До последней секунды он ни звуком не выдал себя; и лишь когда на спину ей навалилась вдруг страшная тяжесть, а к лицу прижалась пропитанная хлороформом тряпка, Адирроза осознала, что всё это время была на чердаке не одна.
* * *
Иннот парил во тьме. Кругом стояла абсолютная, невозможная тишина: даже шума крови в ушах не было слышно. Внезапно впереди забрезжил огонёк. Рыжеватый язычок пламени, трепещущий на кончике спички, выхватил из мрака встревоженную физиономию Кумарозо.
«Старик, ты как?»
«Что вообще случилось?»
Ещё один огонёк вспыхнул неподалёку, затем ещё и ещё.
«В чём дело, старина?»
«Что с тобой?»
«Почему темно?»
«Ребята, меня, похоже, вырубили», - хотел сказать Иннот, но не смог произнести ни звука. Говорить было попросту нечем: рта не было; как, впрочем, и всего остального. Только непостижимое «я» каюкера каким-то образом существовало во мраке вечной ночи.
Остальные персонажики тем не менее каким-то образом услышали его.
«Что, нокаут? Вот это да! На моей памяти такого ещё не было!»
«А ты вообще-то уверен, что жив?»
«Не говори ерунды! - тут же недовольно загомонил хор неслышных голосов. - Если бы наше тело погибло, эти вопросы задавать было бы некому!»
«А как же душа?»
«Какая ещё душа, идеалист несчастный!»
«А сам-то ты кто?»
«Я материалист».
«Ты персонажик! Ты дух бесплотный! Ты жил-то лет триста тому назад! Каким это образом ты умудряешься оставаться материалистом?!»
«Дело практики».
«Так у вас что, вроде как вырубился свет, когда я потерял сознание?» - спросил Иннот.
«У нас вообще всё вырубилось, - мрачно ответил Кумарозо. - Всё-всё. И ты просто не представляешь себе, насколько неудачно выбрал для этого время. В такой, блин, пикантный момент…»
«Да, старина. Ты уж больше так не поступай с нами!»
«Как будто я нарочно!» - фыркнул Иннот.
«Ты отвечаешь не только за себя, но и за всех нас, так что изволь быть поосторожнее!»
«Я отвечаю только за себя. Всё равно все мы - это один и тот же человек, в конце концов!»
«Ну… Это очень сложный метафизический вопрос…»
Каюкера плавно повлекло вверх. Светлячки зажжённых спичек и зажигалок и склонённые над ним лица людей, каждым из которых был он сам, постепенно отдалялись; и вместе с тем тьма рассеивалась, становилось всё светлее и светлее, пока Иннот наконец не открыл глаза.
Он лежал на узкой кровати, укрытый до горла пушистым мягким одеялом. Голова гудела, словно гнездо растревоженных шершней. Пахло лекарствами; осторожно выпростав из-под одеяла руку, Иннот нащупал на лбу толстую марлевую повязку. Под повязкой угадывалась большая шишка. Каюкер вздохнул и сосредоточился. По коже пробежали мурашки: началось экстренное самовосстановление организма. Боль в голове утихла. Иннот с интересом осмотрелся. Комната была чрезвычайно тесной - даже меньше каюты курьерского дирижабля; однако духоты, обычно присущей маленьким помещениям, здесь совершенно не чувствовалось. Серый пол, белые стены и потолок; тёмно-синяя раздвижная дверь… Небольшой откидной столик напротив кровати, уставленный лекарствами, составлял всю её обстановку. Кровать, на которой он лежал, находилась в нише; в изголовье горел мягким белым светом круглый плафон. «Похоже, с техникой у этих ребят всё в порядке», - подумал Иннот. Судя по всему, в ближайшее время ему ничто не грозило; иначе зачем бы странным обитателям башни оказывать чужаку медицинскую помощь? Рассудив так, он устроился поудобнее и прикрыл глаза. Синяки и ушибы всё ещё чувствовались, но боль с каждой минутой отступала. Незаметно для себя каюкер погрузился в сон.
