Денис видел, как израненный и уставший 'дядя Слава' отскочил в сторону, чтобы не
попасть под удар огненного меча. Чет бился колдовскими, серебряными мечом и
кинжалом. Парируя незатейливый - прямой сверху удар страшного своего противника,
он, видимо, не учел его возможную тяжесть и вместо того, чтобы 'скатить' рубящий
удар под углом в сторону, подставил одновременно, крест-накрест, и меч и кинжал.
Белопузыми рыбками отлетели разрубленные куски колдовского оружия, и Чет
распался вдоль, от шеи до паха, на две горящие половины.
Понимал ли он, что умрет здесь, или рассчитывал выжить - кто знает?.. Успела
ли Лена увидеть и понять, что погибла, не успев никому причинить вреда? Тайна
навеки. Но основные силы защитников Дениса были отвлечены в сторону.
Разлетелся дерн на поляне, буквально в метре от корзины, и оттуда словно
выпрыгнул чудовищного вида человек. Был он очень высок и невообразимо пузат. Лет
шестидесяти земных на вид, он никак не производил впечатления дряхлого или
слабого. Красные глаза его светились бешенством, седые длинные усы распушились в
стороны и вверх, не желая уныло висеть под перебитым носом. Не тратя слов на
приветствие, он ухватился за край корзины и встряхнул ее на себя, чтобы Денис,
стоявший с противоположного края, сам прыгнул к нему, как початок кукурузы в
пустом ящике. Денис и прыгнул, против своей воли, но ударился о неведомую
преграду и отпружинил назад. Мор черной торпедой ринулся в лицо врагу, но
промахнулся каким-то чудом и едва не проткнул насквозь столетний дуб, росший
рядом. Ольга Васильевна сломила сухую ветку из кустарника - то, что оказалось
под рукой, и ударила узкой и острой саблей толстяка поперек лица. Сабля
обернулась обратно в ветку, затем в змею, но Ольга Васильевна успела отбросить в
сторону переменчивый атрибут. Вдруг она поняла, что лежит на мягкой земле,
далеко от корзины, а ее сын - в руках у этого монстра.
- Смог! Гы-ы, - только и прохрипел старик, приготовив руки к последнему для
Дениса движению...
Но из самого неба, прошив насквозь самые тяжкие, самые темные тучи, ударила
ему в грудь молния, белая и яростная, как зима в степи. Дядя Петя - это был он -
упал на спину. Земля содрогнулась и еще раз содрогнулась и еще... это бежал,
сотрясая ее, тот, багровый, с огненным мечом... Дядя Петя вскочил на ноги -
откуда и прыть взялась. Изо рта его, на метр вперед, тугим фонтаном ударила
кровь, глаза выкатились из орбит, колдун кричал. И словно бы силы, покорные
этому крику, стекались к нему отовсюду, из деревьев, из воздуха, из пламени
догорающих останков Сашки Чета, из ничего не видящих глаз Лехиной мамы, Лены...
В руках у колдуна возник кистень... и растворился и вернулся в правую руку, но
уже гигантским топором. И топор перетрансформировался в двуручный меч и опять в
топор... Противники - двое против одного - двигались очень осторожно, они узнали
друг друга и несколько оробели...
- Динечка, все хорошо, мой родной... Не смотри туда... Потерпи еще несколько
минут...
- Мам, отойди, в самом деле! Я сам знаю...
- Ленька! Сюда! На, возьми... Ленька, иди к Дине...
- Мам!!!..
- Я тебя прошу. Через четверть часа ты мне его вернешь. А пока пусть при тебе
побудет. Мало ли что еще они придумали? Ленька, вперед. Мор, стереги только
его...
- Ты куда, мам?
- Надо папе помочь...

Слава уже потерял свою наземную плоть: она мокрыми клочьями чавкала под ногами
сцепившихся в рукопашной дяди Пети и Гавриила. Как и двадцать с лишним лет
назад, пытались они решить исход битвы голыми руками, ибо оружие их пришло в
негодность, а новое они достать просто не успевали...
Денис не успел рассмотреть - что такое было у матери в руках... Если бы он не
видел своими глазами, если бы он не слышал своими ушами... Нет, никогда бы он не
поверил, что его названный отец может уместить в своем крике столько
страдания... Старый колдун запустил свои руки-когти в грудную клетку отцу и
буквально разорвал его. Он теперь тоже кричал, но торжествуя.
Денис онемел от боли и ненависти, головная боль переполняла его и требовала
немедленной, неминуемой смерти виноватому. Мир стал черен. И через все
застилающий мрак Денис увидел, как его мать... как голова его матери висит
высоко над землей, надетая на кулак старого чудовища.
- УМРИ!!!!
И полыхнуло еще раз, но не из небес уже, а из Денискиной груди. И полыхнуло
так, что тот, небесный удар выглядел рядом с этим ночной гнилушкой... Старый
колдун горел молча. Кровь непрерывным потоком лилась из горла на брюхо, а оттуда
в траву. Взор его тускнел, по-прежнему полный злобы и торжества, но сила
навсегда покидала древнее свое хранилище. Вот он упал лицом вниз, в траву, в
пропитавшую ее кровь... И вновь он сделал попытку - оттолкнуть от себя планету,
преодолеть зов земной... Но нет, всему есть предел, и последняя капелька жизни
выкатилась из распахнутого глаза дяди Пети, пробежала два сантиметра и вернулась
в землю...

