— Ты вполне перенесешь. Подумай о нас, бедных стариках. Верно, Раймон?
Беловолосый осадный инженер кивнул в знак согласия; он шел рядом с подмастерьем Джона Стура — теперь выдвинутым в главные оружейники, за ним Эвен Хью и Герен аб Морган держались рядом и втихаря беседовали; а уже за ними с трудом шла Людмила Ростовная, ее дочерна опаленные волосы еще не были обрезаны, но тело и плечо были обмотаны толстыми льняными повязками и намазаны жиром.
— Командир, ты говорила со своей старой машиной? — сипло спросила Людмила. — Ты вроде не хотела, чтобы она знала, где ты находишься?
— Сейчас уже поздновато беспокоиться об этом… — с сожалением улыбнулась ей Аш. — Крысоголовые уже сказали Карфагену, что я тут.
Пришло около сорока мужчин и женщин, и унылая верхняя комната в каменных стенах оказалась переполненной. Зато от множества тел стало приятно тепло. Аш неустанно ходила вокруг стола на козлах, за которым в окружении кип бумаг сидели Дигори Пастон и Ричард Фавершэм.
— Итак, тут у нас кое-какие… сведения о развертывании войск визиготов в христианском мире. Должна сказать, что нас это не обрадует. Как мы и думали, у них все прочно сшито — правда, есть кое-какие интересные исключения, — задумчиво добавила она, раздвинув священников и расстилая набросанную тонкими, как паутина, линиями карту христианского мира, а бойцы столпились за ее спиной.
— Например, тут видно, как мы добирались сюда из Марселя… Когда они высадились в первый раз, Фарис три легиона ввела прямо в Марсель — но в итоге они с боями дошли до Лиона и оттуда — до Оксона. Я полагаю, что на побережье мы избежали встречи с гарнизоном Легиона XXIX Картенна… Они понесли большие потери. У нее стоят остатки полков: Легион VIII Тингис и Х Сабрата в Авиньоне и Лионе, вот и все; но практически никто не стоит в Лангедоке.
— Тогда понятно, — предположил Генри Брант, — почему мы смогли найти провиант: там не было и половины того количества вражеских интендантов, которое я ожидал встретить.
— Охренеть, до чего нам повезло.
— Ну еще бы, командир, — пьяным голосом бросил Питер Тиррел, одной рукой обхватив плечи Жан-Жакоба Кловетта, — Аш подумала: «Наверное, только что впервые встретил наконец своего друга-арбалетчика после возвращения из Карфагена». Озадаченно он поднял глаза от карт. — Ты довела нас сюда. Просто везуха!
— Не стоит благодарности, Тиррел! Если бы я привела нас вот сюда, куда хотели идти капитаны из Венеции, — Аш ткнула в восточный берег Италии, — мы бы уже наслаждались гостеприимством двух свежих легионов, которые там охраняют побережье Далмации!
Тиррел ухмыльнулся. Антонио Анжелотти придавил деревянными тарелками и ножами заворачивающиеся края своей карты христианского мира и пробормотал:
— Я подсчитываю их так: пятнадцать карфагенских легионов в первое вторжение, еще десять для подкрепления таких портов, как Пескара, мадонна, — и еще пять в резерве. Возможно, скажем, сто восемьдесят тысяч войск.
В наступившем молчании Роберт Ансельм тихо присвистнул.
Томас Рочестер потыкал в карту Анжелотти и в грубые рисунки, разложенные рядом с картой Дигори Пастоном и Ричардом Фавершэмом:
— Этот так они развернуты? Насколько свежи эти сведения, командир?
