Подожди, пока явятся эти ублюдки фламандцы — со своими визиготскими дружками!
Вдоль стены пробежал смех. Аш приблизилась к краю и, наклонившись, высунулась, замечая обращенные на себя взгляды своих солдат; большинство из них были в состоянии экзальтации, типичной после боя — скорее всего просто радость от того, что выжили. Несколько алебардщиков с суровыми лицами кололи трупы в явно европейском обмундировании.
Аш перегнулась через парапет и смотрела вниз на нейтральную территорию перед стенами города. Еще раз осмотрела все — нет ли поводов для беспокойства, и ничего такого не увидела.
Наверное, было проведено контрминирование; если бы готы сумели взорвать все свои петарды, тут была бы брешь, в этой стене.
Особенно не рассуждая, какое тут употребить местоимение, она подумала: «Мы чуть не потеряли Дижон за одну атаку!»
В полуденном солнце можно было заметить на земле вспышки. Она через некоторое время сообразила, что это валяются кальтропы note 40, брошенные защитниками.
— И еще греческий огонь. До хрена серьезные ребята, — цинично буркнул Ансельм, — Куда им так спешить?
Аш жестко улыбнулась:
— Погоди, Роберт. Они вернутся.
— Ты так полагаешь?
— Она спешит взять город. Не знаю, почему. Ей достаточно просто пересидеть там и дождаться, пока голод все сделает за нее. Боже, она даже в своих стреляла! — у нее заболели мышцы лица, и она почувствовала, что больше не улыбается. И добавила, вне всякой связи с разговором: — Джон погиб — Джон Стур.
По его взгляду было ясно, что он вполне в курсе и других потерь; тем не менее в голосе его прозвучало глубокое огорчение:
— А-а, блин. Вот бедняга.
Аш занялась наведением порядка: проследила, чтобы ее люди разобрались и двинулись к своему месту дислокации.
Группами они тащили тяжелые пропитанные кровью одеяла с останками Джона Стура, двух его коллег и еще семерых погибших. И Людмила не единственная кричала, пораженная греческим огнем; но Аш знала, что полный список раненых она получит от Флориан гораздо позже.
Когда она спускалась по лестнице со стены, наконец ее разыскал незнакомец — бургундский рыцарь — подъехал верхом к ней и ее оперативному штабу на улице, перехватил ее, когда она переходила через центральную канаву, даже при этой холодной погоде полную полужидких экскрементов.
— Мадам капитан…
— Просто «капитан»!
— …вам герцог просил передать.
У Аш болел каждый мускул, ей хотелось только одного: отыскать Флору и взять бальзам от ушибов, выпить темного пива и поесть похлебки — именно в такой последовательности, и она настороженно выжидала, что он скажет еще.
— Я в распоряжении герцога.
— Он мне сказал, что у вас есть более срочная задача, чем защищать стены, — сказал рыцарь, — и он спрашивает, когда вы начнете?
2
Ноябрьский день наконец превратился в серые сумерки, до вечерни оставалось около часа. Все раненые пока были живы. Все гостиницы в радиусе четверти мили от башни, где квартировал отряд, были забиты наемными солдатами, шумно напивающимися. Проезжая верхом по улицам, Аш думала, что самое умное — не видеть, не замечать, что тут может произойти — драки ли, сексуальные ли контакты на улицах; умнее поставить аб Моргану задачу — не допустить, чтобы все это перешло в убийства и насилия.
Верхний этаж башни отряда был предоставлен под склад оружия, ящики с оружием и личные вещи Аш; сейчас они были в относительном порядке сложены в кучу на свободном месте на полу, усыпанном тростником. Аш вошла большими шагами, кивком приветствуя стражников у двери.
Она швырнула пачку схем на стол, сделанный из козлов, перед Робертом Ансельмом:
— Вот!
— Все стены обошла?