Проснулся Иннот от того, что был не один. Он тихонько приоткрыл глаза. У столика, вполоборота к нему, стояла фигура в белом кимоно и синих боксёрских трусах. Негромко позвякивало стекло.
- Эй, парень! - окликнул фигуру Иннот. Тот стремительно обернулся.
- Не беспокойтесь ни о чём, вы в безопасности, - скороговоркой выпалил он.
Каюкер узнал говорившего: это был самый первый из встреченных им внутри башни.
- То есть бить меня больше не будут? - на всякий случай уточнил он.
Паренёк улыбнулся.
- Нет-нет! Это была проверка!
- Да? Гм… И что же вы проверяли?
- Я сейчас позову иерофанта, и он всё объяснит! - паренёк рванулся к двери.
- Постой! Скажи сперва, это тот самый… - начал Иннот, но собеседника уже не было рядом.
Иерофант появился минут через десять. Как и предполагал каюкер, им оказался старик, отправивший его в нокаут.
- Приветствую тебя в башне МБМ, чужеземец! - величественно выговорил он, останавливаясь на пороге и оглаживая бороду. - Не тревожься за свою судьбу; ныне тебе ничего здесь не угрожает.
- Да-а? Это хорошо… - задумчиво протянул Иннот. - А почему каждый встреченный считал своим долгом навалять мне люлей? Я даже представиться не успел!
- Таков обычай сего места, - степенно разъяснил старец. - Находясь в этих стенах, надлежит избавиться от суетных мыслей; слушать и говорить не языком, но сердцем.
- Да, впаял ты мне сердечно! - Иннот осторожно ощупал повязку.
Большая часть гематомы уже рассосалась, но прикосновение всё ещё было болезненным.
- Для непосвящённого забыть об уловках разума возможно лишь в бою, когда шелуха слов исчезает, обнажая истинную природу каждого. Вступив в поединок, мы за несколько мгновений узнали друг о друге больше, чем смогли бы за долгие часы беседы.
«Очень интересно, что можно узнать о человеке, дав ему со всего маха в лоб! Какого цвета у него подмётки, что ли?»
- И что же ты узнал?
- Достаточно, чтобы заинтересоваться твоей особой. - Старец прикрыл глаза. - Адепт Двакро, тот, за которым ты следовал, сказал, что ты необычный человек; однако тогда я не придал его словам должного значения и теперь вижу, что был не прав.
- У меня есть куча вопросов…
- Несомненно. - Иерофант чуть заметно улыбнулся. - И на некоторые из них ты можешь получить ответ прямо сейчас.
- Хорошо… Тогда расскажи мне, что это за место? Какой-то монастырь, если я правильно понял?
- Не «какой-то», чужеземец, а Монастырь Безумных Метеорологов! Это место является хранилищем древних знаний и умений, ныне покинувших мир.
- Метеорологи, насколько я знаю, должны заниматься предсказаниями погоды…
- Мы не только предсказываем погоду; если требуется, мы её создаём!
- Круто! - уважительно присвистнул Иннот. - А почему безумные?
- В этих стенах - обычные человеческие правила теряют свою силу; здесь властвуют иные принципы и законы. По меркам тех, кто живёт в лесах и городах, это безумие; но оно всего лишь является оборотной стороной мудрости…
«Ну, пошёл нести пургу», - вздохнул про себя каюкер. На некоторое время он перестал прислушиваться к голосу старца и вернулся к реальности только тогда, когда тот задал ему вопрос:
- … а теперь ответь мне: что ты чаял обрести здесь, за этими несокрушимыми стенами, в обители мудрости и силы?
- Я надеялся разузнать о тропах через перевалы. Я иду на север. Эти места безлюдны, и спросить было некого. Поэтому, когда я увидел человека, то пошёл за ним следом - сначала просто ради любопытства, потом, чтобы узнать, куда он направляется, - честно ответил Иннот.
- Но что же влечёт тебя на север? - удивился иерофант. - На моей памяти никто ещё не пытался преодолеть Туманный хребет в одиночку!