— На начало этого месяца. Это самая последняя общая оперативная сводка, note 49 отправленная Фарис в Карфаген. Какие-то из ее данных неизбежно устарели — учтите, они пересылались через зону Вечного Сумрака, особенно это касается легионов в странах Германии и в северной Франции… Но то, что у нас есть…
Аш замолчала, набрала в грудь воздуху; сделала два-три шага в обе стороны, в свете раскаленного очага. По указанию Рикарда лохматый паж сидел на корточках перед очагом и следил, чтобы угольки не выпадали на деревянный пол. Когда она проходила мимо него, его глаза отразили серебро ее доспехов, наголенники, не совсем соответствующие ее мышцам икр; естественно, в последние педели она слишком много ходила, мало ездила верхом; и набедренники, по этой же причине немного поджимающие мышцы бедер; но в целом (и это отразилось в глазах мальчика) доспех сидел на ней как влитой. Как часть ее существа.
— Значит, что у нас есть, — она обернулась лицом к собравшимся, — это сведения о том, что произошло во время первоначального развертывания сил вторжения, и что произошло на втором этапе: пополнение и передислокация свежих войск. Мы знаем, где мы сейчас.
Саймон Тиддер, назначенный сержантом, угловатое лицо которого, только что избавившееся от подростковой пухлости, уже обросло щетиной, пискнул:
— Командир, мы знаем, где мы сейчас. В глубокой жо-о-о… — и покраснел от смены регистра голоса.
— Верно говоришь! — проходя мимо него, Аш хлопнула его по плечу. — Но сейчас мы знаем все подробности!
В комнате стоял сильный запах лошадиного дерьма, что неизбежно, когда собираются рыцари. Несмотря на недосып, на лицах почти всех наблюдавших за ней столпившихся вокруг стола людей или прислонившихся к плечам впереди стоящих было выражение агрессии, проницательности, взвинченности. Аш чувствовала, как глаза щиплет от запаха плесени на холодных каменных стенах, мочи, от дыма древесного угля. Она вытащила свой кинжал и швырнула его в центр карты.
— Вот, — сказала она, — это была их главная линия удара. Войти в Марсель и в Геную — где нам повезло с ними встретиться…
— Повезло, хрен мне в жопу! — загрохотал Джон Прайс.
— Что ты делаешь со своей жопой, исключительно твое личное дело, — пробормотал Антонио Анжелотти.
Аш злобно взглянула на невинное выражение лица пушечного мастера:
— Ладно. Значит, главные силы, под командованием Фарис, высаживались в двух местах: одно я уже назвала — в Марселе, и семь добавочных легионов в Генуе.
Людмила, двигаясь как деревянная, наклонилась из-за спины своего сержанта Катерины Хаммель и изучала рисунок Пастона.
— Агнес была права, значит, командир? Тридцать тысяч человек?
— Угу, — Аш провела пальцем через всю карту. — Три легиона Фарис отправила для захвата Милана, Флоренции и Италии, а свои четыре повела через перевал Готард в Швейцарию. Насколько я понимаю, она вдребезги разбила швейцарцев где-то около озера Люцерн, через несколько дней, а дальше двинулась в Базель. С этого момента, когда Германия сдалась, она пошла на запад, встретилась с другими легионами, совершившими марш-бросок на север из Лиона, и переправилась через южную границу Бургундии.
— Охренеть, командир, ни за что не поверю, что под Оксоном нам противостояли семь легионов!
— Именно так, но, похоже, разведчики с цифрами что-то облажались. Еще по пути в Оксон крысоголовые понесли большие потери. Когда мы встретились с ними, мы их действительно превосходили числом.
— И что бы нам их не уделать, — прорычала Катерина Хаммель.
— Ну, не уделали…
— Хреновые педерасты бургундские! — договорил Джон Прайс.
— Хреновые боевые големы! Мы же удерживали свою позицию! — сказал один из оставшихся фламандских наемников, Генри ван Вин, сильно дыша винным перегаром. Из-за его спины выглядывали сержанты и с энтузиазмом кивали в знак согласия.
— Видела бы ты нас, командир! — выпалил Адриан Кампин. Огромный сержант-фламандец поискал глазами, по чему бы врезать, и бухнул сжатым кулаком по столу. — Жаль, что тебя не было! Было охренеть до чего жарко, но они нас не сдвинули все же!
