Серебристо-серое сияние длинных волос визиготки объяснялось тем, что они жирные. От въевшейся в лицо грязи были заметны тонкие морщинки в уголках глаз. От нее пахло древесным дымом, лагерем; и от всего этого Аш вдруг почувствовала абсолютно родственную близость с ней, вовсе не связанную с родством по крови.
— Ни ты, ни я, — добавила визиготка, — не можем с уверенностью сказать, что это значит, но ты рискнешь подождать, чтобы узнать? Аш, сколько у нас времени? Герцог вполне здоров?
Аш вспомнила свой сон про кабанов в снегу, и шепот Годфри: «Ты — одно из животных с клыками, и еще — я так долго добивался твоего доверия».
Фарис поднялась на ноги. На Аш глянуло ее собственное лицо из-под разбросанных ветром прядей белых волос; волосы струились по розовым головкам заклепок лат, спускались ниже талии и пояса с пустыми ножнами.
Аш на миг прикрыла глаза, чтобы стереть из памяти такое сильное сходство.
— Мы — больше, чем сестры, — она открыла глаза, ощутила холодный ветер, увидела окружающие их шеренги солдат; солдаты переминались с ноги на ногу, спокойно переговаривались, пока они тут совещались о стратегии, тактике, решениях, никем не услышанные: — Не имеет значения, кто мы по рождению. Главное — это, то, в чем участвуем мы обе. И обе это понимаем… Фарис, решай побыстрее. Пока мы разговариваем, герцог умирает.
Только застывший взгляд собеседницы выдал ее потрясение.
«Вот теперь узнаем, — подумала Аш, — теперь станет ясно, насколько она на самом деле верит во все это, насколько она действительно слышала обращенные к ней голоса Диких Машин.
Насколько для нее эта война — просто очередная война, в которой я могла бы отдать ей Дижон. Потому что ей сейчас пара пустяков своими силами взять город, когда в нем нет вождя. И запросто войти в него».
Аш внимательно следила за выражением лица Фарис и жалела, что у нее в руках нет меча.
Молодая женщина в визиготском доспехе протянула руки вперед. Она сделала это медленно, чтобы наблюдающие не ошиблись в значении жеста. Обнаженные руки протянуты к Аш ладонями кверху.
— Не бойся, — сказала Фарис.
Аш смотрела на ее ладони: в их линии въелась грязь. Но из-под грязи были видны маленькие белые шрамы от старых резаных ран: руки крестьянина или кузнеца, или человека, натренированного для сражений в строю.
— Аш, — твердо сказала Фарис, — я продлю перемирие. На день, до завтрашнего восхода. Клянусь, в этом здесь и сейчас перед лицом Господа Бога. И, с Божьей помощью, до тех пор мы найдем ответ!
Медленно, без помощи пажа, Аш расстегнула пряжки на правой рукавице своей облаченной в рукавицу левой рукой, стянула броню, и их обнаженные руки соприкоснулись. В руке у Аш была теплая сухая человеческая рука.
Со стен Дижона донесся радостный вопль, от которого с облаков посыпался снег.
— Моих полномочий не хватит на это, — ухмыльнулась Аш. — Но если у меня перемирие, эти сукины сыны в совете подпишут как миленькие! А ты от своих командиров можешь этого потребовать?
— Боже мой, а как же иначе!
Когда утих шум, когда выстроенные рядами уставшие шеренги визиготских солдат зашевелились, заговорили между собой, в воздухе раздался звон колокола. Аш собралась снова обратиться к Фарис и не сразу поняла, что она слышит. Громкий, резкий, трагический…
Прозвучал один удар колокола с двойного шпиля великого аббатства Дижона, находящегося в городских стенах. С бьющимся сердцем Аш ждала, когда к нему раздастся второй.
Но удар раздавался только один.
Торжественный, тревожный, один удар через каждые десять ударов пульса.
Каждый режущий ухо гул металла сотрясал примолкший лагерь под стенами города; заслышав этот звук, все постепенно замолкли в холодном воздухе и пытались осознать, что бы это значило.
