Но если я буду с вами — тогда мы становимся их целью захвата. А без меня вы спокойно можете уйти из Дижона.
— Мы можем их захватить! На хер крысоголовых! — проорал поддержанный всеми Саймон Тиддер.
— А как насчет поменьше боевого духа и немного побольше сообразительности? — Аш опустила руки. — Теперь слушайте, болваны вы этакие. Это не простая война. Нет, заткнитесь! Это точно. Здесь воюют не люди.
Зал замер.
— Кроме людей, в мире есть и другие силы. Господь дает свои чудеса тем, кто верит в Него. А дьявол дает силы своим последователям.
Она продолжала в почти полной тишине:
— В этом убедились те, кто был со мной в Карфагене. Визиготы этого не признают, но их империя основана на демонических силах. Мы их видели. Каменные демоны, каменные машины, Дикие Машины в пустыне. Это они погасили солнце, а не амиры.
Теперь царила полная тишина. Добрая часть трехсот мужчин и женщин из обоза; сорок копьеносцев, которые передадут ее слова тем из отряда Льва Лазоревого, кто сейчас на посту или еще где-то; и дети, и мастиффы — все следили за ней, замерев.
— Это они распространили эту тьму, а не визиготы — это Дикие Машины говорят королю-калпфу и его Фарис, что делать дальше. Они говорят с ней при посредстве каменного голема. Я их слышала. И она их слышит. Она знает, что через каменного голема говорят демоны. И она испугалась!
Ричард Фавершэм встал:
— Эти Дикие Машины убили отца Максимилиана!
— Да нет, он погиб при землетрясении, — крикнула ему флора.
— Доктор! Священник!
Этот прилюдный спор грозит разрушить настрой аудитории; и ее охватывает неожиданная скрытая дрожь, она думает: «Годфри!» — и чувствует, как на теле выступает холодный пот.
— Об этом поговорим позже. Теперь слушайте: я знаю, что вам, ребята, глубоко насрать на демонов. Вы сами любых демонов запугаете! — раздался смех. — Но демоны… — Аш уперлась кулаками в бока, — демонам нужна только я. Может, им нужна еще одна Фарис. Но если так… — она пожала плечами. — Я нужна не для того, чтобы вести их армию! Насколько им известно, я — отработанный снаряд. Я — та же Фарис, но мной они не могут управлять. Поэтому Дому Леофрика я нужна мертвой, королю-калифу я нужна мертвой, и демоны Диких Машин желают, чтобы я была мертвой, — она криво усмехнулась, отчасти из-за переполнявших ее скрытых чувств. — Я не стану убивать так просто. Вы это знаете.
— Верно, командир!
— Но они не подпишут со мной договор. Я даю вам, ребята, скажем так, совет. Пусть вами командует Роберт Ансельм. Продайте Дижон готам. Выбирайтесь отсюда и идите в Далмацию. Возьмите у визиготов деньги, ограбьте склады в этом городе, если вам надо, и — вперед, к туркам.
Это был холодный бездушный совет, который она дала, стоя перед ними в этом осажденном городе, совет, выношенный за три долгих горьких месяца. Такой совет ей могли бы дать военные машины, если бы она у них спросила.
— Султан не собирается наблюдать, как визиготская империя поглощает христианский мир, и молчать. Вы можете заключить договор с ним…
Заглушая гул голосов, крики, шум вскочивших на ноги людей и вопли сержантов, старавшихся восстановить порядок, послышался крик Роберта Ансельма:
— Отказываюсь брать на себя командование! Ты наш командир!
— Что за идиотское геройство! — грубо заорала Аш. — Плюнь ты на отрядный флаг и лояльность. Думайте вот о чем. На хрена вам нужен капитан, которого намерены убить визиготы и их демоны? Если нужен, тогда все мы застряли тут!
— Да в гробу мы видели дерьмовых крысоголовых! — Эвен Хью тоже вскочил на ноги, размахивал кулаками в воздухе. И Людмила Ростовная подала голос:
— Не-е, командир, мы с тобой!