- Это долгая история… - вздохнул каюкер. - Ну, если совсем коротко, то я иду выручать друга из беды.
- Благородная цель… - склонил голову иерофант. - Не буду пока спрашивать, каким образом твой друг очутился там; всему своё время. Сейчас я вынужден покинуть тебя, но мы ещё продолжим беседу. Если тебе будет что-нибудь необходимо, обращайся к прозелиту Абаке - это тот, с которым ты уже встречался. Он будет рад показать тебе монастырь.
- Прозелит? Это слово обозначает его положение в здешней иерархии, верно?
- Да… - старец снова погладил бороду. - Те, кому выпала честь быть принятым в ряды метеорологов, зовутся прозелитами, сиречь новообращёнными…
- И они носят беленькие кимоно?
- Да. Белые, как лёгкие облачка на горизонте… Продвигаясь по тропе мудрости, прозелиты совершенствуют свою натуру, и наступает день, когда они получают звание неофитов, сиречь новичков. Путь, который суждено пройти неофиту, долог и труден; но когда тело и разум приобретают безупречность, мускулы становятся твёрже камня, а мысль - острее листа декапитария, они получают высокое звание адепта.
- Неофиты и адепты - это которые в синеньких кимоно? - уточнил Иннот.
- Серо-синие, цвета грозовых туч, - несколько раздражённо отозвался старец.
- Угу… А корифеи? Постой, дай-ка угадаю: эти носят чёрные очки, да?
- Очки - лишь символ. Они означают, что корифей способен видеть сквозь тьму и прозревать истинную природу вещей. Немногие смогли пройти этот путь до конца и выдержать Испытание; но те, кто выстоял, воистину стали неуязвимыми и непобедимыми. Буду откровенным, чужеземец: тебя оставили здесь лишь потому, что ты сумел выдержать несколько секунд боя с одним из корифеев. Такое под силу немногим людям внешнего мира, пусть даже ты и обладаешь необычайными способностями. Если бы не это, ты очнулся бы у подножия башни, так и не узнав то, что знаешь сейчас. Отдыхай, мы ещё встретимся. - И с этими словами иерофант покинул келью.
Первый вопрос, который Иннот задал прозелиту Абаке, был относительно кормёжки. Тут его, однако, ждало жестокое разочарование: питались метеорологи очень скромно, причём исключительно растительной пищей. «Наставники говорят, что есть два пути обретения силы, - поведал Абака. - Можно наращивать мощь тела, силу мускулов, но рано или поздно дойдёшь до предела своих способностей, ибо они не бесконечны. А можно совершенствовать дух, подчиняя тело ему; этот путь намного труднее, но и результаты несравнимо выше, ибо дух границ не имеет». Каюкер только вздыхал, слушая эти рассуждения.
Распорядок жизни здесь был очень строгим. В пять утра начинал звенеть электрический звонок, упрятанный где-то в толще стены. Спустя две минуты после звонка надлежало быть в коридоре, полностью одетым. При этом постельное бельё аккуратно укладывалось в находившийся под ложем рундук. Далее следовала перекличка, после чего метеорологи направлялись на внешнюю площадку, одну из трёх, опоясывающих башню. Начиналась тренировка. Немного знакомый (через посредство Воблина Плиза) с армейскими порядками, Иннот находил немалое сходство между ними и монастырскими правилами. Впрочем, жизнь метеорологов была ещё более суровой: долгие часы изматывающих тренировок, напряжённые занятия в мастерских и лабораториях башни не оставляли ни минуты свободного времени. Жизнь была строго расписана. Иннот с удивлением узнал, что обитателям монастыря не разрешается покидать башню. Это правило распространялось не только на прозелитов и неофитов, но и на адептов. Снаружи можно было оказаться, лишь получив разрешение иерофанта. Из осторожности Иннот пока не стал выяснять, относится ли это к его персоне; впрочем, у него всегда была возможность убраться из монастыря по воздуху.
Абака воспринял своё назначение гидом как праздник - для него это была единственная возможность отдохнуть от суровых будней монастырского распорядка.