— Похоронный звон, — Фарис снова повернулась лицом к Аш, всматривалась в ее лицо. — У вас тут тоже такой обычай? Первый удар — за несколько часов до смерти. Второй отмечает момент смерти?
Но по-прежнему раздавались одиночные удары колокола.
— Герцог, — сказала Аш, — герцог Карл начал отходить.
Рука Фарис, которую она все еще сжимала, напряглась.
— Если это правда, если у меня нет выбора, тогда!..
Аш вздрогнула — с такой силой Фарис сжала ее руку, раздавливая ее тонкие пальцы.
И на нее снизошел полный покой. Как на поле боя, когда время тянется бесконечно, она приняла решение и стала готовиться: разминать левую руку в армированной металлом рукавице, намереваясь вцепиться в незащищенное горло визиготки, и так напрягла мышцы кисти, чтобы острый край пластины, прикрывающей костяшки руки, пришелся прямо по сонной артерии.
«Успею ли я до их стрел? Да. Главное — успеть первый удар, второго шанса не будет…»
— Штандарт герцога Бургундского! — прокричал визиготский назир, пронзительным от потрясения низким голосом.
Фарис, как будто ей ничего не грозило, выпустила руку Аш и сделала шаг вперед, отходя от стола и из-под навеса. «Почему я ничего не делаю?» — мысленно спросила себя Аш, и в смятении посмотрела в направлении, в котором указывал назир.
Сердце ее подпрыгнуло.
Северо-западные ворота Дижона были распахнуты настежь.
Их открыли, пока все в оцепенении слушали колокол аббатства, догадалась Аш: опускная решетка ворот поднята, большие стержни сброшены. «Дерьмо! Успеют ли закрыть до атаки?»
В ушах зазвенел громкий голос Фарис, выкрикивавшей приказы. Ни один из визиготских солдат не сдвинулся с места. Аш напрягла зрение — посмотреть, кто скачет. Увидела верхового с огромным сине-красным штандартом герцогов Валуа, и с ним никого: ни дворян, ни герцога, чудом восставшего со своего смертного ложа, никого. Только один пеший и собака.
В ответ на приказ ошеломленной Фарис визиготские войска расступились и пропустили всадника и пешехода.
Аш начала натягивать правую перчатку, неловко застегивая пряжки, мельком взглянула на Рочестера и эскорт, стоявших жалкой горсткой в тридцати ярдах от нее, среди визиготских легионов.
Всадник со штандартом проскакал по утоптанной земле и придержал поводья в нескольких ярдах от Фарис. Аш не смогла узнать его: из-под поднятого забрала лица было почти не видно; подумала — Ольвье де Ла Марш? — но форма не та, это вовсе не знакомый ей огромный бургундский дворянин. Просто стрелок верхом.
Пока Фарис и Аш выжидающе смотрели на него, вперед прошел пеший. И стащил шляпу.
Его собака на поводке, огромный пес с квадратной мордой, с головой слишком большой для его тела, бегло обнюхал ногу Аш.
— Ищейка! note 51 — от удивления Аш обрела дар речи.
Беловолосый пожилой человек, все щеки в красных прожилках, что типично для людей, проводящих много времени на открытом воздухе, — неторопливо улыбнулся от удовольствия.
— Вы правы, мадам капитан Аш, причем одна из лучших. Клянусь Христом и всеми Его святыми, он вам отыщет в любой день хоть оленя-самца десяти лет, хоть клыкастого кабана, даже единорога.
Аш посмотрела на Фарис: визиготка была просто ошарашена.
— Мадемуазель генерал-капитан Фарис? — пришелец поклонился. Он говорил не спеша и с уважением: — Я прибыл просить вашего разрешения пропустить охоту, не создавая им помех.
— Охоту? — Фарис в полном обалдении посмотрела сначала на Аш, потом на своих командиров — их было не менее тридцати, они подошли и окружили ее. — Охота?
