note 46
Тревожное настроение охватило все этажи башни, от поваров и пажей при кухнях, до войск и до стражников у двери в комнату Аш. Зная, что хирурга подслушивают, Аш не пыталась заставить ее молчать. «Если встанет проблема с боевым духом войск, пусть ничего не будет втихаря, пусть я все сама увижу».
— Ну, мы вляпались, — заметил Роберт Ансельм. — Не будет второй попытки взять Карфаген. И сами увидите, как рухнет эта хреновая осада!
Тяжелой походкой он ходил по комнате, бренча своим полным доспехом. За узкими щелями окон эхом отдавались звуки ночной бомбардировки; машины-големы, не нуждающиеся ни в сне, ни в отдыхе, бросали снаряды, непрерывно кроша стены Дижона. Она заметила, как Роберт вздрогнул при очередном взрыве — совсем близком.
— Что будет, когда герцог умрет? Что смогут сделать эти Дикие Машины?
— Вот мы и выясним, — от двери в свете пламени очага шел Антонио Анжелотти. — Мадонна, отец Пастон говорит, что готов начать службу вечерни.
— Я на заутреню пойду note 47, — раздраженно отмахнулась Аш. — Мы не будем просто так сидеть тут. Если там это «дитя Гундобада»… Если Дикие Машины говорят, что Фарис может совершить чудо, вроде того, что совершил Гундобад, — превратил Африку в пустыню, вы собираетесь тут сидеть и ждать, чтобы убедиться, правы ли они?
Пушкарь прошел к очагу, опустился на корточки рядом с Флорой, одна золотая голова рядом с другой. У Анжелотти был вид человека, сознающего, что как только закончится бомбардировка, ему надо быть готовым отражать следующую за ней атаку. Время от времени он для проверки сгибал ее и разгибал свою хорошо забинтованную, в зашитой повязке руку.
— А что нам остается, мадонна, если не ждать? Сделать вылазку и попробовать убить ее в бою?
Все ненадолго замолчали. Анжелотти повернул голову набок. Она увидела по его лицу, что и он услышал — визиготские пушки перестали вести стрельбу.
— Он обещал нам организовать еще один набег на Карфаген. Я на это рассчитывала. — Аш говорила, одновременно делая расчеты в уме. — Если он умрет — у нас нет шансов. Итак: мы не отправимся туда за каменным големом. Один есть у нас выход. Анжели прав: мы добываем Фарис. А потом — наплевать, что там запланировали Дикие Машины — для чего они ее выращивали, и вся эта чушь. Мертвый есть мертвый. Когда ты умер, ты уже никаких чудес не совершишь.
Ухмыляющийся Роберт Ансельм качал головой:
— Да ты спятила. Она же там, в самом центре этой хреновой армии! — и, помолчав, добавил: — Какой у тебя план?
Проходя мимо Роберта к столу на козлах, чтобы изучить планы, она потрепала его по плечу и в свете свечи стала рассматривать карты и расчеты, нарисованные тонкими, как паутина, линиями.
— План? Кто говорил что-нибудь о плане? Чертовски хорошая мысль — составить план…
Сквозь густой смех Ансельма и не такое бурное выражение восторга Анжелотти, Аш услышала на лестнице какой-то шум. Гулко звучали чьи-то голоса. Инстинктивно она сразу же встала плечом к плечу с Ансельмом и Анжелотти, проверяя взглядом, в безопасности ли Флора позади них; все трое обратились лицом к входу в комнату, взявшись за эфесы мечей.
Спотыкаясь, вбежал Рикард, на пороге упал на колени. И уронил то, что нес в обеих руках.
На пол шлепнулся узел — что-то в одеяле, раздалось приглушенное бренчание.
— Какого хрена?.. — начала Аш.
Черноволосый оруженосец, не вставая с колен, развернул узел.
В колеблющемся свете они увидели массу гнутых металлических предметов, с полоской из сияющего металла по краям. На лице Флоры, уставившейся на это зрелище, Аш заметила смущение, а оба мужчины уже хохотали, изумленный Роберт Ансельм сопровождал смех веселым потоком непристойностей.
