Вдруг что-то блеснуло между ребрами у самого позвоночника... Ленка
вгляделась повнимательнее: точно из худого, дряблого тела бабы Иры показался
металлический кончик - та самая стрела. И опять Ленку без спросу подхватила
внутренняя сила, она протянула пальцы поверх рукотворного кольца, большим и
указательным ухватила кончик стрелы и легко вынула его из бабкиной спины. Ирина
Федоровна глухо вскрикнула и закашлялась. Руки и ноги ее, до этого неподвижные,
моментально ожили, зашевелились беспорядочно - ведьма все еще была без сознания.
Старухи от неожиданности свершенного расцепились, песня-речитатив прервалась на
полуслове, они стояли и ошеломленно смотрели на девушку, до предела распахнув
свои круглые птичьи глазенки.
- Во как - по-городскому-то! Не Лена, а сорвиголова! Больно поди?
Ленка поглядела на трофей, для этого ей пришлось согнуть руку в локте и
поднять повыше - скрюченные пальцы и вся кисть онемели и ничего не чувствовали.
Стрелка была узенькая, маленькая, с мизинчик. Пальцы побелели, словно
обмороженные, и не слушались...
- Не трогай, отраву не трогай, она все еще на спице на этой! Жива - и то
ладно! - загомонили старухи. Но Ленка и сама вдруг 'увидела', что стрелу лучше
не трогать лишний раз, не добавлять порчи...
- Девки, вы что ли? На помощь прилетели, подруженьки, не забыли милые... -
Ирина Федоровна очнулась и заговорила слабеньким, с присвистом, басом. - Лен,
как же ты устояла, голубушка. Да еще и меня, старуху, считай из могилы
вытащила... Ну-ка, девоньки, спойте мне поддушную, чтобы на ноги мне встать...
О-ох...
Девушку усадили на мягкий стул возле печки, где она и сидела, со скрюченной
кистью на отлете, три часа, пока бабки-вороны приводили в чувство старшую свою
подругу, пока баба Ира, едва встав на ноги, тут же взялась выяснять события
предыдущей ночи и составлять реестр убытков и потерь. Материальный урон был
минималенѓ: два зеркала, сломанный стул и поврежденный шкаф, не о чем говорить.
А на дворе побольше наворочено, да все одно - пустяк. Но вторая ночь принесла
беды куда горшие: погибла Шиша, это ее жизненной силой ночного оборотня в
последний раз отбросило от добычи - Ленки. Дуська также погибла - чертов
оборотень зарезал. Но собака была не простой - чудовище извело на нее изрядную
толику своей мощи, и если бы Ленка не поддалась на обман и сама не впустила его
в комнату... Но девушка, конечно же, не виновата в смерти Шиши: ведьма крикнула
ей - не приглашать, но подлая нечисть очень уж сильна оказалась - заморочила
Ленкины уши, извратила сказанное...
- Вот что, девоньки, магарыч с меня и благодарность по гроб жизни, а сейчас
возвращайтесь домой, у нас с внучкой забот полон рот, да вот - сил немного
осталось... нет-нет... благодарствую... Сегодня третья ночь будет, что мы,
войско старушечье, сами сделаем?.. Нет, не миновать Петра Силыча в подмогу
звать. Не хотелось бы его заступы; а все думалось - сама управлюсь... Куда там -
таких делегатов подсылают, что... Идите, одним словом, а я за вас живота не
пожалею, вы меня знаете.
- А ты, Лен, вот что... Сходи на Болотную, дом один, с краю, попроси Петра
Силыча, мол, Ирина Федоровна зайти очень просит прямо сейчас или когда сможет, а
заодно пусть дрянь с твоей руки снимет. Я-то потерплю, да и сама уж вполовину
очистила, а тебе - срочно бы надо, мало ли чего... Скажи, челом бью, очень прошу
зайти, не мешкая...
Ленка пошла без вопросов и пререканий, рука-коряга на весу, волосы растрепаны,
в шаркающих тапочках... Не то что просить, а видеть этого Петра Силыча, наглое
брюхо, свинячьи зенки, эти штанищи... Ничего не сказала Ирине Федоровне - обе
натерпелись, и Шишу - она, Ленка, погубила, совесть не накормишь, как говаривал
мальчик Вовочка... Свою жизнь - Шишиной выкупила, так что иди и не чирикай...
У Петра Силыча - не как у других: у него двор позади дома, что в нем - и не
увидеть, а вход прямо с улицы Болотной.
На звяк дверного колокольца вышла женщина лет тридцати-пятидесяти, с тихим
голосом и бесцветным нравом. Молча кивнула, молча впустила и провела в горницу,
также молча растворилась в полутемках обширной избы.
Просторна была комната и не по-деревенски пуста: окна без занавесок - ставнями
прикрыты, печной бок с заслонкой, крашеные коричневые половицы, оранжевый абажур
на три лампочки, квадратный стол под простой белой скатертью, две табуретки и
стул. Все. И две электрических розетки по стенам, и включатель для абажура.