«Безумие какое-то! — Аш могла только слушать, открыв рот. — Если я сейчас отдам приказ и мы направимся прямо к воротам, получится ли?»
Пожилой бородатый человек опустил глаза и что-то пробормотал, смешавшись в присутствии командиров всех визиготских легионов и их главнокомандующего. Ищейка затрясла головой, болтая ушами, и возбужденно стала помахивать своим похожим на крысиный хвостом.
Темные глаза Фарис на миг остановились на Аш и она ласково проговорила, обращаясь к посланцу:
— Отец, вам не грозит никакая опасность. Мы приучены почитать старых и мудрых. Скажите, какое сообщение вы доставили от герцога.
Краснощекий поднял на нее глаза. И заговорил погромче:
— Нет, мисс, никакого сообщения. И не будет. Герцог Карл умрет до полудня, так говорят священники. Меня прислали просить вас — будете ли вы добры пропустить охоту?
— Какую охоту?
«Ну да, прямо моими словами! — подумала Аш, не собираясь прерывать визиготку. — Какая к черту охота!»
— Таков обычай, — сказал посланец. — Герцогов Бургундии всегда выбирают на охоте, во время охоты на оленя-самца.
Фарис все еще молча смотрела на него, и он ласково разъяснил:
— Мадемуазель генерал-капитан, так было всегда. Теперь, когда герцог Карл близок к смерти, надо организовать охоту на оленя-самца, чтобы определить его преемника. Титул герцога перейдет к тому, кто поймает добычу. Меня послали обратиться к вам, просить о свободном проезде через ваш лагерь. Если вы дадите свое разрешение, я и вот он — Джомбарт пойдем и отыщем дичь.
Фарис подняла руки, чтобы унять своих людей.
— Командиры!
— Бред какой-то… — Аш узнала говорившего — Санчо Лебриджа; под взглядом Фарис он попятился.
— Капитан Аш, а вы знаете такой обычай? — спросила визиготка.
Аш посмотрела на беловолосого охотника. Даже если он и испугался визиготских командиров, держался он со спокойным достоинством профессионала.
— Да ни черта я про это не знаю! — призналась она. — Сейчас даже не сезон охоты на оленя-самца. Сезон кончился в праздник Святого Креста note 52.
— Мадам, все зависит от ситуации; когда умирает старый герцог.
— Да это уловка, чтобы вывезти их дворян из осажденного города! — взорвался Санчо Лебриджа.
— И куда им ехать? — урезонила его Фарис. — Война прокатилась по всей стране. Замки и города разграблены. Может, думаешь, они прорвутся сквозь наш лагерь и проскачут сотни миль на север, где голод, или во Фландрию, где их ждет опять-таки война? Командир Лебриджа, когда их герцог умрет, они окажутся обезглавленными. Что им делать?
Разговор шел на карфагенском готском, так что охотник вряд ли их понял, и он прервал разговор.
— Мадемуазель, времени мало. Позволите ли охоте проехать, а потом беспрепятственно вернуться в город?
Аш машинально рассеянно подняла глаза к небу. На юго-востоке белое солнце висело над горизонтом. Облака то закрывали его, то уплывали, в воздухе носилась тонкая снежная пороша. Ноздри ее были полны древесного дыма. И подумала: «Такой слабый свет бывает осенью».
— Может быть, — поспешно проговорила она, как только старый охотник высказался, — может быть, один герцог ничем не хуже другого.
Обступившие Фарис командиры и арифы посмотрели на Аш с некоторым раздражением, как будто она отпустила легкомысленное замечание. И только Фарис, встретившись глазами с Аш, соглашаясь, чуть-чуть наклонила голову.
— Разрешаю вам, — сказала она и, в ответ на ропот командиров, воскликнула: — Молчать!