— Дважды, — Аш подошла к жаровне, отстегивая пряжки своих перчаток и стаскивая их. К ней подбежал паж — один из полудюжины новых, набранных из обозной обслуги, взял перчатки у нее из рук. Она заговорила раздраженным тоном, усмехнулась, похлопала замерзшими руками. — Эвен Хью снова скулит. Он сказал: «Ты измотаешь ребят раньше, чем крысоголовые войдут сюда…»
Роберт Ансельм засмеялся — как точно она воспроизвела голос Эвена, и добавил:
— С вечерни note 41 мимо меня не меньше шести посланцев герцога проскочило там, на стенах, — чтобы не смотреть ей в лицо, он стал рассматривать грубо нацарапанные углем полосы и точки, изображающие собой диспозицию врага под стенами города. — Хоть один из них понял, что ты делаешь?
— Христос Зеленый! Мы же только с сегодняшнего утра в этом сраном городе! Да нам еще и драться пришлось! Что, не может этот тип дать мне хоть пару часов? Сказала же — сделаю, когда буду готова… — Аш выпрямилась, заслышав шаги и приглушенные голоса стражи. Никаких окликов часовых. Дверь открылась, и вошла Флора дель Гиз, с пылающими щеками, растрепанная. На ходу сбросила плащ, быстро направляясь к жаровне, где была Аш.
— Черт побери, люблю я хорошую ссору! — глаза ее сверкали; выражение лица было суровым. — Я сказала бы, свободный и откровенный обмен профессиональными мнениями.
Роберт Ансельм опустил карты на стол.
— Беседовала с докторами там, во дворце, что ли?
— Полоумные подлизы, пиявочники!
Пальцы и щеки Аш в тепле покалывало — восстанавливалась циркуляция крови.
— Ну, скажи. Как там герцог?
С лица Флоры ушел гнев. Она сделала знак обслуживающему ее пажу добавить больше воды в предложенную ей чашу с вином:
— Ему можно доверять. Я сразу увидела. По-другому относится к тебе.
— Доверять? — Аш попросила пажа, находившегося у очага, подогреть ей оставшееся вино. — Ага. Он обещал мне еще одну вылазку в Карфаген. В этом я ему доверяю. Это в его интересах — выживать-то надо; и еще — он умеет обращаться с армией. Так каков прогноз? Когда он встанет на ноги? Что с ним? Ранение после Оксона?
— Я об этом и говорила. А можешь себе представить, Аш, как я оказалась у него? Благодаря названию нашего отряда. «Женщина-доктор», — Флора подошла к амбразуре окна, выглянула во мрак и подпрыгнула, уселась на подоконник. Жестикулируя, она говорила: — Его хирурги наконец позволили мне посмотреть рану — она у него посреди спины. Наверное, его копьем ткнули.
— Дерьмо!
Зеленые глаза Флоры блеснули в ответ на эмоциональную реакцию Аш.
— Встань-ка! — крикнула она Ансельму.
Когда большой и крупный мужик поднялся, она перебежала от окна к нему, схватила его за левую руку и отвела ее в сторону. Роберт Ансельм серьезно смотрел на нее. Хирург постучала пальцем по его доспеху под левой рукой.
— Насколько я смогла рассмотреть, копье вошло отсюда — спереди или сбоку, прямо в левый бок тела герцога.
— Должно было слегка задеть. Ведь для этого и предназначены изогнутые поверхности доспехов, — Аш подошла к тому месту, где замер в задумчивости Ансельм. Приложила пальцы к линии, соединяющей нагрудник и спинную часть кирасы. — Копье могло попасть сюда, в шарнир. Тогда и попало внутрь.
— Я и доспех его видела. Разбит вдребезги.
Ансельм не двигался, только попытался заглянуть себе через плечо. Он задумчиво проговорил:
— Копье больно бьет. Может сломать шарнир. И тогда проникает кончик копья.
— Но мог проскользнуть и внутрь наспинной части, — Аш вопросительно смотрела на хирурга. — Может, копье деформировалось? Отломалось в ране?
— Я о копье слышал, — признался Ансельм. — Мне рассказывали, что де Ла Марш мечом отрубил ствол копья, как только герцогу нанесли удар.
