Мне нельзя больше рассчитывать на свою внешность. Спекулировать ею. Дерьмо, дерьмо».
Рядом с ней раздавалось тихое бессознательное безостановочное рычание Роберта Ансельма; почти точно такой звук могли бы издавать мастиффы Брифо и Бонио.
Она вцепилась ему в руку: «Уймись».
Оливье де Ла Марш возвысил голос, от его крика, разорвавшего воздух в зале, произошел выброс адреналина в крови Аш, хотя крик был обращен не к ней. Они с французским рыцарем стояли по разные стороны стола и через стол орали друг на друга.
— Ну, это похуже, чем было при дворе Фридриха! — вздрогнула Аш. — Боже мой, когда мы приехали сюда в первый раз, Бургундия была лучше.
— Тогда тут не было столько фракционеров-беженцев, мадонна, — сунулся Анжелотти, — и потом, ими правил герцог.
— Я послала Флориан поговорить с докторами. Посмотрим, в каком она состоянии, — Аш повернула голову, почуяв какое-то волнение позади, среди эскорта, где находился Томас Рочестер. Солдаты расступились, пропуская к ней пожилого бургундского гофмейстера-советника.
— Мессир, — Аш поспешно вскочила на ноги. Филип Тернан с минуту рассматривал ее. Потом положил руку на плечо парнишки, которого привел с собой, пажа в белом камзоле с рукавами буфф, пристегнутом к рейтузам золотыми аксельбантами.
— Вы приглашены. Вот Жан, он отведет вас, — тихо сказал он. — Мадам капитан, мне приказано доставить вас на прием к герцогу.
5
— К герцогу Карлу? — удивилась Аш. — Я думала, он болен.
— Так и есть. Вы можете пробыть у него, но недолго. Благородный герцог устает от людей, поэтому вы не должны никого приводить с собой. Разве что одного солдата, если вам положен при себе охранник, — Тернан улыбнулся сжатыми губами. — Насколько я знаю, достойный рыцарь должен иметь при себе сопровождение, хоть одного человека.
Аш, перехватив взгляд гофмейстера-советника, устремленный на де Ланнуа, сопровождаемого в качестве эскорта единственным стрелком, дружелюбно кивнула:
— Согласна. Роберт, Анжели, здесь замените меня. Томас Рочестер — со мной, — и тут же сделала знак пажу, так что офицеры только успели кивнуть в знак согласия: — Веди.
Наконец!
Идя вслед за пажом Жаном, она машинально опустила руку на ножны, поправляя одолженный Ансельмом меч. Признаки готовящегося нападения могут быть незначительными, и все же она шустро поглядывала по сторонам, пока они пересекали улицы по дороге ко дворцу — вздрагивала от шума бомбардировок западной части города — и вошли и перемещались по коридорам с выбеленными стенами, прорезанным глубоко в каменных стенах; вскарабкивались вверх по лестницам, где через стекла с витражами в помещение просачивался бледный дневной свет. Она заметила, что сейчас во дворце было меньше бургундских солдат, чем при ее первом визите, летом.
— Командир, может, он умер, — вдруг рискнул заметить Томас Рочестер.
— Кто, герцог?
— Нет, эта жопа — твой муж.
И при этих словах она узнала комнату с высоким сводом, через которую они проходили. Знамена все еще висели по стенам, но плиты пола не были, как тогда, усеяны яркими пятнами от проходящего через витражи солнечного света. Освещение было тусклым.
Господин Санчо Лебриджа, несомненно, с крестоносцами; знамя Агнца Божьего она видела под стенами города; ну а Фернандо? Только Господу и Зеленому Христу ведомо, где сейчас Фернандо — и жив ли он вообще?
Вот здесь она прикасалась к нему в последний раз — переплела свои теплые пальцы с его пальцами. Здесь она его ударила. И позже, в Карфагене, он был таким же слабым, как и тут, просто пешка. Вплоть до последних минут перед землетрясением — но он мог позволить себе заступаться за меня: кому был нужен опозоренный предательством немецкий рыцарь!
