.. Встаю. Давно я?..
- Да минут двадцать. Мы проверили - все вроде в порядке. Как себя чувствуешь?
- Как новенький доллар, баб Ира. Все нормально. А где...
- Васька? Вот он, живехонький, перепугался только, живой-здоровый наш
Васенька. Вставай, без тебя не обойтись. Сейчас доделаем все дела, и потом
поспишь, отдохнешь. Первым делом надо тебе горяченького чайку. Вон Петр Силыч
уже вторую доканчивает, и я с вами попью...
Ленка встала, действительно, дядя Петя как ни в чем не бывало сидит за столом,
весь красный, потный, дует в блюдце, прихрумкивает конфетой, только ладони у
него перебинтованы.
- Серьезный, говорю, жених сватов засылал! Чем-то понравилась, значит. Сама -
что думаешь?
- Без понятия. А что, на следующую ночь опять начнется?
- Не знаю, вот сидим с Федоровной, соображаем. Садись.
Ленка сбегала во двор, умылась, причесалась, села чаевничать за компанию, хотя
хотелось ей только спать, без снов, без света, под теплым одеялом.
- А что у вас с руками, Петр Силович?
- Это? От вельзевухи волдыри. Свить-то я ее свил, да видишь - злая оказалась к
чужому хозяину.
- Петр Силыч, - вступила в объяснения Ирина Федоровна, - чужую волшбу своей
сделал, когда мушек-то в веревку засучил, а она ему - мстить. А почему именно
такая веревка понадобилась - это другой вопрос: у этих, да и у всех, кто с
волшбой знается, против сил из своего естества мунитету нет. Вот Силыч и
смикитил, изобрел на месте. Но за Ваську - было дело - испугалась я очень...
При этих словах Васька взглянул на дядю Петю, выпустил все когти, зашипел и
ощерился.
- ...Ну а ожоги - я наговор положила, мазью помазала, сразу легче стало. Он
сегодня у нас герой. Низкий ему поклон, не то бы...
- А что было бы тогда?
- Меня просто бы умертвили, тебя убили бы по ритуалу или как, и в Ад, для
ихних нужд, видимо очень важных. Вот и думаем - каких?
Ленка не знала, что на это сказать, и спросила из вежливости:
- А вы сами, Пет... дядя Петя, не можете себе руки вылечить? Колдовством?
- Мочь-то - могу, но - неуместно.
Ленка не поняла ответа и опять не решилась продолжать эту тему.
- Ну что, вторую налить?.. Ну как знаешь. Тут Петр Силыч с просьбой к тебе, ну
и я тоже прошу. Понимаю, что устала, ну уж уважь стариков, а то сегодня
ухайдакались не меньше вчерашнего - ноги не держат. Объясни, Силыч.
От девушки требовалось ни много ни мало - сходить на Болотную, к дяде Пете
домой, найти, где указано, секрет в сундуке, открыть, взять книгу и принести
сюда. Заодно привести Мурмана, чтобы он почистил избу от остатков чужой магии:
он ее жрать - великий охотник.
- А кто меня пустит, а как я с Мурманом справлюсь?
- Пустят и справишься, я их вроде как предупредил уже. Мне, чтобы разобраться
что к чему, нельзя со следа уходить, да и Федоровне как хозяйке лучше
присутствовать, не отходя. Нам так в десять раз легче будет, опять же - для тебя
стараемся, краля ты наша, красы неописуемой. Гы-ы... Думал, хоть поцелуешь на
спасибо...
- Ну иди-иди, Лен, шутит Силыч...
Ленкина душа брезгливо поежилась от этаких шуток, но спасителей положено
благодарить, а не отшивать нецензурно крылатыми фразами. Она пошла и уже в конце
пути, на углу Болотной и Подгорной, повстречала Андрея Ложкина. На этот раз он
был в полосатой приталенной рубашке, коротких, по лодыжки, джинсах с подтяжками,
в ярко-желтых носках и в ботинках 'на платформах'.
- Привет, Елена Прекрасная!
А в городе Ленку никто и никогда не называл прекрасной, не объяснялся в любви,
не дарил цветов в будни...
- Привет.
- Что это у Федоровны за праздничный салют стоял? Говорят, у вас Синьор
Помидор всю ночь Ивана Купала шабашил?
- Тебе-то что за дело?
- Да так, интересно. Мамахен трещит, что это у него белая горячка. А может,
просто сдуру куролесит, он же старый. Но только на этот раз очень уж все криво
получилось: у всей деревни молоко скисло, а брага в уксус перебродила. Мы на
всякий пожарный свою шишимору допросили - клянется, что ни при чем. Изоляторы на
столбах полопались... Сеструха двоюродная доѓсрочно омамилась под утро. Мужики в
деревне недовольны.
- Ну а что ты мне говоришь? Вот ему и скажите.
- Угу, ему скажешь, пожалуй. Ну я поехал. Лен... ты... ему наш разговор не
передавай, это между нами...