- Вся наша жизнь сосредоточена в средней части башни, - охотно объяснял он Инноту. - Ну, то есть у неофитов и прозелитов. Мы здесь спим, едим, тренируемся и учимся. Внизу расположены кухни, термы и всякие механизмы, обеспечивающие монастырь всем необходимым.
- А откуда берётся электричество? - полюбопытствовал каюкер.
- Здесь часто случаются грозы, и молнии бьют в башню. По всей её длине проходит огромный громоотвод, по которому энергия стекает в подземный накопитель.
- Ты хочешь сказать, что вам удалось обуздать силу молнии?! - не на шутку заинтересовался Иннот. - Но как этот накопитель устроен?
Абака чуть смущённо пожал плечами.
- Я всего лишь прозелит - нам такие вещи не рассказывают.
- А что там ещё выше? - задрал голову Иннот.
- Над нами находится площадка Среднего Радиуса, а ещё выше - Малый.
- А потом идёт этот шпиль-громоотвод, да? А что это за круглое утолщение на нём?
- А-а, вот ты о чём… Это зал Испытания. Именно там адепты становятся корифеями - или погибают.
- Даже так? Сурово… А что там происходит?
- Это страшная тайна! - Абака сделал круглые глаза. - Я думаю, это знают лишь те, кто побывал там, а они ничего никому не рассказывают.
- Ладно, спрошу у Верховного, - небрежно обронил Иннот, чем вызвал благоговейный ужас прозелита - субординация в башне соблюдалась строжайшим образом.
Несколько дней каюкер отсыпался и знакомился с монастырём и его порядками. Питался он вместе со всеми, два раза в сутки, утром и ранним вечером; в остальное же время был предоставлен самому себе. Очень быстро обнаружилось, что попасть можно далеко не всюду: некоторые двери не желали открываться, сколько Иннот ни топтался на резиновом коврике; кроме того, было что-то непостоянное во внутренней планировке башни. Когда он поделился этим наблюдением со своим гидом, тот подтвердил - да, некоторые помещения монастыря являются подвижными и могут перемещаться внутри исполинской конструкции;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
* * *
Иннот парил во тьме. Кругом стояла абсолютная, невозможная тишина: даже шума крови в ушах не было слышно. Внезапно впереди забрезжил огонёк. Рыжеватый язычок пламени, трепещущий на кончике спички, выхватил из мрака встревоженную физиономию Кумарозо.
«Старик, ты как?»
«Что вообще случилось?»
Ещё один огонёк вспыхнул неподалёку, затем ещё и ещё.
«В чём дело, старина?»
«Что с тобой?»
«Почему темно?»
«Ребята, меня, похоже, вырубили», - хотел сказать Иннот, но не смог произнести ни звука. Говорить было попросту нечем: рта не было; как, впрочем, и всего остального. Только непостижимое «я» каюкера каким-то образом существовало во мраке вечной ночи.
Остальные персонажики тем не менее каким-то образом услышали его.
«Что, нокаут? Вот это да! На моей памяти такого ещё не было!»
«А ты вообще-то уверен, что жив?»
«Не говори ерунды! - тут же недовольно загомонил хор неслышных голосов. - Если бы наше тело погибло, эти вопросы задавать было бы некому!»
«А как же душа?»
«Какая ещё душа, идеалист несчастный!»
«А сам-то ты кто?»
«Я материалист».
«Ты персонажик! Ты дух бесплотный! Ты жил-то лет триста тому назад! Каким это образом ты умудряешься оставаться материалистом?!»
«Дело практики».
«Так у вас что, вроде как вырубился свет, когда я потерял сознание?» - спросил Иннот.
«У нас вообще всё вырубилось, - мрачно ответил Кумарозо. - Всё-всё. И ты просто не представляешь себе, насколько неудачно выбрал для этого время. В такой, блин, пикантный момент…»
«Да, старина. Ты уж больше так не поступай с нами!»
«Как будто я нарочно!» - фыркнул Иннот.