— Я предпочитаю считать себя вдовой, — угрюмо сказала она, и вслед за пажом Жаном и гофмейстером-советником Филипом Тернаном стала подниматься по лестнице в башню.
Гофмейстер-советник провел их мимо множества стражников-бургундцев, ввел в комнату с высоким потолком, где было много людей: адъютанты, пажи, солдаты, богатые дворяне в мантиях и капюшонах, женщины с прическами монахинь, сокольничий со своим соколом; на соломе у большого камина — сука с выводком щенков.
— Это палата герцога, — объяснил Аш Филип Тернан, подходя с ней к большой группе людей. — Ждите здесь; когда пожелает, он вас вызовет.
Томас Рочестер тихо сказал ей на ухо:
— Командир, мне кажется, что этот «совет осады» — просто гражданским бросили кость, чтобы их успокоить.
— Считаешь, настоящая власть — тут? — Аш обвела глазами заполненную людьми комнату герцога. — Может, ты и прав.
Здесь было так много людей в полном вооружении, в форме, что она смогла распознать видных военных дворян Бургундии — тут были все, кто пережил Оксон, видимо, — и все лидеры наемников, за исключением Кола де Монфора и его двух сыновей.
— Бегство Монфора — не столько военный вопрос, сколько политика, — пробормотала она.
Темноволосый англичанин сдвинул брови под забралом, но тут же его лицо прояснилось.
— Что, командир, видно, мы поняли суть, не зря слушали выступления на этом совете. Но если капитаны еще тут…
— …тогда у них еще может быть шанс лягнуть тех под зад, — договорила за него Аш. — Томас, здесь — держаться ко мне поближе.
— Есть, капитан, — Томас Рочестер обрадовался ее доверию.
— Не подумай, будто я боюсь, что меня прикончат прямо в центре палаты герцога… — Аш машинально отступила на шаг, пропуская сестру ордена Зеленого Христа, несущую тазик. В медном тазу лежали бинты, перепачканные засохшей кровью и гноем.
— Неужели моя пациентка! — воскликнула рослая монашка. При виде ее зеленой рясы и плотно повязанной мантильи у Аш снова все волосинки на теле встали дыбом. Услышав ее грубоватое приветствие, она подняла голову и с удивлением узнала широкое белое лицо сестры-настоятельницы монастыря Раскаивающихся — и поднимала голову все выше и выше, потому что эта женщина была не только крепко сложенной, но еще и очень высокой — выше, чем казалось Аш, пока она выздоравливала в этом монастыре.
— Сестра Симеон! — коленопреклонение Аш вряд ли можно было назвать таковым, это был лишь намек, но своей сверкающей улыбкой Аш компенсировала все недостатки позы. — Я видела, что монастырь разрушен — рада, что вы перебрались в город.
— Как твоя голова?
Аш так удивила память этой женщины, что ее уважение к ней сильно возросло; она отвесила ей искренний поклон.
— Выживу, сестра. Вопреки визиготам. Они все старались испортить вашу прекрасную работу. Но выживу.
— Рада слышать, — тем же тоном сестра-настоятельница обратилась к кому-то позади Аш: — Принесите еще белья и позовите священника, да побыстрее.
Вторая сестра сделала реверанс.
— Да, сестра-настоятельница!
Аш старалась рассмотреть лицо маленькой монахини и удивилась, услышав задумчиво сказанные слова сестры Симеон:
— Я хотела бы посетить твои казармы, капитан. Я сегодня утром потеряла одну из моих девочек. Твоя — хирург, «Флориан», — я чувствую, сможет помочь мне.
«Спорю на что угодно, речь о маленькой Маргарет Шмидт, — подумала Аш. — Вот проклятье».
— И давно ваша сестра отсутствует, настоятельница?
— Со вчерашнего вечера.
«Вот тебе и моя Флориан…»
Ее скрытая улыбка исчезла. Ей стало неловко, что она почувствовала облегчение. «После того, что она мне наговорила — для меня безопаснее, если она с кем-то».