Волна шума оглушила Аш, и только через секунду она осознала, что это решение — общее.
— Аш битвы выигрывает! — прокричал Питер Тиррел.
— Аш нас из любого дерьма вытащит! — пронзительным криком поддержал его Герен аб Морган. — Ты ведь нас из ихнего хренова Карфагена вытащила, верно, командир?
— Да война-то это не ваша! — меряя шагами комнату, Аш подошла к амбразуре окна. В слабом свете пробивающегося сквозь облака солнца перед ними стояла женщина в кольчуге и рейтузах в пятнах грязи, у пояса кинжал, лицо бледное от измождения. Внешне ничего особенного, если не считать огня в глазах.
Иногда ее очень озадачивала необходимость попытаться угадать настроение собравшихся, необходимость соотнести четыре-пять сотен личностей, непростых душ, с именами в списке личного состава и возможным типом характера. Она обвела глазами окружающие лица. Те, кого она автоматически отметила и раньше как предполагаемых зачинщиков беспорядков, — Герен аб Морган, Уот Родвэй — не отвели глаз. Оба они и остальные бузотеры следили за ней с чистой преданностью в глазах, и ее это испугало.
Отчасти их понять не сложно: никому неохота стать сейчас командиром и принимать какие-то решения. Боятся проиграть, если не я буду командовать, — но вряд ли это причина: война не очень зависит от рациональных соображений.
Дело не только в этом.
— Ради Бога, — грубо бросила им Аш, — вы не представляете себе, во что вляпываетесь.
— Удачливый командир — дорогого стоит, — Антонио Анжелотти произнес эту сентенцию как поговорку. Людмила Ростовная встала, не сводя глаз с Аш:
— Смотри, командир, — рассудительно заговорила русская женщина чисто славянской внешности. — Нам по барабану, кто эту войну ведет. Я никогда не воевала ни за какого лорда или страну. Я иду вслед за моими копьеносцами, а они смотрят на меня. Ты иногда жуть до чего хреновый командир, но ты нас вытаскиваешь. Ты нас из Базеля вытащила. И из Карфагена. И отсюда вытащишь. Так что мы будем держаться тебя, — и с ослепительной беззубой улыбкой повернулась к бритоголовому солдату, стоявшему рядом с Аш: — Не обижайся, капитан Ансельм!
— Да ладно уж, — довольно громыхнул самонадеянный Ансельм.
— Ты что этим хочешь сказать: «жуть до чего хреновый командир», а? — потребовала ответа потрясенная Аш.
— Ты половину времени тратишь на заигрывания с местными дворянами, — пожала плечами Людмила. — Помнишь, как с немецким императором Фридрихом? Все это дерьмо насчет социальной лестницы? Честно скажу, командир, я просто тогда обалдела. Ну, хоть в Нейсе отыгрались.
Вдруг послышался голос Томаса Рочестера:
— А я за всю войну с Йорками столько миль не намотал, сколько за тобой в качестве эскорта. Ты не можешь хоть немного постоять на месте во время боя, а, командир?
— Угу, чтобы гонцы хоть знали, где тебя искать! — воскликнул сержант стрелков.
— Постойте, но… — запротестовала было Аш.
— И поддаешь в два раза реже, чем положено! — прокричал У от Родвей.
— Во всяком случае, не с нами! — поддержала его Бальдина из обоза.
Аш, стараясь оценить степень серьезности высказываемых претензий, начала смеяться:
— Ну, уже все высказали?
— Да нет, мадонна, много чего осталось. Пушкари еще и не начали.
— Спасибо, мастер Анжелотти!
Зал дружелюбно загудел, привычно сквернословя. Аш в растерянности запустила руку в свои коротко стриженые волосы. Еще не зная, что скажет, она открыла рот, и тут ее прервали.
— Командир…
Голос был хриплый. Она обернулась, пытаясь разглядеть говорившего, и увидела, что Флора дель Гиз держит за руку мужчину на костылях.