— Мы тебе не какой-нибудь сукин сын ван Мандер, — сказал стоявший рядом командир копьеносцев — Биллем Верхект, тоже фламандец, оставшийся в отряде Льва Лазоревого. Его бледное лицо в свете огня и свечей обросло щетиной и было покрыто застарелыми шрамами, местами было черным от засохших корок крови.
— Мы — Лев, а он — нет, — оживленно объяснила Аш. — Значит, смотрите: насколько я сумела вывести из отчетов Фарис о потерях, легионы, пришедшие сюда из Марселя, потеряли сорок процентов своих людей в сражениях с лордами южной Франции, а легионы, которые она привела из Генуи, потеряли пятьдесят процентов своих солдат в войне с Швейцарией. Большинство их легионов сейчас слились. То же самое можно сказать и о Лангедоке. Те легионы, которые дерутся во Франции, берут пленных; в Германии в основном — нет…
— Пятьдесят процентов? — заморгал Томас Рочестер.
— Я сказала бы так: тогда, под Оксоном, у нее в общей сложности было всего не более пятнадцати тысяч человек. А потери в живой силе там составили еще двадцать пять процентов — и наши в том числе, — Аш покачала головой. — Ей-то наплевать, сколько у нее гибнет народу… Сейчас тут стоят полтора легиона, это Легион XIV Утики, тоже облажались, и остатки XX Солунто и XXI Селинунте с огрызками VI Лептис Парвы. Почти семь тысяч человек. Прайс, передай своим ребятам-разведчикам — их данные абсолютно точные.
Почти все бойцы заухмылялись. Джон Прайс только буркнул что-то в знак того, что понял.
— Ну а кроме того… развернуты войска во Франции, и гарнизон Легион XVII Ликсус на Сицилии удерживает морскую базу и подходы ко всей западной части Средиземного моря, прилегающего к Карфагену. Их-то она не сдвинет с места. Такова была ситуация к середине августа. А вторая волна их армий явилась сразу после того, как сдались король Фридрих и король Луи. Один дополнительный легион послали в среднюю Италию, так что аббат Мутари мог посадить свою задницу на Пустой Трон, — это Легион XVI Элисса.
— Эти-то — твердые орешки, командир, — подсказал Джованни Петро. — Я раньше с ними имел дело, в Александрии. Аш кивнула, соглашаясь:
— Еще два легиона в Северной Италии, возле Венеции, и Пескары, ждут турков и турецкого флота. Еще два — для подкрепления Базеля и Инсбрука: по-моему, это они и пригвоздили кантоны. И еще два для сохранения порядка в Святой Римской империи — один стоит в Аахене, с Даниэлем де Кесадой, но другому отдан приказ отправиться в Вену, сейчас, наверное, он уже там. И еще три легиона были отправлены для подкрепления Фарис.
— Что за дерьмо. Неужели три? — усомнился Роберт Ансельм.
Аш порылась в бумагах, положила наконец один лист перед Рикардом, и он ей вполголоса прочитал: «…V Алалия, IX Химера и XXIII Русукурру. Она приказала их направить в обход Дижона, с боями пройти через Лоррен, взять Фландрию. Они сейчас в районе Антверпена — Гента; это как раз те, из которых, как мы рассчитываем, армия Маргариты Бургундской сейчас делает отбивную».
Антонио Анжелотти поцеловал свою медаль Святой Барбары.
— Господь оказал нам такую милость. Интересно, много ли у них пушек?
— Тут у Рикарда есть список артиллерии…— Аш поднялась от карты, выпрямилась. — Их общие потери в первой волне крестового похода составляют почти семь легионов. Из общего числа в тридцать. Это меньше двадцати пяти процентов, — произнесла она ровным тоном военной машины, — то есть допустимая потеря. Проблема у нее сейчас вот в чем: ценой гибели своих людей как можно скорее захватить Дижон…
— А посмотри-ка сюда, — Анжелотти, листавший бумаги не менее быстро, чем отец Фавершэм и отец Пастон, ткнул пальцем в карту и не глядя потащил его к Карфагену. — У Гелимера в Карфагене еще два легиона, но в его планы не входит бросить их на турецкий флот, еще свеженький, даже если они удержали Сицилию и западную часть Средиземного.