— Я поспрашиваю, — Аш на секунду встретилась глазами с синим взглядом Томаса Рочестера. — Мы — солдаты по контракту, сестра. Если ваша сестра завербовалась в наш обоз… ну ладно. Тогда делу конец. Мы за своими присматриваем.
Она бдительнее наблюдала за английским рыцарем, чем за сестрой-настоятельницей, высматривая малейший намек на какие-то эмоции. Но если Томаса Рочестера и смутило известие о том, что из женского монастыря куда-то делась женщина — любовница их хирурга, он этого никак не проявил.
А вдруг он знает, что Маргарет Шмидт — не единственная тут женщина, которая привлекает Флориан?
— Мы еще увидимся, — воскликнула Симеон таким решительным тоном, что Аш не поняла, было ли это угрозой или твердым обещанием, и большими шагами пошла сквозь расступающуюся перед ней толпу.
— Капитан, а нельзя ли эту завербовать к нам? — размечтался Томас Рочестер. — Лучше пусть будет она, чем какая-то девка, которой симпатизирует хирург! Ты поставь только сестру-настоятельницу в наступающую линию около меня — и я спрячусь прямо за ней! Не сомневаюсь, она запугает крысоголовых до полусмерти.
У локтя Аш возник паж Жан, стянув шляпу, он протараторил:
— Герцог приказывает вам явиться!
Аш вслед за мальчиком пробралась сквозь толчею, подслушивая, как многие представители гильдий и купцы обсуждали гражданские проблемы, уделяя услышанному ровно столько внимания, сколько нужно было для определения их боевого духа. Из дальнего угла комнаты выходило и проходило мимо нее много самоуверенных лиц в воинском снаряжении, за ними адъютанты тащили карты; пройдя сквозь них, Аш оказалась перед герцогом Бургундским.
Здесь стены были из светлого камня, в нишах висели иконы святых, перед каждой горела свеча; огромная кровать под балдахином занимала весь конец комнаты, промежуток между двумя окнами из чисто свинцового стекла.
Но герцог лежал не в большой кровати.
Он устроился полулежа на левом боку на небольшой раскладушке, ничуть не лучше, чем те, что она встречала в полевых условиях, за исключением каких-то деревянных резных изображений святых на деревянной раме-коробке. Вокруг кровати были расставлены жаровни. При приближении Аш, пажа и ее охранника два священника отступили назад; и герцог Карл решительно махнул им, чтобы отошли.
— Мы будем разговаривать частным образом, — приказал он. — Капитан Аш, рад видеть, что вы вернулись наконец из Карфагена.
— Угу, я тоже рада, ваша милость. Металась по всему христианскому миру туда-сюда, как собака на ярмарке.
На его лице не появилось ни тени улыбки. Она забыла, что его не трогают ни юмор, ни обаяние. Поскольку она пошутила машинально, исключительно чтобы скрыть, как ее потряс его внешний вид, она не стала терять времени на сожаления; просто умолкла и старалась не проявить своего впечатления выражением лица.
Герцог сидел на жесткой кровати, опираясь левым боком на валики. Вокруг были кипы книг и бумаг, а сбоку стоял на коленях паж, быстро приводящий в порядок то, что, как заметила Аш, было картами обороны города. Богатый синий бархатный халат покрывал Карла Бургундского и его ложе: под ним, как она заметила, на нем была тонкая льняная сорочка.
Его взмокшие черные волосы прилипли к черепу. В этом углу герцогской комнаты пахло больницей. Когда он поднял голову, чтобы взглянуть на Aш, она заметила болезненный цвет лица и лихорадочно горящие глаза, провалившиеся щеки и выступающие скулы. Устрашающе худой левой рукой он цеплялся за висящий на шее крест.
«Да, — холодно подумала Аш, — накрылась Бургундия».
Как будто не чувствуя боли, — хотя, судя по постоянно катящемуся по лицу поту, он ее должен был испытывать, — герцог Карл приказал:
— Господа священники, прошу оставить меня; и вы, сестра. Стража, очистить эту часть комнаты.