- Гуляй, не скажу.
Та же тетка открыла дверь и безмолвно проводила Ленку в небольшую комнатку на
втором этаже, с окнами во двор, после чего без единого же слова ушла. Ленка из
любопытства выглянула в окно, однако ничего интересного не увидела - ветки
березы закрывали почти весь обзор, а всматриваться вроде бы и некогда.
- М-м-ф... - Ленка испуганно обернулась: домашний пес Мурман, дармоед и
страшилище, внимательно нюхал пространство за Ленкиной спиной. Уродливая голова
словно расслоилась на два уровня, обнажая клыки размером с Ленкины мизинцы - это
Мурман пасть приоткрыл, чтобы слюне свободнее было капать на половицы.
- Ты что на меня рычишь? - твердо спросила Ленка. - Тебе что хозяин велел? А?
Он велел меня слушаться. Сидеть! - Ленка с замиранием сердца выкрикнула
единственную команду, которую она в эту минуту помнила...
Мурман заколебался, неуверенно вильнул обрубком хвоста и лег. Есть ее нельзя,
даже невозможно, а слушаться... да... ее вроде бы надо сегодня слушаться...
- Ах ты мой зайчик! - Ленка, как и все зрители-любители чужой домашней
живности, немедленно обнаглела, - А можно я тебя поглажу? Какие у тебя уш... кто
их обрезал, бедному несчастному, мы тебя почешем... и брылышки... и спинку... Ой
какой ты длинный, что за порода такая?..
Раз приказано слушаться - надо терпеть. А очень даже и интересно... И не
больно ни капельки... Мурману вдруг явилось смутное, но самое любимое
воспоминание: что-то очень далекое и очень хорошее, словно бы теплое большое
одеяло, пахнущее мясом и молоком, гладит его со всех сторон, а он маленький, и
ему весело... Он и сам не заметил, как перевернулся на спину и подставил
живот...
- Ой, Мурман!..
Пес немедленно вскочил и ощетинился... ничего подозрительного нигде не было.
Ленка отлетела метра на два, однако, на диво, даже и не ушиблась.
- Фу, какой ты резкий... Я же сюда не только за тобой, но и за книгой пришла.
Ну-ка - сидеть... лежать, а я сундук открою... Все, книга у меня, мы ее в сумку
- и пошли. Ой, а как же я тебя без поводка и ошейника поведу?
Ленка задумалась, дядя Петя ей ничего на этот счет не сказал, а спросить она
забыла по неопытности и незнанию...
- Будешь идти рядом, рядом - знаешь такое слово? Молодец, ну пойдем, скажем
тете 'до свидания' и пойдем...
Женщина проводила их до дверей, она тоже ничего не знала про ошейник.
Полдень в деревне Черной, на сонной и жаркой Подгорной почти ни души, ребенок
у ворот с щенком играется, вдали бабка греется на лавочке... Мурман трусит
рядом, с левой стороны. Ленка замедлит шаг - Мурман тоже, она ускорит - и пес не
отстает. Прошли больше половины пути, осталось миновать кустарники - и они на
месте, но у последнего дома случилось... Одной одуревшей от жары курице
вздумалось полетать, и она куцым лебедем с высокого забора прыгнула поперек
улицы в небо. Ленке трудно было оценить - три метра или пять отделяли ее от
земли - факт тот, что было весьма высоко и что Мурман прыгнул, достал и еще в
полете успел зажевать несчастную курицу больше чем наполовину. Он приземлился
мягко, как кошка, на все четыре лапы. Ленка пискнуть не успела, а Мурман,
хрустнув последний раз, проглотил остатки. Чмак-чмак, - и несколько перьев,
единственные следы преступления, были начисто слизаны с дороги счастливым
охотником. Он с гордостью посмотрел на новую хозяйку, но одобрения не дождался,
напротив, Ленка, пунцовая от стыда и гнева - глаза не поднять - почти вбежала в
кустарник, Мурман за ней.
- Стой, кровожадная скотина. - Ленка лихорадочно искала палку потолще и
покрепче, нашла. - Тебя дома не кормят!.. Тебя воровать учили!.. Тебе курица
помешала!.. А если бы тебя съели, скотина несчастная, тебе бы понравилось?..
Мурман некоторое время вдумчиво принимал удары. Голос сердитый, а не больно ни
чуточки... Новая хозяйка - хорошая. - Мурман задрал ногу. - Она действительно
сердится... Она плачет, ее кто-то обидел... Хозяин-вожак тоже очень хороший, но
зато новая хозяйка чешет его за ухом и живот... И она гораздо меньше
хозяина-вожака, и когда захочет воспитывать его под пьяную руку, то и бить будет
слабее... Мурман улучил момент и лизнул ей предплечье.
- Горе ты мое... Неужели тебе курицу не жалко?
'Какую курицу?' - недоумевающе смотрели на нее синие глаза зверя Мурмана...
Ленка вдруг вспомнила, что еще вчера сама ела курятину...