«Ты отвечаешь не только за себя, но и за всех нас, так что изволь быть поосторожнее!»
«Я отвечаю только за себя. Всё равно все мы - это один и тот же человек, в конце концов!»
«Ну… Это очень сложный метафизический вопрос…»
Каюкера плавно повлекло вверх. Светлячки зажжённых спичек и зажигалок и склонённые над ним лица людей, каждым из которых был он сам, постепенно отдалялись; и вместе с тем тьма рассеивалась, становилось всё светлее и светлее, пока Иннот наконец не открыл глаза.
Он лежал на узкой кровати, укрытый до горла пушистым мягким одеялом. Голова гудела, словно гнездо растревоженных шершней. Пахло лекарствами; осторожно выпростав из-под одеяла руку, Иннот нащупал на лбу толстую марлевую повязку. Под повязкой угадывалась большая шишка. Каюкер вздохнул и сосредоточился. По коже пробежали мурашки: началось экстренное самовосстановление организма. Боль в голове утихла. Иннот с интересом осмотрелся. Комната была чрезвычайно тесной - даже меньше каюты курьерского дирижабля; однако духоты, обычно присущей маленьким помещениям, здесь совершенно не чувствовалось. Серый пол, белые стены и потолок; тёмно-синяя раздвижная дверь… Небольшой откидной столик напротив кровати, уставленный лекарствами, составлял всю её обстановку. Кровать, на которой он лежал, находилась в нише; в изголовье горел мягким белым светом круглый плафон. «Похоже, с техникой у этих ребят всё в порядке», - подумал Иннот. Судя по всему, в ближайшее время ему ничто не грозило; иначе зачем бы странным обитателям башни оказывать чужаку медицинскую помощь? Рассудив так, он устроился поудобнее и прикрыл глаза. Синяки и ушибы всё ещё чувствовались, но боль с каждой минутой отступала. Незаметно для себя каюкер погрузился в сон.
Проснулся Иннот от того, что был не один. Он тихонько приоткрыл глаза. У столика, вполоборота к нему, стояла фигура в белом кимоно и синих боксёрских трусах. Негромко позвякивало стекло.
- Эй, парень! - окликнул фигуру Иннот. Тот стремительно обернулся.
- Не беспокойтесь ни о чём, вы в безопасности, - скороговоркой выпалил он.
Каюкер узнал говорившего: это был самый первый из встреченных им внутри башни.
- То есть бить меня больше не будут? - на всякий случай уточнил он.
Паренёк улыбнулся.
- Нет-нет! Это была проверка!
- Да? Гм… И что же вы проверяли?
- Я сейчас позову иерофанта, и он всё объяснит! - паренёк рванулся к двери.
- Постой! Скажи сперва, это тот самый… - начал Иннот, но собеседника уже не было рядом.
Иерофант появился минут через десять. Как и предполагал каюкер, им оказался старик, отправивший его в нокаут.
- Приветствую тебя в башне МБМ, чужеземец! - величественно выговорил он, останавливаясь на пороге и оглаживая бороду. - Не тревожься за свою судьбу; ныне тебе ничего здесь не угрожает.
- Да-а? Это хорошо… - задумчиво протянул Иннот. - А почему каждый встреченный считал своим долгом навалять мне люлей? Я даже представиться не успел!
- Таков обычай сего места, - степенно разъяснил старец. - Находясь в этих стенах, надлежит избавиться от суетных мыслей; слушать и говорить не языком, но сердцем.
- Да, впаял ты мне сердечно! - Иннот осторожно ощупал повязку.
Большая часть гематомы уже рассосалась, но прикосновение всё ещё было болезненным.
- Для непосвящённого забыть об уловках разума возможно лишь в бою, когда шелуха слов исчезает, обнажая истинную природу каждого. Вступив в поединок, мы за несколько мгновений узнали друг о друге больше, чем смогли бы за долгие часы беседы.
«Очень интересно, что можно узнать о человеке, дав ему со всего маха в лоб! Какого цвета у него подмётки, что ли?»
- И что же ты узнал?