Паж Жан отошел вместе с остальными. Аш неуверенно посмотрела на Томаса Рочестера. Она заметила, что охранник герцога, огромный мужлан с плечами стрелка, одетый в солдатскую куртку без рукавов на подкладке, не сдвинулся со своего поста позади герцога.
— Отошлите своего человека, капитан, — сказал Карл.
На лице Аш, видимо, ясно отразился ее вопрос. Герцог удостоил краткого взгляда своего стрелка, возвышающегося над ним.
— Я верю в ваше благородство, — сказал он, — но, допустим, передо мной окажется некто со стилетом в рукаве, и если его никак иначе не остановить, тогда вот он, Поль, сунется между мной и этим оружием и примет удар на себя. Я не могу с почетом отослать человека, готового к этому.
— Томас, отойди.
Аш стояла в ожидании.
— Нам много чего есть сказать друг другу. Прежде всего, выгляните вон из того окна, — герцог указал, из какого, — и скажите, что там видите.
Большими шагами Аш пересекла расстояние до окна — в два ярда. Маленькие толстые оконные стекла искажали вид, но она сообразила, что окно выходит на юг, изменчивое небо сейчас серое; сильный ветер гонит облака и сотрясает оконные рамы. И она находится очень высоко — как будто стоит на башне Филипа Доброго, знаменитом наблюдательном посту.
«Какого черта, отсюда, сверху, все вовсе не кажется лучше!..»
Ветер рвал прочные барьеры, возведенные вокруг рядов катапульт. Сощурившись, она смогла рассмотреть людей, толпящихся вокруг выступающих бимсов требушетов, длинные шеренги людей, передающих обломки камней на пращи; и груженых быков, тащивших телеги с камнем из карьера, находящегося на залитой водой дороге на Оксон.
— Мне видно отсюда до места слияния рек Оуч и Сюзон, за пределами городских стен, — она говорила громко, чтобы больной ее слышал, — а на западе виден лагерь осадных машин противника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Рядом с ней раздавалось тихое бессознательное безостановочное рычание Роберта Ансельма; почти точно такой звук могли бы издавать мастиффы Брифо и Бонио.
Она вцепилась ему в руку: «Уймись».
Оливье де Ла Марш возвысил голос, от его крика, разорвавшего воздух в зале, произошел выброс адреналина в крови Аш, хотя крик был обращен не к ней. Они с французским рыцарем стояли по разные стороны стола и через стол орали друг на друга.
— Ну, это похуже, чем было при дворе Фридриха! — вздрогнула Аш. — Боже мой, когда мы приехали сюда в первый раз, Бургундия была лучше.
— Тогда тут не было столько фракционеров-беженцев, мадонна, — сунулся Анжелотти, — и потом, ими правил герцог.
— Я послала Флориан поговорить с докторами. Посмотрим, в каком она состоянии, — Аш повернула голову, почуяв какое-то волнение позади, среди эскорта, где находился Томас Рочестер. Солдаты расступились, пропуская к ней пожилого бургундского гофмейстера-советника.
— Мессир, — Аш поспешно вскочила на ноги. Филип Тернан с минуту рассматривал ее. Потом положил руку на плечо парнишки, которого привел с собой, пажа в белом камзоле с рукавами буфф, пристегнутом к рейтузам золотыми аксельбантами.
— Вы приглашены. Вот Жан, он отведет вас, — тихо сказал он. — Мадам капитан, мне приказано доставить вас на прием к герцогу.
5
— К герцогу Карлу? — удивилась Аш. — Я думала, он болен.
— Так и есть. Вы можете пробыть у него, но недолго. Благородный герцог устает от людей, поэтому вы не должны никого приводить с собой. Разве что одного солдата, если вам положен при себе охранник, — Тернан улыбнулся сжатыми губами. — Насколько я знаю, достойный рыцарь должен иметь при себе сопровождение, хоть одного человека.