- Ладно, авось не заметят, что это мы ворюги... Больше так не делай, а дяде
Пете я ничего не скажу. Пойдем, узнаем в умной книге, что там нас ждет
хорошего...

- ...И понимаешь, Федоровна, когда я этого-то гаврика вельзевухой душил, ни
боли, ни отравы - ничего не ощущал, а как почуял, что у него основная жила
надорвалась, что вот-вот он на ноль осыплется - веришь ли - такая сладость у
меня по мудям распространилась, что ну едва-едва в трусы, как отрок полузрелый,
не оскоромился... Гы-ы...
- Тьфу... да ну тебя, Петр Силыч, все у тебя дурости на уме!
- Нет, я серьезно...
- Тише ты... А-а, Леночка, внученька, присаживайся к столу, я как раз блинов
напекла. А хочешь наливочки?
- Спасибо баб Ира, я же недавно завтракала.
Старая ведьма явно была под хмельком. Дядя Петя - выглядел обычно, внешне, по
крайней мере - ни в одном глазу.
- Время такое, - загудел дядя Петя, перехватив Ленкины взгляды, - следует
стресс снимать время от времени. Сам бы выпил, да я только белое принимаю, а
наливки да бормотухи не по мне. Надо будет дойти до магазина...
- Петр Силыч, да я схожу сейчас до магазина...
- Сиди, Федоровна, книгу будем читать. Веселье - после дела. Ну-ка, ну-ка,
хмель да угар - под сапог да в самовар... Отрезвела? Садись рядом... Мурман!
Кота не трогать, дом обыскать. Найдешь волшбу - жри, все твое. Ищи, песий сын...
Нет, без пинка не понимает...
Но Мурман и без пинка все понял на слух: он мудро разгадал педагогические
замыслы хозяина и скорехонько потрусил во двор, выполнять приказы отдельно от
командного состава.
- Ох, только веселье на зубок взяла, ан опять трезвость - норма жизни...
Посиди, внученька, раз есть не хочешь, а мы с Силычем поищем совета у древних...
Дядя Петя уже снял замок с серебряного оклада, открыл обложку и послюнявил
указательный палец... Под мерный стариковский бубнеж Ленка клюнула носом раз да
другой, да и задремала... Очнулась внезапно, от наступившей тишины. Колдун и
ведьма внимательно смотрели на нее.
- Ну, Федоровна... Или давай я спрошу?
- Нет я. Лен... ты девица?
- В каком смысле?.. - Ленка залилась краской.
- Ты с мужчинами зналась? По-женски? Или все еще дева?
- Нет. В смысле... у меня никого не было... ни разу...
- А... да погоди ты, Федоровна!.. А удовольствие женское знаешь? Оргазм
называется? Не рассусоливай: да или нет? Это важно и очень важно. Ну?
- Н-нет, наверное, не помню...
- Вот цирк! Не помнит она! А говорят - городские кручены-порчены... Так и
запишем - не было. Теперь понятно... Федоровна, ровно я тебя не отрезвил? Что ты
все с речами лезешь, когда тебя не просят. Помолчи! Та-ак, жо...й о косяк...
Короче говоря, все один к одному сложилось, как бирюльки в ряд. Кровь твоя,
Ленка, древнейшей порчей отмечена, праземной, потому что ты родилась там, где
атомные бонбы рвали-испытывали. Это первое. Второе - ты по возрасту подходишь,
Сатане Антихриста рожать. Третье - непорочная дева. У придурка рогатого, видишь
ли, не получится без этого. Тебя еще в городе пасли и чуть было не выпасли. Это
четвертое - что ты их сатанинское причастие приняла, Сашка городской тебя спас
тогда, змею Аленку в трофей захватил, да, а сам теперь по отсрочке живет, пока
ты жива, заплатил, так сказать. Вот им бы тебя сейчас омертвить и замуж за
Сатану, а там и семя его - Антихрист у мертвой девы, у тебя то есть, народился
бы. И станет на земле томно.
- А Бог?
- Что бог?
- Он против Сатаны и Антихриста ничего сделать не может?
- Я тебе что - ученый? Знаю только, что Ад есть, Сатана есть, а райских кущ
заповедных, ангелов и бородатого - не видел, не слышал, не чувствовал. Нечисть -
есть. Чисть - не знаю.
- А... вы сами, вы, Ирина Федоровна...
- Тоже нечисть, если так, ну - от людишек смотреть. Да хрен его разберет, кто
там и что. Главное, Лена Батьковна, что пока ты жива, они от тебя не отстанут.
Ты Сатане нужна, а силы у него... - Дядя Петя покрутил нечесаной головой.
- И что теперь? - Ленка машинально поглаживала вернувшегося с рейда Мурмана,
известия настолько оглушили ее, что спроси у нее в эти минуту таблицу умножения
- собьется уже на трижды три...
- Да выход-то есть, но кто его, кроме меня, откроет, не убоится?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49