Черные повязки на лице закрывали выжженные глазные впадины. Над повязками — белые шрамы и клочья седых волос. Он что-то ворчливо говорил хирургу, опираясь подмышками на костыли, закинув голову кверху, вслушивался, невидящими глазами уставясь в угол под крышей.
— Караччи… — заговорила Аш.
— Дай-ка мне сказать, — прервал ее бывший сержант алебардщиков, повернув голову на ее голос.
Аш кивнула, но тут же опомнилась и громко спросила:
— Что, Караччи?
— Да только одно, — он немного помотал головой, как будто пытался слепыми глазами обвести всех собравшихся, или хотел, чтобы все отчетливо увидели его. — Ты могла и не тащить меня сюда из Карфагена. Ведь от меня больше никогда не будет толку. И ведь ты притащила оттуда не только меня, командир. Вот и все.
Наступило совсем другое молчание. Аш протянула руку и осторожно сжала пальцами его предплечье, на котором мощные, переплетающиеся, как веревки, мышцы дрожали от усилия удержаться в вертикальном положении. Кто-то в зале кивал, кто-то неловко переминался с ноги на ногу, но большинство тихо бормотали согласие с услышанным. «Верно сказано, Караччи» — проговорил кто-то.
— Мы остаемся в нашем городе, — сказал Роберт Ансельм. — Палка о двух концах. И хватит чуть молоть, подруга.
Она резко обернулась в сторону, на секунду не проконтролировав выражения своего лица.
Нет, это неизбежно: если ты просишь людей взять мечи и топоры и идти за тобой в мокрые поля, где есть риск закончить свою жизнь лицом вниз в грязи; нельзя не вызвать в человеке появления этой гремучей смеси страха и обожания, при которой, в девяти случаях из десяти, призналась она себе, он не примет твоей отставки.
«Но необходимо, чтобы сейчас был тот десятый случай, — думала она, с черным юмором и одновременно в смятении. — Сейчас, когда я уже получила их признание, лучше суметь повернуть его как мне нужно».
Молчание нарушил топот ног и бряцание оружия на лестнице. Не выпуская руки Караччи, Аш завопила:
— Что там?
В зал вошел встревоженный стражник отряда, за ним — около дюжины человек в доспехах и в ливреях Бургундского двора. Машинально она отметила, что мечи у всех в ножнах, у командира в руках белый жезл.
— Капитан Аш, — через весь зал возгласил их командир, — милорд Оливье де Ла Марш послал нас. Он желает, чтобы вы были с соответствующим эскортом доставлены на совет осады при виконте-мэре. Почитаю за честь просить вас отправиться с нами сейчас.
— Пойдешь ты, — сразу сказала Аш Роберту Ансельму. — Допустим, я права, и герцог тут, но у меня есть дела поважнее: если вы все настроены оставаться тут, мне надо переговорить с герцогом.
— С Карлом? — шепотом заговорил Ансельм. — Девочка, тебя не допустят.
— Почему это?
— Еще не в курсе? Дело плохо. Надо было тебе сказать раньше, — Ансельм подтянул пояс, на котором висели кошелек и кинжал, пристроив его под своим пивным пузом. Глядя на бургундцев, он продолжал: — Ты ведь знаешь, что герцог Карл был ранен при Оксоне? Да? Это было три месяца назад. Говорят, он еще не поправился настолько, чтобы встать с постели.
4
Один из адъютантов, стоявших возле человека с белым жезлом, нетерпеливо вскричал: — Женщина, ты никак оглохла? Совет ждет! Она недовольно повернула голову; ее солдаты зашевелились — стали браниться, расправлять плечи. Она быстро взяла себя в руки, поняла, что назревает скандал, особенно сейчас, после выступления Караччи, — и кивнула Герену, наблюдая, как он со своими полицейскими начал призывать солдат к порядку.
— Сукин сын! — проворчал Роберт Ансельм, судя по голосу, он растерялся не меньше, чем Аш.
Командир бургундцев, как его там — Джасси? Джонвиль? — по-французски одернул коллегу и, как бы извиняясь за него перед Аш, развел руками. Он сам был несколько ошеломлен, насколько Аш заметила по его лицу при тусклом освещении. И оглядел ее с головы до ног.