Аш подошла к развернувшемуся узлу. Наклонилась и подняла свою кирасу за заплечные лямки. Пустая кираса была обернута чехлом музыкального инструмента концертино, и ее створка защелкнулась, когда она подняла пустой доспех вверх; пластины набедренников качались на своих кожаных ремнях.
— Она вернула мне мой хренов доспех!
В одеяло были завернуты две целые металлические ноги, вместе с массой приспособлений для плечей: тут были наплечники, плечи и латный воротник. Латы для одной руки были тупые, незаточенные, свет отражался и расходился лучами от локтевой пластинки в форме бабочки. Аш положила на пол кирасу и подобрала с пола рукавицу, согнула ее, посмотрела, как металлические пластинки складываются одна за другой. Заметила несколько новых пятнышек ржавчины и несколько царапин.
Недоверчиво Аш сказала:
— Дерьмо! Наверняка не может пережить, что мы стену удержали! Если меня думает подкупить… Неужели еще ждет, что мы предадим Дижон? Откроем ей ворота?
Частью мозга она лихорадочно размышляла: «Что бы это значило?», при этом могла только поглаживать металл, обследовать швы — не разошлись ли, вспоминала каждое поле битвы, на котором заработала денег, чтобы сказать оружейнику: «Сделайте мне это или то».
— И почему сейчас? Если она предпочитает прямую атаку… Не услышала ли она… чего-то?
Аш повернула голову к Рикарду, увидела, как он невероятно горд.
— Угу, ладно. Лучше все это вычистить, сделаешь? Довести дело до конца.
— Есть, командир!
Под изогнутыми пластинами, с аккуратно подвернутым под эфес длинным поясом, лежал в своих ножнах одноручный меч, с головкой эфеса в виде колеса. На кожаной рукоятке еще темные следы ее собственного пота.
— Сукина дочь, — Аш все ощупывала рукавицу. Она присела на корточки, трогая холодный металл: меч, нагрудник, наспинник, шлем с забралом; проверяла кожаные ремни и пряжки; как будто только наощупь могла убедиться в реальности. — Прислала назад мой меч и доспех…
«И это наверняка не по совету Карфагена — потому что, если Годфри не врет, то она не говорит через каменного голема!»
Рикард опять опустился на пятки и утер мокрый нос.
— И прислала сообщение, — он выждал, немного важничая, пока Аш обратит все свое внимание только на него.
— Сообщение от Фарис?
— Ага. Мне пересказал ее посланец. Командир, она говорит, что хочет повидаться с тобой. Она говорит, что даст тебе перемирие, если ты выйдешь на заре к лагерю с северной стороны.
— Перемирие! — хрипло загоготал Роберт Ансельм.
— Завтра утром, командир, — Рикард и сам говорил скептическим тоном. — Так она говорит.
— Да что ты, клянусь Богом! — Аш выпрямилась, все еще держа в руке рукавицу. Задумчиво смотрела на пластинки, покрывающие костяшки пальцев. — Флориан, ты сказала, что герцог может скончаться даже сегодня вечером?
Из-за ее спины хирург сказала:
— Да в любую секунду. Я не удивлюсь, если сейчас зазвучит похоронный звон, если до этого дойдет.
— Значит, тут и обсуждать нечего, — Аш обернулась к своей оперативной группе. — И нечего тут болтать о демократии. Рикард, отправь пажа, пусть разыщет посланца. Роберт, приготовь мне эскорт на утро — мне нужны такие, кто не начнет палить без разбора. Ты принимаешь командование, пока я не вернусь в город.
— Есть, — сказал Роберт Ансельм.
Флора дель Гиз открыла рот, закрыла его, минуту рассматривала лицо Аш и вдруг выпалила:
— Если вернешься!
— Я пойду с тобой, мадонна! — гибким движением поднялся Антонио Анжелотти. — Людмила обгорела, но ходить может; она примет командование над пушкарями, Я могу тебе пригодиться. Я знаю магию их. ученых. Я могу увидеть то, чего ты не заметишь.
