Аш отыскала взглядом Ансельма — не дожидаясь дополнительных распоряжений, он занялся наведением порядка. Солдаты в цветах отряда оттеснили бургундских придворных за арку.
Не глядя на Фернандо, Аш продолжала:
— Ты не прав, знаешь ли. Насчет войны. Если и был лучший выход, мы давно миновали дорогу, которая вела к нему. Но если у тебя хватило смелости пожертвовать своими яйцами…
Он то ли закашлялся, то ли рассмеялся:
— Это же арианство, а не служение Владычице Кровавого Полумесяца, прах ее побери!
Один из турок услышал, взглянул на них и, подтолкнув локтем товарища, что-то тихо проговорил. Аш стерла с лица ухмылку.
— В последние дни среди нас появилось много поклонников богини Астарты, так что потише — постараемся свести к минимуму религиозные разногласия.
Фернандо тепло улыбнулся ей:
— И ты еще меня зовешь лицемером!
— Я не лицемерка, — объявила Аш, поворачиваясь, чтобы войти в башню по расчищенным от толпы ступеням. — Я — проповедница ереси веротерпимости; на мой взгляд, все вы вещаете через задницу…
— И это я слышу от женщины, отмеченной Львом! — он потянулся коснуться рукой в мягкой перчатке ее отмеченной шрамами щеки. Она позволила ему коснуться кожи, понимая, что отодвигаться совершенно не хочется.
— То было тогда, — сказала Аш. — А то — теперь.
Впереди раздались раскаты мужского хохота. Аш прыгнула вверх по ступеням и оказалась в хаосе передней залы.
— Босс! — Генри Брант приветствовал ее щербатой улыбкой и хлопнул по плечу человека, оравшего что-то через заполненный толпой зал. Тот обернулся: Ричард Фавершэм, в зеленой рясе, с нестриженой бородой и разгоревшимися щеками.
Аш осмотрела просторный зал первого этажа башни. В очаге пылает жаркий огонь, вокруг котла, из которого разливают какую-то сомнительную жидкость, собрались все свободные от службы наемники, растрепанные и одетые кто во что горазд. С потолочных балок свисают ленты и длинные зеленые ветви плюща. Бальдина стучит в маленький барабанчик, рядом слепой и хромой Караччи наигрывает на длинной флейте, а Анжелотти подпевает. Люди с деревянными мисками и чашами расселись вдоль стен так, словно перед ними стоят столы, накрытые желтыми скатертями (давным-давно сгоревшие в каминах). И пахнет съестным!
— Веселой Христовой Обедни! — выкрикнул Генри Брант, горячо дыша ей в лицо. Что бы они там ни пили — поскольку свиней, которых надо кормить, всех переели, это, скорей всего было перебродившее пойло из турнепса, — напиток доходил до сердца!
— Благослови тебя Бог! — Ричард Фавершэм наклонился, чтобы приветствовать ее «поцелуем мира». — Да пребудет с тобой Христос!
— И с тобой, — буркнула Аш, не обращая внимания на хихиканье Флоры. Потом снова обозрела зал и подмигнула Генри Бранту. — Насколько я понимаю, ты устроил обед в две смены, чтоб сменившиеся с постов тоже могли поучаствовать?
— Пришлось, не то бы меня самого на рагу пустили! — Каптенармус стянул платок, повязанный на его белую курчавую шевелюру, и вытер пот. В набитом битком зале было жарковато. — Не так много удалось припасти. Но мы с мастером Ансельмом решили: лучше раз поесть от пуза и потом голодать, чем не отметить как следует Христову Обедню. И мастер Фавершэм с нами согласен.
Аш пристально взглянула на рослого чернобородого англичанина.
— Молодцы! — она горячо пожала сразу две руки. — Видит Бог, нам надо хоть ненадолго забыть, в какой сраной дыре мы сидим!
Она нечаянно наткнулась на взгляд Фернандо дель Гиза, из-под своего надвинутого капюшона обводившего глазами солдат. В его глазах ей померещилось что-то новое. Не презрение, показалось ей. Сочувствие? Не может быть! Это ведь Фернандо!