Аш, перехватив взгляд гофмейстера-советника, устремленный на де Ланнуа, сопровождаемого в качестве эскорта единственным стрелком, дружелюбно кивнула:
— Согласна. Роберт, Анжели, здесь замените меня. Томас Рочестер — со мной, — и тут же сделала знак пажу, так что офицеры только успели кивнуть в знак согласия: — Веди.
Наконец!
Идя вслед за пажом Жаном, она машинально опустила руку на ножны, поправляя одолженный Ансельмом меч. Признаки готовящегося нападения могут быть незначительными, и все же она шустро поглядывала по сторонам, пока они пересекали улицы по дороге ко дворцу — вздрагивала от шума бомбардировок западной части города — и вошли и перемещались по коридорам с выбеленными стенами, прорезанным глубоко в каменных стенах; вскарабкивались вверх по лестницам, где через стекла с витражами в помещение просачивался бледный дневной свет. Она заметила, что сейчас во дворце было меньше бургундских солдат, чем при ее первом визите, летом.
— Командир, может, он умер, — вдруг рискнул заметить Томас Рочестер.
— Кто, герцог?
— Нет, эта жопа — твой муж.
И при этих словах она узнала комнату с высоким сводом, через которую они проходили. Знамена все еще висели по стенам, но плиты пола не были, как тогда, усеяны яркими пятнами от проходящего через витражи солнечного света. Освещение было тусклым.
Господин Санчо Лебриджа, несомненно, с крестоносцами; знамя Агнца Божьего она видела под стенами города; ну а Фернандо? Только Господу и Зеленому Христу ведомо, где сейчас Фернандо — и жив ли он вообще?
Вот здесь она прикасалась к нему в последний раз — переплела свои теплые пальцы с его пальцами. Здесь она его ударила. И позже, в Карфагене, он был таким же слабым, как и тут, просто пешка. Вплоть до последних минут перед землетрясением — но он мог позволить себе заступаться за меня: кому был нужен опозоренный предательством немецкий рыцарь!
— Я предпочитаю считать себя вдовой, — угрюмо сказала она, и вслед за пажом Жаном и гофмейстером-советником Филипом Тернаном стала подниматься по лестнице в башню.
Гофмейстер-советник провел их мимо множества стражников-бургундцев, ввел в комнату с высоким потолком, где было много людей: адъютанты, пажи, солдаты, богатые дворяне в мантиях и капюшонах, женщины с прическами монахинь, сокольничий со своим соколом; на соломе у большого камина — сука с выводком щенков.
— Это палата герцога, — объяснил Аш Филип Тернан, подходя с ней к большой группе людей. — Ждите здесь; когда пожелает, он вас вызовет.
Томас Рочестер тихо сказал ей на ухо:
— Командир, мне кажется, что этот «совет осады» — просто гражданским бросили кость, чтобы их успокоить.
— Считаешь, настоящая власть — тут? — Аш обвела глазами заполненную людьми комнату герцога. — Может, ты и прав.
Здесь было так много людей в полном вооружении, в форме, что она смогла распознать видных военных дворян Бургундии — тут были все, кто пережил Оксон, видимо, — и все лидеры наемников, за исключением Кола де Монфора и его двух сыновей.
— Бегство Монфора — не столько военный вопрос, сколько политика, — пробормотала она.
Темноволосый англичанин сдвинул брови под забралом, но тут же его лицо прояснилось.
— Что, командир, видно, мы поняли суть, не зря слушали выступления на этом совете. Но если капитаны еще тут…
— …тогда у них еще может быть шанс лягнуть тех под зад, — договорила за него Аш. — Томас, здесь — держаться ко мне поближе.
— Есть, капитан, — Томас Рочестер обрадовался ее доверию.
— Не подумай, будто я боюсь, что меня прикончат прямо в центре палаты герцога… — Аш машинально отступила на шаг, пропуская сестру ордена Зеленого Христа, несущую тазик. В медном тазу лежали бинты, перепачканные засохшей кровью и гноем.