— Согласна, — Аш потерла рукавицу тыльной стороной ладони. — Рикард, снаряди-ка меня. Просто потренироваться к завтрашнему утру…
— Да ведь тебя, — сказал Роберт Ансельм, — остановят у городской стены. Представляешь, капитан наемников идет на свидание с врагом, как только узнал, что герцог умирает. Им может не понравиться.
— Значит, возьму письменный пропуск у Оливье де Ла Марша. Я все-таки герой Карфагена! Он знает, что герцог Карл мне доверяет. И что важнее — он знает, что я не оставлю свое ценное движимое имущество — то есть вас! — если не собираюсь возвращаться. А если визиготы окажутся предателями, можешь разработать с ним план вылазки и спасения.
— Если? — Флора сплюнула. — Женщина, собери остатки разума в этой своей ехидной головке! Как только ты окажешься по ту сторону стены, она тебя убьет!
— Наверное, поэтому я лезу в дерьмо, — сухо отреагировала Аш, и увидела складки в уголках губ Флоры, когда та неохотно улыбнулась.
Когда Аш начала снимать с себя халат, а Рикард — вытаскивать дубового сундука ее боевой камзол и рейтузы, она тихо сказала:
— Роберт, Флориан, Анжели. Помните — ситуация изменилась со смертью Карла. Не теряйте из виду нашу цель. Мы здесь не для того, чтобы защищать Дижон. Мы здесь не для того, чтобы драться с визиготами. Мы здесь, чтобы выжить — и поскольку мы не можем удрать отсюда, теперь это значит — мы здесь, чтобы остановить Фарис.
— Понял, — остро взглянул на нее Роберт Ансельм.
— Мы не должны втягиваться в драки до такой степени, чтобы забыть свою цель.
Флора дель Гиз наклонилась и неуклюже подняла вверх кирасу. Рикард бросился к ней — помочь удержать и сразу развернуть створки на шарнирах, Аш собиралась тут же натянуть ее на себя; и тут Флора сказала:
— Ты ее завтра убьешь?
— У них же перемирие! — запротестовал Рикард, потрясенный ее словами.
Аш с угрюмым удовольствием предложила:
— Не будем говорить о моральной стороне. Фарис просто не даст мне этой возможности, по крайней мере, завтра. Может, если я организую продолжение переговоров, на второй встрече… — она перехватила взгляд мальчика. — Очевидно, наконец и она поняла, что мы не закончили разговор. У меня может возникнуть возможность получше, когда ее стража… тяни вниз… уфф!
Привычные движения рук наверх — и кираса защелкнулась, плотно облегая ее стан. Рикард плотно затянул ремешки на правом боку.
— Ты не забыла бы… — Флора, стоя рядом с Аш, дотронулась до ее щеки, глаза ее блестели, — вот ты говоришь «остановить ее» — что ты имеешь в виду? Я пять лет наблюдаю, как ты убиваешь людей. Ведь это — твоя сестра.
— Все я помню, — ответила Аш. — Роберт? Зови сюда Дигори и Ричарда Фавершэма. И всех командиров копьеносцев, и их сержантов, и всех остальных из оперативной группы. Сейчас и сюда.
— Ну и как это тебе кажется, командир? — спросил Рочестер.
— Дерьмо! Спасибо!
Аш бросила взгляд через заваленный картами стол на Дигори Пастона, на его изжеванное гусиное перо и чернила из дубовых чернильных орешков, которыми он перемазал и руки, и сухощавое лицо.
— Постой, Том… Отец, повторите еще раз…
Дигори Пастон поднес свою исписанную страницу под углом к свече, с некоторым трудом читая в золотом свете:
— «Таким образом, пятнадцать легионов были задействованы на первом этапе…»
Слово за слово с запинками повторяя за ним фразу за фразой, Аш проговорила:
— «Пятнадцать легионов, задействованных на первом этапе…»
— Да.
Прозвучал мягкий голос. Она встряхнула головой, как будто ее беспокоила муха, ее стриженые волосы разлетелись в стороны.