— Сейчас состоится совет, — сказала она. — Вот-вот подойдут бургундцы. Потом я спущусь к мессе. Генри, ты не пришлешь ко мне Роберта? И Анжели. Я буду наверху.
Пока ее не было, верхний этаж тоже разукрасили. С круглых сводов арок свисал плющ, казавшийся особенно ярким на фоне песочного цвета стен. От единственной зеленой свечи исходил душистый аромат. Командовавший пажами Рикард обернулся ей навстречу. Парень явно гордился собой: зимняя зелень, огонь в камине, еда на столе… но лицо его застыло, когда он узнал под капюшоном Фернандо дель Гнза.
— Герцогиня воспользуется этим помещением для беседы с братом, — официально произнесла Аш. — Рикард, мы ждем де Ла Марша, проследи, если можешь, чтобы его пропустили, и убери отсюда эту ребятню.
— Конечно, босс. — Рикард еще пару раз глянул на видневшуюся из-под плаща рясу и проскользнул мимо дель Гиза, насупив блестящие брови и не снимая руки с эфеса меча. Когда они разминулись, Аш отметила про себя, что мальчик уже догнал в росте германского экс-рыцаря. Впрочем, уже не мальчик: молодой мужчина, оруженосец — и все за последние полгода.
— Вот пропасть, — воскликнула Флора, тряхнув головой, и без дальних слов пробралась поближе к очагу, скинула плащ и протянула руки к огню. Под плащом снова оказались штаны с мужским камзолом и подбитый мехом полукафтан.
Фернандо дель Гиз откинул капюшон и скептически глянул на лекаря-герцогиню:
— Странная из вас вышла герцогиня, сестрица!
— Вы так полагаете? — ее взгляд потеплел. — Не хуже, чем из вас — священник…
Аш выпалила:
— Ну какого беса надо было присылать именно тебя! Они что, верят, что особа священника священна? Да Ла Марш с радостью и удовольствием повесит предателя на крепостной стене — на потеху всем! Тем и кончится!
Фернандо ответил, подчеркнуто обращаясь к Флоре:
— У меня не было выбора. Я выехал из Карфагена вместе с аббатом Мутари. Как только король-калиф услышал имя новой герцогини, меня тут же вытащили ко двору. Допрашивали — хотя, сама знаешь, Флора, я мало что мог им рассказать.
Флора согласно кивнула:
— Помнится, мы с тобой раз виделись. Мне было тогда лет десять или около того. Единственный раз, когда я провела несколько дней в германских владениях отца. Ты как раз в тот год и родился.
— Мать частенько приглашала к нам тетушку Джин — кстати, она еще жива? — и они подолгу сплетничали о тебе, все больше шепотом. — Он смешно наморщил нос. Аш подумалось, что даже в таких обстоятельствах он держится свободно и уверенно. Наконец-то в мире с самим собой? Фернандо добавил: — Я тогда думал, ты сбежала из дома с любовником. Мне в голову не приходило, что ты решила сама стать мужчиной!
— Я решила стать врачом! — сердито поправила Флора.
— А стала бургундской герцогиней. — Он покосился на Аш. — Потом стало известно, кто командует бургундской армией, и меня сочли вдвойне полезным…
На этот раз огрызнулась Аш:
— То-то была, поди, радость!
— Да, если не считать, что о тебе я мог сказать и того меньше: «Она — солдат, я на ней женился, она мне не доверяла». Я не мог даже сказать, хороший ли ты солдат. Сам-то, видишь ли, я в этом деле ничего не понимаю. Ну, теперь уж они сами убедились.
Фернандо говорил очень сухо, и Аш вдруг смешалась. Ей хотелось накормить его, погладить по небритой щеке… Защищаясь, она буркнула нарочито грубо:
— Да уж, солдат из тебя… Они оставили за тобой Гизбург?
— Священник не может владеть землей. Я потерял почти все, что имел. Но я им по-прежнему полезен, благодаря тому что Флора — моя сестра. А пока я полезен, мне позволяют говорить… что в этой войне не будет победителей…
— Христос на Древе, надо запить это дело! — перебила Аш, нервно меряя шагами пол. — И где, черт подери, Ла Марш? Пора разгрести это говенное дело с «эмиссаром»!