— Его можно понять, — угрюмо заметила Аш. Еще с позапрошлой ночи синий бархат ее формы и кожаные ремни были черными от влаги. Она взглянула на свои высокие сапоги, с торчащими кверху носками, покрытые засохшей грязью. На какую-то секунду она почувствовала себя голой — без набедренников и наголенников — без доспехов, — а потом заметила, что медные головки заклепок ее кольчуги потускнели, а ее шлем с забралом (интересно, где Рикард подобрал его) отливает оранжево-коричневым из-за ржавчины.
— Меч дайте, — отрывисто сказала Аш.
— И все остальное… — выразительно взглянул на нее Роберт Ансельм и уже подал знак одному из своих оруженосцев. Парнишка вернулся, таща через весь зал полную охапку ремней, ножны и меч.
— Снаряди меня, — Ансельм сбросил свой короткий плащ и раскинул руки в стороны, а пажи стали пряжками пристегивать к его боевому камзолу ножные доспехи и латы. Он, не замечая их, переводил взгляд с одного лица на другое и, наконец, остановил его на мастере пушкарей.
— Тони! — Роберт обнажил зубы в улыбке. Анжелотти, опустившийся на колени возле ведра, поднял голову и отбросил назад копну влажных золотых волос, при этом обрызгав грязной водой своих оруженосцев. Его лицо стало почище, но не смылись следы грязи, и дождя, и холодной слякоти, в которых он жил последнее время. Он взглянул на Ансельма, потом на бургундцев, нахмурился и вполголоса мелодично произнес какое-то ругательство.
— Ладно, знаю я тебя. У тебя в багаже есть какая-то чистая одежонка, завернутая, чтобы не промокала. Верно? — Роберт Ансельм пнул башмаком походный ранец итальянца, пажи тем временем пришнуровывали наручные доспехи к его явно недавно побывавшему в ремонте боевому камзолу. — У вас с ней примерно один размер. Тот короткий плащ, который ты всегда надеваешь на выход… Ты же ухитрился притащить все назад из Северной Африки?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
— Мы можем их захватить! На хер крысоголовых! — проорал поддержанный всеми Саймон Тиддер.
— А как насчет поменьше боевого духа и немного побольше сообразительности? — Аш опустила руки. — Теперь слушайте, болваны вы этакие. Это не простая война. Нет, заткнитесь! Это точно. Здесь воюют не люди.
Зал замер.
— Кроме людей, в мире есть и другие силы. Господь дает свои чудеса тем, кто верит в Него. А дьявол дает силы своим последователям.
Она продолжала в почти полной тишине:
— В этом убедились те, кто был со мной в Карфагене. Визиготы этого не признают, но их империя основана на демонических силах. Мы их видели. Каменные демоны, каменные машины, Дикие Машины в пустыне. Это они погасили солнце, а не амиры.
Теперь царила полная тишина. Добрая часть трехсот мужчин и женщин из обоза; сорок копьеносцев, которые передадут ее слова тем из отряда Льва Лазоревого, кто сейчас на посту или еще где-то; и дети, и мастиффы — все следили за ней, замерев.
— Это они распространили эту тьму, а не визиготы — это Дикие Машины говорят королю-калпфу и его Фарис, что делать дальше. Они говорят с ней при посредстве каменного голема. Я их слышала. И она их слышит. Она знает, что через каменного голема говорят демоны. И она испугалась!
Ричард Фавершэм встал:
— Эти Дикие Машины убили отца Максимилиана!
— Да нет, он погиб при землетрясении, — крикнула ему флора.
— Доктор! Священник!
Этот прилюдный спор грозит разрушить настрой аудитории; и ее охватывает неожиданная скрытая дрожь, она думает: «Годфри!» — и чувствует, как на теле выступает холодный пот.