Визиготские командиры унялись. Аш видела, как они обмениваются взглядами. И заметила, что и она сама бессознательно затаила дыхание. А Фарис продолжала:
— Я разрешаю им следовать своему обычаю. Мы пришли сюда, чтобы завоевать эту страну. Мне не надо, чтобы, как в Иберии, у нас была тысяча склочничающих дворян, когда некому их призвать к порядку!
Кто-то из офицеров одобрительно закивал.
— Если нам надо управлять побежденной страной, пусть у них будет свой герцог, которому будут подчиняться они, а он будет подчиняться нам. Иначе наступит только хаос, закон толпы, и сотни мелких междоусобных войн, которые задержат нас тут, когда нам придет пора воевать с турками.
Теперь многие кивали и тихими голосами обменивались мнениями.
«Даже меня убедила! — с грустным юмором подумала Аш. — Впрочем, она наполовину права… Видно, в нашей семье не я одна умею лапшу на уши вешать».
— Скажи своим хозяевам, я пропущу охотников, — говорила Фарис посланцу. — При одном условии. За вами будет ехать отряд моих людей, они проследят, чтобы вы и ваш новый герцог действительно вернулись в город, — и громче, чтобы ее слышали все офицеры: — А на время охоты весь сегодняшний день пусть Божье перемирие действует в нашем лагере и в Дижоне, как будто это святой день, и ни один человек не поднимет руку на другого. Всякие бои прекращены. Капитан Аш, отвечаете за это?
Аш, внешне совершенно владея собой, позволила себе бросить взгляд на армию рабов, на офицеров низшего ранга. «Им это не понравилось. Интересно, как долго они протерпят — до мятежа? Часы? Минуты?»
Фарис, может, уже проиграла, прямо сейчас. Надо что-то делать, пока она еще командует. Во влажном холодном воздухе раздался еще один гулкий удар колокола.
«Скоро узнаем, — угрюмо подумала Аш, — лучше ли один герцог, чем другой».
— Да, — вслух сказала она, — если Оливье де Ла Марш не полный дурак, да, я гарантирую, что драка прекратится, сегодня будет соблюдаться перемирие. До завтрашней заутрени?
— Прекрасно, — Фарис живо обернулась к охотнику, лоб ее блестел от пота. — Идите. Пусть выезжают. Выбирайте себе нового герцога Бургундии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
— Ни ты, ни я, — добавила визиготка, — не можем с уверенностью сказать, что это значит, но ты рискнешь подождать, чтобы узнать? Аш, сколько у нас времени? Герцог вполне здоров?
Аш вспомнила свой сон про кабанов в снегу, и шепот Годфри: «Ты — одно из животных с клыками, и еще — я так долго добивался твоего доверия».
Фарис поднялась на ноги. На Аш глянуло ее собственное лицо из-под разбросанных ветром прядей белых волос; волосы струились по розовым головкам заклепок лат, спускались ниже талии и пояса с пустыми ножнами.
Аш на миг прикрыла глаза, чтобы стереть из памяти такое сильное сходство.
— Мы — больше, чем сестры, — она открыла глаза, ощутила холодный ветер, увидела окружающие их шеренги солдат; солдаты переминались с ноги на ногу, спокойно переговаривались, пока они тут совещались о стратегии, тактике, решениях, никем не услышанные: — Не имеет значения, кто мы по рождению. Главное — это, то, в чем участвуем мы обе. И обе это понимаем… Фарис, решай побыстрее. Пока мы разговариваем, герцог умирает.
Только застывший взгляд собеседницы выдал ее потрясение.
«Вот теперь узнаем, — подумала Аш, — теперь станет ясно, насколько она на самом деле верит во все это, насколько она действительно слышала обращенные к ней голоса Диких Машин.
Насколько для нее эта война — просто очередная война, в которой я могла бы отдать ей Дижон. Потому что ей сейчас пара пустяков своими силами взять город, когда в нем нет вождя. И запросто войти в него».
Аш внимательно следила за выражением лица Фарис и жалела, что у нее в руках нет меча.
Молодая женщина в визиготском доспехе протянула руки вперед. Она сделала это медленно, чтобы наблюдающие не ошиблись в значении жеста. Обнаженные руки протянуты к Аш ладонями кверху.