Аш отодвинулась и пропустила к картам Роберта Ансельма, он наклонился над столом, бессознательно почесал красную сыпь — укусы блох и провел толстым пальцем с въевшейся грязью вдоль берега Северной Африки.
— Египет — вот шило в жопе Гелимера, — буркнул он. — Посмотри сюда! У него в Египте целых три легиона — свежих, и он не может их оттуда вывести. Иначе турки переберутся через пустыню Синай быстрее, чем ты произнесешь «мать-перемать!». Но они до хрена нужны ему в Европе, потому что, если все, как ты говоришь, то он распространился широко и довольно тонким слоем… Он даже не может прислать пополнение в южную Францию.
— Не кипятись, — заметил Анжелотти. — В данный момент Фарис считает, что может позволить себе держать три легиона во Фландрии. Она всегда имеет возможность вызвать их сюда, на юг. Брось-ка три легиона против этого города, и ахнуть не успеешь, как он падет.
— Вполне вероятно. Ей придется перестать пользоваться портами Франции и Саксонии для подвоза провианта. Попытается перестроить снабжение при помощи речных судов.
— Зависит от того, замерзнут ли Рейн и Дунай…
— Вот и объяснение, почему они не могут уйти из Египта; когда Иберия окажется под Вечным Сумраком, откуда же им брать зерно…
Аш бесцеремонно прервала их:
— И что характерно — ни следа короля Луи или его дворян. И даже курфюрсты приняли и поддержали капитуляцию императора германских земель. Я думаю, что это же происходит в Венеции, во Флоренции и в Милане со Швейцарией. Они не осмеливаются шевельнуться — и не знают, что визиготы растянулись на большие расстояния.
Ансельм, Анжелотти и Рочестер обменялись взглядами. Герен аб Морган отшвырнул листок бумаги, который старался расшифровать, с отвращением глядя на Ричарда Фавершэма:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Беловолосый осадный инженер кивнул в знак согласия; он шел рядом с подмастерьем Джона Стура — теперь выдвинутым в главные оружейники, за ним Эвен Хью и Герен аб Морган держались рядом и втихаря беседовали; а уже за ними с трудом шла Людмила Ростовная, ее дочерна опаленные волосы еще не были обрезаны, но тело и плечо были обмотаны толстыми льняными повязками и намазаны жиром.
— Командир, ты говорила со своей старой машиной? — сипло спросила Людмила. — Ты вроде не хотела, чтобы она знала, где ты находишься?
— Сейчас уже поздновато беспокоиться об этом… — с сожалением улыбнулась ей Аш. — Крысоголовые уже сказали Карфагену, что я тут.
Пришло около сорока мужчин и женщин, и унылая верхняя комната в каменных стенах оказалась переполненной. Зато от множества тел стало приятно тепло. Аш неустанно ходила вокруг стола на козлах, за которым в окружении кип бумаг сидели Дигори Пастон и Ричард Фавершэм.
— Итак, тут у нас кое-какие… сведения о развертывании войск визиготов в христианском мире. Должна сказать, что нас это не обрадует. Как мы и думали, у них все прочно сшито — правда, есть кое-какие интересные исключения, — задумчиво добавила она, раздвинув священников и расстилая набросанную тонкими, как паутина, линиями карту христианского мира, а бойцы столпились за ее спиной.
— Например, тут видно, как мы добирались сюда из Марселя… Когда они высадились в первый раз, Фарис три легиона ввела прямо в Марсель — но в итоге они с боями дошли до Лиона и оттуда — до Оксона. Я полагаю, что на побережье мы избежали встречи с гарнизоном Легиона XXIX Картенна… Они понесли большие потери. У нее стоят остатки полков: Легион VIII Тингис и Х Сабрата в Авиньоне и Лионе, вот и все; но практически никто не стоит в Лангедоке.