Не осталось ни одного пажа, чтобы подать еду, — все сопляки из обоза, судя по визгу, раздававшемуся снизу, собрались там. Даже теплые занавеси на двери не заглушали веселого гомона. Из окна тянуло сквозняком — ставни мало помогали.
Аш продолжала расхаживать по комнате, а Флора шлепнулась на пол перед огнем, расправив за плечами плащ, как ловушку для тепла, — старый солдатский трюк, которому она выучилась за те полдюжины зим, что провела с отрядом. Фернандо дель Гиз стоял, сложив руки на груди, и, суховато улыбаясь, посматривал на женщин.
Аш склонилась над лестничным пролетом, гаркнула:
— Рикард!
Мальчишка отозвался далеко не сразу. Наконец снизу донесся его запыхавшийся голос:
— Да, босс?
— Где носит Ла Марша с Оксфордом и прочих?
— Не знаю, босс. От них никто не приходил.
— А ты чем занимаешься?
Раскрасневшееся лицо Рикарда показалось на дне дымного колодца;
— Мы готовим представление, босс. И я тоже играю! Вы спуститесь?
— От Оксфорда ничего?
— Капитан Ансельм только что послал к нему во дворец человека.
— Черт. Чем они занимаются? — она оглянулась через плечо. — Там у вас внизу потеплее, а? И пожрать дают. Ладно, подождем благородных лордов внизу. Только раздобудь мне выпить, пока еще не вошел в роль!
Внизу ее встретил гул голосов, однако относился он не к ней и не к Фернандо дель Гизу, как она было подумала: две сотни глоток подхватили рождественский куплет:
Украсим поросенка мы
Гирляндами и бантами,
Пусть хор подхватит весело:
Qui estis in convivo.
Caput apri defero,
Reddens laudes domino.
Флора устроилась у стены рядом с Аш: народ из уважения к начальству чуть потеснился. Аш жестом приказала им продолжать, не обращая на них внимания. Флора пробормотала сквозь зубы:
— А неплохо бы раздобыть поросенка…
— Обойдешься гирляндами, — подмигнула Аш, которой кто-то уже сунул в руки миску и костяную ложку. Обернувшись поблагодарить пажа, она обнаружила, что бок о бок с ней сидит Фернандо дель Гиз.
Ей пришлось задрать голову, чтобы встретить его взгляд.
Пронзительный свист флейты Караччи перекрыл людской гомон. Аш заметила, что Анжелотти фальшивит. Говорить в таком шуме было невозможно.
«Я и забыла, какой он высокий. И какой молодой».
Поскольку столов не было, пока одни женщины занимались готовкой, другие перебегали от компании к компании, разнося угощение. Аш тоже подставила миску и отправила в рот ложку горячего варева. Песнопение закончилось громовым аккордом.
— Представление! Даешь представление заорал кто-то. Его поддержали, сотрясая стены воплями.
Фернандо под капюшоном ничем не отличался от любого другого священника. Никто и не взглянул в его сторону. Дель Гиз дотошно изучил содержимое своей миски и неторопливо начал кушать. Аш отвернулась от него, обратив все внимание на расчищавших середину зала актерах.
Вместо рождественского «целовального куста» кто-то приспособил пару старых штанов. «Хоть что-то зеленое», — усмехнулась Аш, и Джон Баррен с Адрианом Кампином пьяно разыгрывали под ними нежный поцелуй. Аш пристально вслушивалась в кошачий концерт и хохот — слишком уж пронзительный, да и голосов маловато. Оглянулась на дверь, не показались ли посланные: никого.
«Да что же они так задерживаются?»
Фернандо дель Гиз старательно прожевывал особо неудобоваримый кусок. Флора забыла о еде, заболтавшись с Бальдиной. Солдатня вокруг смотрела только на актеров.
Фернандо наконец проглотил и с облегчением обернулся к ней:
— Нельзя ли нам поговорить наедине?
