за
спиной... О-о-о-а-аййй!.. Сердце, желудок и душа Лехины в слепом ужасе метались
по грудной клетке, но повсюду их настигал холодок невесомости, тут же
сменяющийся тошнотой карусельных перегрузок, и опять вниз... вверх... и к
чертовой матери...
- Хватит!!! Ф-фу-уу... Уморила, животное... Еще ниже...
Аленка мгновенно, по-солдатски, выполнила приказ: замерла в той же позе, с
которой начались 'змеиные горки', а потом, повинуясь указаниям, наклонилась еще
ниже, чтобы повелителю не надо было спрыгивать. Леха с усилием расцепил сразу же
задрожавшие ноги, оперся на левую, а правую неуклюже перенес через Аленкину
спину, но не выдержал - опять присел, как на скамейку.
- Нет-нет, господа... все аплодисменты ей, фрау подколодной... фу-у... Долой
стену... Ого! - Оказывается, прозрачный щит погасил все звуки вокруг, и теперь
они вернулись шквалом аплодисментов, хохотом, свистом, просьбами 'тоже дать
попробовать'...
- Нет, лапочка, куда тебе пробовать, с твоим позвоночником, когда во мне
центнер весу, да меня и так уже укачало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49