- Друзья! - торжественно начал он. - Ибо не ошибусь я, назвав вас всех друзьями. Прошлый раз, если помните, я называл вас товарищами; позапрошлый - братьями. И я не отказываюсь от своих слов! Ведь все мы - это одна большая дружная семья; и как раз об этом я хотел бы поговорить с вами сегодня. Я знаю о неких сомнениях, обуревающих кое-кого из вас; я не буду называть имён, эти люди и сами в курсе, что речь идёт о них. Как вам известно, для всех вступивших в нашу общину есть одно правило: его деньги и имущество становятся достоянием всех. Таким образом, достигается сразу две цели: во-первых, человек освобождается от низменного чувства зависти, ведь завидовать больше нечему; любая вещь равно принадлежит каждому - в том числе и ему. А во-вторых, расставаясь с собственностью, вы сбрасываете с плеч её многовековой гнёт. Подумайте сами: каждому из вас, я думаю, знакомо то щемящее чувство, которое испытывает человек, уходя из дома и оставляя там нечто ценное. Богатеи прячут свои сокровища за замками и решётками; но вот вопрос - так ли они счастливы, как мы с вами?
- Нет! Нет! Конечно же не так! - зашумели собравшиеся.
- Боитесь ли вы, что вас ограбят? - лукаво улыбнулся Твадло.
- Нет! Не боимся! У нас нечего брать!
- Боитесь ли вы, что ваш дом сгорит и вам негде будет жить?!
- Не боимся!!!
- А почему?
- Потому что у нас много домов!!! И все они общие!!!
- Слушай, что это с ним? - озадаченно прошептал Чобы на ухо Пыхе. - Он, типа, никогда не говорил так гладко! Да ты же помнишь! Он вообще весь какой-то… Другой!
- Помню, - медленно ответил Пыха. - Это Книга, не иначе!
- Но можно ли стерпеть, если каждый день, каждый час видишь вокруг несчастных, обременённых роскошными виллами, шикарными драндулетами и неисчислимыми капиталами? - Голос Твадло теперь гремел. - Не разрывается ли сердце, когда алчность разгорается в глазёнках твоих ближних - алчность, ради которой они готовы пойти на преступление? А ведь стань всё общим, исчезли бы и воровство, и грабёж - ибо зачем отбирать то, что и так принадлежит тебе?!
- Во даёт! - шёпотом прокомментировал Чобы.
- Так ответьте мне, что мы будем делать дальше! - Твадло забрался на кресло с ногами и вскинул над головой кулачок. - Стоит ли бороться за всеобщее счастье - или с нас довольно тех жалких крох, что мы имеем сейчас?
- Стоит! Стоит!! Стоит бороться!!! - скандировали собравшиеся.
Твадло удовлетворённо улыбнулся и сунул руку за пазуху. На свет появилась Книга.
- Но кто из вас знает, с чего надо начать? Имеет ли смысл объяснять великие истины заблуждающимся - или же нужно взять их железной рукой и повести за собой ко всеобщему счастью, куда мы одни знаем дорогу? Пускай Книга ответит нам на эти вопросы! Давайте все сюда, дети мои; становитесь в круг, и пусть Книга явит нам заветные слова!
Дальнейшее Пыха запомнил смутно: раскрытые страницы, с которых, кажется, бьёт незримый свет; мерный ритм чеканных созвучий, изгоняющий из сознания все мысли, и невыразимый восторг, переполняющий душу; восторг и предвкушение чего-то прекрасного. В какой-то момент ему показалось, что он ощущает слабый, еле уловимый аромат жареной курицы - как тогда, на площади, но наваждение тут же исчезло. Когда друзья немного пришли в себя, последние члены общины уже расходились. Лица их были отмечены непоколебимой решимостью…
В комнате остался только альбинос со своими охранниками. Светлая Личность медленно поднялся с кресла, широко улыбнулся и двинулся к приятелям, расставив руки. Это настолько не походило на прежнего Твадло, что Чобы и Пыха невольно попятились.
- Друзья, друзья… - Голос Светлой Личности тоже изменился; теперь это был глубокий, бархатный баритон. - Вы не поверите, как я счастлив видеть вас обоих! Ну, рассказывайте, - он обнял приятелей за плечи. - Как вы живёте, чем дышите?
- Да мы это… - начал Чобы, но Твадло перебил его:
- Гапа!
- Да, Наставник! - один из телохранителей склонился в почтительном поклоне.
- Сходи в ту комнату, где мы держим продукты, и принеси самого лучшего вина. И закуску сообрази какую-нибудь, будь ласков… Да, так на чём мы с вами остановились? - он благожелательно оглядел Чобы и смоукера. - Вы чем сейчас занимаетесь?
- Играем в театре! - гордо ответил Пыха. - Мы теперь актёры!