— Если я забьюсь с тобой в какой-нибудь угол, все только на нас и будут смотреть. Говори уж здесь.
Она с удивлением поймала себя на том, что в ее голосе не было ни малейшего ожесточения.
Фернандо зачерпнул еще ложку варева, нахмурился, уронил ложку обратно в миску и передал миску соседу. Лицо в тени капюшона выражало колебание и сдержанную тревогу.
— Я хотел с тобой помириться.
Она ответила долгим удивленным взглядом.
— Я даже ни разу не поинтересовалась, жив ли ты. После Карфагена мне легче было заняться другими делами и не вспоминать о тебе.
Он пристально вглядывался в ее лицо:
— Должно быть, так.
Аш хотела добавить что-то резкое, но ее прервал взрыв восторга. Процессия ряженых цепочкой тянулась через зал, извиваясь в толпе. Люди раздвинулись к стенам, прихлопывали в такт, невнятно вопили.
— Что это? — прокричал Фернандо. Двое громил в кольчугах цыкнули на него с двух сторон.
— Рождественское представление, — пояснила Аш, склонившись к его уху.
Возглавлявший шествие выбрался наконец на середину. Адриан Кампин, узнала Аш. Здоровенный фламандец закутался в конскую попону и нацепил на голову уздечку. Какая-то ветошь болталась на щиколотках, изображая вожжи. Сбросив попону, Кампин упер руки в боки и продекламировал:
Я — несчастная кляча, святого Георга вожу на себе.
Адский холод снаружи, пустите погреться в тепле!
Коль актеров достойно вы примете и наградите не скупо,
Так и быть, не задержимся долго и ложку-другую оставим вам супа!
Наемники взревели. Когда лошадь начала приплясывать, Аш закрыла лицо руками. Рядом взвизгивала Флора, с другого бока сотрясался от смеха Фернандо. Когда толпа стиснула их вплотную, он шепнул Аш:
— Впервые вижу подобное рождественское представление. У нас в Гизбурге на рождество обычно представляли «пир Епифании»… надо понимать, вы не рассчитываете, что город продержится до Двенадцатой Ночи?
— Так и собираешься донести Гелимеру?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Не глядя на Фернандо, Аш продолжала:
— Ты не прав, знаешь ли. Насчет войны. Если и был лучший выход, мы давно миновали дорогу, которая вела к нему. Но если у тебя хватило смелости пожертвовать своими яйцами…
Он то ли закашлялся, то ли рассмеялся:
— Это же арианство, а не служение Владычице Кровавого Полумесяца, прах ее побери!
Один из турок услышал, взглянул на них и, подтолкнув локтем товарища, что-то тихо проговорил. Аш стерла с лица ухмылку.
— В последние дни среди нас появилось много поклонников богини Астарты, так что потише — постараемся свести к минимуму религиозные разногласия.
Фернандо тепло улыбнулся ей:
— И ты еще меня зовешь лицемером!
— Я не лицемерка, — объявила Аш, поворачиваясь, чтобы войти в башню по расчищенным от толпы ступеням. — Я — проповедница ереси веротерпимости; на мой взгляд, все вы вещаете через задницу…
— И это я слышу от женщины, отмеченной Львом! — он потянулся коснуться рукой в мягкой перчатке ее отмеченной шрамами щеки. Она позволила ему коснуться кожи, понимая, что отодвигаться совершенно не хочется.
— То было тогда, — сказала Аш. — А то — теперь.
Впереди раздались раскаты мужского хохота. Аш прыгнула вверх по ступеням и оказалась в хаосе передней залы.
— Босс! — Генри Брант приветствовал ее щербатой улыбкой и хлопнул по плечу человека, оравшего что-то через заполненный толпой зал. Тот обернулся: Ричард Фавершэм, в зеленой рясе, с нестриженой бородой и разгоревшимися щеками.