— Не бойся, — сказала Фарис.
Аш смотрела на ее ладони: в их линии въелась грязь. Но из-под грязи были видны маленькие белые шрамы от старых резаных ран: руки крестьянина или кузнеца, или человека, натренированного для сражений в строю.
— Аш, — твердо сказала Фарис, — я продлю перемирие. На день, до завтрашнего восхода. Клянусь, в этом здесь и сейчас перед лицом Господа Бога. И, с Божьей помощью, до тех пор мы найдем ответ!
Медленно, без помощи пажа, Аш расстегнула пряжки на правой рукавице своей облаченной в рукавицу левой рукой, стянула броню, и их обнаженные руки соприкоснулись. В руке у Аш была теплая сухая человеческая рука.
Со стен Дижона донесся радостный вопль, от которого с облаков посыпался снег.
— Моих полномочий не хватит на это, — ухмыльнулась Аш. — Но если у меня перемирие, эти сукины сыны в совете подпишут как миленькие! А ты от своих командиров можешь этого потребовать?
— Боже мой, а как же иначе!
Когда утих шум, когда выстроенные рядами уставшие шеренги визиготских солдат зашевелились, заговорили между собой, в воздухе раздался звон колокола. Аш собралась снова обратиться к Фарис и не сразу поняла, что она слышит. Громкий, резкий, трагический…
Прозвучал один удар колокола с двойного шпиля великого аббатства Дижона, находящегося в городских стенах. С бьющимся сердцем Аш ждала, когда к нему раздастся второй.
Но удар раздавался только один.
Торжественный, тревожный, один удар через каждые десять ударов пульса.
Каждый режущий ухо гул металла сотрясал примолкший лагерь под стенами города; заслышав этот звук, все постепенно замолкли в холодном воздухе и пытались осознать, что бы это значило.
— Похоронный звон, — Фарис снова повернулась лицом к Аш, всматривалась в ее лицо. — У вас тут тоже такой обычай? Первый удар — за несколько часов до смерти. Второй отмечает момент смерти?
Но по-прежнему раздавались одиночные удары колокола.
— Герцог, — сказала Аш, — герцог Карл начал отходить.
Рука Фарис, которую она все еще сжимала, напряглась.
— Если это правда, если у меня нет выбора, тогда!..
Аш вздрогнула — с такой силой Фарис сжала ее руку, раздавливая ее тонкие пальцы.
И на нее снизошел полный покой. Как на поле боя, когда время тянется бесконечно, она приняла решение и стала готовиться: разминать левую руку в армированной металлом рукавице, намереваясь вцепиться в незащищенное горло визиготки, и так напрягла мышцы кисти, чтобы острый край пластины, прикрывающей костяшки руки, пришелся прямо по сонной артерии.
«Успею ли я до их стрел? Да. Главное — успеть первый удар, второго шанса не будет…»
— Штандарт герцога Бургундского! — прокричал визиготский назир, пронзительным от потрясения низким голосом.
Фарис, как будто ей ничего не грозило, выпустила руку Аш и сделала шаг вперед, отходя от стола и из-под навеса. «Почему я ничего не делаю?» — мысленно спросила себя Аш, и в смятении посмотрела в направлении, в котором указывал назир.
Сердце ее подпрыгнуло.
Северо-западные ворота Дижона были распахнуты настежь.
Их открыли, пока все в оцепенении слушали колокол аббатства, догадалась Аш: опускная решетка ворот поднята, большие стержни сброшены. «Дерьмо! Успеют ли закрыть до атаки?»
В ушах зазвенел громкий голос Фарис, выкрикивавшей приказы. Ни один из визиготских солдат не сдвинулся с места. Аш напрягла зрение — посмотреть, кто скачет. Увидела верхового с огромным сине-красным штандартом герцогов Валуа, и с ним никого: ни дворян, ни герцога, чудом восставшего со своего смертного ложа, никого. Только один пеший и собака.