— «С десятью оставшимися, развернутыми теперь, как я сказала…»
— «…десять оставшихся, развернутых, как…»
Голос Годфри, звучащий у нее в голове, не усталый, — по сути дела, теперь у него есть способность не уставать, какая всегда была у военной машины, а говорить, когда любой человек уже падает от изнеможения.
Ее же голос скрежещет, после того как она поорала на стенах Дижона. После столь долгого диктования надсадила горло, голос стал каркающий. «…Отчет составлен сего праздничного дня святого Бенигнуса». note 48
— Да.
— Вот, командир.
Ома приняла от Рикарда деревянную чашу с вином (по общему признанию, кислым) и осушила его.
— Спасибо.
— Остальные подходят, командир, — и повернулся, поднося вино Рочестеру.
Аш потянулась, под асимметричными стальными пластинами кожей ощущая натяжение каждого кожаного ремня на одежде, за три месяца это ощущение подзабылось. Створки ее доспехов были подогнаны по ней, при движении грохотали набедренники. Тяжесть вполне переносима, но оказалось, что она почти забыла, как дышать, когда так плотно обтянута металлическим каркасом. Тепло очень кстати.
— Годфри — Дикие Машины?
— Ничего.
— Дерьмо. Ни хрена себе, может, с их точки зрения не имеет значения, что я что-то знаю? Нет: этого просто не может быть!
Дигори Пастон разогнулся от своей рукописи, бросил на нее искоса взгляд — глаза его были обведены темными кругами. Выпрямился на своем составном табурете, готовясь читать, и молчал. Облизал губы.
— Ладно, пока хватит, — Аш положила ладони на стол в виде козел и всей тяжестью тела оперлась на руки.
Стоя так, мгновенно почувствовала усталость, но остальные командиры и сержанты уже входили в дверь. Их голосов не заглушал шум ветра, сотрясающего деревянные ставни, и доносящийся с улицы, из темноты, беспорядочный грохот бомбардировок.
— Дерьмо. Опять сегодня ночью посплю не больше двух часов!
— Ты еще молода, — ухмылялся Роберт Ансельм, в дымном свете тонких восковых свечей смахивавший на демона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Тревожное настроение охватило все этажи башни, от поваров и пажей при кухнях, до войск и до стражников у двери в комнату Аш. Зная, что хирурга подслушивают, Аш не пыталась заставить ее молчать. «Если встанет проблема с боевым духом войск, пусть ничего не будет втихаря, пусть я все сама увижу».
— Ну, мы вляпались, — заметил Роберт Ансельм. — Не будет второй попытки взять Карфаген. И сами увидите, как рухнет эта хреновая осада!
Тяжелой походкой он ходил по комнате, бренча своим полным доспехом. За узкими щелями окон эхом отдавались звуки ночной бомбардировки; машины-големы, не нуждающиеся ни в сне, ни в отдыхе, бросали снаряды, непрерывно кроша стены Дижона. Она заметила, как Роберт вздрогнул при очередном взрыве — совсем близком.
— Что будет, когда герцог умрет? Что смогут сделать эти Дикие Машины?
— Вот мы и выясним, — от двери в свете пламени очага шел Антонио Анжелотти. — Мадонна, отец Пастон говорит, что готов начать службу вечерни.
— Я на заутреню пойду note 47, — раздраженно отмахнулась Аш. — Мы не будем просто так сидеть тут. Если там это «дитя Гундобада»… Если Дикие Машины говорят, что Фарис может совершить чудо, вроде того, что совершил Гундобад, — превратил Африку в пустыню, вы собираетесь тут сидеть и ждать, чтобы убедиться, правы ли они?
Пушкарь прошел к очагу, опустился на корточки рядом с Флорой, одна золотая голова рядом с другой. У Анжелотти был вид человека, сознающего, что как только закончится бомбардировка, ему надо быть готовым отражать следующую за ней атаку. Время от времени он для проверки сгибал ее и разгибал свою хорошо забинтованную, в зашитой повязке руку.
— А что нам остается, мадонна, если не ждать? Сделать вылазку и попробовать убить ее в бою?
Все ненадолго замолчали. Анжелотти повернул голову набок. Она увидела по его лицу, что и он услышал — визиготские пушки перестали вести стрельбу.