— Тогда понятно, — предположил Генри Брант, — почему мы смогли найти провиант: там не было и половины того количества вражеских интендантов, которое я ожидал встретить.
— Охренеть, до чего нам повезло.
— Ну еще бы, командир, — пьяным голосом бросил Питер Тиррел, одной рукой обхватив плечи Жан-Жакоба Кловетта, — Аш подумала: «Наверное, только что впервые встретил наконец своего друга-арбалетчика после возвращения из Карфагена». Озадаченно он поднял глаза от карт. — Ты довела нас сюда. Просто везуха!
— Не стоит благодарности, Тиррел! Если бы я привела нас вот сюда, куда хотели идти капитаны из Венеции, — Аш ткнула в восточный берег Италии, — мы бы уже наслаждались гостеприимством двух свежих легионов, которые там охраняют побережье Далмации!
Тиррел ухмыльнулся. Антонио Анжелотти придавил деревянными тарелками и ножами заворачивающиеся края своей карты христианского мира и пробормотал:
— Я подсчитываю их так: пятнадцать карфагенских легионов в первое вторжение, еще десять для подкрепления таких портов, как Пескара, мадонна, — и еще пять в резерве. Возможно, скажем, сто восемьдесят тысяч войск.
В наступившем молчании Роберт Ансельм тихо присвистнул.
Томас Рочестер потыкал в карту Анжелотти и в грубые рисунки, разложенные рядом с картой Дигори Пастоном и Ричардом Фавершэмом:
— Этот так они развернуты? Насколько свежи эти сведения, командир?
— На начало этого месяца. Это самая последняя общая оперативная сводка, note 49 отправленная Фарис в Карфаген. Какие-то из ее данных неизбежно устарели — учтите, они пересылались через зону Вечного Сумрака, особенно это касается легионов в странах Германии и в северной Франции… Но то, что у нас есть…
Аш замолчала, набрала в грудь воздуху; сделала два-три шага в обе стороны, в свете раскаленного очага. По указанию Рикарда лохматый паж сидел на корточках перед очагом и следил, чтобы угольки не выпадали на деревянный пол. Когда она проходила мимо него, его глаза отразили серебро ее доспехов, наголенники, не совсем соответствующие ее мышцам икр; естественно, в последние педели она слишком много ходила, мало ездила верхом; и набедренники, по этой же причине немного поджимающие мышцы бедер; но в целом (и это отразилось в глазах мальчика) доспех сидел на ней как влитой. Как часть ее существа.
— Значит, что у нас есть, — она обернулась лицом к собравшимся, — это сведения о том, что произошло во время первоначального развертывания сил вторжения, и что произошло на втором этапе: пополнение и передислокация свежих войск. Мы знаем, где мы сейчас.
Саймон Тиддер, назначенный сержантом, угловатое лицо которого, только что избавившееся от подростковой пухлости, уже обросло щетиной, пискнул:
— Командир, мы знаем, где мы сейчас. В глубокой жо-о-о… — и покраснел от смены регистра голоса.
— Верно говоришь! — проходя мимо него, Аш хлопнула его по плечу. — Но сейчас мы знаем все подробности!
В комнате стоял сильный запах лошадиного дерьма, что неизбежно, когда собираются рыцари. Несмотря на недосып, на лицах почти всех наблюдавших за ней столпившихся вокруг стола людей или прислонившихся к плечам впереди стоящих было выражение агрессии, проницательности, взвинченности. Аш чувствовала, как глаза щиплет от запаха плесени на холодных каменных стенах, мочи, от дыма древесного угля. Она вытащила свой кинжал и швырнула его в центр карты.
— Вот, — сказала она, — это была их главная линия удара. Войти в Марсель и в Геную — где нам повезло с ними встретиться…
— Повезло, хрен мне в жопу! — загрохотал Джон Прайс.
— Что ты делаешь со своей жопой, исключительно твое личное дело, — пробормотал Антонио Анжелотти.