- Достаточно, чтобы заинтересоваться твоей особой. - Старец прикрыл глаза. - Адепт Двакро, тот, за которым ты следовал, сказал, что ты необычный человек; однако тогда я не придал его словам должного значения и теперь вижу, что был не прав.
- У меня есть куча вопросов…
- Несомненно. - Иерофант чуть заметно улыбнулся. - И на некоторые из них ты можешь получить ответ прямо сейчас.
- Хорошо… Тогда расскажи мне, что это за место? Какой-то монастырь, если я правильно понял?
- Не «какой-то», чужеземец, а Монастырь Безумных Метеорологов! Это место является хранилищем древних знаний и умений, ныне покинувших мир.
- Метеорологи, насколько я знаю, должны заниматься предсказаниями погоды…
- Мы не только предсказываем погоду; если требуется, мы её создаём!
- Круто! - уважительно присвистнул Иннот. - А почему безумные?
- В этих стенах - обычные человеческие правила теряют свою силу; здесь властвуют иные принципы и законы. По меркам тех, кто живёт в лесах и городах, это безумие; но оно всего лишь является оборотной стороной мудрости…
«Ну, пошёл нести пургу», - вздохнул про себя каюкер. На некоторое время он перестал прислушиваться к голосу старца и вернулся к реальности только тогда, когда тот задал ему вопрос:
- … а теперь ответь мне: что ты чаял обрести здесь, за этими несокрушимыми стенами, в обители мудрости и силы?
- Я надеялся разузнать о тропах через перевалы. Я иду на север. Эти места безлюдны, и спросить было некого. Поэтому, когда я увидел человека, то пошёл за ним следом - сначала просто ради любопытства, потом, чтобы узнать, куда он направляется, - честно ответил Иннот.
- Но что же влечёт тебя на север? - удивился иерофант. - На моей памяти никто ещё не пытался преодолеть Туманный хребет в одиночку!
- Это долгая история… - вздохнул каюкер. - Ну, если совсем коротко, то я иду выручать друга из беды.
- Благородная цель… - склонил голову иерофант. - Не буду пока спрашивать, каким образом твой друг очутился там; всему своё время. Сейчас я вынужден покинуть тебя, но мы ещё продолжим беседу. Если тебе будет что-нибудь необходимо, обращайся к прозелиту Абаке - это тот, с которым ты уже встречался. Он будет рад показать тебе монастырь.
- Прозелит? Это слово обозначает его положение в здешней иерархии, верно?
- Да… - старец снова погладил бороду. - Те, кому выпала честь быть принятым в ряды метеорологов, зовутся прозелитами, сиречь новообращёнными…
- И они носят беленькие кимоно?
- Да. Белые, как лёгкие облачка на горизонте… Продвигаясь по тропе мудрости, прозелиты совершенствуют свою натуру, и наступает день, когда они получают звание неофитов, сиречь новичков. Путь, который суждено пройти неофиту, долог и труден; но когда тело и разум приобретают безупречность, мускулы становятся твёрже камня, а мысль - острее листа декапитария, они получают высокое звание адепта.
- Неофиты и адепты - это которые в синеньких кимоно? - уточнил Иннот.
- Серо-синие, цвета грозовых туч, - несколько раздражённо отозвался старец.
- Угу… А корифеи? Постой, дай-ка угадаю: эти носят чёрные очки, да?
- Очки - лишь символ. Они означают, что корифей способен видеть сквозь тьму и прозревать истинную природу вещей. Немногие смогли пройти этот путь до конца и выдержать Испытание; но те, кто выстоял, воистину стали неуязвимыми и непобедимыми. Буду откровенным, чужеземец: тебя оставили здесь лишь потому, что ты сумел выдержать несколько секунд боя с одним из корифеев. Такое под силу немногим людям внешнего мира, пусть даже ты и обладаешь необычайными способностями. Если бы не это, ты очнулся бы у подножия башни, так и не узнав то, что знаешь сейчас. Отдыхай, мы ещё встретимся. - И с этими словами иерофант покинул келью.