Ленка поискала глазами образа или хотя бы радиоточку - ни фига. Она мало
смыслила в деревенской жизни, но и ее неискушенному взгляду ясно было, что
камера в поселковом отделении милиции - для проживания гораздо уютнее, чем
гостиная в доме Петра Силовича, на которого ведьма баба Ира возлагала такие
надежды.
Хряснули по сторонам оконные ставни, резко и одновременно открылись без
видимого вмешательства со стороны материальных сил, затряслись половицы, и
зазвенели окна: похоже, Петр Силыч собственной персоной готовился вступить в
горницу.
И он вошел, и органично вписался в кусочек своего жилища: головой под абажур,
обширный и донельзя аскетично одетый: волосы горшком, усищи вниз и здоровенные
синие сатиновые трусы.
- Здравствуйте, Петр Силович, меня баб Ира прислала, просила...
- А, Ленка! Здорово, здорово, я бык, а ты корова... Шутка. Зови меня Силыч, а
еще лучше - дядя Петя, а то как в милиции... Часа не поспал - будят... Хрена бы
моржового я встал, да уж слышал про Федоровну, Зоя доложила... Дуська-то...
Какую собаку загубили!.. Я ее щеночком, бывало, дразню - а она уже скалит пасть,
ненавидит! Ух, настоящей породы...
- И Шиша умерла...
- Что ж поделать, нежить, и есть нежить, до первого зеркала, как говорится.
Так и то Федоровна целый век ее хранила... Цыц, паскудина!!! Мурман!!!
Ленка вздрогнула от громкого крика и от тона, каким дядя Петя проорал эти
слова. Она старалась смотреть в пол, чтобы не видеть гигантѓское розовое брюхо
барабаном, без единой складочки, мутно-зеленые глаза и сальную улыбку этого
старикана, смотрела и просмотрела, как возле ее ног очутилось нечто
безобразное-собакообразное. Ростом от спины до пола - сантиметров семьдесят
пять, но длинная, пропорцией - словно такса, а громадная голова-булыжник больше
чем наполовину состояла из оскаленной пасти - у покойной Дуськи и то меньше
была. Мальчик, как успела разглядеть испуганная неожиданным криком Ленка. Пес,
или кто он там, Мурман по-прежнему истекал слюной, клыков не прятал, но тут же
припал на брюхо перед хозяином и обрубком хвоста продемонстрировал беспредельную
вассальную верность.
- То-то, а не то наизнанку выверну и кишки выдерну... Что у тебя с рукой?
Ленка объяснила с пятого на десятое, но и дядя Петя слушал вполуха. Он вынул
из деревянных пальцев злополучную стрелку, осмотрел ее близко, не глядя бросил -
стрелка плавно подлетела к подоконнику и тихо легла на него. Затем он занес
ладони над покореженной кистью, пошевелил пальцами, бормотнул коротко, и между
ладоней его заплясало бледное пламя, бесформенное, словно скомканный лист
бумаги. Дядя Петя сблизил ладони, и комок также ужался, после чего дядя Петя
развел руки и словно утратил интерес к добытой субстанции. А комок, или сгусток
огня или свечения, воздушным шариком опустился на половицы.
Хррясь! - лязгнули суперчелюсти! Это Мурман в мгновение ока пожрал добычу, а в
следующее - уже катался по полу, попеременно кашляя и жалобно воя. Когтистые
лапищи терли морду, чудище то кружилось волчком, то вдруг прыгало вверх-вниз,
отталкиваясь от пола одновременно всеми четырьмя лапами, и подлетало на метр с
лишним - видимо, боль была нешуточная. Дядя Петя полюбовался молча с минуту и в
два пинка выбил страдальца за двери.
- А будет знать, как хватать без спроса! Ничего, только на пользу пойдет,
авось с этого раза поумнеет... Но зато, слышь, Ленка, тебя Мурман и его братья
уже никогда не тронут, потому что ты для него - невкусная оказалась. Ну разве
что я прямо прикажу. Г-ы-ы, шутка. Как рука?
Ленка растерянно опустила руку, сжала-разжала кулак, потрогала пальцами пальцы
- не болит, не сводит...
- Вот спасибо... Петр... дядя Петя. Все абсолютно нормально! Спасибо.
- Хы. Спасибо в стакан не нальешь! - Ленка смутилась, не зная, что на это
ответить - бутылку пообещать или денег, что еще смешнее... - Не обращай
внимания, красавица, это у меня настроение хорошее. Ну что там Федоровна, жива?
Зайти, говоришь, просит? Да еще и срочно? Порчево сняла? Вражеского шпиона, кто
дрянь внутрь защиты наводит, нашла?
Ленка ответила то, что знала, что, мол, ходит бодро Ирина Федоровна и даже
ругается. А зовет, наверное, не из-за раны.