— Дерьмо.
— Но лучше, чем если тебя ударят целым копьем. Он бы умер в одну минуту.
Флора замахала руками:
— Вот об этом я и спорила с врачами герцога! Я считаю, что рана не от копья, а от его доспеха.
Девочка-паж подала им деревянные чаши, сначала Аш, потом Ансельму и, наконец, хирургу; потом девочка вернулась и улеглась у очага, заросшего паутиной и покрытого коркой грязи, между остальных детей. С переменой ветра комната наполнилась дымом.
— В ране герцога и сейчас есть осколки его доспеха. Я рассмотрела панцирь. Наружные твердые слои растрескались, а мягкий нижний железный слой разодран, — Флора положила свободную руку на талию Ансельма сзади, над сгибом. Аш обратила внимание, что его не передернуло.
Хирург сказала:
— В этом месте под кожей и мышцами находятся два органа, оба имеют форму боба. Один раздавлен, а в другом, мы думаем, есть осколки стали.
— Дерьмо! — прямо сказала Аш. Она встряхнула головой, чтобы сосредоточиться: — Ну и как он?
— Ну, в этом-то нет сомнений: он умирает.
3
— Умирает?
Чисто профессиональный взгляд Флоры изменился при виде ошарашенного взгляда Аш. Простоволосая Флора нервно переплела свои длинные пальцы:
— Его хирурги спорят, делать ли операцию? Но не станут. Его не спасти. Но и хуже ведь не будет тоже… Ты ведь его видела. Ты говорила с ним. От него за три месяца остались кожа да кости. Ничего не ест. Жив только духом святым. Я дала бы ему одну-две недели.
— А кто его наследник? — гаркнул Ансельм.
— Маргарита Бургундская, — машинально ответила ошеломленная Аш, — если она победит в Брюгге; а в ее отсутствие — де Ла Марш.
— Тогда из обороны уйдет душа.
— Умирает… — повторила Аш, не слушая Ансельма. — Христос Великий. Через пару недель? Флориан, ты уверена?
— Конечно, уверена, — быстро проговорила Флора ломким голосом. — Я видела ребят с такими ранениями, каких ты себе и представить не можешь. Если его не спасет чудо, он уже труп.
— Значит, надеяться на священников? — Ансельм допил свою чашу и утер губы.
— Его священники молятся, но ответа нет. И с нашими ранеными здесь то же самое, — сказала Флора. — Может, тут плохой воздух из-за этих рек. Раны не заживают.
— Кто знает, насколько плохо его дело? Флора посмотрела на Аш:
— Наверняка? Он знает, его врачи; мы с вами трое. Де Ла Марш. Сестры, наверное. Слухи расходятся ли? Кто знает?
Аш поймала себя на том, что грызет ноготь; почувствовала соленый пот и увидела, что уже проступили синяки от ударов, но только под перчатками.
— Это все меняет. Если он умирает — почему он мне не сказал? Христос Зеленый… Интересно, сможет ли он приказать войску отправиться в Африку до того, как… — Аш не договорила. — Надо же, умирает. Знаешь, Флориан, какая была моя первая мысль, когда ты это сказала? «По крайней мере, мне теперь не придется обращаться к Диким Машинам». Я весь день это дело оттягиваю. И теперь мне не придется. Когда Карл умрет, визиготы сразу войдут сюда через стены!
— Тогда и станет ясно, может, твои демонические машины — просто голоса, — деловито объявил Роберт Ансельм. — Один пердеж в воздухе. Узнаем, на что они способны.
Флора потянулась взять Аш за руку, но передумала.
— Нельзя же вечно бояться.
— Тебе легко говорить.
Аш отрывисто попросила:
— Роберт, разбуди меня через час. Я хочу поспать, пока не принесут поесть.