Аш осмотрела просторный зал первого этажа башни. В очаге пылает жаркий огонь, вокруг котла, из которого разливают какую-то сомнительную жидкость, собрались все свободные от службы наемники, растрепанные и одетые кто во что горазд. С потолочных балок свисают ленты и длинные зеленые ветви плюща. Бальдина стучит в маленький барабанчик, рядом слепой и хромой Караччи наигрывает на длинной флейте, а Анжелотти подпевает. Люди с деревянными мисками и чашами расселись вдоль стен так, словно перед ними стоят столы, накрытые желтыми скатертями (давным-давно сгоревшие в каминах). И пахнет съестным!
— Веселой Христовой Обедни! — выкрикнул Генри Брант, горячо дыша ей в лицо. Что бы они там ни пили — поскольку свиней, которых надо кормить, всех переели, это, скорей всего было перебродившее пойло из турнепса, — напиток доходил до сердца!
— Благослови тебя Бог! — Ричард Фавершэм наклонился, чтобы приветствовать ее «поцелуем мира». — Да пребудет с тобой Христос!
— И с тобой, — буркнула Аш, не обращая внимания на хихиканье Флоры. Потом снова обозрела зал и подмигнула Генри Бранту. — Насколько я понимаю, ты устроил обед в две смены, чтоб сменившиеся с постов тоже могли поучаствовать?
— Пришлось, не то бы меня самого на рагу пустили! — Каптенармус стянул платок, повязанный на его белую курчавую шевелюру, и вытер пот. В набитом битком зале было жарковато. — Не так много удалось припасти. Но мы с мастером Ансельмом решили: лучше раз поесть от пуза и потом голодать, чем не отметить как следует Христову Обедню. И мастер Фавершэм с нами согласен.
Аш пристально взглянула на рослого чернобородого англичанина.
— Молодцы! — она горячо пожала сразу две руки. — Видит Бог, нам надо хоть ненадолго забыть, в какой сраной дыре мы сидим!
Она нечаянно наткнулась на взгляд Фернандо дель Гиза, из-под своего надвинутого капюшона обводившего глазами солдат. В его глазах ей померещилось что-то новое. Не презрение, показалось ей. Сочувствие? Не может быть! Это ведь Фернандо!
— Сейчас состоится совет, — сказала она. — Вот-вот подойдут бургундцы. Потом я спущусь к мессе. Генри, ты не пришлешь ко мне Роберта? И Анжели. Я буду наверху.
Пока ее не было, верхний этаж тоже разукрасили. С круглых сводов арок свисал плющ, казавшийся особенно ярким на фоне песочного цвета стен. От единственной зеленой свечи исходил душистый аромат. Командовавший пажами Рикард обернулся ей навстречу. Парень явно гордился собой: зимняя зелень, огонь в камине, еда на столе… но лицо его застыло, когда он узнал под капюшоном Фернандо дель Гнза.
— Герцогиня воспользуется этим помещением для беседы с братом, — официально произнесла Аш. — Рикард, мы ждем де Ла Марша, проследи, если можешь, чтобы его пропустили, и убери отсюда эту ребятню.
— Конечно, босс. — Рикард еще пару раз глянул на видневшуюся из-под плаща рясу и проскользнул мимо дель Гиза, насупив блестящие брови и не снимая руки с эфеса меча. Когда они разминулись, Аш отметила про себя, что мальчик уже догнал в росте германского экс-рыцаря. Впрочем, уже не мальчик: молодой мужчина, оруженосец — и все за последние полгода.
— Вот пропасть, — воскликнула Флора, тряхнув головой, и без дальних слов пробралась поближе к очагу, скинула плащ и протянула руки к огню. Под плащом снова оказались штаны с мужским камзолом и подбитый мехом полукафтан.
Фернандо дель Гиз откинул капюшон и скептически глянул на лекаря-герцогиню:
— Странная из вас вышла герцогиня, сестрица!
— Вы так полагаете? — ее взгляд потеплел. — Не хуже, чем из вас — священник…
Аш выпалила:
— Ну какого беса надо было присылать именно тебя! Они что, верят, что особа священника священна? Да Ла Марш с радостью и удовольствием повесит предателя на крепостной стене — на потеху всем! Тем и кончится!