В ответ на приказ ошеломленной Фарис визиготские войска расступились и пропустили всадника и пешехода.
Аш начала натягивать правую перчатку, неловко застегивая пряжки, мельком взглянула на Рочестера и эскорт, стоявших жалкой горсткой в тридцати ярдах от нее, среди визиготских легионов.
Всадник со штандартом проскакал по утоптанной земле и придержал поводья в нескольких ярдах от Фарис. Аш не смогла узнать его: из-под поднятого забрала лица было почти не видно; подумала — Ольвье де Ла Марш? — но форма не та, это вовсе не знакомый ей огромный бургундский дворянин. Просто стрелок верхом.
Пока Фарис и Аш выжидающе смотрели на него, вперед прошел пеший. И стащил шляпу.
Его собака на поводке, огромный пес с квадратной мордой, с головой слишком большой для его тела, бегло обнюхал ногу Аш.
— Ищейка! note 51 — от удивления Аш обрела дар речи.
Беловолосый пожилой человек, все щеки в красных прожилках, что типично для людей, проводящих много времени на открытом воздухе, — неторопливо улыбнулся от удовольствия.
— Вы правы, мадам капитан Аш, причем одна из лучших. Клянусь Христом и всеми Его святыми, он вам отыщет в любой день хоть оленя-самца десяти лет, хоть клыкастого кабана, даже единорога.
Аш посмотрела на Фарис: визиготка была просто ошарашена.
— Мадемуазель генерал-капитан Фарис? — пришелец поклонился. Он говорил не спеша и с уважением: — Я прибыл просить вашего разрешения пропустить охоту, не создавая им помех.
— Охоту? — Фарис в полном обалдении посмотрела сначала на Аш, потом на своих командиров — их было не менее тридцати, они подошли и окружили ее. — Охота?
«Безумие какое-то! — Аш могла только слушать, открыв рот. — Если я сейчас отдам приказ и мы направимся прямо к воротам, получится ли?»
Пожилой бородатый человек опустил глаза и что-то пробормотал, смешавшись в присутствии командиров всех визиготских легионов и их главнокомандующего. Ищейка затрясла головой, болтая ушами, и возбужденно стала помахивать своим похожим на крысиный хвостом.
Темные глаза Фарис на миг остановились на Аш и она ласково проговорила, обращаясь к посланцу:
— Отец, вам не грозит никакая опасность. Мы приучены почитать старых и мудрых. Скажите, какое сообщение вы доставили от герцога.
Краснощекий поднял на нее глаза. И заговорил погромче:
— Нет, мисс, никакого сообщения. И не будет. Герцог Карл умрет до полудня, так говорят священники. Меня прислали просить вас — будете ли вы добры пропустить охоту?
— Какую охоту?
«Ну да, прямо моими словами! — подумала Аш, не собираясь прерывать визиготку. — Какая к черту охота!»
— Таков обычай, — сказал посланец. — Герцогов Бургундии всегда выбирают на охоте, во время охоты на оленя-самца.
Фарис все еще молча смотрела на него, и он ласково разъяснил:
— Мадемуазель генерал-капитан, так было всегда. Теперь, когда герцог Карл близок к смерти, надо организовать охоту на оленя-самца, чтобы определить его преемника. Титул герцога перейдет к тому, кто поймает добычу. Меня послали обратиться к вам, просить о свободном проезде через ваш лагерь. Если вы дадите свое разрешение, я и вот он — Джомбарт пойдем и отыщем дичь.
Фарис подняла руки, чтобы унять своих людей.
— Командиры!
— Бред какой-то… — Аш узнала говорившего — Санчо Лебриджа; под взглядом Фарис он попятился.
— Капитан Аш, а вы знаете такой обычай? — спросила визиготка.
Аш посмотрела на беловолосого охотника. Даже если он и испугался визиготских командиров, держался он со спокойным достоинством профессионала.