Она заметила, что они обменялись взглядами, но сделала вид, что не видела этого. Стемнело, и в комнате стало холоднее. Снизу доносился шум, главный зал заполнялся народом. Она слушала, как стражники патрулируют по ближайшим коридорам, проложенным внутри стен толщиной в двадцать футов; как щебечут пажи, раздевая ее до рубашки и помогая надеть халат; но все это проходило на периферии ее сознания, а все тело оцепенело от потрясения. Она улеглась в свою кровать-ящик, вблизи очага, думая: «Умирает? А где гарантии? Только Господь знает последний час человека…
Но в прошлом Флора чаще всего не ошибалась, когда речь шла о раненых моего отряда.
Дерьмо».
Пламя лизало мокрые дымящиеся поленья, обугливая их сырую кору. В центре очага поленья превратились в золу, сохранявшую зернистую структуру, потом тяга из трубы разворошила золу, полетели искры. Дым щипал ей глаза. Она все время их вытирала.
«Да я-то о чем беспокоюсь? Просто очередной наниматель, не выполнивший договора. Если бы я смогла заставить его послать оперативную группу из Фландрии в Северную Африку… да ладно, времени нет.
А если подумать, то интересно, где же сейчас Джон де Вир? Оксфорд, ты мне нужен здесь; мы бы добились своего, имея таких хороших ребят.
Но, честно говоря, мне бы кстати было и твое общество, а не только твои воинские умения».
Теперь, когда она лежала в постели, напряжение боя ослабло; она помассировала одно растянутое плечо; поудивлялась, откуда на руках берутся во время боя черно-синие синяки. И привычно быстро сумела заставить себя заснуть.
На грани подсознания холодный сквозняк из окон превратился в сильный пронизывающий ветер, и перед ее глазами опять возник белый снег и яркое синее небо.
Она оказалась в лесу и опустилась коленями в снег. Перед ней на боку лежала дикая кабаниха. Видная до самой последней белой волосинки, по-зимнему толстой, и до серо-коричневой щетинки. Земля была испещрена беспорядочными отпечатками копыт.
Аш уставилась на жирный живот зверя, прямо перед ее глазами среди толстой шкуры виднелись соски и крестец. Безо всякого предупреждения свинья стала корчиться, выгибаться, согнула спину. Из ее тела хлынула красно-синяя масса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Вдоль стены пробежал смех. Аш приблизилась к краю и, наклонившись, высунулась, замечая обращенные на себя взгляды своих солдат; большинство из них были в состоянии экзальтации, типичной после боя — скорее всего просто радость от того, что выжили. Несколько алебардщиков с суровыми лицами кололи трупы в явно европейском обмундировании.
Аш перегнулась через парапет и смотрела вниз на нейтральную территорию перед стенами города. Еще раз осмотрела все — нет ли поводов для беспокойства, и ничего такого не увидела.
Наверное, было проведено контрминирование; если бы готы сумели взорвать все свои петарды, тут была бы брешь, в этой стене.
Особенно не рассуждая, какое тут употребить местоимение, она подумала: «Мы чуть не потеряли Дижон за одну атаку!»
В полуденном солнце можно было заметить на земле вспышки. Она через некоторое время сообразила, что это валяются кальтропы note 40, брошенные защитниками.
— И еще греческий огонь. До хрена серьезные ребята, — цинично буркнул Ансельм, — Куда им так спешить?
Аш жестко улыбнулась:
— Погоди, Роберт. Они вернутся.
— Ты так полагаешь?
— Она спешит взять город. Не знаю, почему. Ей достаточно просто пересидеть там и дождаться, пока голод все сделает за нее. Боже, она даже в своих стреляла! — у нее заболели мышцы лица, и она почувствовала, что больше не улыбается. И добавила, вне всякой связи с разговором: — Джон погиб — Джон Стур.
По его взгляду было ясно, что он вполне в курсе и других потерь; тем не менее в голосе его прозвучало глубокое огорчение:
— А-а, блин. Вот бедняга.
Аш занялась наведением порядка: проследила, чтобы ее люди разобрались и двинулись к своему месту дислокации.
Группами они тащили тяжелые пропитанные кровью одеяла с останками Джона Стура, двух его коллег и еще семерых погибших. И Людмила не единственная кричала, пораженная греческим огнем; но Аш знала, что полный список раненых она получит от Флориан гораздо позже.