* * *

Далеко, в деревне Черной, вскинулся на кровати Леха:
- Мама!
Но старуха была начеку, она забормотала то, что подсказал ей Петр Силыч, и
Леха вновь забылся сном, а старая ведьма сидела рядом и часто-часто шмургала в
отсыревший платок - она все понимала.
* * *

Денис лежал на дне корзины и тихо умирал. Ему было холодно, он ничего не
хотел, кровь его была колючей, наполненной ледяными кристаллами... Осиротевший
нежить-паук Ленька прижимался к его спине, безуспешно пытаясь оторвать от себя и
влить в своего единственного теперь повелителя хоть кусочек собственного
тепла...
Но бился в усталый мозг непонятный шум, хриплый... плачущий... Мор... Морка!..
Денис ухватился, как утопающий за соломинку, за головную боль и все-таки сел.
Встал на колени, выглянул из корзины...
Чудовище, по ошибке нареченное собакой, не подохло, не добил его отец... Пес,
избитый и окровавленный, рвался к корзине воздушного шара, и Мор отчаянно
кричал, сдерживая его атаки. Удары его смертоносного клюва только добавили крови
на морде пса, но не могли вывести его из строя... Вдруг Мор бросился и когтями,
крыльями, клювом зацепился на заѓгривке монстра. Удары следовали с быстротой
автоматной очереди, пес взвыл и покатился по земле... Денис попытался помочь
своему пернатому питомцу, но был он девственно пуст... Отец предупреждал его не
тратить силу... Откуда-то приходило нужное знание происшедшего... Инициация не
получилась. Он пока магически беспомощен, и от пса не уйти... Он слишком хорошо
знал Морку, чтобы не испугаться за него по-настоящему: крики его были зовом
помощи...
- Морка! Сюда! Быстрее!!!
Пальцы сдвинули с места бугорки вентиля, подтолкнули их влево... Корзина пошла
вверх, на плечо упала царапающая тяжесть...
- Морка, что у тебя с крылом?..
Крыло выглядело скверно: не закрывалось до конца, и сквозь поредевшее оперение
видна была кровь... Когтистые лапы шатнули корзину, зацепились за край. Ленька и
Мор, позабыв о междусобойной вражде за право быть самым любимым в семье, не
сговариваясь ударили - каждый по 'своей' лапе. Чудовище грянулось с пятиметровой
высоты, но прыгнуло вновь. Денис, чувствуя, что силы и сознание уходят от него,
вынул из магических ножен короткий клинок, подарок 'дяди Славы', трижды ударил
по канатам...

* * *

На Елагином острове не было ни одного человека. Безотчетный страх выгнал
вооруженный наряд милиции на соседние острова, откуда они благополучно
докладывали туфту в диспетчерскую. Откуда-то издалека холодным потом проникал
под рубашку жуткий вой, который человек ли, теплокровный зверь издавать бы никак
не должны. Однако вой был и зверь был.
Это синеглазый пес Мурман, обжора, подхалим и преданная нянька, служил свою
панихиду тем, кому он служил верой и правдой, кто кормил его, и поил, и за ушком
чесал... и подарил ему самого замечательного на земле хозяина и друга - Леху
Гришина.