— Об этом поговорим позже. Теперь слушайте: я знаю, что вам, ребята, глубоко насрать на демонов. Вы сами любых демонов запугаете! — раздался смех. — Но демоны… — Аш уперлась кулаками в бока, — демонам нужна только я. Может, им нужна еще одна Фарис. Но если так… — она пожала плечами. — Я нужна не для того, чтобы вести их армию! Насколько им известно, я — отработанный снаряд. Я — та же Фарис, но мной они не могут управлять. Поэтому Дому Леофрика я нужна мертвой, королю-калифу я нужна мертвой, и демоны Диких Машин желают, чтобы я была мертвой, — она криво усмехнулась, отчасти из-за переполнявших ее скрытых чувств. — Я не стану убивать так просто. Вы это знаете.
— Верно, командир!
— Но они не подпишут со мной договор. Я даю вам, ребята, скажем так, совет. Пусть вами командует Роберт Ансельм. Продайте Дижон готам. Выбирайтесь отсюда и идите в Далмацию. Возьмите у визиготов деньги, ограбьте склады в этом городе, если вам надо, и — вперед, к туркам.
Это был холодный бездушный совет, который она дала, стоя перед ними в этом осажденном городе, совет, выношенный за три долгих горьких месяца. Такой совет ей могли бы дать военные машины, если бы она у них спросила.
— Султан не собирается наблюдать, как визиготская империя поглощает христианский мир, и молчать. Вы можете заключить договор с ним…
Заглушая гул голосов, крики, шум вскочивших на ноги людей и вопли сержантов, старавшихся восстановить порядок, послышался крик Роберта Ансельма:
— Отказываюсь брать на себя командование! Ты наш командир!
— Что за идиотское геройство! — грубо заорала Аш. — Плюнь ты на отрядный флаг и лояльность. Думайте вот о чем. На хрена вам нужен капитан, которого намерены убить визиготы и их демоны? Если нужен, тогда все мы застряли тут!
— Да в гробу мы видели дерьмовых крысоголовых! — Эвен Хью тоже вскочил на ноги, размахивал кулаками в воздухе. И Людмила Ростовная подала голос:
— Не-е, командир, мы с тобой!
Волна шума оглушила Аш, и только через секунду она осознала, что это решение — общее.
— Аш битвы выигрывает! — прокричал Питер Тиррел.
— Аш нас из любого дерьма вытащит! — пронзительным криком поддержал его Герен аб Морган. — Ты ведь нас из ихнего хренова Карфагена вытащила, верно, командир?
— Да война-то это не ваша! — меряя шагами комнату, Аш подошла к амбразуре окна. В слабом свете пробивающегося сквозь облака солнца перед ними стояла женщина в кольчуге и рейтузах в пятнах грязи, у пояса кинжал, лицо бледное от измождения. Внешне ничего особенного, если не считать огня в глазах.
Иногда ее очень озадачивала необходимость попытаться угадать настроение собравшихся, необходимость соотнести четыре-пять сотен личностей, непростых душ, с именами в списке личного состава и возможным типом характера. Она обвела глазами окружающие лица. Те, кого она автоматически отметила и раньше как предполагаемых зачинщиков беспорядков, — Герен аб Морган, Уот Родвэй — не отвели глаз. Оба они и остальные бузотеры следили за ней с чистой преданностью в глазах, и ее это испугало.
Отчасти их понять не сложно: никому неохота стать сейчас командиром и принимать какие-то решения. Боятся проиграть, если не я буду командовать, — но вряд ли это причина: война не очень зависит от рациональных соображений.
Дело не только в этом.
— Ради Бога, — грубо бросила им Аш, — вы не представляете себе, во что вляпываетесь.
— Удачливый командир — дорогого стоит, — Антонио Анжелотти произнес эту сентенцию как поговорку. Людмила Ростовная встала, не сводя глаз с Аш:
— Смотри, командир, — рассудительно заговорила русская женщина чисто славянской внешности. — Нам по барабану, кто эту войну ведет. Я никогда не воевала ни за какого лорда или страну. Я иду вслед за моими копьеносцами, а они смотрят на меня. Ты иногда жуть до чего хреновый командир, но ты нас вытаскиваешь. Ты нас из Базеля вытащила. И из Карфагена. И отсюда вытащишь. Так что мы будем держаться тебя, — и с ослепительной беззубой улыбкой повернулась к бритоголовому солдату, стоявшему рядом с Аш: — Не обижайся, капитан Ансельм!