Аш злобно взглянула на невинное выражение лица пушечного мастера:
— Ладно. Значит, главные силы, под командованием Фарис, высаживались в двух местах: одно я уже назвала — в Марселе, и семь добавочных легионов в Генуе.
Людмила, двигаясь как деревянная, наклонилась из-за спины своего сержанта Катерины Хаммель и изучала рисунок Пастона.
— Агнес была права, значит, командир? Тридцать тысяч человек?
— Угу, — Аш провела пальцем через всю карту. — Три легиона Фарис отправила для захвата Милана, Флоренции и Италии, а свои четыре повела через перевал Готард в Швейцарию. Насколько я понимаю, она вдребезги разбила швейцарцев где-то около озера Люцерн, через несколько дней, а дальше двинулась в Базель. С этого момента, когда Германия сдалась, она пошла на запад, встретилась с другими легионами, совершившими марш-бросок на север из Лиона, и переправилась через южную границу Бургундии.
— Охренеть, командир, ни за что не поверю, что под Оксоном нам противостояли семь легионов!
— Именно так, но, похоже, разведчики с цифрами что-то облажались. Еще по пути в Оксон крысоголовые понесли большие потери. Когда мы встретились с ними, мы их действительно превосходили числом.
— И что бы нам их не уделать, — прорычала Катерина Хаммель.
— Ну, не уделали…
— Хреновые педерасты бургундские! — договорил Джон Прайс.
— Хреновые боевые големы! Мы же удерживали свою позицию! — сказал один из оставшихся фламандских наемников, Генри ван Вин, сильно дыша винным перегаром. Из-за его спины выглядывали сержанты и с энтузиазмом кивали в знак согласия.
— Видела бы ты нас, командир! — выпалил Адриан Кампин. Огромный сержант-фламандец поискал глазами, по чему бы врезать, и бухнул сжатым кулаком по столу. — Жаль, что тебя не было! Было охренеть до чего жарко, но они нас не сдвинули все же!
— Мы тебе не какой-нибудь сукин сын ван Мандер, — сказал стоявший рядом командир копьеносцев — Биллем Верхект, тоже фламандец, оставшийся в отряде Льва Лазоревого. Его бледное лицо в свете огня и свечей обросло щетиной и было покрыто застарелыми шрамами, местами было черным от засохших корок крови.
— Мы — Лев, а он — нет, — оживленно объяснила Аш. — Значит, смотрите: насколько я сумела вывести из отчетов Фарис о потерях, легионы, пришедшие сюда из Марселя, потеряли сорок процентов своих людей в сражениях с лордами южной Франции, а легионы, которые она привела из Генуи, потеряли пятьдесят процентов своих солдат в войне с Швейцарией. Большинство их легионов сейчас слились. То же самое можно сказать и о Лангедоке. Те легионы, которые дерутся во Франции, берут пленных; в Германии в основном — нет…
— Пятьдесят процентов? — заморгал Томас Рочестер.
— Я сказала бы так: тогда, под Оксоном, у нее в общей сложности было всего не более пятнадцати тысяч человек. А потери в живой силе там составили еще двадцать пять процентов — и наши в том числе, — Аш покачала головой. — Ей-то наплевать, сколько у нее гибнет народу… Сейчас тут стоят полтора легиона, это Легион XIV Утики, тоже облажались, и остатки XX Солунто и XXI Селинунте с огрызками VI Лептис Парвы. Почти семь тысяч человек. Прайс, передай своим ребятам-разведчикам — их данные абсолютно точные.
Почти все бойцы заухмылялись. Джон Прайс только буркнул что-то в знак того, что понял.
— Ну а кроме того… развернуты войска во Франции, и гарнизон Легион XVII Ликсус на Сицилии удерживает морскую базу и подходы ко всей западной части Средиземного моря, прилегающего к Карфагену. Их-то она не сдвинет с места. Такова была ситуация к середине августа. А вторая волна их армий явилась сразу после того, как сдались король Фридрих и король Луи. Один дополнительный легион послали в среднюю Италию, так что аббат Мутари мог посадить свою задницу на Пустой Трон, — это Легион XVI Элисса.