ЧАСТЬ 3

Леха понял, что его будят, и проснулся, и сразу же захотел в туалет.
- Привет, баб Ир!
Леха тронул рукой - трусы на нем. Но оп-па... При бабушке вылезать из-под
одеяла неудобно... чего она тут сидит?
- Просыпайся, Лешенька, день уже на дворе.
- Ладно, баб Ира, я сейчас встаю.
Старуха понимающе кивнула, легко выпрямилась во весь свой немалый рост.
- Вставай, вставай, мой голубчик. Умывайся, одевайся, мы с Васяткой тебя на
веранде ждем. Самовар вот-вот уже закипит.
Леха подождал еще полминуты и, как был в трусах, спереди оттопыренных, побежал
к туалету во дворе. Свистнул... А где Мурман?
Хорошее настроение улетучивалось вместе с тяжестью в мочевом пузыре: Леха
вспоминал... И почему у бабки такой изможденный вид? И... что за сны ему
снились... паршивые такие... И... Темно-зеленая цепочка на его шее зашипела и
частично расплелась: малюсенькая Аленка услышала его мысли и встревожилась,
защекотала раздвоенным языком скулу.
- Уймись, змеяна-несмеяна, я сам еще ничего не знаю. Цыц, сейчас водой
набрызгаю!.. Холодная водица!.. - Как-то вдруг Леха проникся знанием насчет змеи
- как с ней обращаться, что она умеет... чем кормится... Видимо, дядя Саша
постарался... Точно он, - его же подарок...
К столу Леха вышел в спортивных лженайковских штанах, с расстегнутой до пупа
рубахой. Ирина Федоровна поспешила к нему с полотенцем:
- Ну-ка, вытирайся, вытирайся скорее, а то простудишься. Я ведь забыла воду
согреть, нонче-то...
- Фигня. Холодная - бодрит, она и для здоровья полезнее. А где все? Где мама?
Сколько же я спал?
- Сядь, Лешенька, сядь. Нет ее больше на белом свете. Ни ее, ни Сашки
городского, ни Петра Силыча, земля им пухом. Погибли вчера вечером. А спал ты
сутки с гаком. - Бабка замычала басом, засуетилась пальцами, выдернула носовой
платок, слезы резво побежали на ее коричневые от старости щеки.
- Чт... Как??? Мама! Где она?..
- Нет ее больше, лебедушки белой, Елены Андреевны.
- Как... Баб Ира, бабушка, как же... - Леха притормозил конкретно: он
вытаращил глаза, забормотал несвязное, застигнутый врасплох ударом, о котором
тем не менее он должен был бы знать и знал уже загодя... - что там случилось???
Ну скажи же в конце-то концов???
- Не знаю, Лешенька. Не знаю, родной. А только все их жизненные ниточки я
чуяла, как мы с ними договаривались. Первой Лена, а потом и Сашка с Петром...
Все как обещано предсказа-нием...
- Где... они?..
- Там, в Питере сгинули. Они вчера туда и уехали. Был план у Петра Силыча, у
отца твоего... Тебя, нашу главную надежу, и меня, старую, решено было оставить
здесь, а чтобы ты не волновался и мыслями по неопытности врага не приманил,
Силыч сделал, чтобы ты спал. А я за тобою присматривала.
- Кто... их...
- Сатана. Его отродье со слугами, одолели они наших... Только ты у меня и
остался... Уж я на Силыча надеялась... Уж он-то, думала, управится и Сашу с
Леной вытащит из проклятия... Пронадеялась. Сердцем чуяла - мне туда надо было
поехать, дуре старой, глядишь - и перевесили бы...
Старуха вскинулась, клацнула выскочившими на мгновения когтями - носовой
платок разлетелся в лохмотья, поникла вновь, и слезы, ничем уже не сдерживаемые,
так и лились двумя тихими ручейками...
Разъяренная Аленка слетела с Лехиной шеи на пол, уже вытянулась, было, в
трехметровую и недоуменно зашипела, покачиваясь: старуха - не то, зверек на
стуле - тоже не опасность. Так кто угрожает повелителю? Откуда его боль?..
- Поплачь, Лешенька, освободи сердце...
- Не могу, баб Ира... Хотел бы, да не плачется...
- Пей чай, остынет ведь...
- Аленка, на место! Баб Ира, я обратно в сарай. Полежу. Ты... ты ведь тоже у
меня одна осталась. - Он обнял старуху за плечи, погладил седой затылок, ткнул
туда носом. - Я тебя одну не оставлю. Не оставлю. Не хочу есть... - Леха залпом
выпил заварку (чай так и не налил), поморщился...
- Не могу... Я в сарае, баб Ира... бабушка. Отлежусь - сам выйду... Где
Мурман?
- С собой они его взяли... Вроде жив, а больше не чую - где он, как он?.. Иди,
Лешенька, а лучше поплачь. И я прилягу, ох и тошненько мне... Ваську только
покормлю...
Леха вышел из сарая ближе к вечеру, когда солнце потеряло жгучую силу,
набрякло вялым оранжевым цветом, но все еще не хотело проваливаться в
мрачно-зеленые ельники, живущие к западу от деревни. Хотелось есть, хотелось
плакать, хотелось бежать туда, в Питер, день и ночь, пока ноги несут, но Леха
держался: мать уже не вернешь... Мама... Как бабку одну оставить? Надо все
выяснить...
Может быть, уже этой ночью они и до него доберутся... Дядя Петя сказал: 'не
забывай...', он, значит, заранее знал, что навсегда прощаются... Кремень. Вот я
и взрослый... Найду и растопчу этих сук... Или меня первые найдут... Если уж они
дядю Петю прикончили... Где Мурман?.. Почему я ничего колдовского не умею?..
Тихо ты, рептилия! Расщекоталась...
- Бабушка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49