Первый вопрос, который Иннот задал прозелиту Абаке, был относительно кормёжки. Тут его, однако, ждало жестокое разочарование: питались метеорологи очень скромно, причём исключительно растительной пищей. «Наставники говорят, что есть два пути обретения силы, - поведал Абака. - Можно наращивать мощь тела, силу мускулов, но рано или поздно дойдёшь до предела своих способностей, ибо они не бесконечны. А можно совершенствовать дух, подчиняя тело ему; этот путь намного труднее, но и результаты несравнимо выше, ибо дух границ не имеет». Каюкер только вздыхал, слушая эти рассуждения.
Распорядок жизни здесь был очень строгим. В пять утра начинал звенеть электрический звонок, упрятанный где-то в толще стены. Спустя две минуты после звонка надлежало быть в коридоре, полностью одетым. При этом постельное бельё аккуратно укладывалось в находившийся под ложем рундук. Далее следовала перекличка, после чего метеорологи направлялись на внешнюю площадку, одну из трёх, опоясывающих башню. Начиналась тренировка. Немного знакомый (через посредство Воблина Плиза) с армейскими порядками, Иннот находил немалое сходство между ними и монастырскими правилами. Впрочем, жизнь метеорологов была ещё более суровой: долгие часы изматывающих тренировок, напряжённые занятия в мастерских и лабораториях башни не оставляли ни минуты свободного времени. Жизнь была строго расписана. Иннот с удивлением узнал, что обитателям монастыря не разрешается покидать башню. Это правило распространялось не только на прозелитов и неофитов, но и на адептов. Снаружи можно было оказаться, лишь получив разрешение иерофанта. Из осторожности Иннот пока не стал выяснять, относится ли это к его персоне; впрочем, у него всегда была возможность убраться из монастыря по воздуху.
Абака воспринял своё назначение гидом как праздник - для него это была единственная возможность отдохнуть от суровых будней монастырского распорядка.
- Вся наша жизнь сосредоточена в средней части башни, - охотно объяснял он Инноту. - Ну, то есть у неофитов и прозелитов. Мы здесь спим, едим, тренируемся и учимся. Внизу расположены кухни, термы и всякие механизмы, обеспечивающие монастырь всем необходимым.
- А откуда берётся электричество? - полюбопытствовал каюкер.
- Здесь часто случаются грозы, и молнии бьют в башню. По всей её длине проходит огромный громоотвод, по которому энергия стекает в подземный накопитель.
- Ты хочешь сказать, что вам удалось обуздать силу молнии?! - не на шутку заинтересовался Иннот. - Но как этот накопитель устроен?
Абака чуть смущённо пожал плечами.
- Я всего лишь прозелит - нам такие вещи не рассказывают.
- А что там ещё выше? - задрал голову Иннот.
- Над нами находится площадка Среднего Радиуса, а ещё выше - Малый.
- А потом идёт этот шпиль-громоотвод, да? А что это за круглое утолщение на нём?
- А-а, вот ты о чём… Это зал Испытания. Именно там адепты становятся корифеями - или погибают.
- Даже так? Сурово… А что там происходит?
- Это страшная тайна! - Абака сделал круглые глаза. - Я думаю, это знают лишь те, кто побывал там, а они ничего никому не рассказывают.
- Ладно, спрошу у Верховного, - небрежно обронил Иннот, чем вызвал благоговейный ужас прозелита - субординация в башне соблюдалась строжайшим образом.
Несколько дней каюкер отсыпался и знакомился с монастырём и его порядками. Питался он вместе со всеми, два раза в сутки, утром и ранним вечером; в остальное же время был предоставлен самому себе. Очень быстро обнаружилось, что попасть можно далеко не всюду: некоторые двери не желали открываться, сколько Иннот ни топтался на резиновом коврике; кроме того, было что-то непостоянное во внутренней планировке башни. Когда он поделился этим наблюдением со своим гидом, тот подтвердил - да, некоторые помещения монастыря являются подвижными и могут перемещаться внутри исполинской конструкции;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53