— Да ни черта я про это не знаю! — призналась она. — Сейчас даже не сезон охоты на оленя-самца. Сезон кончился в праздник Святого Креста note 52.
— Мадам, все зависит от ситуации; когда умирает старый герцог.
— Да это уловка, чтобы вывезти их дворян из осажденного города! — взорвался Санчо Лебриджа.
— И куда им ехать? — урезонила его Фарис. — Война прокатилась по всей стране. Замки и города разграблены. Может, думаешь, они прорвутся сквозь наш лагерь и проскачут сотни миль на север, где голод, или во Фландрию, где их ждет опять-таки война? Командир Лебриджа, когда их герцог умрет, они окажутся обезглавленными. Что им делать?
Разговор шел на карфагенском готском, так что охотник вряд ли их понял, и он прервал разговор.
— Мадемуазель, времени мало. Позволите ли охоте проехать, а потом беспрепятственно вернуться в город?
Аш машинально рассеянно подняла глаза к небу. На юго-востоке белое солнце висело над горизонтом. Облака то закрывали его, то уплывали, в воздухе носилась тонкая снежная пороша. Ноздри ее были полны древесного дыма. И подумала: «Такой слабый свет бывает осенью».
— Может быть, — поспешно проговорила она, как только старый охотник высказался, — может быть, один герцог ничем не хуже другого.
Обступившие Фарис командиры и арифы посмотрели на Аш с некоторым раздражением, как будто она отпустила легкомысленное замечание. И только Фарис, встретившись глазами с Аш, соглашаясь, чуть-чуть наклонила голову.
— Разрешаю вам, — сказала она и, в ответ на ропот командиров, воскликнула: — Молчать!
Визиготские командиры унялись. Аш видела, как они обмениваются взглядами. И заметила, что и она сама бессознательно затаила дыхание. А Фарис продолжала:
— Я разрешаю им следовать своему обычаю. Мы пришли сюда, чтобы завоевать эту страну. Мне не надо, чтобы, как в Иберии, у нас была тысяча склочничающих дворян, когда некому их призвать к порядку!
Кто-то из офицеров одобрительно закивал.
— Если нам надо управлять побежденной страной, пусть у них будет свой герцог, которому будут подчиняться они, а он будет подчиняться нам. Иначе наступит только хаос, закон толпы, и сотни мелких междоусобных войн, которые задержат нас тут, когда нам придет пора воевать с турками.
Теперь многие кивали и тихими голосами обменивались мнениями.
«Даже меня убедила! — с грустным юмором подумала Аш. — Впрочем, она наполовину права… Видно, в нашей семье не я одна умею лапшу на уши вешать».
— Скажи своим хозяевам, я пропущу охотников, — говорила Фарис посланцу. — При одном условии. За вами будет ехать отряд моих людей, они проследят, чтобы вы и ваш новый герцог действительно вернулись в город, — и громче, чтобы ее слышали все офицеры: — А на время охоты весь сегодняшний день пусть Божье перемирие действует в нашем лагере и в Дижоне, как будто это святой день, и ни один человек не поднимет руку на другого. Всякие бои прекращены. Капитан Аш, отвечаете за это?
Аш, внешне совершенно владея собой, позволила себе бросить взгляд на армию рабов, на офицеров низшего ранга. «Им это не понравилось. Интересно, как долго они протерпят — до мятежа? Часы? Минуты?»
Фарис, может, уже проиграла, прямо сейчас. Надо что-то делать, пока она еще командует. Во влажном холодном воздухе раздался еще один гулкий удар колокола.
«Скоро узнаем, — угрюмо подумала Аш, — лучше ли один герцог, чем другой».
— Да, — вслух сказала она, — если Оливье де Ла Марш не полный дурак, да, я гарантирую, что драка прекратится, сегодня будет соблюдаться перемирие. До завтрашней заутрени?
— Прекрасно, — Фарис живо обернулась к охотнику, лоб ее блестел от пота. — Идите. Пусть выезжают. Выбирайте себе нового герцога Бургундии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111