— Он обещал нам организовать еще один набег на Карфаген. Я на это рассчитывала. — Аш говорила, одновременно делая расчеты в уме. — Если он умрет — у нас нет шансов. Итак: мы не отправимся туда за каменным големом. Один есть у нас выход. Анжели прав: мы добываем Фарис. А потом — наплевать, что там запланировали Дикие Машины — для чего они ее выращивали, и вся эта чушь. Мертвый есть мертвый. Когда ты умер, ты уже никаких чудес не совершишь.
Ухмыляющийся Роберт Ансельм качал головой:
— Да ты спятила. Она же там, в самом центре этой хреновой армии! — и, помолчав, добавил: — Какой у тебя план?
Проходя мимо Роберта к столу на козлах, чтобы изучить планы, она потрепала его по плечу и в свете свечи стала рассматривать карты и расчеты, нарисованные тонкими, как паутина, линиями.
— План? Кто говорил что-нибудь о плане? Чертовски хорошая мысль — составить план…
Сквозь густой смех Ансельма и не такое бурное выражение восторга Анжелотти, Аш услышала на лестнице какой-то шум. Гулко звучали чьи-то голоса. Инстинктивно она сразу же встала плечом к плечу с Ансельмом и Анжелотти, проверяя взглядом, в безопасности ли Флора позади них; все трое обратились лицом к входу в комнату, взявшись за эфесы мечей.
Спотыкаясь, вбежал Рикард, на пороге упал на колени. И уронил то, что нес в обеих руках.
На пол шлепнулся узел — что-то в одеяле, раздалось приглушенное бренчание.
— Какого хрена?.. — начала Аш.
Черноволосый оруженосец, не вставая с колен, развернул узел.
В колеблющемся свете они увидели массу гнутых металлических предметов, с полоской из сияющего металла по краям. На лице Флоры, уставившейся на это зрелище, Аш заметила смущение, а оба мужчины уже хохотали, изумленный Роберт Ансельм сопровождал смех веселым потоком непристойностей.
Аш подошла к развернувшемуся узлу. Наклонилась и подняла свою кирасу за заплечные лямки. Пустая кираса была обернута чехлом музыкального инструмента концертино, и ее створка защелкнулась, когда она подняла пустой доспех вверх; пластины набедренников качались на своих кожаных ремнях.
— Она вернула мне мой хренов доспех!
В одеяло были завернуты две целые металлические ноги, вместе с массой приспособлений для плечей: тут были наплечники, плечи и латный воротник. Латы для одной руки были тупые, незаточенные, свет отражался и расходился лучами от локтевой пластинки в форме бабочки. Аш положила на пол кирасу и подобрала с пола рукавицу, согнула ее, посмотрела, как металлические пластинки складываются одна за другой. Заметила несколько новых пятнышек ржавчины и несколько царапин.
Недоверчиво Аш сказала:
— Дерьмо! Наверняка не может пережить, что мы стену удержали! Если меня думает подкупить… Неужели еще ждет, что мы предадим Дижон? Откроем ей ворота?
Частью мозга она лихорадочно размышляла: «Что бы это значило?», при этом могла только поглаживать металл, обследовать швы — не разошлись ли, вспоминала каждое поле битвы, на котором заработала денег, чтобы сказать оружейнику: «Сделайте мне это или то».
— И почему сейчас? Если она предпочитает прямую атаку… Не услышала ли она… чего-то?
Аш повернула голову к Рикарду, увидела, как он невероятно горд.
— Угу, ладно. Лучше все это вычистить, сделаешь? Довести дело до конца.
— Есть, командир!
Под изогнутыми пластинами, с аккуратно подвернутым под эфес длинным поясом, лежал в своих ножнах одноручный меч, с головкой эфеса в виде колеса. На кожаной рукоятке еще темные следы ее собственного пота.
— Сукина дочь, — Аш все ощупывала рукавицу. Она присела на корточки, трогая холодный металл: меч, нагрудник, наспинник, шлем с забралом; проверяла кожаные ремни и пряжки; как будто только наощупь могла убедиться в реальности. — Прислала назад мой меч и доспех…
«И это наверняка не по совету Карфагена — потому что, если Годфри не врет, то она не говорит через каменного голема!»