— Неужели моя пациентка! — воскликнула рослая монашка. При виде ее зеленой рясы и плотно повязанной мантильи у Аш снова все волосинки на теле встали дыбом. Услышав ее грубоватое приветствие, она подняла голову и с удивлением узнала широкое белое лицо сестры-настоятельницы монастыря Раскаивающихся — и поднимала голову все выше и выше, потому что эта женщина была не только крепко сложенной, но еще и очень высокой — выше, чем казалось Аш, пока она выздоравливала в этом монастыре.
— Сестра Симеон! — коленопреклонение Аш вряд ли можно было назвать таковым, это был лишь намек, но своей сверкающей улыбкой Аш компенсировала все недостатки позы. — Я видела, что монастырь разрушен — рада, что вы перебрались в город.
— Как твоя голова?
Аш так удивила память этой женщины, что ее уважение к ней сильно возросло; она отвесила ей искренний поклон.
— Выживу, сестра. Вопреки визиготам. Они все старались испортить вашу прекрасную работу. Но выживу.
— Рада слышать, — тем же тоном сестра-настоятельница обратилась к кому-то позади Аш: — Принесите еще белья и позовите священника, да побыстрее.
Вторая сестра сделала реверанс.
— Да, сестра-настоятельница!
Аш старалась рассмотреть лицо маленькой монахини и удивилась, услышав задумчиво сказанные слова сестры Симеон:
— Я хотела бы посетить твои казармы, капитан. Я сегодня утром потеряла одну из моих девочек. Твоя — хирург, «Флориан», — я чувствую, сможет помочь мне.
«Спорю на что угодно, речь о маленькой Маргарет Шмидт, — подумала Аш. — Вот проклятье».
— И давно ваша сестра отсутствует, настоятельница?
— Со вчерашнего вечера.
«Вот тебе и моя Флориан…»
Ее скрытая улыбка исчезла. Ей стало неловко, что она почувствовала облегчение. «После того, что она мне наговорила — для меня безопаснее, если она с кем-то».
— Я поспрашиваю, — Аш на секунду встретилась глазами с синим взглядом Томаса Рочестера. — Мы — солдаты по контракту, сестра. Если ваша сестра завербовалась в наш обоз… ну ладно. Тогда делу конец. Мы за своими присматриваем.
Она бдительнее наблюдала за английским рыцарем, чем за сестрой-настоятельницей, высматривая малейший намек на какие-то эмоции. Но если Томаса Рочестера и смутило известие о том, что из женского монастыря куда-то делась женщина — любовница их хирурга, он этого никак не проявил.
А вдруг он знает, что Маргарет Шмидт — не единственная тут женщина, которая привлекает Флориан?
— Мы еще увидимся, — воскликнула Симеон таким решительным тоном, что Аш не поняла, было ли это угрозой или твердым обещанием, и большими шагами пошла сквозь расступающуюся перед ней толпу.
— Капитан, а нельзя ли эту завербовать к нам? — размечтался Томас Рочестер. — Лучше пусть будет она, чем какая-то девка, которой симпатизирует хирург! Ты поставь только сестру-настоятельницу в наступающую линию около меня — и я спрячусь прямо за ней! Не сомневаюсь, она запугает крысоголовых до полусмерти.
У локтя Аш возник паж Жан, стянув шляпу, он протараторил:
— Герцог приказывает вам явиться!
Аш вслед за мальчиком пробралась сквозь толчею, подслушивая, как многие представители гильдий и купцы обсуждали гражданские проблемы, уделяя услышанному ровно столько внимания, сколько нужно было для определения их боевого духа. Из дальнего угла комнаты выходило и проходило мимо нее много самоуверенных лиц в воинском снаряжении, за ними адъютанты тащили карты; пройдя сквозь них, Аш оказалась перед герцогом Бургундским.
Здесь стены были из светлого камня, в нишах висели иконы святых, перед каждой горела свеча; огромная кровать под балдахином занимала весь конец комнаты, промежуток между двумя окнами из чисто свинцового стекла.