Когда она спускалась по лестнице со стены, наконец ее разыскал незнакомец — бургундский рыцарь — подъехал верхом к ней и ее оперативному штабу на улице, перехватил ее, когда она переходила через центральную канаву, даже при этой холодной погоде полную полужидких экскрементов.
— Мадам капитан…
— Просто «капитан»!
— …вам герцог просил передать.
У Аш болел каждый мускул, ей хотелось только одного: отыскать Флору и взять бальзам от ушибов, выпить темного пива и поесть похлебки — именно в такой последовательности, и она настороженно выжидала, что он скажет еще.
— Я в распоряжении герцога.
— Он мне сказал, что у вас есть более срочная задача, чем защищать стены, — сказал рыцарь, — и он спрашивает, когда вы начнете?
2
Ноябрьский день наконец превратился в серые сумерки, до вечерни оставалось около часа. Все раненые пока были живы. Все гостиницы в радиусе четверти мили от башни, где квартировал отряд, были забиты наемными солдатами, шумно напивающимися. Проезжая верхом по улицам, Аш думала, что самое умное — не видеть, не замечать, что тут может произойти — драки ли, сексуальные ли контакты на улицах; умнее поставить аб Моргану задачу — не допустить, чтобы все это перешло в убийства и насилия.
Верхний этаж башни отряда был предоставлен под склад оружия, ящики с оружием и личные вещи Аш; сейчас они были в относительном порядке сложены в кучу на свободном месте на полу, усыпанном тростником. Аш вошла большими шагами, кивком приветствуя стражников у двери.
Она швырнула пачку схем на стол, сделанный из козлов, перед Робертом Ансельмом:
— Вот!
— Все стены обошла?
— Дважды, — Аш подошла к жаровне, отстегивая пряжки своих перчаток и стаскивая их. К ней подбежал паж — один из полудюжины новых, набранных из обозной обслуги, взял перчатки у нее из рук. Она заговорила раздраженным тоном, усмехнулась, похлопала замерзшими руками. — Эвен Хью снова скулит. Он сказал: «Ты измотаешь ребят раньше, чем крысоголовые войдут сюда…»
Роберт Ансельм засмеялся — как точно она воспроизвела голос Эвена, и добавил:
— С вечерни note 41 мимо меня не меньше шести посланцев герцога проскочило там, на стенах, — чтобы не смотреть ей в лицо, он стал рассматривать грубо нацарапанные углем полосы и точки, изображающие собой диспозицию врага под стенами города. — Хоть один из них понял, что ты делаешь?
— Христос Зеленый! Мы же только с сегодняшнего утра в этом сраном городе! Да нам еще и драться пришлось! Что, не может этот тип дать мне хоть пару часов? Сказала же — сделаю, когда буду готова… — Аш выпрямилась, заслышав шаги и приглушенные голоса стражи. Никаких окликов часовых. Дверь открылась, и вошла Флора дель Гиз, с пылающими щеками, растрепанная. На ходу сбросила плащ, быстро направляясь к жаровне, где была Аш.
— Черт побери, люблю я хорошую ссору! — глаза ее сверкали; выражение лица было суровым. — Я сказала бы, свободный и откровенный обмен профессиональными мнениями.
Роберт Ансельм опустил карты на стол.
— Беседовала с докторами там, во дворце, что ли?
— Полоумные подлизы, пиявочники!
Пальцы и щеки Аш в тепле покалывало — восстанавливалась циркуляция крови.
— Ну, скажи. Как там герцог?
С лица Флоры ушел гнев. Она сделала знак обслуживающему ее пажу добавить больше воды в предложенную ей чашу с вином:
— Ему можно доверять. Я сразу увидела. По-другому относится к тебе.
— Доверять? — Аш попросила пажа, находившегося у очага, подогреть ей оставшееся вино. — Ага. Он обещал мне еще одну вылазку в Карфаген. В этом я ему доверяю. Это в его интересах — выживать-то надо; и еще — он умеет обращаться с армией. Так каков прогноз? Когда он встанет на ноги? Что с ним? Ранение после Оксона?