Рикард опять опустился на пятки и утер мокрый нос.
— И прислала сообщение, — он выждал, немного важничая, пока Аш обратит все свое внимание только на него.
— Сообщение от Фарис?
— Ага. Мне пересказал ее посланец. Командир, она говорит, что хочет повидаться с тобой. Она говорит, что даст тебе перемирие, если ты выйдешь на заре к лагерю с северной стороны.
— Перемирие! — хрипло загоготал Роберт Ансельм.
— Завтра утром, командир, — Рикард и сам говорил скептическим тоном. — Так она говорит.
— Да что ты, клянусь Богом! — Аш выпрямилась, все еще держа в руке рукавицу. Задумчиво смотрела на пластинки, покрывающие костяшки пальцев. — Флориан, ты сказала, что герцог может скончаться даже сегодня вечером?
Из-за ее спины хирург сказала:
— Да в любую секунду. Я не удивлюсь, если сейчас зазвучит похоронный звон, если до этого дойдет.
— Значит, тут и обсуждать нечего, — Аш обернулась к своей оперативной группе. — И нечего тут болтать о демократии. Рикард, отправь пажа, пусть разыщет посланца. Роберт, приготовь мне эскорт на утро — мне нужны такие, кто не начнет палить без разбора. Ты принимаешь командование, пока я не вернусь в город.
— Есть, — сказал Роберт Ансельм.
Флора дель Гиз открыла рот, закрыла его, минуту рассматривала лицо Аш и вдруг выпалила:
— Если вернешься!
— Я пойду с тобой, мадонна! — гибким движением поднялся Антонио Анжелотти. — Людмила обгорела, но ходить может; она примет командование над пушкарями, Я могу тебе пригодиться. Я знаю магию их. ученых. Я могу увидеть то, чего ты не заметишь.
— Согласна, — Аш потерла рукавицу тыльной стороной ладони. — Рикард, снаряди-ка меня. Просто потренироваться к завтрашнему утру…
— Да ведь тебя, — сказал Роберт Ансельм, — остановят у городской стены. Представляешь, капитан наемников идет на свидание с врагом, как только узнал, что герцог умирает. Им может не понравиться.
— Значит, возьму письменный пропуск у Оливье де Ла Марша. Я все-таки герой Карфагена! Он знает, что герцог Карл мне доверяет. И что важнее — он знает, что я не оставлю свое ценное движимое имущество — то есть вас! — если не собираюсь возвращаться. А если визиготы окажутся предателями, можешь разработать с ним план вылазки и спасения.
— Если? — Флора сплюнула. — Женщина, собери остатки разума в этой своей ехидной головке! Как только ты окажешься по ту сторону стены, она тебя убьет!
— Наверное, поэтому я лезу в дерьмо, — сухо отреагировала Аш, и увидела складки в уголках губ Флоры, когда та неохотно улыбнулась.
Когда Аш начала снимать с себя халат, а Рикард — вытаскивать дубового сундука ее боевой камзол и рейтузы, она тихо сказала:
— Роберт, Флориан, Анжели. Помните — ситуация изменилась со смертью Карла. Не теряйте из виду нашу цель. Мы здесь не для того, чтобы защищать Дижон. Мы здесь не для того, чтобы драться с визиготами. Мы здесь, чтобы выжить — и поскольку мы не можем удрать отсюда, теперь это значит — мы здесь, чтобы остановить Фарис.
— Понял, — остро взглянул на нее Роберт Ансельм.
— Мы не должны втягиваться в драки до такой степени, чтобы забыть свою цель.
Флора дель Гиз наклонилась и неуклюже подняла вверх кирасу. Рикард бросился к ней — помочь удержать и сразу развернуть створки на шарнирах, Аш собиралась тут же натянуть ее на себя; и тут Флора сказала:
— Ты ее завтра убьешь?
— У них же перемирие! — запротестовал Рикард, потрясенный ее словами.