- Замечательно! Это как раз то, чего нам не хватало… Ах, друзья, друзья! Я вынужден признать, что пропаганда и агитация у нас до сих пор не на должном уровне. Но с вашей помощью мы поправим дело, я уверен. Нас пока совсем немного, но дайте срок - и вы увидите, на что мы способны! Та заварушка на площади покажется вам детской игрой, я вас уверяю!
- Вообще-то мы…
- Ну разумеется! Знаете, что? Я набросаю какую-нибудь пьеску, небольшую, минут эдак на пятнадцать-Двадцать. Вы сможете играть её как бы дополнительно к вашему основному репертуару. Гм… Неплохое вино, вам не кажется? Надо подготовить почву для массовыхвыступлений, охватить как можно более широкие слои населения. Что у вас за театр, я прослушал?
- Театр маргиналов…
- А! Стало быть, уличный… Знаете, пожалуй, это именно то, что надо: простой народ лучше воспримет наши идеи. Попробуйте бутерброды, пока есть; я, признаться, питаю определённую слабость к красной икорке… Да, и театральные афишки! Вы можете раздавать их перед спектаклем; на одной стороне будет текст, а на изнанке - приглашение посетить нашу общину. Ну, это потом; сначала - устная агитация.
- Э-э… Послушай, Твадло…
- Да-да? - Альбинос благожелательно улыбнулся Пыхе.
Смоукер посмотрел на него, затем на телохранителей, неподвижных, как изваяния, и сказал совсем не то, что хотел:
- А почему тебя называют Светлой Личностью?
- Наш Наставник - избранный! Он святой человек! Великие Силы вручили ему священную Книгу, которая ведёт нас в царство всеобщего счастья! - обрёл дар речи один из охранников.
- Гапа, спусти штору! - торжественно распорядился Твадло.
Тут только приятели обратили внимание на тяжёлые чёрные занавески. Гапа потянул за шнурок - и шторы с мягким шорохом сдвинулись, погружая комнату во мрак. Пыха мигнул от удивления: в темноте вдруг возникли ярко светящиеся пятна - это были ступни ног. Выше мерцали зеленоватым светом ладони и мягко серебрился овал лица. Твадло скинул пиджак и брюки; теперь, когда глаза немного привыкли к темноте, стало понятно, что всё тело альбиноса фосфоресцирует - сильнее всего внизу; видны были даже доски пола, на которых он стоял…
- Гм… Так чего ты там хотел, отобрать Книгу и накостылять ему как следует по шее? - саркастическиосведомился Пыха, когда они, наконец, оказались достаточно далеко от Светлой Личности и его присных.
- Сам-то хорош, - смущённо проворчал Чобы. - И вообще правильно, что мы не вякали. Когда такие лбы вокруг…
- Вот ведь урод! - в сердцах бросил смоукер. - Мы-то хотели как лучше, а он… Он попросту использует Книгу для себя! Ты видел, сколько у него барахла всякого! А как он ест и пьёт!
- Угу… Только, знаешь… У меня такое чувство, что, типа, это не он использует Книгу, а она - его.
- То есть?
- Блин, даже не знаю, как объяснить… Ну, ты заметил: он, как бы, совсем другой стал - и голос, и всё остальное… Добром это для него не кончится, помяни моё слово! Бормотология, короче…
- Я тут всё думаю: с чего бы он стал светиться? - задумчиво сказал Пыха после некоторого молчания. - Тоже Книга, что ли? Но ведь и мне она принадлежала довольно долго - никак не меньше, чем ему!
- Да, странно… Мне кажется, я уже видел точь-в-точь такое свечение. Но вот где?
- Ух ты! И у меня такое чувство! - озадаченно воскликнул смоукер.
Остаток пути друзья проделали в молчании. У самого фургона Чобы вдруг остановился и изо всех сил хлопнул себя по лбу.
- Есть! Вспомнил!
- Ну?!
- Помнишь, когда мы пробирались по канализации, этот хмырь пнул ногой поросший светящейся плесенью скелет?
Пыха охнул.
- Ты думаешь?!
- Похоже на то. - Чобы поёжился. - Слушай, а он типа это… Касался нас руками?
- Только обнял за плечи…
Друзья переглянулись - и, не сговариваясь, сбросили с себя пончо.
Из фургончика выглянула Кастрация и с удивлением уставилась на приятелей; светлые бровки девушки изумлённо поползли вверх.
- Оу, мальчики, а чем это вы тут занимаетесь?!
- Костёр разжигаем, - мрачно ответил Чобы. - Слушай, подруга… Принеси, как бы, спички…

* * *
- Ну что ж, друзья! У нас сегодня, можно сказать, торжественный день! - Громила весело оглядел собравшихся и поднял внушительных размеров хрустальный кубок, полный искрящегося светло-золотистого шампанского.
- Снова пить… Да кончатся они когда-нибудь, эти деньги?! - притворно простонал Кактус.