— Эти-то — твердые орешки, командир, — подсказал Джованни Петро. — Я раньше с ними имел дело, в Александрии. Аш кивнула, соглашаясь:
— Еще два легиона в Северной Италии, возле Венеции, и Пескары, ждут турков и турецкого флота. Еще два — для подкрепления Базеля и Инсбрука: по-моему, это они и пригвоздили кантоны. И еще два для сохранения порядка в Святой Римской империи — один стоит в Аахене, с Даниэлем де Кесадой, но другому отдан приказ отправиться в Вену, сейчас, наверное, он уже там. И еще три легиона были отправлены для подкрепления Фарис.
— Что за дерьмо. Неужели три? — усомнился Роберт Ансельм.
Аш порылась в бумагах, положила наконец один лист перед Рикардом, и он ей вполголоса прочитал: «…V Алалия, IX Химера и XXIII Русукурру. Она приказала их направить в обход Дижона, с боями пройти через Лоррен, взять Фландрию. Они сейчас в районе Антверпена — Гента; это как раз те, из которых, как мы рассчитываем, армия Маргариты Бургундской сейчас делает отбивную».
Антонио Анжелотти поцеловал свою медаль Святой Барбары.
— Господь оказал нам такую милость. Интересно, много ли у них пушек?
— Тут у Рикарда есть список артиллерии…— Аш поднялась от карты, выпрямилась. — Их общие потери в первой волне крестового похода составляют почти семь легионов. Из общего числа в тридцать. Это меньше двадцати пяти процентов, — произнесла она ровным тоном военной машины, — то есть допустимая потеря. Проблема у нее сейчас вот в чем: ценой гибели своих людей как можно скорее захватить Дижон…
— А посмотри-ка сюда, — Анжелотти, листавший бумаги не менее быстро, чем отец Фавершэм и отец Пастон, ткнул пальцем в карту и не глядя потащил его к Карфагену. — У Гелимера в Карфагене еще два легиона, но в его планы не входит бросить их на турецкий флот, еще свеженький, даже если они удержали Сицилию и западную часть Средиземного.
Аш отодвинулась и пропустила к картам Роберта Ансельма, он наклонился над столом, бессознательно почесал красную сыпь — укусы блох и провел толстым пальцем с въевшейся грязью вдоль берега Северной Африки.
— Египет — вот шило в жопе Гелимера, — буркнул он. — Посмотри сюда! У него в Египте целых три легиона — свежих, и он не может их оттуда вывести. Иначе турки переберутся через пустыню Синай быстрее, чем ты произнесешь «мать-перемать!». Но они до хрена нужны ему в Европе, потому что, если все, как ты говоришь, то он распространился широко и довольно тонким слоем… Он даже не может прислать пополнение в южную Францию.
— Не кипятись, — заметил Анжелотти. — В данный момент Фарис считает, что может позволить себе держать три легиона во Фландрии. Она всегда имеет возможность вызвать их сюда, на юг. Брось-ка три легиона против этого города, и ахнуть не успеешь, как он падет.
— Вполне вероятно. Ей придется перестать пользоваться портами Франции и Саксонии для подвоза провианта. Попытается перестроить снабжение при помощи речных судов.
— Зависит от того, замерзнут ли Рейн и Дунай…
— Вот и объяснение, почему они не могут уйти из Египта; когда Иберия окажется под Вечным Сумраком, откуда же им брать зерно…
Аш бесцеремонно прервала их:
— И что характерно — ни следа короля Луи или его дворян. И даже курфюрсты приняли и поддержали капитуляцию императора германских земель. Я думаю, что это же происходит в Венеции, во Флоренции и в Милане со Швейцарией. Они не осмеливаются шевельнуться — и не знают, что визиготы растянулись на большие расстояния.
Ансельм, Анжелотти и Рочестер обменялись взглядами. Герен аб Морган отшвырнул листок бумаги, который старался расшифровать, с отвращением глядя на Ричарда Фавершэма:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111