Аш с угрюмым удовольствием предложила:
— Не будем говорить о моральной стороне. Фарис просто не даст мне этой возможности, по крайней мере, завтра. Может, если я организую продолжение переговоров, на второй встрече… — она перехватила взгляд мальчика. — Очевидно, наконец и она поняла, что мы не закончили разговор. У меня может возникнуть возможность получше, когда ее стража… тяни вниз… уфф!
Привычные движения рук наверх — и кираса защелкнулась, плотно облегая ее стан. Рикард плотно затянул ремешки на правом боку.
— Ты не забыла бы… — Флора, стоя рядом с Аш, дотронулась до ее щеки, глаза ее блестели, — вот ты говоришь «остановить ее» — что ты имеешь в виду? Я пять лет наблюдаю, как ты убиваешь людей. Ведь это — твоя сестра.
— Все я помню, — ответила Аш. — Роберт? Зови сюда Дигори и Ричарда Фавершэма. И всех командиров копьеносцев, и их сержантов, и всех остальных из оперативной группы. Сейчас и сюда.
— Ну и как это тебе кажется, командир? — спросил Рочестер.
— Дерьмо! Спасибо!
Аш бросила взгляд через заваленный картами стол на Дигори Пастона, на его изжеванное гусиное перо и чернила из дубовых чернильных орешков, которыми он перемазал и руки, и сухощавое лицо.
— Постой, Том… Отец, повторите еще раз…
Дигори Пастон поднес свою исписанную страницу под углом к свече, с некоторым трудом читая в золотом свете:
— «Таким образом, пятнадцать легионов были задействованы на первом этапе…»
Слово за слово с запинками повторяя за ним фразу за фразой, Аш проговорила:
— «Пятнадцать легионов, задействованных на первом этапе…»
— Да.
Прозвучал мягкий голос. Она встряхнула головой, как будто ее беспокоила муха, ее стриженые волосы разлетелись в стороны.
— «С десятью оставшимися, развернутыми теперь, как я сказала…»
— «…десять оставшихся, развернутых, как…»
Голос Годфри, звучащий у нее в голове, не усталый, — по сути дела, теперь у него есть способность не уставать, какая всегда была у военной машины, а говорить, когда любой человек уже падает от изнеможения.
Ее же голос скрежещет, после того как она поорала на стенах Дижона. После столь долгого диктования надсадила горло, голос стал каркающий. «…Отчет составлен сего праздничного дня святого Бенигнуса». note 48
— Да.
— Вот, командир.
Ома приняла от Рикарда деревянную чашу с вином (по общему признанию, кислым) и осушила его.
— Спасибо.
— Остальные подходят, командир, — и повернулся, поднося вино Рочестеру.
Аш потянулась, под асимметричными стальными пластинами кожей ощущая натяжение каждого кожаного ремня на одежде, за три месяца это ощущение подзабылось. Створки ее доспехов были подогнаны по ней, при движении грохотали набедренники. Тяжесть вполне переносима, но оказалось, что она почти забыла, как дышать, когда так плотно обтянута металлическим каркасом. Тепло очень кстати.
— Годфри — Дикие Машины?
— Ничего.
— Дерьмо. Ни хрена себе, может, с их точки зрения не имеет значения, что я что-то знаю? Нет: этого просто не может быть!
Дигори Пастон разогнулся от своей рукописи, бросил на нее искоса взгляд — глаза его были обведены темными кругами. Выпрямился на своем составном табурете, готовясь читать, и молчал. Облизал губы.
— Ладно, пока хватит, — Аш положила ладони на стол в виде козел и всей тяжестью тела оперлась на руки.
Стоя так, мгновенно почувствовала усталость, но остальные командиры и сержанты уже входили в дверь. Их голосов не заглушал шум ветра, сотрясающего деревянные ставни, и доносящийся с улицы, из темноты, беспорядочный грохот бомбардировок.
— Дерьмо. Опять сегодня ночью посплю не больше двух часов!
— Ты еще молода, — ухмылялся Роберт Ансельм, в дымном свете тонких восковых свечей смахивавший на демона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111