- И я думаю то же, она старуха самостоятельная и очень знающая. Придется идти.
Вот позавтракаю, соображу кой-чего, да и приду. Хочешь чаю?
- Нет, спасибо, дядя Петя, пора мне, как там баб Ира...
- С медком, липовым, с оладушками?
- Нет, я побегу, спасибо вам огромное за помощь. А... Мурман, с ним все в
порядке?
- Мурман!.. Ну как хочешь, была бы честь предложена. Мурм... Что жопой
крутишь, бурдюк с говном! Проводи радетельницу свою. Матрена! На стол собери!
Где полотенце? Где бумага?..

- ...Сейчас придет, только позавтракает, сказал... - Ирина Федоровна встретила
ее во дворе, где она пыталась восстановить подобие прежнего порядка. Дуську
похоронили в ближайшем леске, кто - Ленка не уточняла. Цепь убрали в сарай,
сломанную березу распилили, клумбы, растительность на грядках, смородиновые
кусты восстановлению не подлежали, но Ленка надеялась, что она покинет этот дом
до наступления пахотных работ. - Как вы, баб Ира?
- Да помаленьку. Всю гадость из себя я чисто убрала: чесночок, смородиновый
отвар, да правильные слова пошептала маленько, все пройдет. А вот... Дуську уж
не вернуть. А уж какая собака была! Умнющая, тихая, шелк... Оборотня один на
один запросто брала...
Ленка видела, как заторопилась в словах старуха, завспоминала Дуську, чтобы
изгнать из разговора заминку, когда она Шишу чуть было не вспомнила при Ленке,
ни в чем не повинной, да все равно виноватой...
- ...Пойдем-ка в дом, Лен, нехорошо, когда гость пришел, ан его звали, да не
ждали. Он с похмелья или как?
- Говорит - не спал, перегара не чувствовала.
- Не спал? А-а-а! Верно, ведь с сегодня на завтра... Это уже удачно, Лена, у
Петра мощи много будет. ... - Милости прошу, Петр Силыч, уж побеспокоили тебя не
от хорошей жизни... - Ирина Федоровна рассказывала долго, с непонятными Ленке
колдовскими подробностями. Дядя Петя сосредоточенно пил чай, кружку за кружкой,
слушал очень внимательно, без обычных своих плоских шуточек.
- Так, говоришь, выявила 'агентов'?
- Выявила. За наличником нашла свежее осиное гнездо, с мой кулак. Глянула
внутренним (зрением. Прим. авт.) - батюшки мои! - оттуда это их адское
волшебствование-магия клубами так и прет!
- Спалила?
- А куда ж еще. Сосновую дощечку, на ней комиссарскую пентаграмму, сверху
гнездо, да и на березовый жар. Не в доме, в банную печку я их...
- Ну это понятно... А купидона что - жадничаешь трогать?
- Так ведь это глина с водой, что на нее серчать, а вещь вроде бы и жалко,
антиквариат по теперешним временам.
- Таким антиквариатом еще сто лет сортиры подпирать. Не знаю, я бы разбил.
Дуську-то как жалко! Вот я только что Ленке говорил: еще плюшевая, а уже
кусаться лезет, рычит... Как теперь будешь? Опять щенка возьмешь? А то моей
породы подожди, осенью опять Турмана вязать будем...
- Спасибо, Петр Силыч, я к своей породе привычная. А твои уж больно лютые. А
говорят, у тебя только Мурман в дому? А где остальные?
- Гурман, Турман да Дурман - они в Конотопе, сезон охотничий, на зомбарей да
на чокнутых ведьмачек ходят, друг выпросил. А Мурман - никудышный, глаза синие,
вот и взял в дом. Ни злобы в нем нет, ни ума. Сбежал давеча, задрал хряка у
Филатовых. Зачем? - Поди спроси. Платить пришлось. Дармоеды они - что твой
Васька, что мой Мурман. Одно слово - домашние. Вот Дуська - не зря жила и
геройски погибла. Возьми хоть коня, быка - уважаю, у них достоинство есть. Козел
- то же самое - самостоятельное животное, а эти - так, теребень холопская,
захребетники.
Ленка, несогласная с этими речами, ухватила под мышки кота и пересадила к себе
на колени. Васька равнодушно отнесся к моральному осуждению и приговору дяди
Пети, он только что от пуза натрескался чуть подкисшей сметаны и хотел просто
подремать под уютную щекотку и почесывание на руках у новой хозяйки.
- Ну ладно, Федоровна, я общем и целом все понял, ближе к полночи, без
нескольких минут, я нагряну. - Подмигнул Ленке: - Не робей, красавица, мы такие
резюме зеленкой будем мазать... Ну еще кружечку и пойду. Ох, жарко, зря пиджак
надевал...

Без четверти полночь ввалился в избу дядя Петя, вроде и не хмельной, но весь
будто бы на пружинках, глазки блестят, кулаки сжимаются да разжимаются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49