— Да ладно уж, — довольно громыхнул самонадеянный Ансельм.
— Ты что этим хочешь сказать: «жуть до чего хреновый командир», а? — потребовала ответа потрясенная Аш.
— Ты половину времени тратишь на заигрывания с местными дворянами, — пожала плечами Людмила. — Помнишь, как с немецким императором Фридрихом? Все это дерьмо насчет социальной лестницы? Честно скажу, командир, я просто тогда обалдела. Ну, хоть в Нейсе отыгрались.
Вдруг послышался голос Томаса Рочестера:
— А я за всю войну с Йорками столько миль не намотал, сколько за тобой в качестве эскорта. Ты не можешь хоть немного постоять на месте во время боя, а, командир?
— Угу, чтобы гонцы хоть знали, где тебя искать! — воскликнул сержант стрелков.
— Постойте, но… — запротестовала было Аш.
— И поддаешь в два раза реже, чем положено! — прокричал У от Родвей.
— Во всяком случае, не с нами! — поддержала его Бальдина из обоза.
Аш, стараясь оценить степень серьезности высказываемых претензий, начала смеяться:
— Ну, уже все высказали?
— Да нет, мадонна, много чего осталось. Пушкари еще и не начали.
— Спасибо, мастер Анжелотти!
Зал дружелюбно загудел, привычно сквернословя. Аш в растерянности запустила руку в свои коротко стриженые волосы. Еще не зная, что скажет, она открыла рот, и тут ее прервали.
— Командир…
Голос был хриплый. Она обернулась, пытаясь разглядеть говорившего, и увидела, что Флора дель Гиз держит за руку мужчину на костылях.
Черные повязки на лице закрывали выжженные глазные впадины. Над повязками — белые шрамы и клочья седых волос. Он что-то ворчливо говорил хирургу, опираясь подмышками на костыли, закинув голову кверху, вслушивался, невидящими глазами уставясь в угол под крышей.
— Караччи… — заговорила Аш.
— Дай-ка мне сказать, — прервал ее бывший сержант алебардщиков, повернув голову на ее голос.
Аш кивнула, но тут же опомнилась и громко спросила:
— Что, Караччи?
— Да только одно, — он немного помотал головой, как будто пытался слепыми глазами обвести всех собравшихся, или хотел, чтобы все отчетливо увидели его. — Ты могла и не тащить меня сюда из Карфагена. Ведь от меня больше никогда не будет толку. И ведь ты притащила оттуда не только меня, командир. Вот и все.
Наступило совсем другое молчание. Аш протянула руку и осторожно сжала пальцами его предплечье, на котором мощные, переплетающиеся, как веревки, мышцы дрожали от усилия удержаться в вертикальном положении. Кто-то в зале кивал, кто-то неловко переминался с ноги на ногу, но большинство тихо бормотали согласие с услышанным. «Верно сказано, Караччи» — проговорил кто-то.
— Мы остаемся в нашем городе, — сказал Роберт Ансельм. — Палка о двух концах. И хватит чуть молоть, подруга.
Она резко обернулась в сторону, на секунду не проконтролировав выражения своего лица.
Нет, это неизбежно: если ты просишь людей взять мечи и топоры и идти за тобой в мокрые поля, где есть риск закончить свою жизнь лицом вниз в грязи; нельзя не вызвать в человеке появления этой гремучей смеси страха и обожания, при которой, в девяти случаях из десяти, призналась она себе, он не примет твоей отставки.
«Но необходимо, чтобы сейчас был тот десятый случай, — думала она, с черным юмором и одновременно в смятении. — Сейчас, когда я уже получила их признание, лучше суметь повернуть его как мне нужно».
Молчание нарушил топот ног и бряцание оружия на лестнице. Не выпуская руки Караччи, Аш завопила:
— Что там?