Зелёный каюкер гулял уже третий день - фортуна наконец-то повернулась к нему лицом, и он получил заказ.
- В том-то и прелесть, дружище, что денежки у нас теперь закончатся очень нескоро! - рассмеялся гориллоид. - Смотрите сюда! Честь имею представить: Изенгрим Фракомбрасс, «Интимный дневник», издательство «Трибуна». Прошу любить и жаловать!
Нетолстая книжка ин-кварто, в яркой глянцевой обложке, мягко шлёпнулась на стол. Кактус и Джихад с интересом рассматривали рисунок - злобного вида бабуин в тельняшке восседал на опрокинутом бочонке, одной рукой опираясь на здоровенную сучковатую дубину, а другой обнимая за талию слегка одетую красотку с профессионально-хищным лицом и густой копной огненно-рыжих волос.
- Гм… Вообще-то Фракомбрасс - шимп… - недоумённо заметила каюкерша.
- О, это уже детали… По крайней мере, ответственный за художественное оформление именно так мне ответил, когда я сказал ему то же, что ты мне сейчас. Для этих ребят, видишь ли, главное - чтобы обложка бросалась в глаза. Так что не придирайся.
- Не могу поверить, что такое солидное издательство, как «Трибуна», опустилось до подобной пошлятины!
- Хо-хо, Джи, ты даже не представляешь себе, каков общественный резонанс! «Дневник» буквально сметают с прилавков магазинов; типографии не успевают печатать тиражи! Это ведь сенсация года - особенно в связи с очередным дерзким побегом Ёкарного Глаза и его интервью Вавилонскому телевидению и газетам.
- Здорово! - энергично высказался Кактус. - Джихад, если ты не претендуешь, я забираю книженцию; почитаю, пожалуй, на досуге!
- Забирай-забирай! - разрешил Гро. - У меня их целая стопка; как ты понимаешь, Фракомбрасс за авторскими экземплярами вряд ли явится; вот я и подсуетился, на правах собственника рукописи. Кстати, со мной на связь уже вышли телевизионщики - они хотят выкупить права и снять сериал.
- И сколько дают? - заинтересовался Кактус. Громила сказал. Джихад и зелёный каюкер подпрыгнули и в один голос завопили:
- Соглашайся немедленно!!!
Гориллоид отхлебнул шампанского и помахал толстым пальцем.
- Не-не-не, об этом пока говорить рано! Дело в том, что я знаю парочку-другую обезьянских бонз; надо сначала обсудить дельце с ними. Если продюсерами будут обезьянцы, мы сможем выручить куда больше. Да, кстати, я чуть не забыл… - Громила, ухмыляясь, выдержал эффектную паузу, потом запустил ручищу под стол, вытащил пухлый полотняный мешок и вытряхнул его содержимое на стол.
Купюры шелестящим ворохом расползлись по скатерти, некоторые упали на пол.
Джихад широко распахнула глаза; челюсть Кактуса отвисла. Обезьянец вовсю наслаждался произведённым эффектом.
- Джи, ты слышала, что он сказал? «Я чуть не забыл»! Духи предков, я, похоже, сейчас преставлюсь! - слабым голосом проговорил Кактус.
- Здорово, а? Вообще-то тут не так уж много, как кажется: я снял банковскую упаковку с пачек, чтобы куча вышла побольше, - признался Громила. - Хотел произвести на вас впечатление. Здесь ещё и вырученные за изумруд деньги.
- И сколько же получается в пересчёте на каждого?
- А вот это нам и предстоит сейчас решить. - Громила почесал затылок. - Дело в том, что я тут присмотрел недурное помещеньице для нашей будущей компании; и его можно не просто взять в аренду, а выкупить в собственность. Но я не знаю - ведь эти деньги принадлежат не только нам троим, но ещё и Инноту; а его согласия не спросишь, как вы понимаете…
- Так, может, пока не будем торопиться?
- Я бы рад… - вздохнул Громила, - да условия больно уж выгодные! Чуток ещё промедлим - уведут хорошее место из-под носа - нашим соотечественникам палец в рот не клади!
- Ну… Я даже не знаю… У меня такое впечатление, что Инни не стал бы возражать: он вообще относится к деньгам довольно легко.
- Значит, решено - покупаем! Знаете, что? Я думаю, ещё некоторую сумму можно будет потратить на ремонт и обстановку. Вы только представьте себе, ребята - наш собственный офис!
- С жалюзями на окнах, вывеской, барьером для посетителей и закутком, где мы будем пить кофе! - подхватил Кактус.
- Вот уж не думала не гадала, что обзаведусь подобным! - звонко рассмеялась Джихад.
- Давайте скорее считать! - воскликнул Кактус. - У меня просто руки чешутся!
Друзья с блаженными улыбками принялись пересчитывать деньги: за этим занятием их и застали врасплох. Кто-то изо всех сил принялся дубасить в дверь Громилы;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53