— Я об этом и говорила. А можешь себе представить, Аш, как я оказалась у него? Благодаря названию нашего отряда. «Женщина-доктор», — Флора подошла к амбразуре окна, выглянула во мрак и подпрыгнула, уселась на подоконник. Жестикулируя, она говорила: — Его хирурги наконец позволили мне посмотреть рану — она у него посреди спины. Наверное, его копьем ткнули.
— Дерьмо!
Зеленые глаза Флоры блеснули в ответ на эмоциональную реакцию Аш.
— Встань-ка! — крикнула она Ансельму.
Когда большой и крупный мужик поднялся, она перебежала от окна к нему, схватила его за левую руку и отвела ее в сторону. Роберт Ансельм серьезно смотрел на нее. Хирург постучала пальцем по его доспеху под левой рукой.
— Насколько я смогла рассмотреть, копье вошло отсюда — спереди или сбоку, прямо в левый бок тела герцога.
— Должно было слегка задеть. Ведь для этого и предназначены изогнутые поверхности доспехов, — Аш подошла к тому месту, где замер в задумчивости Ансельм. Приложила пальцы к линии, соединяющей нагрудник и спинную часть кирасы. — Копье могло попасть сюда, в шарнир. Тогда и попало внутрь.
— Я и доспех его видела. Разбит вдребезги.
Ансельм не двигался, только попытался заглянуть себе через плечо. Он задумчиво проговорил:
— Копье больно бьет. Может сломать шарнир. И тогда проникает кончик копья.
— Но мог проскользнуть и внутрь наспинной части, — Аш вопросительно смотрела на хирурга. — Может, копье деформировалось? Отломалось в ране?
— Я о копье слышал, — признался Ансельм. — Мне рассказывали, что де Ла Марш мечом отрубил ствол копья, как только герцогу нанесли удар.
— Дерьмо.
— Но лучше, чем если тебя ударят целым копьем. Он бы умер в одну минуту.
Флора замахала руками:
— Вот об этом я и спорила с врачами герцога! Я считаю, что рана не от копья, а от его доспеха.
Девочка-паж подала им деревянные чаши, сначала Аш, потом Ансельму и, наконец, хирургу; потом девочка вернулась и улеглась у очага, заросшего паутиной и покрытого коркой грязи, между остальных детей. С переменой ветра комната наполнилась дымом.
— В ране герцога и сейчас есть осколки его доспеха. Я рассмотрела панцирь. Наружные твердые слои растрескались, а мягкий нижний железный слой разодран, — Флора положила свободную руку на талию Ансельма сзади, над сгибом. Аш обратила внимание, что его не передернуло.
Хирург сказала:
— В этом месте под кожей и мышцами находятся два органа, оба имеют форму боба. Один раздавлен, а в другом, мы думаем, есть осколки стали.
— Дерьмо! — прямо сказала Аш. Она встряхнула головой, чтобы сосредоточиться: — Ну и как он?
— Ну, в этом-то нет сомнений: он умирает.
3
— Умирает?
Чисто профессиональный взгляд Флоры изменился при виде ошарашенного взгляда Аш. Простоволосая Флора нервно переплела свои длинные пальцы:
— Его хирурги спорят, делать ли операцию? Но не станут. Его не спасти. Но и хуже ведь не будет тоже… Ты ведь его видела. Ты говорила с ним. От него за три месяца остались кожа да кости. Ничего не ест. Жив только духом святым. Я дала бы ему одну-две недели.
— А кто его наследник? — гаркнул Ансельм.
— Маргарита Бургундская, — машинально ответила ошеломленная Аш, — если она победит в Брюгге; а в ее отсутствие — де Ла Марш.
— Тогда из обороны уйдет душа.
— Умирает… — повторила Аш, не слушая Ансельма. — Христос Великий. Через пару недель? Флориан, ты уверена?