Но герцог лежал не в большой кровати.
Он устроился полулежа на левом боку на небольшой раскладушке, ничуть не лучше, чем те, что она встречала в полевых условиях, за исключением каких-то деревянных резных изображений святых на деревянной раме-коробке. Вокруг кровати были расставлены жаровни. При приближении Аш, пажа и ее охранника два священника отступили назад; и герцог Карл решительно махнул им, чтобы отошли.
— Мы будем разговаривать частным образом, — приказал он. — Капитан Аш, рад видеть, что вы вернулись наконец из Карфагена.
— Угу, я тоже рада, ваша милость. Металась по всему христианскому миру туда-сюда, как собака на ярмарке.
На его лице не появилось ни тени улыбки. Она забыла, что его не трогают ни юмор, ни обаяние. Поскольку она пошутила машинально, исключительно чтобы скрыть, как ее потряс его внешний вид, она не стала терять времени на сожаления; просто умолкла и старалась не проявить своего впечатления выражением лица.
Герцог сидел на жесткой кровати, опираясь левым боком на валики. Вокруг были кипы книг и бумаг, а сбоку стоял на коленях паж, быстро приводящий в порядок то, что, как заметила Аш, было картами обороны города. Богатый синий бархатный халат покрывал Карла Бургундского и его ложе: под ним, как она заметила, на нем была тонкая льняная сорочка.
Его взмокшие черные волосы прилипли к черепу. В этом углу герцогской комнаты пахло больницей. Когда он поднял голову, чтобы взглянуть на Aш, она заметила болезненный цвет лица и лихорадочно горящие глаза, провалившиеся щеки и выступающие скулы. Устрашающе худой левой рукой он цеплялся за висящий на шее крест.
«Да, — холодно подумала Аш, — накрылась Бургундия».
Как будто не чувствуя боли, — хотя, судя по постоянно катящемуся по лицу поту, он ее должен был испытывать, — герцог Карл приказал:
— Господа священники, прошу оставить меня; и вы, сестра. Стража, очистить эту часть комнаты.
Паж Жан отошел вместе с остальными. Аш неуверенно посмотрела на Томаса Рочестера. Она заметила, что охранник герцога, огромный мужлан с плечами стрелка, одетый в солдатскую куртку без рукавов на подкладке, не сдвинулся со своего поста позади герцога.
— Отошлите своего человека, капитан, — сказал Карл.
На лице Аш, видимо, ясно отразился ее вопрос. Герцог удостоил краткого взгляда своего стрелка, возвышающегося над ним.
— Я верю в ваше благородство, — сказал он, — но, допустим, передо мной окажется некто со стилетом в рукаве, и если его никак иначе не остановить, тогда вот он, Поль, сунется между мной и этим оружием и примет удар на себя. Я не могу с почетом отослать человека, готового к этому.
— Томас, отойди.
Аш стояла в ожидании.
— Нам много чего есть сказать друг другу. Прежде всего, выгляните вон из того окна, — герцог указал, из какого, — и скажите, что там видите.
Большими шагами Аш пересекла расстояние до окна — в два ярда. Маленькие толстые оконные стекла искажали вид, но она сообразила, что окно выходит на юг, изменчивое небо сейчас серое; сильный ветер гонит облака и сотрясает оконные рамы. И она находится очень высоко — как будто стоит на башне Филипа Доброго, знаменитом наблюдательном посту.
«Какого черта, отсюда, сверху, все вовсе не кажется лучше!..»
Ветер рвал прочные барьеры, возведенные вокруг рядов катапульт. Сощурившись, она смогла рассмотреть людей, толпящихся вокруг выступающих бимсов требушетов, длинные шеренги людей, передающих обломки камней на пращи; и груженых быков, тащивших телеги с камнем из карьера, находящегося на залитой водой дороге на Оксон.
— Мне видно отсюда до места слияния рек Оуч и Сюзон, за пределами городских стен, — она говорила громко, чтобы больной ее слышал, — а на западе виден лагерь осадных машин противника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111