Фернандо ответил, подчеркнуто обращаясь к Флоре:
— У меня не было выбора. Я выехал из Карфагена вместе с аббатом Мутари. Как только король-калиф услышал имя новой герцогини, меня тут же вытащили ко двору. Допрашивали — хотя, сама знаешь, Флора, я мало что мог им рассказать.
Флора согласно кивнула:
— Помнится, мы с тобой раз виделись. Мне было тогда лет десять или около того. Единственный раз, когда я провела несколько дней в германских владениях отца. Ты как раз в тот год и родился.
— Мать частенько приглашала к нам тетушку Джин — кстати, она еще жива? — и они подолгу сплетничали о тебе, все больше шепотом. — Он смешно наморщил нос. Аш подумалось, что даже в таких обстоятельствах он держится свободно и уверенно. Наконец-то в мире с самим собой? Фернандо добавил: — Я тогда думал, ты сбежала из дома с любовником. Мне в голову не приходило, что ты решила сама стать мужчиной!
— Я решила стать врачом! — сердито поправила Флора.
— А стала бургундской герцогиней. — Он покосился на Аш. — Потом стало известно, кто командует бургундской армией, и меня сочли вдвойне полезным…
На этот раз огрызнулась Аш:
— То-то была, поди, радость!
— Да, если не считать, что о тебе я мог сказать и того меньше: «Она — солдат, я на ней женился, она мне не доверяла». Я не мог даже сказать, хороший ли ты солдат. Сам-то, видишь ли, я в этом деле ничего не понимаю. Ну, теперь уж они сами убедились.
Фернандо говорил очень сухо, и Аш вдруг смешалась. Ей хотелось накормить его, погладить по небритой щеке… Защищаясь, она буркнула нарочито грубо:
— Да уж, солдат из тебя… Они оставили за тобой Гизбург?
— Священник не может владеть землей. Я потерял почти все, что имел. Но я им по-прежнему полезен, благодаря тому что Флора — моя сестра. А пока я полезен, мне позволяют говорить… что в этой войне не будет победителей…
— Христос на Древе, надо запить это дело! — перебила Аш, нервно меряя шагами пол. — И где, черт подери, Ла Марш? Пора разгрести это говенное дело с «эмиссаром»!
Не осталось ни одного пажа, чтобы подать еду, — все сопляки из обоза, судя по визгу, раздававшемуся снизу, собрались там. Даже теплые занавеси на двери не заглушали веселого гомона. Из окна тянуло сквозняком — ставни мало помогали.
Аш продолжала расхаживать по комнате, а Флора шлепнулась на пол перед огнем, расправив за плечами плащ, как ловушку для тепла, — старый солдатский трюк, которому она выучилась за те полдюжины зим, что провела с отрядом. Фернандо дель Гиз стоял, сложив руки на груди, и, суховато улыбаясь, посматривал на женщин.
Аш склонилась над лестничным пролетом, гаркнула:
— Рикард!
Мальчишка отозвался далеко не сразу. Наконец снизу донесся его запыхавшийся голос:
— Да, босс?
— Где носит Ла Марша с Оксфордом и прочих?
— Не знаю, босс. От них никто не приходил.
— А ты чем занимаешься?
Раскрасневшееся лицо Рикарда показалось на дне дымного колодца;
— Мы готовим представление, босс. И я тоже играю! Вы спуститесь?
— От Оксфорда ничего?
— Капитан Ансельм только что послал к нему во дворец человека.
— Черт. Чем они занимаются? — она оглянулась через плечо. — Там у вас внизу потеплее, а? И пожрать дают. Ладно, подождем благородных лордов внизу. Только раздобудь мне выпить, пока еще не вошел в роль!
Внизу ее встретил гул голосов, однако относился он не к ней и не к Фернандо дель Гизу, как она было подумала: две сотни глоток подхватили рождественский куплет:
Украсим поросенка мы
Гирляндами и бантами,
Пусть хор подхватит весело:
Qui estis in convivo.
Caput apri defero,
Reddens laudes domino.