— Конечно, уверена, — быстро проговорила Флора ломким голосом. — Я видела ребят с такими ранениями, каких ты себе и представить не можешь. Если его не спасет чудо, он уже труп.
— Значит, надеяться на священников? — Ансельм допил свою чашу и утер губы.
— Его священники молятся, но ответа нет. И с нашими ранеными здесь то же самое, — сказала Флора. — Может, тут плохой воздух из-за этих рек. Раны не заживают.
— Кто знает, насколько плохо его дело? Флора посмотрела на Аш:
— Наверняка? Он знает, его врачи; мы с вами трое. Де Ла Марш. Сестры, наверное. Слухи расходятся ли? Кто знает?
Аш поймала себя на том, что грызет ноготь; почувствовала соленый пот и увидела, что уже проступили синяки от ударов, но только под перчатками.
— Это все меняет. Если он умирает — почему он мне не сказал? Христос Зеленый… Интересно, сможет ли он приказать войску отправиться в Африку до того, как… — Аш не договорила. — Надо же, умирает. Знаешь, Флориан, какая была моя первая мысль, когда ты это сказала? «По крайней мере, мне теперь не придется обращаться к Диким Машинам». Я весь день это дело оттягиваю. И теперь мне не придется. Когда Карл умрет, визиготы сразу войдут сюда через стены!
— Тогда и станет ясно, может, твои демонические машины — просто голоса, — деловито объявил Роберт Ансельм. — Один пердеж в воздухе. Узнаем, на что они способны.
Флора потянулась взять Аш за руку, но передумала.
— Нельзя же вечно бояться.
— Тебе легко говорить.
Аш отрывисто попросила:
— Роберт, разбуди меня через час. Я хочу поспать, пока не принесут поесть.
Она заметила, что они обменялись взглядами, но сделала вид, что не видела этого. Стемнело, и в комнате стало холоднее. Снизу доносился шум, главный зал заполнялся народом. Она слушала, как стражники патрулируют по ближайшим коридорам, проложенным внутри стен толщиной в двадцать футов; как щебечут пажи, раздевая ее до рубашки и помогая надеть халат; но все это проходило на периферии ее сознания, а все тело оцепенело от потрясения. Она улеглась в свою кровать-ящик, вблизи очага, думая: «Умирает? А где гарантии? Только Господь знает последний час человека…
Но в прошлом Флора чаще всего не ошибалась, когда речь шла о раненых моего отряда.
Дерьмо».
Пламя лизало мокрые дымящиеся поленья, обугливая их сырую кору. В центре очага поленья превратились в золу, сохранявшую зернистую структуру, потом тяга из трубы разворошила золу, полетели искры. Дым щипал ей глаза. Она все время их вытирала.
«Да я-то о чем беспокоюсь? Просто очередной наниматель, не выполнивший договора. Если бы я смогла заставить его послать оперативную группу из Фландрии в Северную Африку… да ладно, времени нет.
А если подумать, то интересно, где же сейчас Джон де Вир? Оксфорд, ты мне нужен здесь; мы бы добились своего, имея таких хороших ребят.
Но, честно говоря, мне бы кстати было и твое общество, а не только твои воинские умения».
Теперь, когда она лежала в постели, напряжение боя ослабло; она помассировала одно растянутое плечо; поудивлялась, откуда на руках берутся во время боя черно-синие синяки. И привычно быстро сумела заставить себя заснуть.
На грани подсознания холодный сквозняк из окон превратился в сильный пронизывающий ветер, и перед ее глазами опять возник белый снег и яркое синее небо.
Она оказалась в лесу и опустилась коленями в снег. Перед ней на боку лежала дикая кабаниха. Видная до самой последней белой волосинки, по-зимнему толстой, и до серо-коричневой щетинки. Земля была испещрена беспорядочными отпечатками копыт.
Аш уставилась на жирный живот зверя, прямо перед ее глазами среди толстой шкуры виднелись соски и крестец. Безо всякого предупреждения свинья стала корчиться, выгибаться, согнула спину. Из ее тела хлынула красно-синяя масса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111