В зал вошел встревоженный стражник отряда, за ним — около дюжины человек в доспехах и в ливреях Бургундского двора. Машинально она отметила, что мечи у всех в ножнах, у командира в руках белый жезл.
— Капитан Аш, — через весь зал возгласил их командир, — милорд Оливье де Ла Марш послал нас. Он желает, чтобы вы были с соответствующим эскортом доставлены на совет осады при виконте-мэре. Почитаю за честь просить вас отправиться с нами сейчас.
— Пойдешь ты, — сразу сказала Аш Роберту Ансельму. — Допустим, я права, и герцог тут, но у меня есть дела поважнее: если вы все настроены оставаться тут, мне надо переговорить с герцогом.
— С Карлом? — шепотом заговорил Ансельм. — Девочка, тебя не допустят.
— Почему это?
— Еще не в курсе? Дело плохо. Надо было тебе сказать раньше, — Ансельм подтянул пояс, на котором висели кошелек и кинжал, пристроив его под своим пивным пузом. Глядя на бургундцев, он продолжал: — Ты ведь знаешь, что герцог Карл был ранен при Оксоне? Да? Это было три месяца назад. Говорят, он еще не поправился настолько, чтобы встать с постели.
4
Один из адъютантов, стоявших возле человека с белым жезлом, нетерпеливо вскричал: — Женщина, ты никак оглохла? Совет ждет! Она недовольно повернула голову; ее солдаты зашевелились — стали браниться, расправлять плечи. Она быстро взяла себя в руки, поняла, что назревает скандал, особенно сейчас, после выступления Караччи, — и кивнула Герену, наблюдая, как он со своими полицейскими начал призывать солдат к порядку.
— Сукин сын! — проворчал Роберт Ансельм, судя по голосу, он растерялся не меньше, чем Аш.
Командир бургундцев, как его там — Джасси? Джонвиль? — по-французски одернул коллегу и, как бы извиняясь за него перед Аш, развел руками. Он сам был несколько ошеломлен, насколько Аш заметила по его лицу при тусклом освещении. И оглядел ее с головы до ног.
— Его можно понять, — угрюмо заметила Аш. Еще с позапрошлой ночи синий бархат ее формы и кожаные ремни были черными от влаги. Она взглянула на свои высокие сапоги, с торчащими кверху носками, покрытые засохшей грязью. На какую-то секунду она почувствовала себя голой — без набедренников и наголенников — без доспехов, — а потом заметила, что медные головки заклепок ее кольчуги потускнели, а ее шлем с забралом (интересно, где Рикард подобрал его) отливает оранжево-коричневым из-за ржавчины.
— Меч дайте, — отрывисто сказала Аш.
— И все остальное… — выразительно взглянул на нее Роберт Ансельм и уже подал знак одному из своих оруженосцев. Парнишка вернулся, таща через весь зал полную охапку ремней, ножны и меч.
— Снаряди меня, — Ансельм сбросил свой короткий плащ и раскинул руки в стороны, а пажи стали пряжками пристегивать к его боевому камзолу ножные доспехи и латы. Он, не замечая их, переводил взгляд с одного лица на другое и, наконец, остановил его на мастере пушкарей.
— Тони! — Роберт обнажил зубы в улыбке. Анжелотти, опустившийся на колени возле ведра, поднял голову и отбросил назад копну влажных золотых волос, при этом обрызгав грязной водой своих оруженосцев. Его лицо стало почище, но не смылись следы грязи, и дождя, и холодной слякоти, в которых он жил последнее время. Он взглянул на Ансельма, потом на бургундцев, нахмурился и вполголоса мелодично произнес какое-то ругательство.
— Ладно, знаю я тебя. У тебя в багаже есть какая-то чистая одежонка, завернутая, чтобы не промокала. Верно? — Роберт Ансельм пнул башмаком походный ранец итальянца, пажи тем временем пришнуровывали наручные доспехи к его явно недавно побывавшему в ремонте боевому камзолу. — У вас с ней примерно один размер. Тот короткий плащ, который ты всегда надеваешь на выход… Ты же ухитрился притащить все назад из Северной Африки?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111