Флора устроилась у стены рядом с Аш: народ из уважения к начальству чуть потеснился. Аш жестом приказала им продолжать, не обращая на них внимания. Флора пробормотала сквозь зубы:
— А неплохо бы раздобыть поросенка…
— Обойдешься гирляндами, — подмигнула Аш, которой кто-то уже сунул в руки миску и костяную ложку. Обернувшись поблагодарить пажа, она обнаружила, что бок о бок с ней сидит Фернандо дель Гиз.
Ей пришлось задрать голову, чтобы встретить его взгляд.
Пронзительный свист флейты Караччи перекрыл людской гомон. Аш заметила, что Анжелотти фальшивит. Говорить в таком шуме было невозможно.
«Я и забыла, какой он высокий. И какой молодой».
Поскольку столов не было, пока одни женщины занимались готовкой, другие перебегали от компании к компании, разнося угощение. Аш тоже подставила миску и отправила в рот ложку горячего варева. Песнопение закончилось громовым аккордом.
— Представление! Даешь представление заорал кто-то. Его поддержали, сотрясая стены воплями.
Фернандо под капюшоном ничем не отличался от любого другого священника. Никто и не взглянул в его сторону. Дель Гиз дотошно изучил содержимое своей миски и неторопливо начал кушать. Аш отвернулась от него, обратив все внимание на расчищавших середину зала актерах.
Вместо рождественского «целовального куста» кто-то приспособил пару старых штанов. «Хоть что-то зеленое», — усмехнулась Аш, и Джон Баррен с Адрианом Кампином пьяно разыгрывали под ними нежный поцелуй. Аш пристально вслушивалась в кошачий концерт и хохот — слишком уж пронзительный, да и голосов маловато. Оглянулась на дверь, не показались ли посланные: никого.
«Да что же они так задерживаются?»
Фернандо дель Гиз старательно прожевывал особо неудобоваримый кусок. Флора забыла о еде, заболтавшись с Бальдиной. Солдатня вокруг смотрела только на актеров.
Фернандо наконец проглотил и с облегчением обернулся к ней:
— Нельзя ли нам поговорить наедине?
— Если я забьюсь с тобой в какой-нибудь угол, все только на нас и будут смотреть. Говори уж здесь.
Она с удивлением поймала себя на том, что в ее голосе не было ни малейшего ожесточения.
Фернандо зачерпнул еще ложку варева, нахмурился, уронил ложку обратно в миску и передал миску соседу. Лицо в тени капюшона выражало колебание и сдержанную тревогу.
— Я хотел с тобой помириться.
Она ответила долгим удивленным взглядом.
— Я даже ни разу не поинтересовалась, жив ли ты. После Карфагена мне легче было заняться другими делами и не вспоминать о тебе.
Он пристально вглядывался в ее лицо:
— Должно быть, так.
Аш хотела добавить что-то резкое, но ее прервал взрыв восторга. Процессия ряженых цепочкой тянулась через зал, извиваясь в толпе. Люди раздвинулись к стенам, прихлопывали в такт, невнятно вопили.
— Что это? — прокричал Фернандо. Двое громил в кольчугах цыкнули на него с двух сторон.
— Рождественское представление, — пояснила Аш, склонившись к его уху.
Возглавлявший шествие выбрался наконец на середину. Адриан Кампин, узнала Аш. Здоровенный фламандец закутался в конскую попону и нацепил на голову уздечку. Какая-то ветошь болталась на щиколотках, изображая вожжи. Сбросив попону, Кампин упер руки в боки и продекламировал:
Я — несчастная кляча, святого Георга вожу на себе.
Адский холод снаружи, пустите погреться в тепле!
Коль актеров достойно вы примете и наградите не скупо,
Так и быть, не задержимся долго и ложку-другую оставим вам супа!
Наемники взревели. Когда лошадь начала приплясывать, Аш закрыла лицо руками. Рядом взвизгивала Флора, с другого бока сотрясался от смеха Фернандо. Когда толпа стиснула их вплотную, он шепнул Аш:
— Впервые вижу подобное рождественское представление. У нас в Гизбурге на рождество обычно представляли «пир Епифании»… надо понимать, вы не рассчитываете, что город продержится до Двенадцатой Ночи?
— Так и собираешься донести Гелимеру?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111